отходит.

Стой!  Ты пойдешь в палатку! Я останусь здесь, потому что я привык к свежему
воздуху.

                         Носильщик идет в палатку.

Хотел  бы  я  знать,  много  ли  он подслушал из моей песни? (Пауза.) Что он
сейчас делает? Он все еще там возится.

            Видно, как носильщик заботливо приготовляет постель.

     Носильщик. Надеюсь, он ничего те заметит. Мне так трудно  резать  траву
одной рукой.
     Купец. Неосторожны только дураки. Доверие-это глупость. Человек получил
из-за меня увечье, может быть, на всю жизнь. Он будет  прав,  если  отплатит
мне за это. А во сне сильный человек не сильнее слабого. Человек  не  должен
был бы спать вообще. Разумеется, лучше было бы сидеть в палатке. Здесь,  под
открытым небом,  можно  простудиться  и  заболеть.  Но  разве  есть  болезнь
страшнее человека? За ничтожные деньги  человек  идет  со  мной.  А  у  меня
большие деньги. Но дорога одинаково тяжела для нас обоих.  Когда  он  устал,
его побили. Когда к нему подсел проводник,  проводника  уволили.  Когда  он,
может быть, действительно боясь разбойников, заметал следы, ему не поверили.
Когда он испугался реки, ему показали револьвер. Как я могу спать в  палатке
с таким человеком? Я же не поверю, что он может со  всем  этим  примириться!
Хотел бы я знать, что он там замышляет?

     Видно, как носильщик в палатке мирно ложится спать.

Я был бы дураком, если бы пошел в палатку.


VII

                                Общая фляга.

А

     Купец. Почему ты остановился?
     Носильщик. Господин, дорога кончается.
     Купец. Ну и что?
     Носильщик. Господин, если будешь меня бить, не бей по больной  руке.  Я
не знаю дороги дальше.
     Купец. Но ведь хозяин в караван-сарае объяснил тебе дорогу?
     Носильщик. Да, господин.
     Купец. Когда я тебя спросил, понял ли ты его, ты ответил - да?
     Носильщик. Да, господин.
     Купец. Но на самом деле ты его не понял?
     Носильщик. Нет, господин!
     Купец. Почему же ты тогда сказал, что понял?
     Носильщик. Я боялся, что ты меня прогонишь: Я знаю  только,  что  нужно
идти вдоль колодцев.
     Купец. Ну так иди вдоль колодцев.
     Носильщик. Я не знаю, где они.
     Купец. Иди дальше и не пытайся меня одурачить. Я же знаю, ты уже  ходил
по этой дороге.

                              Они идут дальше.

     Носильщик. А не лучше ли подождать тех, кто идет за нами?
     Купец. Нет.

                                Идут дальше.

Б

     Купец. Куда ты, собственно, идешь? Ведь мы сейчас идем к северу. Восток
- там.

              Носильщик продолжает идти в том же направлении.

Стой! Как ты смеешь?

       Носильщик останавливается, но не смотрит на своего господина.

Почему ты не смотришь мне в глаза?
     Носильщик. Я думал, восток - там.
     Купец. Ну погоди, парень! Я научу  тебя,  как  находить  дорогу!  (Бьет
его.) Теперь ты знаешь, где восток?
     Носильщик (вскрикивает). Только не по больной руке!
     Купец. Где восток?
     Носильщик. Там.
     Купец. А где колодцы?
     Носильщик. Там.
     Купец (в бешенстве). Там? Но ведь ты шел туда?
     Носильщик. Нет, господин.
     Купец. Ах так! Ты не шел туда? Шел ты туда? (Бьет его.)
     Носильщик. Да, господин.
     Купец. Где колодцы?

                             Носильщик молчит.

(Внешне  спокойно.) Ты только что сказал, что знаешь, где находятся колодцы.
Ты это знаешь?

                             Носильщик молчит.

(Бьет его.) Знаешь?
     Носильщик. Да.
     Купец (бьет его). Знаешь?
     Носильщик. Нет.
     Купец. Дай мне твою флягу с водой.

                          Носильщик отдает флягу,

Я  мог  бы  считать теперь, что вся вода принадлежит мне, потому что ты ведь
вел  меня  неправильно. Но я не делаю этого: я считаю эту флягу нашей общей.
Выпей   глоток   и   пойдем   дальше.  (Про  себя.)  Я  забылся.  При  таких
обстоятельствах нельзя его бить.

                              Они идут дальше.

В

     Купец. Мы здесь уже были. Вот следы.
     Носильщик. Раз мы здесь были, значит, мы еще не могли далеко отойти  от
дороги.
     Купец. Поставь палатку. Наша общая фляга пуста,  в  моей  тоже  нет  ни
капли. (Садится; пока носильщик ставит палатку,  купец  потихоньку  пьет  из
своей фляги, Говорит про себя.) Он не должен видеть, что  у  меня  еще  есть
вода. Иначе, если у него в башке есть хоть искра разума, он меня убьет. Если
только он приблизится ко мне, я выстрелю. (Вытаскивает  револьвер  и  кладет
его на колени.) Только бы нам добраться до колодца! Мое горло словно стянуто
веревками. Сколько времени может человек терпеть жажду?
     Носильщик (про себя). Я  должен  отдать  ему  флягу,  которую  дал  мне
проводник на стоянке. Иначе, если  нас  найдут  и  я  буду  живой,  а  он  -
полумертвый, меня засудят. (Берет флягу и подходит к купцу.)

Купец внезапно замечает его перед собой. Купец не знает, видел ли носильщик,
как  он  пил.  Носильщик не видел, он молча протягивает купцу свою флягу. Но
купец  думает,  что  это  камень,  которым  рассерженный носильщик хочет его
                        убить, и громко вскрикивает.

     Купец. Брось камень!

Носильщик,  не понимая, снова протягивает ему свою флягу. Купец выстрелом из
                      револьвера убивает его наповал.

Так и есть! А, сволочь, получил свое?


VIII

                               Песня о судах.

      Поется исполнителями, пока они меняют декорации для сцены суда.

                         В обозе разбойничьих армий
                         Тянутся суды.
                         Когда убит невинный,
                         Над ним собираются судьи
                         И выносят убитому свой приговор,
                         Так над могилой убитого
                         Убивает судья его право.

                         Приговоры судов -
                         Это тени ножей на бойне.
                         Ах, нож бьет достаточно крепко!
                         Нужна ли ему в подкрепленье
                         Бумажка с решеньем суда?
                         Ты слышишь шорох крыльев?
                         Куда стервятники мчатся?
                         Прочь из бесплодной пустыни:
                         Суды готовят им пищу!
                         Здесь ищут приюта убийцы,
                         Гонителей здесь укрывают,
                         Здесь воры прячут добычу,
                         Завернутую в бумагу,
                         На которой написан закон.


IX

                                    Суд.

        Проводник и вдова убитого носильщика уже сидят в зале суда.

     Проводник. Вы жена убитого? Я был проводником, я нанимал вашего мужа. Я
слышал, вы требуете, чтобы суд наказал  купца  и  возместил  вам  убытки?  Я
пришел сюда, потому что у меня есть доказательство, что ваш муж был убит без
всякой вины с его стороны. Это доказательство здесь - у меня в кармане.
     Хозяин  караван-сарая  (проводнику).  Я  слышу,  у   тебя   в   кармане
доказательство? Мой тебе совет: оставь его в кармане.
     Проводник. Значит, жена носильщика должна уйти с пустыми руками?
     Хозяин. А ты хочешь попасть в черный список?
     Проводник. Я подумаю.

Суд  занимает  места,  обвиняемый - купец, люди из второго каравана и хозяин
                  караван-сарая также занимают свои места.

     Судья. Заседание суда открывается. Предоставляю слово жене убитого.
     Вдова. Мой  муж  нес  поклажу  этого  господина  через  пустыню  Джахи.
Незадолго до окончания перехода господин убил его. И, хотя этим  моего  мужа
не воскресишь, я все-таки требую, чтобы его убийца был наказан.
     Судья. И кроме того, вы требуете возмещения убытков?
     Вдова. Да, потому что мой маленький сын и я - мы потеряли кормильца.
     Судья (вдове). Я же вас ни в чем не упрекаю. Денежный иск вас ничуть не
позорит. (К людям из второго каравана.) За экспедицией купца Карла  Лангмана
шла другая экспедиция, к которой присоединился уволенный им проводник. Менее
чем в миле расстояния от дороги вами была замечена пострадавшая  экспедиция.
Что вы увидели, когда вы приблизились?
     Начальник второго каравана. У купца оставалось очень мало  воды  в  его
фляге. А его носильщик лежал застреленный на песке.
     Судья (купцу). Вы застрелили этого человека?
     Купец. Да. Он внезапно напал на меня.
     Судья. Как он напал на вас?
     Купец. Он хотел ударить меня сзади камнем.
     Судья. Вы можете объяснить причину его нападения?
     Купец. Нет.
     Судья. Вы очень сильно подгоняли ваших людей?
     Купец. Нет.
     Судья. Находится ли в зале суда уволенный проводник, который  прошел  с
обвиняемым первую часть пути?
     Проводник. Да, я здесь.
     Судья. Дайте ваши показания.
     Проводник. Насколько я знаю, купцу надо было как можно скорее попасть в
Ургу ради какой-то концессии.
     Судья (начальнику второго каравана). Создалось ли  у  вас  впечатление,
что шедшая перед вами экспедиция передвигается особенно быстро?
     Начальник второго каравана. Нет,  не  особенно.  Они  обогнали  нас  на
сутки, но потом расстояние между нами оставалось такое же.
     Судья (купцу). Значит, вы все-таки подгоняли своих людей?
     Купец. Я никого не подгонял. Это была обязанность проводника.
     Судья (проводнику). Разве обвиняемый не требовал от вас, чтобы  вы  как
можно больше подгоняли носильщика?
     Проводник. Я подгонял не больше обычного. Даже меньше.
     Судья. Почему вас уволили?
     Проводник. Потому что, по мнению купца, я  слишком  мягко  обращался  с
носильщиком.
     Судья. А разве этого нельзя? Скажите, этот носильщик, с которым  нельзя
было мягко обращаться, был строптивый человек?
     Проводник. Нет, он все терпел. Он боялся потерять работу: он не состоял
в профсоюзе.
     Судья.  Значит,  ему  приходилось  много  терпеть?  Отвечайте.   И   не
обдумывайте так долго ваши ответы. Правда все равно выйдет наружу.
     Проводник. Я шел с ними только до караван-сарая.
     Хозяин караван-сарая (про себя). Правильно, проводник!
     Судья (купцу). Произошло ли потом что-нибудь такое, чем можно объяснить
нападение носильщика?
     Купец. Нет, с моей стороны - ничего.
     Судья. Послушайте, не пытайтесь себя  обелить.  Так  у  вас  ничего  не
получится, милейший. Если вы своего носильщика только  гладили  по  головке,
чем вы объясните его ненависть к вам? Без такого объяснения  вы  не  убедите
суд, что действовали в целях самозащиты. Подумайте хорошенько.
     Купец. Я должен кое в чем признаться. Один раз я его все-таки побил.
     Судья. Ага. И вы думаете, что из-за  одного  этого  раза  у  носильщика
появилась такая ненависть к вам?
     Купец. Ну, я еще приставил ему револьвер к затылку, когда он  не  хотел
переходить реку. А при переходе через реку он  сломал  руку.  Это  тоже  моя
вина.
     Судья (усмехаясь). С точки зрения носильщика,
     Купец (тоже усмехаясь). Конечно, Фактически я его вытащил из воды.
     Судья. Следовательно, после увольнения проводника  вы  дали  носильщику
повод ненавидеть вас. А до этого? (Настойчиво,  проводнику.)  Признайте  же,
что этот парень ненавидел купца. Если вдуматься, то это, собственно,  вполне
понятно. Разумеется, когда человеку так мало платят, насильно  гонят  его  в
опасное место, когда его калечат ради выгоды  другого  человека,  заставляют
его  за  гроши  рисковать  жизнью,  он  начинает  ненавидеть  этого  другого
человека.
     Проводник. Он его не ненавидел.
     Судья. Сейчас мы допросим хозяина караван-сарая. Может быть, он сообщит
нам что-нибудь, чтобы мы получили представление об отношениях между купцом и
его людьми. (Хозяину.) Как обращался купец со своими людьми?
     Хозяин. Хорошо.
     Судья. Может быть, очистить судебный зал?  Вы  боитесь,  что,  если  вы
скажете правду, это может повредить вашему заведению?
     Хозяин. Нет, в данном случае это не нужно.
     Судья. Как вам угодно.
     Хозяин. Он дал проводнику табак  и,  ни  слова  не  говоря,  выдал  ему
жалованье. С носильщиком он тоже хорошо обращался.
     Судья. Ваш караван-сарай последний, где есть полиция на этой дороге?
     Хозяин. Да, дальше начинается безлюдная пустыня Джахи.
     Судья. Ах так! Значит, дружелюбие купца было вызвано  обстоятельствами?
Это было временное, так сказать, тактическое дружелюбие? На войне  некоторые
наши офицеры тоже считали, что чем ближе к передовой,  тем  человечнее  надо
относиться к солдатам. Такому дружелюбию, конечно, грош цена.
     Купец. Он, например, все время пел на ходу. А с  того  момента,  как  я
пригрозил ему револьвером, чтобы заставить его войти в  воду,  я  больше  не
слышал, чтобы он пел.
     Судья. Значит, он был  окончательно  озлоблен.  Это  понятно.  Я  снова
сошлюсь на примеры из времен войны.  Там  тоже  можно  было  понять  простых
людей, когда они говорили нам, офицерам: да, вы  ведете  свою  войну,  а  мы
ведем - вашу! Так же мог и носильщик сказать купцу: ты делаешь свое дело, но
я-то делаю твое!
     Купец. Я должен сделать еще одно признание. Когда  мы  заблудились,  то
одну флягу воды я поделил с ним пополам, но вторую я хотел выпить один.
     Судья. Может быть, он видел, как вы пили?
     Купец. Я так и подумал, когда он подошел ко мне  с  камнем  в  руке.  Я
знал, что он меня ненавидит. Когда мы попали в безлюдную местность, я день и
мочь был начеку. Я был почти  уверен,  что  при  первом  удобном  случае  он
нападет на меня. Если бы я не убил его, он бы убил меня.
     Вдова. Позвольте мне! Он не мог на него напасть. Он никогда ни на  кого
не нападал.
     Проводник.  Будьте  спокойны.  У  меня  в  кармане  доказательство  его
невиновности.
     Судья. А нашли тот камень, которым носильщик угрожал вам?
     Начальник второго каравана. Вот этот человек (указывает на  проводника)
вынул его из руки убитого.

                        Проводник показывает флягу.

     Судья. Это - тот камень? Узнаете вы его?
     Купец. Да, это тот самый камень.
     Проводник. Ну так смотри, что в этом камне! (Выливает воду.)
     Первый заседатель. Это фляга для воды, а не камень. - Он протягивал вам
воду.
     Второй заседатель. Похоже на то, что он и не собирался его убивать.
     Проводник (обнимая вдову убитого). Видишь, я  сумел  доказать.  Он  был
невиновен! Мне удалось это по счастливой случайности. Дело в том, что, когда
он уходил из караван-сарая, я сам дал ему эту флягу. Хозяин- свидетель,  что
это моя фляга.
     Хозяин (про себя). Дурак! Теперь и он пропал.
     Судья. Этого  не  может  быть.  (Купцу.)  Значит,  он  хотел  дать  вам
напиться.
     Купец. Это мог быть только камень.
     Судья. Нет, это не был камень. Вы же видите - это была фляга с водой.
     Купец. Но я же не мог подумать, что это фляга. У этого человека не было
никаких оснований давать мне воду. Я не был его другом.
     Проводник. И все-таки он предлагал ему воду.
     Судья. Но почему он предлагал воду? Почему?
     Проводник. Очевидно, потому, что он думал, что купец хочет пить.

                     Судьи переглядывается, усмехаясь.

Должно быть, просто по-человечески.

                          Судьи снова усмехаются.

А  может  быть,  это  он по глупости. Потому что, я думаю, он ничего не имел
против купца.
     Купец. Тогда он, должно быть, был очень глуп. Человек  был  из-за  меня
искалечен.  И,  может  быть,  на  всю  жизнь.  Рука!  Это  было  бы   только
справедливо, если бы он решил мне отплатить.
     Проводник. Да, это было бы только справедливо.
     Купец. За ничтожные деньги он шел  со  мной.  А  у  меня  были  большие
деньги! Но дорога была одинаково тяжела для нас обоих.
     Проводник. Ах, так он, значит, понимает это!
     Купец. Когда он уставал, его били.
     Проводник. А это все-таки несправедливо?
     Купец. Не убить меня при первом удобном случае  мог  бы  на  его  месте
только дурак. Я этого боялся, я ждал этого.
     Судья. Вы хотите сказать,  вы  имели  полное  право  предполагать,  что
носильщик настроен против  вас?  Следовательно,  вы  убили,  может  быть,  и
безвредного человека, но только потому, что вы не знали, что он  безвредный.
Это случается и с нашей полицией. Они  стреляют  в  толпу  демонстрантов,  в
совершенно мирных людей, так как не могут себе представить, что эти люди  не
собираются стащить их с лошади и устроить над ними самосуд.  Полицейские,  в
сущности, всегда стреляют от страха. А тот факт, что они боятся,  доказывает
их рассудительность. Итак, все дело в том, что вы не могли знать,  что  этот
носильщик представляет собой исключение?
     Купец. Надо придерживаться правила, а не исключения.
     Судья. Да-да, вот именно! Какие основания могли быть у этого носильщика
предлагать воду своему мучителю?
     Проводник. Никаких разумных оснований!
     Судья (поет).

                       Правило - око за око!
                       В исключение верит дурак.
                       Не может верить разумный,
                       Что напиться подаст ему враг.

                        Суд удаляется на совещание.

                               Судьи выходят.

     Проводник (поет).

                       В системе, созданной вами,
                       Человечность лишь исключенье.
                       Человеку приносит вред
                       Человечности проявление.
                       Надо удерживать каждого
                       От улыбки и дружеских слов,
                       Надо бояться за каждого,
                       Кто другому помочь готов.

                       Если ближний томится жаждой,
                       Свой взор от него отврати!
                       Если кто-то стонет и страждет,
                       Уши свои заткни!
                       Если кто-то зовет на помощь,
                       Не исполняй свой долг.
                       Горе тому, кто забылся!
                       Ты воду даешь человеку,
                       А пьет эту воду - волк!

     Начальник второй группы. Вы не боитесь, что больше не получите работы?
     Проводник. Я должен был сказать правду.
     Начальник второй группы (улыбаясь). Ну что ж, если вы должны...

                            Судьи возвращаются.

     Судья (купцу). Суд задает вам еще один  вопрос.  Вы  ведь  не  получили
выгоду оттого, что застрелили носильщика?
     Купец. Наоборот - он мне нужен был для дела, которое мне  предстояло  в
Урге. Он нес карты и измерительные приборы, которые были мне нужны.  Один  я
ведь был не в состоянии нести свои вещи!
     Судья. Значит, вы так и не сделали свое дело в Урге?
     Купец. Конечно, нет. Я пришел слишком поздно. Я разорен.
     Судья. Тогда я объявляю приговор: суд считает доказанным, что носильщик
приблизился к своему господину не с камнем, а с  флягой  в  руке.  Но,  даже
установив  это,  можно  скорее  предположить,  что  он  хотел  убить  своего
господина этой флягой, чем дать ему напиться. Носильщик принадлежал  к  тому
классу, который действительно имеет основания  считать  себя  обиженным.  Со
стороны такого человека, как он,  было  совершенно  естественно  возмутиться
тем, что купец неправильно поделил воду.  Человек  с  таким  ограниченным  и
односторонним кругозором, неспособный подняться над действительностью, такой
человек должен был считать даже справедливым отомстить  своему  мучителю.  С
его стороны это была бы классовая месть. От  этого  он  бы  только  выиграл.
Купец принадлежал к другому  классу,  нежели  носильщик.  И  он  должен  был
ожидать от замученного им, по его собственному признанию,  носильщика  всего
самого дурного, а никак не дружеского поступка.  Его  рассудок  подсказывал,
что ему грозит величайшая  опасность.  Его  тревожило,  что  местность  была
безлюдной. Отсутствие полиции и судебных органов  придавало  ему,  наемнику,
смелости.  Носильщик  п