наменем.

     Аздак. Ввиду большого количества дел суд разбирает сегодня  каждые  два
дела одновременно. Перед тем как начать, я должен сделать краткое сообщение:
я беру. (Протягивает руку.)

             Один лишь вымогатель достает деньги и дает их ему.

     Аздак. Оставляю за собой право наложить на одну из сторон  (смотрит  на
инвалида) взыскание за неуважение к суду. (Врачу.) Ты врач, а ты  (инвалиду)
его обвиняешь. Виновен ли врач в теперешнем твоем состоянии?
     Инвалид. Конечно. Из-за него меня хватил удар.
     Аздак.   Значит,   небрежность    при    исполнении    профессиональных
обязанностей.
     Инвалид. Больше чем небрежность. Я дал ему в долг денег на  учение.  Он
их до сих пор не вернул, а когда я  узнал,  что  он  лечит  своих  пациентов
бесплатно, меня разбил паралич.
     Аздак. Еще бы. (Хромому.) А тебе что здесь нужно?
     Хромой. Я и есть пациент, ваша милость.
     Аздак. Он, верно, лечил тебе ногу?
     Хромой. Лечил, да не ту. У меня ревматизм в левой ноге, а он оперировал
правую. Вот я и хромаю теперь.
     Аздак. Оперировал-то он безвозмездно?
     Инвалид.  Операцию,  которая  стоит   пятьсот   пиастров,   он   сделал
безвозмездно! За спасибо! И я еще платил за его учение! (Врачу.) Разве  тебя
учили в школе делать операции даром?
     Врач.  Ваша  милость,  действительно,  гонорар  принято  взимать  перед
операцией, потому что перед ней пациент платит гораздо  охотнее,  чем  после
нее. По-человечески это можно понять. В данном случае, приступая к операции,
я полагал, что гонорар передан уже моему слуге. В этом я ошибся.
     Инвалид. Он ошибся! Хороший врач не ошибается! Он все  выяснит,  прежде
чем резать.
     Аздак.  Это  верно.  (Шалве.)  Какое  у  нас  второе   дело,   господин
общественный обвинитель?
     Полицейский Шалва (усердно подметая пол). Вымогательство.
     Вымогатель. Высокий суд, я невиновен. Я только  хотел  узнать  у  этого
помещика, действительно ли  он  изнасиловал  свою  племянницу.  Он  дружески
разъяснил мне, что нет, и дал мне денег только для того, чтобы я смог нанять
для своего дядюшки учителя музыки.
     Аздак. Ага! (Врачу.) Ну а ты, врач, ты  ведь  не  можешь  сослаться  на
какие-либо смягчающие твою вину обстоятельства?
     Врач. Разве только, что человеку свойственно ошибаться.
     Аздак.  Разве  ты  не  знаешь,  что  хорошему  врачу  присуще   чувство
ответственности в денежных делах? Мне рассказывали об одном  враче,  который
выжал из вывихнутого пальца своего пациента тысячу пиастров, установив,  что
причиной заболевания является нарушение кровообращения. А плохой врач скорее
всего проглядел бы такой случай. В  другой  раз  этот  искусный  врач  столь
тщательно продумал курс лечения, что заурядное разлитие желчи превратилось в
сплошной золотой дождь. Нет, ты не заслуживаешь прощения. Один зерноторговец
послал своего сына в медицинскую школу,  чтобы  тот  изучил  торговое  дело.
Настолько  хорошо  поставлено  там  обучение.  (Вымогателю.)   Как   фамилия
помещика?
     Полицейский Шалва. Он просил не называть его фамилии.
     Аздак. В таком случае  я  выношу  приговоры.  Факт  вымогательства  суд
считает доказанным, а ты (инвалиду) приговорен к штрафу в  тысячу  пиастров.
Если у тебя  будет  второй  удар,  врач  обязан  бесплатно  тебя  лечить,  а
понадобится, то и ампутировать. (Хромому.) Тебе  в  возмещение  убытков  суд
присуждает бутылку  французской  водки.  (Вымогателю.)  Ты  должен  передать
половину своего гонорара общественному  обвинителю,  чтобы  суд  we  огласил
имени  помещика.  Кроме  того,  суд  советует  тебе  приняться  за  изучение
медицины, так как ты обнаружил способности к этой науке. Что касается  тебя,
врач, то за непростительную профессиональную ошибку  ты  по  суду  оправдан.
Следующие!
     Певец и музыканты.
                     Ах, что гнило, то не мило.
                     Что прекрасно, то опасно.
                     А закон гласит и этак и так.
                     Потому решили люди:
                     Двое спорят, третий судит.
                     Ну а судит очень ловко наш Аздак.

Из  постоялого  двора,  расположенного у самой дороги, выходит Аздак. За ним
следует  хозяин  постоялого  двора,  старик  с  длинной  бородой. Работник и
полицейский  Шалва  тащат  судейское  кресло.  Латник  с  полковым  знаменем
                          становится на свой пост.

     Аздак. Поставьте его вот сюда. По  крайней  мере  здесь  можно  дышать,
чувствуется ветерок из лимоновой рощи. Юстиции полезен свежий воздух.  Ветер
задирает ей юбки, и сразу видно, что под ними.  Не  надо  было  нам  столько
есть, Шалва. Эти инспекционные поездки очень  утомительны.  (Хозяину.)  Дело
идет о твоей невестке?
     Хозяин. Ваша милость, дело идет о чести  семьи.  Вместо  сына,  который
уехал по делам  в  горы,  с  жалобой  обращаюсь  я.  Вот  он,  провинившийся
работник, а вот и моя достойная сожаления невестка.

    Входит невестка, особа с пышными формами. Лицо ее скрыто покрывалом.

     Аздак (садится). Я беру.

                     Хозяин со вздохом дает ему деньги.

Так. Теперь все формальности выполнены. Речь идет об изнасиловании?
     Хозяин. Ваша милость, я застал этого парня  в  конюшне  как  раз  в  ту
минуту, когда он повалил нашу Тамару на солому.
     Аздак.  Совершенно  верно.  Конюшня.  Чудесные  лошадки.  Особенно   та
маленькая, буланая.
     Хозяин. Конечно, я тут же вместо сына стал стыдить Тамару.
     Аздак (серьезно). Я говорю, что буланая мне нравится.
     Хозяин (холодно). В самом деле? Тамара  призналась  мне,  что  работник
сошелся с ней вопреки ее желанию.
     Аздак. Скинь покрывало, Тамара.

                            Она открывает лицо.

Тамара, ты нравишься суду. Расскажи, как было дело.
     Тамара (заученно).  Я  вошла  в  конюшню,  чтобы  поглядеть  на  нового
жеребеночка. Работник заговорил со  мной  первый.  Он  сказал:  "Ну  и  жара
сегодня" - и положил мне руку на левую  грудь.  Я  сказала  ему:  "Не  делай
этого", но он продолжал непристойно меня ощупывать, что вызвало у меня гнев.
Прежде чем я разгадала его греховные намерения, он сделал свое черное  дело.
Затем вошел свекор и стал по ошибке пинать меня ногами.
     Хозяин (объясняя). Вместо сына.
     Аздак (работнику). Признаешь ли ты, что ты заговорил с ней первый?
     Работник. Признаю.
     Аздак. Тамара, ты любишь сладкое?
     Тамара. Да. Семечки.
     Аздак. Ты подолгу сидишь в лохани, когда моешься?
     Тамара. Полчаса или около того.
     Аздак. Господин общественный обвинитель, положи свой нож на землю,  вон
туда.

                       Полицейский Шалва кладет нож.

Тамара, пойди подними нож общественного обвинителя.

              Тамара, покачивая бедрами, идет и поднимает нож.

(Показывает  на  нее.)  Вы  видите?  Как  все это качается? Преступная часть
обнаружена.  Факт  насилия  доказан.  Из-за  неумеренного  потребления пищи,
особенно  сластей,  из-за  того,  что ты подолгу сидишь в теплой воде, из-за
лени  и  слишком* мягкой кожи ты изнасиловала этого несчастного человека. Ты
думаешь,  что, расхаживая с таким задом, можно увернуться от правосудия? Это
же  предумышленное  нападение  с  опасным  оружием.  Согласно  приговору  ты
передашь  суду  буланую лошадку, на которой ездит твой свекор вместо сына. А
теперь ты пройдешь со мной в конюшню, Тамара, чтобы суд ознакомился с местом
преступления.

По Военно-Грузинской дороге идут латники. Из одного места в другое носят они
судейское  кресло,  на  котором  сидит  Аздак. За ними - полицейский Шалва и
 работник. Шалва тащит виселицу. Работник ведет на поводу буланую лошадку.

     Певец и музыканты.
                    У господ кипела ссора,
                    Но от этого раздора
                    Жил немножечко вольготнее бедняк.
                    По дорогам пестрым края,
                    Правду кривдой побивая,
                    К бедным людям ездил суд вершить Аздак.

                    Присуждал он все голодным,
                    Беднякам, себе подобным,
                    И скреплял печатью каждый свой шаг,
                    Под шумок разбойным сбродом
                    Вознесенный над народом
                    И неправедный и праведный Аздак.

                            Процессия удаляется.

                    Не ходите к вашим ближним
                    С христианским вздором книжным:
                    Не дождетесь вы от проповеди благ.
                    А ходите с топорами
                    И поверите вы сами
                    В чудеса, в какие верил наш Аздак.

Судейское кресло Аздака стоит в кабачке. Перед Аздаком, которому полицейский
Шалва  подает  вино,  стоят  трое  кулаков.  В  углу  - старая крестьянка. В
открытых  дверях  и снаружи - деревенские жители. Латник с полковым знаменем
                              стоит на часах.

     Аздак. Слово имеет господин общественный обвинитель.
     Полицейский Шалва. Дело идет  о  корове.  Обвиняемая  уже  пять  недель
укрывает у  себя  в  хлеву  корову,  принадлежащую  зажиточному  крестьянину
Дволадзе.  У  нее  обнаружили  также  украденный  окорок.  Когда  зажиточный
крестьянин Рухадзе потребовал у обвиняемой арендной платы  за  принадлежащую
ему землю, все его коровы были тотчас же кем-то прирезаны.
     Кулаки. Дело идет о моем окороке, ваша милость.
           - Дело идет о моей корове, ваша милость.
           - Дело идет о моей земле, вата милость.
     Аздак. А ты что на это скажешь, мамаша?
     Старуха. Ваша милость, пять недель назад, под утро, ко мне постучались.
Выхожу  -  стоит  человек  с  бородой  и  держит за веревку корову. Он мне и
говорит: "Любезная хозяйка, я чудотворец, святой Бандитус. Твой сын погиб на
войне, и на память о нем я дарю тебе эту корову. Ходи за ней хорошенько".
     Кулаки. Это разбойник Ираклий, ваша милость.
           - Ее свояк, ваша милость!
           - Конокрад и поджигатель!
           - Голову бы ему отрубить!

   Снаружи доносится женский крик. Толпа в беспокойстве отступает. Входит
                     бандит Ираклий с огромным топором.

Ираклий! (Крестятся.)
     Бандит. Добрый вечер, честная компания! Стакан вина!
     Аздак. Господин общественный обвинитель,  стакан  вина  гостю.  Кто  ты
такой?
     Бандит. Я странствующий  отшельник,  ваша  милость.  Благодарю  вас  за
угощение. (Залпом осушает стакан, поданный Шалвой.) Еще один.
     Аздак. Я Аздак. (Встает и отвешивает поклон.)

                          Бандит также кланяется.

Суд приветствует отшельника. Продолжай, мамаша.
     Старуха. Ваша милость, в ту ночь я еще не знала,  что  святой  Бандитус
способен творить чудеса. Он привел корову, и только. А дня через  два,  тоже
ночью, приходят ко мне работники этого кулака и хотят увести мою  корову.  И
вдруг они поворачивают назад, и на головах у них выскакивают огромные шишки.
Тут я и поняла, что святой Бандитус смирил их сердца и наставил их  на  путь
любви к ближнему.

                           Бандит громко смеется.

     Первый кулак. Я знаю, чем он их наставил.
     Аздак. Хорошо, что знаешь. Потом ты нам расскажешь.  А  пока  продолжай
ты!
     Старуха. Затем, ваша милость, на путь добра стал кулак Рухадзе.  Раньше
это был сущий дьявол, любой подтвердит. Но благодаря  святому  Бандитусу  он
перестал брать с меня аренду за землю.
     Второй кулак. Потому что на выгоне перерезали всех моих коров.

                              Бандит смеется.

     Старуха (Аздак знаком велит ей продолжать). А однажды утром  ко  мне  в
окно влетел окорок. Он попал мне прямо в поясницу, так что я до сих пор хро-
маю. Вот поглядите, ваша милость. (Делает несколько шагов.)

                              Бандит смеется.

Конечно,  это  чудо.  Хотела бы я знать, ваша милость, где это видано, чтобы
старому бедному человеку приносили окорок!

                            Бандит всхлипывает.

     Аздак (вставая). Твой вопрос, мамаша, поразил суд в самое сердце.  Будь
добра, сядь сюда.

               Старуха, помедлив, садится в судейское кресло.

                    (Со стаканом в руке садится на пол.)

                   Мамаша, я чуть не назвал тебя матушкой
                                                     Грузией.
                   Тебя обобрали, а твои сыновья - на войне.
                   Ты избита, исхлестана, но ты не теряешь
                                                    надежды.
                   Ты плачешь, когда корову приводят к тебе.
                   Ты удивляешься, если тебя не бьют.
                   О, сжалься над нами, мамаша, не суди нас
                                                      жестоко!

(Кричит  на  кулаков.)  Сознайтесь,  безбожники,  что вы не верите в чудеса!
Каждый из вас приговорен к штрафу в пятьсот пиастров за безбожие! Вон!

                          Кулаки смиренно уходят.

А  ты, мамаша, и ты, благочестивая душа (бандиту), выпейте по стакану вина с
общественным обвинителем и Аздаком.
     Певец и музыканты.
                 Хоть законы и исконны,
                 Он, как хлеб, ломал законы,
                 Чтоб народ отведал права натощак.
                 И легко было крестьянам
                 Подкупить пустым карманом
                 Своего судью по имени Аздак.

                 Чтоб своих не дать в обиду,
                 Он обвешивал Фемиду,
                 Передергивая, если что не так.
                 В черной мантии судейской,
                 Под защитой полицейской,
                 Он два года попирал закон, Аздак.
     Певец.
                 Кончились дни мятежей! Вернулся великий
                                                       князь.
                 Вернулась жена губернатора. Началась
                                                 расправа.
                 Снова горело предместье. Погибло много
                                                     людей.
                 Страшно стало Аздаку.

Судейское  кресло  Аздака  снова  стоит во дворе суда. Аздак, сидя на земле,
чинит  свой  башмак  и беседует с полицейским Шалвой. Снаружи доносится шум.
      Видно, как за стеной на острие копья несут голову жирного князя.

     Аздак. Дни твоего рабства, Шалва, а может быть, даже  и  минуты  теперь
уже сочтены. Я взнуздал тебя железными  удилами  разума,  которые  до  крови
разорвали твой рот, я хлестал тебя разумными доводами и  посыпал  твои  раны
солью логики. По природе своей ты слабый человек, и,  если  с  умом  бросить
тебе аргумент, ты жадно впиваешься в него зубами, ты уже не владеешь  собой.
По природе своей ты испытываешь потребность лизать руки высшему существу. Но
высшие существа бывают разные. И вот наступил час твоего освобождения, скоро
ты сможешь опять следовать своим низменным  страстям  и  тому  безошибочному
инстинкту, который велит тебе совать свои толстые подошвы человеку  в  лицо.
Ибо прошли времена смятения и беспорядка, описанные в песне о хаосе, которую
мы сейчас еще раз споем с тобою на память об этих  ужасных  днях.  Садись  и
смотри не фальшивь. Бояться нечего, песня эта не запрещенная, а припев у нее
просто популярный. (Поет.)

                 Брат, доставай нож! Сестра, закрывай лицо!
                                         Время вышло из колеи.
                 Знатные плачут, смеются ничтожные.
                                             Город кричит:
                 Давайте прогоним богатых и сильных!
                 В канцеляриях - сумятица. Списки рабов горят.
                 Господа вращают камни на мельницах.
                                  Заточенные выходят на волю.
                 Выброшены церковные кружки. Эбеновое
                                    дерево идет на кровати.
                 Кто мечтал о корке сухой - теперь хозяин
                                                      амбаров,
                 Он сам теперь хлеб раздает.
     Полицейский Шалва.
                 Ох-ох-ох-ох.
     Аздак (поет).
                 Где же ты, генерал? Наведи, наведи порядок,
                 Не узнать потомка господ. Благородный
                                                       ребенок
                 Превращается в сына рабыни.
                 Советники прячутся в старых сараях.
                                              Бродяги бездомные
                 Нежатся в мягких постелях.
                 Кто был простым гребцом, теперь
                                               судовладелец.
                 От прежнего хозяина ушли суда.
                 Гонцы говорят своему господину:
                 Шагайте сами,
                 Мы уже пришли.
     Полицейский Шалва.
                 Ох-ох-ох-ох.

     Аздак. Где же ты, генерал? Наведи, наведи порядок! Да и у нас  была  бы
примерно такая же картина, если бы не спохватились и не  навели  порядок.  В
столицу уже вернулся великий князь, которому я, осел, спас  жизнь,  а  персы
дали напрокат войско для наведения порядка. Предместье уже горит. Принеси-ка
мне толстую книгу, на которой я обычно сижу.

      Полицейский Шалва берет с сиденья кресла книгу и дает ее Аздаку.

(Листает ее.) Это свод законов, я всегда им пользовался, ты свидетель.
     Полицейский Шалва. Да, как сиденьем.
     Аздак. Полистаю, погляжу что мне теперь припаяют. Мои поблажки неимущим
выйдут мне боком. Я старался поставить бедняков на ноги. Теперь меня повесят
по обвинению в пьянстве. Я  заглядывал  богатым  в  карманы.  И  мне  некуда
спрятаться, меня все знают, потому что я всем помогал.
     Полицейский Шалва. Кто-то идет.
     Аздак (сначала в испуге застывает на месте, затем,  дрожа  всем  телом,
идет к креслу). Конец. Но я никому не стану доставлять удовольствие зрелищем
человеческого величия. На коленях прошу тебя, сжалься надо мной, не уходи. У
меня от страха течет слюна, я боюсь смерти.

        Входит жена губернатора. Ее сопровождают адъютант и латник.

     Жена губернатора. Это что за тварь, Гоги?
     Аздак. Препослушная, ваша милость. Рад стараться.
     Адъютант. Нателла Абашвили,  жена  покойного  губернатора,  только  что
вернулась и ищет  своего  двухлетнего  сына  Михаила  Абашвили.  Ей  удалось
узнать, что ребенок унесен в горы кем-то из прежних слуг.
     Аздак. Слушаюсь, ваше высокородие. Ребенок будет доставлен.
     Адъютант. Говорят, что эта особа выдает ребенка за своего.
     Аздак. Слушаюсь, ваше высокородие. Она будет обезглавлена.
     Адъютант. Это все.
     Жена губернатора (уходя). Этот человек мне не нравится.
     Аздак  (провожает  ее,  отвешивая  низкие  поклоны).   Слушаюсь,   ваше
высокородие, все будет сделано.

VI

                                Меловой круг

     Певец.
                     Теперь послушайте историю процесса
                     О ребенке губернатора Абашвили,
                     Где истинная мать была определена
                     С помощью знаменитого мелового круга.

Двор  суда  в  Нуке.  Латники  вводят Михаила и затем уходят с ним в глубину
сцены.  Один  из  латников копьем удерживает Груше в воротах, пока не уводят
ребенка.  Затем  ее впускают. С ней вместе входит толстая повариха из челяди
   бывшего губернатора Абашвили. Отдаленный шум. На небе - зарево пожара.

     Груше. Он молодец, он уже моется сам.
     Повариха. Тебе повезло, судить будет не настоящий судья,  а  Аздак.  Он
пьянчужка и ни в чем не разбирается. Самые  большие  разбойники  выходили  у
него сухими из воды. Он все на свете путает,  и,  какую  бы  взятку  ему  ни
давали богатые, все ему мало. Поэтому когда он  судит,  нашему  брату  часто
бывает удача.
     Груше. Как мне нужна удача сегодня!
     Повариха.  Не  сглазь.  (Крестится.)  Пожалуй,   я   успею   быстренько
помолиться, чтобы судья  оказался  под  мухой.  (Молится,  беззвучно  шевеля
губами.)

                   Гр