тарика, который дрожит от страха.) Да нет же,
нет, нет ничего. Иди домой и кайся. (Захлопывает дверь у него перед  носом.)
Теперь ты удивляешься, да? Что я тебя не выдал. Я не  смог  бы  выдать  этой
скотине даже клопа, мне это противно. Да не дрожи ты перед полицейскими. Та-
кой старый и такой пугливый. Доедай сыр, но только делай это как  бедняк,  а
то тебя все-таки схватят. Показать тебе, как  это  делает  бедняк?  (Положив
руку старику на плечо, заставляет его сесть и сует ему кусок сыра.)  Ящик  -
это стол. Положи локти на стол и охвати руками тарелку с сыром, как будто ее
каждую секунду могут отнять у тебя, ведь ты же не знаешь, что тебя ждет. Нож
держи так, словно это маленький серп. А на сыр гляди попечальнее, потому что
он уже исчезает, как все прекрасное на белом свете. (Наблюдает за  тем,  как
старик ест.) Они ищут тебя, это говорит в твою пользу, но кто  мне  докажет,
что они в тебе не ошиблись?  В  Тифлисе  как-то  повесили  одного  помещика,
турка. Он смог доказать, что своих крестьян  он  четвертовал,  а  не  только
рубил пополам, как обычно делают, и что  оброку  он  выжимал  из  них  вдвое
больше других. Его усердие  было  вне  всякого  подозрения,  и  все-таки  его
повесили как преступника только потому, что он турок. А  в  этом  уж  он  не
виноват, это несправедливость. Он угодил на виселицу,  как  Понтий  Пилат  в
Священное писание, ни за что ни про что. Словом, я тебе не верю.
     Певец.
                 Аздак старику предоставил ночлег. Но когда
                                                      он узнал,
                 Что приютил самого великого князя, душителя
                                                        и душегуба,
                 Он устыдился и велел полицейскому тотчас
                 В Нуку себя отвести на суд и расправу.

Двор  суда.  Трое  латников  пьют  вино.  На одной из колонн висит человек в
судейской  мантии.  Появляется  Аздак.  На  нем  кандалы,  он тащит за собой
                            полицейского Шалву.

     Аздак (громко). Я помог скрыться великому князю, архивору и архизлодею!
Во имя справедливости требую, чтобы меня судили, да построже, да в публичном
процессе!
     Первый латник. Это что еще за птица?
     Полицейский Шалва. Это наш писарь Аздак.
     Аздак. Это я  -  презренный  изменник,  подлец  и  преступник!  Доложи,
болван, что я потребовал, чтобы ты заковал  меня  в  кандалы  и  доставил  в
столицу за то, что я нечаянно укрыл у себя, как выяснилось  потом  из  этого
документа, великого князя, или, вернее, великого плута, мошенника и негодяя.

                       Латники разглядывают документ.

(Шалве.)  Они  не  умеют  читать.  Глядите,  преступник  сам  себя обвиняет!
Стражник,  доложи,  что  ради  выяснения дела я заставил тебя бежать за мной
почти целую ночь.
     Полицейский Шалва. Ты все время  мне  угрожал.  Это  нехорошо  с  твоей
стороны, Аздак.
     Аздак. Заткнись, Шалва, ты ничего не понимаешь. Наступило новое  время,
оно прогремит над тобой. Ты конченый человек, полицейских уничтожат начисто.
Все преступления расследуют и вскроют. Так  лучше  уж  самому  явиться,  все
равно от народа никуда не уйдешь. Доложи, как я кричал, когда  мы  проходили
по улице Сапожников.  (Кричит,  искоса  поглядывая  на  латников.)  "Братья,
растерзайте меня на куски, я по неведению помог уйти главному мошеннику!"  Я
хотел сразу предупредить возможные обвинения.
     Первый латник. А они что тебе ответили?
     Полицейский Шалва. На улице Мясников его утешали, а на улице Сапожников
люди за животы держались от смеха. Только и всего.
     Аздак. Но здесь будет иначе, я знаю,  вы  железные  люди.  Братья,  где
судья? Меня нужно допросить.
     Первый латник (указывая на повешенного). Вот он, судья. И не называй ты
нас братьями, сегодня слух у нас чуткий.
     Аздак. "Вот  он,  судья!"  Такого  ответа  еще  не  слыхали  в  Грузии.
Горожане, где его превосходительство  господин  губернатор?  (Показывает  на
виселицу.) Вот где его превосходительство, деревенщина. Где главный  сборщик
налогов? Где смотритель тюрьмы? Где патриарх? Где  начальник  полиции?  Все,
все, все здесь. Братья, этого я от вас и ждал.
     Второй латник. Постой! Чего ты от нас ждал, чучело?
     Аздак. Того же, что случилось в Персии, братья, того же, что  случилось
в Персии.
     Второй латник. А что случилось в Персии?
     Аздак. Сорок лет назад там всех повесили. Визирей,  сборщиков  налогов.
Мой дедушка, замечательный человек, видел это своими глазами. В течение трех
дней, повсеместно.
     Второй латник. А кто же управлял, если визиря повесили?
     Аздак. Один крестьянин.
     Второй латник. А кто командовал войском?
     Аздак. Солдат, один солдат.
     Второй латник. А кто выплачивал жалованье?
     Аздак. Красильщик, красильщик выплачивал жалованье.
     Второй латник. А не ковровщик случайно?
     Первый латник. А почему так вышло? Эй ты, перс!
     Аздак. "Почему так вышло?" Разве нужна какая-то особая причина?  Почему
ты чешешься, братец? Война! Слишком уж долгая война! Никакой справедливости!
Мой дедушка привез оттуда песенку.  Сейчас  мы  с  моим  другом  полицейским
исполним ее. (Шалве.) Держи веревку покрепче, это как раз подходит к песне.

                    (Поет. Шалва держит его за веревку.)
                  Почему у сынов наших нет больше крови, а
                                       у дочек слез не осталось,
                  А кровь осталась лишь у телят на бойне?
                  А слезы льют нынче только плакучие ивы
                                           над озером Урми?
                  Шаху новые земли нужны, и крестьянин платит
                                                         налоги.
                  Чтобы крышу мира завоевать, крыши срывают
                                                        с хижин.
                  К черту на кулички наших мужчин угоняют,
                  Чтобы начальство сидело дома за чашей.
                  Солдаты режут друг друга, полководцы салютуют
                                                        друг другу,
                  Вдовий грош проверяют на зуб - не фальшив ли.
                                                   А сабли тупятся.
                  Битва проиграна. Все равно за шлемы
                                                 заплачено.
                  Разве не так, разве не так?

     Полицейский Шалва. Да-да-да-да-да. Именно так.
     Аздак. Хотите послушать до конца?

                    Первый латник утвердительно кивает.

     Второй латник (полицейскому). Он тебя уже научил этой песне?
     Полицейский Шалва. Так точно. Только у меня голос неважный.
     Второй латник. И то сказать. (Аздаку.) Продолжай.
     Аздак. Во второй строфе говорится о мире. (Поет.)

                  Канцелярии переполнены, чиновники сидят чуть
                                                    ли не на улице,
                  Реки выходят из берегов и опустошают поля.
                  Кто не может сам расстегнуть штаны, тот
                                            государством правит.
                  Кто считать не умеет до четырех, тот восемь
                                                  блюд пожирает.
                  Продавцы покупателей ищут, но кругом
                                             голодающих видят.
                  Оборванные ткачи стоят у ткацких станков,
                  Разве не так, разве не так?

     Полицейский Шалва. Да-да-да-да-да. Именно так.
     Аздак.

                  Вот почему у сынов наших нет больше крови, а
                                          у дочек слез не осталось,
                  А кровь осталась лишь у телят на бойне,
                  А слезы льют нынче только плакучие ивы
                                                 над озером Урми.

     Первый латник (после паузы). Не  собираешься  ли  ты  спеть  эту  песню
здесь, в городе?
     Аздак. А что в ней неверно?
     Первый латник. Видишь зарево?

                Аздак оглядывается. На небе - зарево пожара.

Это  в  предместье. Когда князь Казбеки обезглавил сегодня утром губернатора
Абашвили, наши ковровщики тоже заболели "персидской болезнью" и задали князю
Казбеки вопрос, не ест ли он тоже слишком много блюд подряд. А сегодня утром
они вздернули городского судью. Но мы оставили от них мокрое место, нам дали
по сто пиастров за каждого ковровщика, понимаешь?
     Аздак (после паузы). Понимаю. (Испуганно озирается, тихонько отходит  в
сторону, садится на землю и подпирает руками голову.)
     Первый латник (третьему, после того как все они выпили  еще  по  чаше).
Смотри, что сейчас будет.

   Первый и второй латники подходят к Аздаку, отрезая ему путь к бегству.

     Полицейский Шалва. Господа, он не такой уж плохой  человек.  Разве  что
курицу иногда стащит или, может, зайца.
     Второй латник (подойдя  вплотную  к  Аздаку).  Ты  пришел  сюда,  чтобы
половить рыбки в мутной воде, так, что ли?
     Аздак (глядя на латника). Не знаю, зачем я сюда пришел!
     Второй латник. Уж не заодно ли ты с ковровщиками?

                     Аздак отрицательно качает головой.

А как же насчет песенки?
     Аздак. Это пел дед. Глупый, темный человек.
     Второй  латник.  Верно.  Ну  а  как  же  насчет  красильщика,   который
выплачивал жалованье?
     Аздак. Это было в Персии.
     Первый латник. А кто обвинял себя в том, что не повесил  своими  руками
великого князя?
     Аздак. Разве я не сказал, что дал  ему  удрать?  Полицейский  Шалва.  Я
свидетель. Он дал ему удрать.

Латники  тащат  Аздака  к  виселице.  Аздак  кричит. Латники отпускают его и
хохочут.  Аздак  тоже  начинает  смеяться  и  смеется громче всех. Затем его
развязывают. Все пьют вино. Входит жирный князь Казбеки с молодым человеком.

     Первый латник (Аздаку). Вот они, твои новые времена.

                               Всеобщий смех.

     Жирный князь. Что тут смешного, друзья мои? Позвольте мне поговорить  с
вами  серьезно.  Вчера  утром  князья  Грузии  свергли   развязавшее   войну
правительство великого князя и  устранили  его  губернаторов.  К  сожалению,
самому  великому  князю  удалось  бежать.  В  этот  критический   час   наши
ковровщики, недовольные всегда и всем, не преминули взбунтоваться и повесили
нашего дорогого судью, всеми любимого Ило Орбелиани. Тс-тс-тс.  Друзья  мои,
нам нужен теперь в Грузии мир, мир, мир. И справедливость! Вот  мой  дорогой
племянник Бизерган Казбеки, очень способный человек. Пусть он будет  судьей.
То есть последнее слово за народом.
     Первый латник. Это как понимать? Мы должны избрать судью, что ли?
     Жирный князь. Совершенно верно. Народ  выдвигает  способного  человека.
Посоветуйтесь между собой, друзья.

                            Латники шушукаются.

Не  беспокойся,  лисенок,  место  за тобой. А как только мы сцапаем великого
князя, мы перестанем лизать задницу черни.
     Латники (между собой). Они наложили  в  штаны,  потому  что  не  смогли
            сцапать великого князя.
          - Молодец этот писарь, он дал ему улизнуть.
          - Они чувствуют себя не очень-то уверенно, поэтому и "друзья мои",
            и "за народом последнее слово".
          - Теперь ему нужна даже справедливость в Грузии.
          - Трескотня остается трескотней, и это тоже трескотня.
          - Спросим-ка писаря, он на справедливости собаку съел.
          - Эй ты, чучело, как по-твоему, годится племянничек в судьи?
     Аздак. Это вы мне?
     Первый латник (повторяет). Как по-твоему, годится племянник в судьи?
     Аздак. Вы спрашиваете меня? Или я ослышался?
     Второй латник. Тебя, тебя, почему не тебя? Ну-ка, блесни умом!
     Аздак. Я вас понимаю, вы хотите проверить его как  следует.  Правильно?
Так вот, нет ли у вас в запасе опытного преступника, чтобы кандидат  показал
на нем свое умение?
     Третий  латник.  Дай  подумать.  У  нас  есть  два  врача  этой  коровы
губернаторши. Возьмем их, а?
     Аздак. Стоп, так не годится. Нельзя брать настоящих преступников,  если
судья не утвержден. Пусть он  осел,  но  он  должен  быть  утвержден,  иначе
нарушается законность. Законность - это очень чувствительная  вещь,  скажем,
как селезенка. По селезенке нельзя бить кулаком, а то  убьешь  насмерть.  Вы
можете повесить обоих врачей, и законность нисколько не будет нарушена, если
судья к этому непричастен. Законность любит, чтобы все  было  честь  честью,
такая уж она застенчивая. Скажем, судья вздумал упрятать в  тюрьму  женщину,
укравшую для ребенка кукурузную лепешку. Но  он  не  облачился  в  судейскую
мантию или почесался во время  вынесения  приговора,  обнажив  больше  трети
своего тела - для этого, наверно, надо  почесать  бедро,  -  и,  пожалуйста,
приговор недействителен. Законность  оскорблена!  Скорее  уж  может  вынести
приговор  судейская  мантия  или  судейская  шляпа,  чем  человек  без  этих
принадлежностей. Законность бесследно исчезает,  если  за  ней  не  следить.
Нельзя выпить вино, которое вылакала собака. Оно исчезло бесследно. Вот  так
же и законность.
     Первый латник. Что же ты предлагаешь, дотошный ты человек?
     Аздак. Я буду обвиняемым. Уж я-то знаю, кого я буду изображать. (Шепчет
им что-то на ухо.) Первый латник. Ты?

                                Все хохочут.

     Жирный князь. Что вы решили?
     Первый латник. Мы решили устроить испытание. Наш друг будет играть роль
обвиняемого, а судейское кресло пусть займет кандидат на должность.
     Жирный князь. Это несколько необычно.  А  впрочем,  почему  бы  и  нет?
(Племяннику.) Пустая формальность, лисенок. Как там тебя учили,  кто  скорее
приходит к цели - медленный или быстрый?
     Племянник. Скорее всех - хитрый, дядя Арсен.

   Племянник садится в кресло. Жирный князь становится у него за спиной.
                     Латники усаживаются на ступеньки.

     Аздак (делает несколько шагов, явно подражая походке  великого  князя).
Есть ли здесь кто-нибудь, кто меня знает? Я великий князь.
     Жирный князь. Кто он?
     Второй латник. Великий князь. Он в самом деле с ним знаком.
     Жирный князь. Хорошо.
     Первый латник. Начинайте процесс.
     Аздак. Итак, меня обвиняют в том,  что  я  развязал  войну.  Смешно.  Я
говорю - смешно, вам  этого  мало?  Хорошо,  тогда  вот  мои  адвокаты,  их,
кажется, человек  пятьсот.  (Делает  жест,  как  бы  указывая  на  множество
сопровождающих  его  адвокатов.)  Прошу  предоставить  моим  адвокатам   все
имеющиеся в зале места.

                Латники смеются, жирный князь тоже смеется.

     Племянник (латникам). Вы хотите, чтобы  я  разобрал  это  дело?  Должен
сказать, что нахожу его по меньшей мере необычным. Впрочем, все  зависит  от
вкуса.
     Первый латник. Валяй.
     Жирный князь (улыбаясь). Покажи ему, лисенок.
     Племянник. Отлично. Истец: народ Грузии, ответчик: великий  князь.  Что
вы можете сказать, обвиняемый?
     Аздак. Очень многое.  Я,  конечно,  своими  глазами  читал,  что  война
проиграна. Но в свое время я начал войну по  совету  патриотов,  таких,  как
дядюшка Казбеки. Требую пригласить дядюшку Казбеки в свидетели.
     Жирный князь (латникам, дружелюбно). Забавная штука, а?
     Племянник. Просьба отклоняется. Вас обвиняют не в том, что вы  объявили
войну - это приходится делать всякому правителю, - а в том, что вы ее  плохо
вели.
     Аздак. Глупости.  Вообще  ее  не  вел.  Предоставил  вести  ее  другим.
Предоставил вести ее князьям. Они ее, конечно, угробили.
     Племянник. Но  вы  по  крайней  мере  не  отрицаете,  что  осуществляли
верховное командование?
     Аздак. Ни в коем случае.  Всегда  осуществлял  верховное  командование.
Едва родился, командовал нянькой. Так уж воспитан -  чтобы  справить  нужду,
хожу в уборную. Привык приказывать. Всегда приказывал  чиновникам  расхищать
казну. Офицеры секут солдат только по моему приказу. Помещики спят с  женами
крестьян только по моему строжайшему приказу. Дядюшка Казбеки - вот он перед
вами - отрастил себе брюхо только по моему приказу.
     Латники (аплодируют). Ловко! Да здравствует великий князь!
     Жирный князь. Ну-ка, лисенок, ответь ему. Я тебя поддержу.
     Племянник. Я ему отвечу, и отвечу так, чтобы соблюсти достоинство суда.
Обвиняемый, будьте добры уважать суд.
     Аздак. Согласен. Приказываю вам продолжать допрос.
     Племянник. Вы мне не приказывайте. Итак,  вы  утверждаете,  что  начать
войну заставили вас князья. В таком случае, как можете  вы  утверждать,  что
князья угробили войну?
     Аздак.  Не  давали  достаточного  количества   рекрутов,   растрачивали
казенные деньги, поставляли больных лошадей, пьянствовали в публичных домах,
когда шло наступление. Беру в свидетели дядюшку.
     Племянник. Неужели вы будете отстаивать нелепое утверждение, что князья
нашей страны не боролись?
     Аздак. Нет. Князья боролись. Боролись за получение военных подрядов.
     Жирный князь (вскакивает). Это уж слишком.  Он  говорит  как  настоящий
ковровщик.
     Аздак. В самом деле? Но я говорю только правду.
     Жирный князь. Вздернуть! Вздернуть!
     Первый латник. Спокойно. Продолжайте, ваша милость.
     Племянник. Тише! Объявляю приговор. Смертная казнь через повешение. Вас
вздернут.  Вы  проиграли  войну.  Приговор  окончательный.  Обжалованию   не
подлежит.
     Жирный князь (исступленно). Увести! Увести! Увести!
     Аздак. Молодой человек, я хочу дать  вам  один  дельный  совет.  Будучи
лицом официальным, не кричите. Кто воет как волк, не может  занять  вакансии
сторожевого пса. Ясно?
     Жирный князь. Вздернуть!
     Аздак. Если люди заметят, что князья  говорят  тем  же  языком,  что  и
великий князь, они еще чего доброго, вздернут и великого князя и князей. Как
бы то ни было, подаю кассацию. Основание: война проиграна, но не для князей.
Князья свою войну выиграли. Им заплатили три миллиона  восемьсот  шестьдесят
три тысячи пиастров за лошадей, которых они не поставили.
     Жирный князь. Вздернуть!
     Аздак. Восемь миллионов двести  сорок  тысяч  пиастров  за  довольствие
рекрутов, которых они также не поставили.
     Жирный князь. Вздернуть!
     Аздак. Следовательно, они  победили.  Войну  проиграла  только  Грузия,
каковая на данном суде не присутствует.
     Жирный князь. Я думаю,  хватит,  друзья.  (Аздаку.)  Уходи,  висельник.
(Латникам.) Я думаю, друзья, что теперь можно и утвердить нового судью.
     Первый латник. Да, теперь можно. Снимите-ка с него мантию!

   Один из латников подставляет спину, другой становится на нее и снимает
                      с повешенного судейскую мантию.

А теперь (племяннику) уходи отсюда, на всякое кресло своя задница. (Аздаку.)
Иди-ка сюда и садись в судейское кресло.

                               Аздак медлит.

Садись, старина.

                       Латники ведут Аздака к креслу.

Судьи всегда были пропащими людьми, так пусть теперь пропащий человек станет
судьей.

      Аздаку накидывают на плечи судейскую мантию и надевают на голову
                            плетенку от бутыли.

Поглядите, каков судья.
     Певец.
                 Была гражданская война, правители дрожали.
                 Судьею латники назначили Аздака.
                 Два года отправлял он эту должность.
     Певец и музыканты (вместе).
                 Ветры огненные дули,
                 Города в крови тонули,
                 И по всей стране творился кавардак,
                 Воры правили делами,
                 Святотатцы пели в храме,
                 А судьею был известный нам Аздак.

На судейском кресле сидит Аздак и чистит яблоко. Полицейский Шалва подметает
пол.  Слева  от  судьи  - инвалид в кресле-каталке, врач обвиняемый и хромой
оборванец.  Справа  - молодой человек, обвиняемый в вымогательстве. На часах
                     стоит латник с полковым з