Матти! Не жалей сил. Бери все! Тащи сюда
самые  большие  обломки  скал!  А  то  гора не получится, и мы не увидим тот
знаменитый вид.
     Матти. Все будет, как вы хотите, господин Пунтила. И я знаю, что тут уж
нечего думать о восьмичасовом рабочем дне, если вы решили  строить  гору  на
ровном месте. (Растаптывает ногами ценные стоячие часы и массивный шкаф  для
оружия и из их обломков и нескольких стульев со  свирепым  видом  строит  на
большом бильярдном столе гору Хательма.)
     Пунтила. Бери тот стул! У  тебя  получится  отличная  гора.  Только  ты
выполняй мои указания, я знаю, что надо и чего не надо. Я  ответственный.  А
то вдруг у тебя гора выйдет нерентабельная. Не будет открываться  вид  с  ее
вершины, и я не получу удовольствия. Тебе бы только найти работу, а я должен
направлять ее - целе-со-об-разно! А теперь мне нужна дорога на гору. Чтобы я
поднялся со всеми удобствами. А во мне два центнера. Если не будет дороги  -
плевал  я  на  твою  гору.  Вот  видишь  -  ты  плохо  соображаешь.  Я  умею
распоряжаться людьми, мне интересно, как ты будешь сам собой распоряжаться.
     Матти. Все. Гора готова. Можете всходить. У меня гора с дорогой. А не в
таком недоконченном виде, как у господа бога. Он ведь  свои  горы  в  спешке
делал. У него только шесть дней было. Так что ему  пришлось  натворить  кучу
батраков себе в помощь.
     Пунтила (начиная восхождение). Э, эдак я могу себе шею сломать.
     Матти (поддерживая его). Ну это вы можете и на ровном месте, если я вас
не поддержу.
     Пунтила. Потому я и беру тебя с собой, Матти. И ты бы иначе  не  увидел
страну, которая тебя породила. Без нее ты был бы просто дерьмо. Благодари ее
по гроб жизни!
     Матти. По гроб жизни - это  мало.  Вот  в  газете  "Хельсинки  саномат"
пишут, что надо благодарить и за гробом.
     Пунтила. Смотри - сначала идут поля и лужайки, а потом лес.  Лес,  и  с
какими соснами. Они могут расти хоть на камнях и ничем не  питаться.  Просто
диву даешься, как они существуют без всякой пищи.
     Матти. Из них вышли бы замечательные батраки.
     Пунтила. Мы поднимаемся, Матти. Дорога идет вверх.  Всякие  строения  и
прочие создания человеческих рук остались позади. Мы окунаемся в девственную
природу. Она становится все суровее. Забудь сейчас все свои житейские заботы
и отдайся величественным впечатлениям.
     Матти. Отдаюсь изо всех сил, господин Пунтила.
     Пунтила. О благословенный Тавастланд! Надо выпить еще  два-три  глотка,
чтобы понять всю эту красоту!
     Матти. Одну минуточку, я сейчас спущусь с горы и достану  красненького.
(Слезает вниз и снова забирается на стол с бутылкой.)
     Пунтила. Вот мне интересно, можешь  ты  воспринимать  красоту?  Ты  сам
родом из Тавастланда?
     Матти. Да.
     Пунтила. Тогда я спрашиваю, тебя, где есть еще на свете такое небо, как
над Тавастландом? Говорят, в других местах небо  синей.  Но  облака  у  нас,
безусловно, тоньше. И ветер в Финляндии гораздо нежней. И я  не  хочу  ихней
синевы, пусть мне даже не  предлагают.  А  когда  дикие  лебеди  взлетают  с
болотистых озер, так что воздух шумит от их крыльев, разве это не  прелесть?
Не слушай вранья о других странах, Матти!  Держись  за  Тавастланд,  я  тебе
правильно советую.
     Матти. Так точно, буду держаться, господин Пунтила.
     Пунтила. Одни озера чего стоят! О лесах я уж не говорю. Вон они  -  мои
леса. Тот, который на мысу, я велю вырубить. Но возьми только озера,  Матти.
Только взгляни на озера. Ты про рыбу не думай, хоть  ее  и  полно.  Нет,  ты
только полюбуйся на озера  утром  -  этого  достаточно,  ты  уже  никуда  не
захочешь уехать, потому что все равно истерзаешься с  тоски  на  чужбине.  А
этих озер у нас в Финляндии восемьдесят тысяч!
     Матти. Есть полюбоваться на озера!
     Пунтила.  Видишь  этот  маленький  буксир,  у  которого  грудь,  как  у
бульдога? А бревна в утреннем  свете  -  как  они  плывут  по  воде,  крепко
связанные и очищенные от коры. Целое состояние! Я слышу запах свежего дерева
за десять километров. А ты? Запахи у нас в  Финляндии  -  это  целая  поэма.
Например, ягоды после дождя или  березовые  листья,  когда  идешь  из  бани,
попарившись березовым веничком. На другое утро в  постели  еще  слышен  этот
запах! Где ты еще найдешь такое? Где вообще есть такой вид?
     Матти. Нигде, господин Пунтила.
     Пунтила. А больше всего я люблю, когда все это  начинает  расплываться,
расплываться. Это в любви бывают  такие  минуты  -  закроешь  глаза,  и  все
плывет. Впрочем, я думаю, такая любовь бывает только в Тавастланде.
     Матти. А у меня на родине были пещеры. И там лежали камни -  круглые  и
гладкие, как бильярдные шары.
     Пунтила. И вы, конечно, туда забирались и  сидели,  вместо  того  чтобы
пасти коров. Смотри - коровы! Плывут через озеро!
     Матти. Да. Штук пятьдесят.
     Пунтила. Шестьдесят, не меньше! А вон поезд. Если прислушаешься,  можно
различить, как гремят бидоны.
     Матти. Если очень прислушаешься.
     Пунтила. Да, я должен тебе еще показать  Тавастхус,  старый  Тавастхус.
Есть еще у нас города. Вон там Парк-отель, у них отличное вино, я  тебе  его
рекомендую. Замок я пропускаю, там устроили женскую тюрьму для политических,
пускай не лезут в политику. Но паровые мельницы издали - это чудная картина,
они оживляют пейзаж. А посмотри, чти ты видишь гам, налево?
     Матти. Да, что я там вижу?
     Пунтила. Ну поля же! Поля  ты  видишь,  насколько  хватает  глаз,  поля
вокруг имения "Пунтила". Вон та луговина -  там  такая  жирная  трава,  что,
когда я выпускаю в клевер коров, я могу их доить три раза в день. А хлеб там
растет до самого подбородка и родится два раза в год. Подпевай!

                         И волны возлюбленной Ройны
                         Целуют прибрежный песок...

                            Входят Фина и Лайна.

     Фина. Господи Иисусе!
     Лайна. Всю мебель переломали!
     Матти. Это мы стоим на вершине Хательмы и любуемся окрестностями!
     Пунтила. Пойте с нами! Что, у вас нет любви к родине, что ли?

                          Все, кроме Матти, поют.

                         И волны возлюбленной Ройны
                         Целуют прибрежный песок!

Будь  благословен,  Тавастланд, - твое небо и озера, твой народ и твои леса!
(Матти.) Признайся, что у тебя душа радуется, когда ты видишь наши леса!
     Матти. Признаюсь. У  меня  душа  радуется,  когда  я  вижу  ваши  леса,
господин Пунтила!

XII

                   Матти поворачивается к Пунтиле спиной.

Двор в поместье "Пунтила". Раннее утро. Матти выходит из дома с чемоданом в
                   руке. За ним Лайна с пакетом провизии.

     Лайна. Вот, возьмите на дорогу, Матти. Не понимаю, почему  вы  уходите.
Подождали бы, когда встанет господин Пунтила.
     Матти. Ну нет. На это я не рискну. Сегодня ночью он так нализался,  что
к утру обещал отписать мне половину своих лесов. Да еще при свидетелях. Если
он это вспомнит, он позовет полицию.
     Лайна. Но что вы будете делать без рекомендации?
     Матти. А на что мне его рекомендация? Он напишет или что я красный, или
что я "настоящий человек". И так и так я места не найду.
     Лайна. А без вас он себе места не найдет. Он к вам привык.
     Матти. Пусть теперь справляется один. С меня хватит.  После  истории  с
Сурккалой я не выношу его излияний. Спасибо за провизию. До свидания, Лайна.
     Лайна (хлюпая носом). Счастливого пути! (Возвращается в дом.)
     Матти (сделав несколько шагов).

                     Пора прощаться! Путь открыт.
                     По горло Пунтилой я сыт,
                     Хотя таких встречал я постоянно.
                     Он человек почти, когда он пьяный.
                     Тогда - у нас душевное родство,
                     Но хмель пройдет, и снова - кто кого?
                     Зачем об этом плакать, если ясно,
                     Что не смешать вовеки воду с маслом.
                     Я знаю - день придет, и господину
                     Все слуги, как один, покажут спину.
                     Господ хороших мы отыщем сами,
                     Когда себе мы станем господами.
                              (Быстро уходит.)


ПРИМЕЧАНИЯ К МУЗЫКАЛЬНОЙ ЧАСТИ

     "Баллада  о  лесничем  и  графине"  написана   на   мелодию   старинной
шотландской баллады; "Песня о сливах" - на народную мелодию.
     "Песня о Пунтиле" положена на музыку композитором Паулем Дессау.

     Исполнительница роли кухарки Лайны во время перемены декораций  выходит
на авансцену в сопровождении аккордеониста и  гитариста  и  перед  опущенным
занавесом поет после каждой сцены соответствующую  этой  сцене  строфу.  При
этом она изображает  приготовления  к  торжественной  помолвке:  метет  пол,
вытирает пыль, месит тесто, взбивает белки, смазывает  формы  для  пирожных,
моет стаканы, мелет кофе, вытирает тарелки.

ПЕСНЯ О ПУНТИЛЕ

1

                         Три ночи Пунтила кутил,
                         Был очень пьян и весел.
                         Слуга, когда он уходил,
                         Поклона не отвесил.
                         - Эй, кельнер! Так себя ведут
                         В отеле Тавастхус?
                         - Ах, сударь, я замучен тут,
                         На ногах я едва держусь.

2

                         Раз дочь помещика взяла
                         Читать роман из шкафа.
                         И из романа поняла,
                         Что выйдет лишь за графа.
                         Но, увидав шофера, дочь
                         Спустилась с высоты.
                         - Я пошутить с тобой не прочь.
                         Говорят, что мужчина ты.

3

                         Увидел Пунтила во ржи
                         Доярку с грудью белой.
                         - Эй, пташка ранняя, скажи,
                         Куда ты полетела?
                         Привыкла с наступленьем дня
                         Ты для меня вставать,
                         Так привыкай же для меня
                         Залезать на мою кровать.

4

                         Стояла банька над прудом
                         На самом берегу.
                         С господской дочкой там вдвоем
                         Заметили слугу.
                         Сказал отец: - За атташе
                         Я выдать дочь хочу.
                         Ему все будет по душе:
                         Я долги за него плачу.

5

                         К шоферу барышня пришла
                         В ночь накануне брака.
                         Его с собой она звала
                         Ловить на речке раков.
                         Но ей шофер сказал в ответ
                         На нежные слова:
                         - Я не читал еще газет,
                         Дай газету прочесть сперва.

6

                         К помолвке дочери пришел
                         Союз невест папаши,
                         Но Пунтила был очень зол,
                         Невест он выгнал взашей.
                         - Овцу стригут, но ей не шьют
                         Овчинного тулупа.
                         Я б с вами спал, но в доме тут
                         Принимать вас, ей-богу, глупо.

7

                         Все женщины ушли назад
                         В родимое селенье.
                         Их ноги от ходьбы болят,
                         Пропало воскресенье.
                         Поистрепались башмаки...
                         Эх, сами виноваты!
                         Ведь верят только дураки
                         Обещаньям господ богатых.

8

                         Ударил Пунтила о стол
                         Да так, что стол загрохал:
                         - Я б лучше дочь к слуге отвел,
                         Чем к этой рыбе дохлой!
                         Но слугам честь их дорога.
                         - Уйдите, барин, прочь.
                         Я не женюсь, - сказал слуга, -
                         Не по вкусу мне ваша дочь.


                ЗАМЕТКИ ПО ПОВОДУ ЦЮРИХСКОЙ ПРЕМЬЕРЫ (1948)

1

     Вместо обычного занавеса, который отделяет сцены,  отрубая  их,  словно
гильотина, снова была невысокая, легко развевающаяся  полотняная  штора,  на
которую проецировались названия сцен. Во время перемены декораций эта  штора
слегка освещалась и от этого как бы оживала, а зрители  получали  более  или
менее ясное представление  о  том,  что  для  них  готовилось  на  сцене.  В
частности, они видели верхнюю  часть  высоких  стен,  которые  вносились  на
сцену, видели солнечный диск и лунный серп, спускавшиеся на веревках  и  еще
не освещенные, так что заметна была их металлическая поверхность. Они видели
также смену различных облаков.

2

     Изображения  солнца,  луны  и  облаков,  похожие  на  вывески  лавок  и
трактиров,  висели  перед  высокой  и  широкой  стеной  из  березовой  коры,
являвшейся  задником  сцены  на  представлении  "Пунтилы".   При   этом,   в
зависимости от того, что изображалось на сцене - день, сумерки, или ночь,  -
березовая стена освещалась сильнее, слабее или совсем не  освещалась,  в  то
время  как  сценическая  площадка  была  всегда  полностью  освещена.  Таким
образом, внешние условия служили только фоном и были отделены от  остального
зрелища.

3

     Цветное освещение совсем не применялось.  Там,  где  мощность  световой
аппаратуры достаточна, свет должен распределяться по всей сцене  равномерно,
как в наших варьете во время исполнения акробатических номеров. Резкий  свет
прожектора   делает   лица   актеров   безжизненными,    затемнения,    даже
относительные, вредят восприятию звучащих из тьмы  реплик.  Рекомендуется  с
помощью фотографии определить, какое освещение утомляет зрителя.

4

     Цвета и контрасты может обеспечить  театральный  декоратор  без  помощи
цветного освещения. В спектакле "Пунтила" цветная гамма для  сцены  состояла
из синего, серого и белого, а для костюмов - из черного,  синего,  серого  и
белого. Костюмы были  выдержаны  в  строго  реалистическом  стиле  с  особым
вниманием к деталям  (сумочки  у  женщин  из  Кургелы;  батраки  работают  в
воскресенье босиком, но в праздничных штанах, рубашках и жилетках и т. д.).

5

     Трудовые моменты должны быть тщательно поставлены. Актриса, исполнявшая
роль горничной Фины и казавшаяся девочкой из-за своего роста,  сумела  стать
очень выразительной фигурой в тех сценах, когда она до  самой  ночи  стирает
белье (VI), тащит масло (VII) и наконец  засыпает  от  усталости  за  столом
Пунтилы (IX).

6

     Как было упомянуто, постоянным обрамлением сцены была на  заднем  плане
большая стена  из  березовой  коры,  а  по  сторонам  на  переднем  плане  -
сооружения  из  тонких  позолоченных  брусьев.  Декорации  составлялись   из
отдельных  элементов:  так,  например,  в  первой  сцене  их  было  два:  1)
деревянная панель  со  столом,  стульями,  скатертью,  испещренной  красными
винными пятнами, и дюжиной пустых бутылок, сложенных на полу, и 2) пальма  в
кадке (элемент украшения). Такие декоративные элементы в шестой  сцене,  как
вход в дом и ворота двора, могут быть точно расположены на  сцене  во  время
репетиций. Другим элементом украшения, который не обыгрывался  в  спектакле,
была аляповатая гипсовая фигура во второй сцене. Что касается свиной туши  в
пятой сцене, которая висела на сооружении из ярко-красных деревянных балок и
медной штанги, то она не была элементом украшения, так как свидетельствовала
о приготовлениях к обеду в честь помолвки, и, кроме того, в следующей  сцене
ее несли через двор. Уделялось большое  внимание  красоте  и  легкости  этих
отдельных элементов и живописности их группировки, при этом они должны  были
быть вполне реалистическими. Автомобиль в третьей сцене  состоял  только  из
передней части, которая была отрезана от остального  корпуса,  но  сохраняла
все подлинные детали конструкции.

7

     Изношенность всех элементов сцены - костюмов и  реквизита  -  нужна  не
только для реализма, она избавляет зрителей  от  впечатления,  что  все  это
новое, "с иголочки".

8

     Каждый взгляд, брошенный на сцену, должен  давать  зрителю  полноценную
картину и в смысловом, и в пространственном, и в красочном отношении.

9

     В немецком языке нет специального термина  для  обозначения  пантомимы,
которая в английском театре называется busyness  (дело),  и  мы  неохотно  и
робко включаем ее в театральное действие. Слово  Kiste  (ящик),  применяемое
нами для ее обозначения, доказывает то презрение, которое мы к  ней  питаем.
Однако  эти   "ящики"   являются   одной   из   главных   составных   частей
повествовательного театра. (Пунтила идет по морю водки, как п_о_  суху  (I),
Пунтила нанимает лесоруба,  потому  что  ему  понравились  его  глаза  (IV),
женщины из "Кургелы" смотрят, как несут в дом их жениха масло, мясо  и  пиво
(VII), и т. д. Это все, конечно, было  полностью  обыграно.  Здесь  помогает
принцип  временн_о_й  последовательности  ("одно  следует  за  другим"),  от
которого постоянно приходится отходить  в  драматургии  экспозиции,  узловых
моментов и кульминации.

10

     Решающим является показ классового антагонизма между Пунтилой и  Матти.
Роль Матти должна быть так исполнена, чтобы получился необходимый  итог,  то
есть чтобы  духовное  превосходство  оставалось  за  ним.  Исполнитель  роли
Пунтилы должен в сценах опьянения  остерегаться  того,  чтобы  публика  была
настолько  захвачена  его  жизненной  силой  и  обаянием,   чтобы   потерять
критическое отношение к нему.

11

     К самым благородным персонажам спектакля принадлежат четыре женщины  из
Кургелы. Было бы совершенно неверным представлять их в комическом виде.  Они
сами полны юмора. Они должны быть  очень  привлекательными,  так,  чтобы  их
изгнание могло быть приписано только их низкому общественному положению.

12

     Возможные сокращения: сцена IV (наем работников) вычеркивается.  Отсюда
кое-что добавляется в следующую сцену (скандал в "Пунтиле").
     Тогда сцена V начинается так:

Двор в имении "Пунтила" с финской баней, внутренность которой видна зрителю.
Утро.  Фина,  горничная,  и  Лайна, кухарка, прибивают над дверью дома щит с
надписью:  "Добро  пожаловать  на  помолвку!".  Через  ворота во двор входят
                   Пунтила, Матти и несколько лесорубов.

     Лайна. Добро пожаловать обратно в "Пунтилу"! Мадемуазель Ева,  господин
атташе и господин судья уже приехали, они завтракают.
     Пунтила. Прежде всего я хочу знать, почему  Сурккала  укладывает  вещи?
Что с ним такое?
     Лайна. Вы же обещали пастору, что  выгоните  Сурккалу,  потому  что  он
красный.
     Пунтила. Что? Сурккалу? Единственного  умного  человека  во  всем  моем
имении? У него четверо детей, что он может подумать обо  мне?  Пастора  я  к
себе больше на порог не пущу за его бесчеловечность. Пускай Сурккала  сейчас
же придет сюда, чтобы я мог извиниться перед ним и его семьей.  И  дети  его
тоже пускай придут,  все  четверо,  чтобы  я  мог  лично  выразить  им  свое
сожаление за тот страх и неуверенность, в котором они пребывали.
     Лайна. Этого не нужно, господин Пунтила...
     Пунтила (серьезно). Нет, нужно! (Показывает на работников.) Эти господа
остаются у меня на службе. Поднеси им водочки, Лайна, я их назначу на лесные
работы.
     Лайна. А я думала, вы продаете лес.
     Пунтила. Я? Нет, никакого леса  я  не  продаю.  У  моей  дочки  имеется
приданое от природы, верно я говорю? А этих людей я привез с  собой,  потому
что я терпеть не могу нанимать работников на рынке. Когда я покупаю  лошадей
или коров, я иду на рынок как ни в чем не бывало. Но  ведь  вы  же  люди,  и
нельзя, чтобы вас покупали на базаре, верно я говорю