дальше по  ходу  действия,
то есть чем больше стареет, тем моложе  становится  (омоложаемая  идеей?)...
Эрнст Буш, светлый, резкий, как всегда, разумеется, великолепный  внешне,  и
по голосу... с той нерушимой внутренней бодростью, которая связана с  волей,
свободной от страха и сомнения" ("Die Weltbtihne",  1932,  26  января,  стр.
139).
     Большое количество хоров и сонгов придало спектаклю  в  театре  Комедии
характер своеобразного гибрида  драмы  (на  эпической  основе)  и  оратории.
Музыка Ганса Эйслера была призвана не столько создавать настроение,  сколько
направлять и прояснять мысль. Ритмическое начало в ней играло большую  роль,
нежели мелодическое и гармоническое. Хоры и сонги  сопровождались  небольшой
инструментальной группой в составе трубы, валторны, рояля и ударника.
     Берлинский  спектакль  1932  г.  вызвал   бурную   реакцию   и   острое
политическое размежевание в печати (см. выдержки из прессы в  "Примечаниях",
стр. 479-489).  В.  Миттенцвай  несомненно  прав,  утверждая,  что  "история
постановки  "Матери"  принадлежит  к  незабываемым   битвам   революционного
пролетариата в канун 1933 года"  (W.  Mittenzwei,  Bertolt  Brecht,  Berlin,
1962, S. 88). Газеты "Нойе пройссише кройццейтунг",  "Германиа",  "Католишес
кирхенблатт", "Дер юнгдойче" и др. клеймили спектакль как "школу гражданской
войны",  как  "подстрекательство  к  вооруженному  перевороту"  и  требовали
полицейского   запрета.   Между   тем   пьеса   широко   использовалась    в
пропагандистской работе КПГ. Она  стала  выездным  спектаклем  и  в  течение
января - марта 1932 г., несмотря на всяческие полицейские препоны, ставилась
в общественных помещениях пролетарских районов Берлина,  во  время  большого
предвыборного митинга КПГ во Дворце спорта и  т.  д.  Выездной  спектакль  3
пользу Межрабпома, назначенный на 29 февраля 1932  г,  в  Общественном  доме
района Моабит, был запрещен полицией якобы из соображений безопасности,  под
тем предлогом, что здание не приспособлено  для  театральных  представлений.
Тем не менее спектакль  состоялся,  но-дабы  формально  соблюсти  требования
полиции - актеры читали текст без костюмов, декораций и реквизита. Во  время
спектакля  полиция  несколько  раз  вмешивалась,  заставила  отказаться   от
занавеса и наконец потребовала, чтобы актеры не двигались,  а  читали  роли,
сидя на стульях (Е. Sсhumасher, Die dramatischen Versuche  Bertolt  Brechts,
Berlin, 1955, S. 418). "Несмотря на это, - писала  газета  "Rote  Fahne",  -
воздействие  спектакля  было  отличным.  Благодаря  "подыгрыванию"   полиции
воздействие даже значительно усилилось" ("Rote Fahne", 1932, 1 марта).
     19  ноября  1935  г.  состоялась  в  присутствии  автора  постановка  в
Нью-Йорке в "Тиэтр Юнион". Роль матери испонляла актриса Генри, роль Павла -
Джон Боруфф. Постановка была мало удачной, и Брехт  имел  к  ней  целый  ряд
претензий (см. "Примечания", стр. 470-473).
     В  1951  г.  Брехт  осуществил  постановку  "Матери"  в  своем   театре
"Берлинский ансамбль". Режиссер - Брехт, художник - Каспар Неер,  композитор
- Ганс Эйслер, фотопроекции - братья Хартфильд - Герцфельде. В ролях: мать -
Елена Вайгель, Павел - Эрнст Калер, Семен Лапкин, механик - Эрнст Буш, Федор
Лапкин, учитель - Герхард Бинерт, Смилгин - Фридрих Гнас  и  т.  д.  В  этом
спектакле в текст 1932 г. были внесены  некоторые  изменения.  В  частности,
роль Семена Лапкина (заменившего в пьесе Ивана Весовщикова) была  развита  и
углублена, отчасти за счет текста роли Павла.  Всестороннее  и  подробнейшее
описание  этого  спектакля  сцена  за  сценой,  картина   за   картиной,   с
многочисленными фотографиями, пояснениями к ним и различными документальными
материалами содержится в книге "Theaterarbeit", Dresden, 1952. Спектакль шел
в течение пяти лет, затем после двухлетнего перерыва был возобновлен в  1957
г. и до сих пор находится в репертуаре театра.  Он  вызвал  к  себе  большой
интерес и оживленные  споры  у  зрителей  и  критиков  во  время  зарубежных
гастролей театра. Его значение вынуждены  были  признать  даже  политические
противники. "Хотя политические цели "Матери", - писал, например, французский
критик  Б.  Пуаро-Дельпеш,  -  логически  рассуждая,  исключают  комментарий
эстетического свойства, мы должны все же  спектакль  рассматривать  с  точки
зрения театра, и в этом отношении мы полны восхищения. Как бы  они  ни  были
просты и наивны... но  открытые  Брехтом  пути  педагогического  воздействия
представляют собой в истории театра знаменательную веху" ("Le Monde",  1960,
10 июня).
     В ГДР с 1949 г. пьеса была поставлена в  девятнадцати  театрах,  в  том
числе в Лейпциге, Карл-Маркс-штадте, Дрездене, Эрфурте, Галле, Мейнингене  и
др.

     Стр. 412. Из двух  зол  мы  выбираем  меньшее.  -  Политический  намек,
понятный в 1932 г. в  Германии  любому  зрителю:  оппортунистические  лидеры
социал-демократии  оправдывали  свою  соглашательскую   тактику   постоянных
уступок  домогательствам  реакции  неизбежностью  "выбора  из   двух   зол".
Коммунисты подвергали "политику меньшего зла" резкой критике.
     ...мы стоим перед  одним  из  крупнейших  экономических  кризисов...  -
Реплика,  придававшая  действию  пьесы  особую  актуальность   в   связи   с
обстановкой в Германии, которая переживала в то время глубокий экономический
кризис (1929-1933 гг.) и массовую безработицу.
     Стр. 452. Патриотический сбор  меди.  -  Изображаемая  здесь  процедура
сбора меди не характерна для России, но представляла  собой  очень  реальную
сцену из германского быта во время первой мировой войны.
     Стр. 485. ...будут протаскивать на подмостках Востока и Севера...  -  В
Берлине пролетарскими по составу населения и, следовательно, в  политическом
отношении "красными" считались северные и восточные районы города.

                                                                  И. Фрадкин



   Бертольд Брехт
   Что тот солдат, что этот


                       Превращение грузчика Гэли Гэя
                   в армейском лагере Килькоа в 1925 году

                                  Комедия

 В сотрудничестве с Э. Бурри, З. Дудовым, Э. Гауптман, К. Неером, Б. Райхом

----------------------------------------------------------------------------
     Перевод Л. Копелева
     Бертольт Брехт. Театр. Пьесы. Статьи. Высказывания. В пяти томах. Т. 1
     М., Искусство, 1963
     OCR Бычков М.Н. mailto:bmn@lib.ru
----------------------------------------------------------------------------

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

     Уриа Шелли    |
     Джесси Махони } солдаты пулеметной роты
     Полли Бейкер  } английских войск в Индии.
     Джерайа Джип  |

     Чарлз Ферчайлд, по прозвищу Кровавый пятерик, сержант.
     Гэли Гэй, грузчик ирландец.
     Жена Гэли Гэя.
     Господин Ван, бонза в тибетской пагоде.
     Ma Син, служка в пагоде.
     Леокадия Бегбик, владелица трактира.
     Солдаты.
     Три тибетца.


I

                                  Килькоа.
                            Гэли Гэй и его жена.

     Гэли Гэй (однажды утром, сидя на стуле, говорит  жене).  Дорогая  жена,
сегодня я решился, сообразуясь с нашими доходами, купить рыбу. Такая покупка
не превысит бюджета грузчика, который не пьет,  очень  мало  курит  и  почти
вовсе лишен страстей. Как ты полагаешь, - купить ли мне большую  рыбу,  или,
может быть, ты предпочла бы малую?
     Жена. Купи малую.
     Гэли Гэй. Но какую именно рыбу хотела бы ты?
     Жена. Пожалуй, хорошую камбалу. Но только берегись торговок рыбой, Гэли
Гэй; они очень падки на мужчин, а у тебя слабый характер.
     Гэли Гэй. Ты права, но я надеюсь, что они не  станут  задевать  бедняка
грузчика.
     Жена. Ты как слон. Это самое тяжелое на подъем из  всех  животных,  но,
когда разбежится, может обогнать поезд. А ведь там на базаре еще и  солдаты.
Это самые опасные  люди  на  земле.  Говорят,  что  их  несчетное  множество
прибывает на вокзал. И, уж конечно, они толкутся на  базаре  и  хорошо  еще,
если не грабят и не убивают. С ними тоже опасно встречаться тому, кто  один,
ведь они-то всегда ходят вчетвером.
     Гэли Гэй. А что им взять с простого портового грузчика?
     Жена. Заранее не придумаешь.
     Гэли Гэй. Поставь на очаг воду для рыбы, а то  мне  уже  хочется  есть.
Думаю, что вернусь через десять минут.


II

                        Улица у пагоды Желтого бога.
  Четыре солдата остановились у пагоды. Слышна музыка военных оркестров: в
                            город входят войска.

     Джесси. Отделение -  стой!  Это  Килькоа.  Мы  находимся  в  городе  ее
величества, именуемом Килькоа. Именно в этом городе сосредоточивается армия,
чтобы начать давно уже предусмотренную войну. Мы прибыли сюда  в  числе  ста
тысяч солдат и жаждем навести порядок на северных границах.
     Джип. Для этого необходимо пиво. (Падает от усталости.)
     Полли. Для того чтобы могучие танки нашей королевы могли  проходить  по
трижды проклятым дорогам этой слишком пространной золотой страны,  их  нужно
заправлять бензином. Вот так и солдатам необходима заправка пивом.
     Джип. Сколько пива у нас еще осталось?
     Полли. Нас четверо. А мы имеем всего только пятнадцать  малых  бутылок.
Значит, нужно раздобыть еще двадцать пять бутылочек.
     Джесси. Для этого нужны деньги.
     Уриа. Существуют люди, которые всегда почему-то недовольны солдатами. А
ведь вот в одной такой пагоде больше монет, чем  требуется  личному  составу
целого полка, чтобы добраться из Калькутты в Лондон.
     Полли. Этот намек нашего дорогого Уриа на некую почти  развалившуюся  и
загаженную мухами, но, вероятно, набитую монетой пагоду вполне достоин того,
чтобы мы над ним серьезно задумались.
     Джип. Что касается меня, Полли, то я должен побольше выпить.
     Уриа. Успокойся, дитя мое, в этой Азии  найдется  щель,  через  которую
можно пробраться.
     Джип. Эх, Уриа, Уриа, моя мамаша частенько мне  говорила:  ложка  дегтю
портит бочку меду - делай все что вздумается, драгоценный  мой  Джерайа,  но
только опасайся дегтя. А здесь пахнет дегтем.
     Джесси. Дверь лишь прикрыта, а не заперта.  За  этим  кроется  какая-то
чертовщина.
     Уриа. Но в эту незапертую дверь не стоит заходить.
     Джесси. Да и незачем, ведь есть окна.  Уриа.  Свяжем  из  наших  ремней
удочку и поудим в ларе для пожертвований. Вот так.

Солдаты устремляются к окнам. Уриа разбивает одно из них, заглядывает внутрь
                            и закидывает ремни.

     Полли. Ну что, подцепил что-нибудь?
     Уриа. Нет, уронил каску.
     Джесси. Черт подери. Не можешь ведь ты возвращаться в лагерь без каски!
     Уриа. Ну и занятные же вещи попадают на крючок. Страшное, однако, здесь
местечко. Поглядите! Крысоловки. Капканы.
     Джесси. Давай лучше бросим все это. Здесь не обычная пагода, а ловушка.
     Уриа. Пагода как пагода. А каску я должен оттуда вытащить.
     Джесси. Ты достаешь до нее?
     Уриа. Нет.
     Джесси. А может, я  попытаюсь  приоткрыть  дверь,  здесь  только  запор
приподнять...
     Полли. Гляди чтоб не повредить пагоду.
     Джесси. Ой-ой-ой!
     Уриа. Что с тобой?
     Джесси. Руку прищемило!..
     Полли. Давайте бросим все это!
     Джесси (возмущенно). Бросим? А моя рука? Я не могу руку вытащить!
     Уриа. И моя каска тоже там.
     Полли. Значит, нужно пробивать стенку.
     Джесси. Ой-ой-ой! (Выдергивает окровавленную  руку.)  За  это  они  мне
заплатят. Теперь уж я не отстану. Тащите сюда лестницу!
     Уриа.  Стой!  Сдайте  сначала  паспорта!  Военные  паспорта  не  должны
подвергаться опасности. Любого солдата можно всегда заменить,  но  если  нет
паспорта, то, значит, нет уже ничего святого.

                          Все отдают ему паспорта.

     Полли. Полли Бейкер.
     Джесси. Джесси Махони.
     Джип (подползает). Джерайа Джип,
     Уриа. Уриа  Шелли.  Все  из  восьмого  полка.  Расположение  Канкердан.
Пулеметная рота. Огня не открывать, чтобы не оставлять видимых  повреждений.
Вперед марш!

                 Уриа, Джесси и Полли забираются в пагоду.

     Джип (кричит вдогонку). Я здесь покараулю! И если что не так, то я,  во
всяком случае, внутрь не лазил!

      Вверху в смотровом отверстии появляется желтое лицо бонзы Вана.

Здравствуйте! Должно быть, вы господин владелец? Красивая здесь местность.
     Уриа (изнутри пагоды). Дай-ка мне твой нож. Джесси, я вскрою  ларь  для
пожертвований.

                  Ван улыбается, и Джип улыбается в ответ.

     Джип (обращаясь к Вану). Знаете ли, это ужасно, что приходится общаться
с такими скотами.

                              Лицо скрывается.

Эй вы там, выходите! Во втором этаже кто-то есть.

         Изнутри доносится прерывистый звон электрических звонков.

     Уриа. Гляди куда ступаешь! Что там случилось, Джип?
     Джип. Во втором этаже кто-то ходит.
     Уриа. Ходит? Всем удирать! Сматывайся!
     Все трое (внутри пагоды кричат и ругаются, перебивая друг друга). Убери
ногу. - Да отпусти же меня! Я не могу ногой шевельнуть! - Эх, пропал башмак!
- Не дрейфь, Полли! Ни в коем случае. - Ну вот, а теперь и куртка -  видишь,
Уриа! - Да черт с ней, с курткой! Будь она проклята, эта пагода! Что там еще
случилось? - Эх, теперь штанами зацепился. Это все из-за спешки! Что за осел
этот Джип!
     Джип. Нашли вы наконец что-нибудь? Виски? Ром? Джин? Бренди? Пиво?
     Джесси. Уриа распорол штаны о бамбуковый крюк, а Полли оставил башмак в
капкане; хорошо хоть нога цела.
     Полли. А Джесси повис на электрической проводке.
     Джип. Так я и думал. Почему вы не  вошли  в  дом  как  положено,  через
дверь? (Входит в дверь.)

  Остальные трое вылезают на крышу, бледные, растерзанные и окровавленные.

     Полли. За это следует отомстить.
     Уриа. Здесь нарушают правила честной войны. Это свинство.
     Полли. Крови жажду.
     Джип (изнутри). Эй!
     Полли (в ярости идет по крыше; застревает обутой ногой). Эх,  пропал  и
второй башмак.
     Уриа. Расстреляю все ко всем чертям!

           Все трое спускаются вниз и наводят пулемет на пагоду.

     Полли. Огонь!

                                 Стреляют.

     Джип (изнутри). Ой-ой! Что вы делаете?

                      Все трое в ужасе смотрят вверх.

     Полли. Где ты там?
     Джип (изнутри). Я здесь! Вы мне палец прострелили.
     Джесси. Какого же дьявола ты полез в эту крысоловку, болван?
     Джип (появляясь в дверях). Я пошел за деньгами. Вот они.
     Уриа (радостно). Самый пьяный из нас, разумеется,  и  самый  удачливый.
(Громко.) А теперь выходи поскорее через эту же дверь.
     Джип (высовывая голову). Что ты говоришь?
     Уриа. Выходи через эту же дверь!
     Джип. Ой, что это?
     Полли. Что с ним такое?
     Джип. Глядите, глядите, что случилось!
     Уриа. Что там еще?
     Джип. Волосы! Ой-ой, мои волосы! Я не  могу  двинуться  ни  вперед,  ни
назад! Волосы за что-то зацепились! Уриа, посмотри, что это держит  меня  за
волосы! Ой, Уриа, помоги! Я повис на волосах!
     Полли (на носках осторожно подходит к Джипу и  сверху  осматривает  его
голову). Его волосы зацепились за притолоку.
     Уриа (орет). Давай сюда нож, Джесси, я отрежу его! (Режет.)

                   Джип, шатаясь, вываливается из двери.

     Полли (удивленно и весело). А теперь у него плешь.

                       Они осматривают голову Джипа.

     Джесси. На темени не хватает лоскута кожи.
     Уриа (глядит на обоих и говорит холодно). Такая плешь может нас выдать.
     Джесси (смотрит пронзительно). Ходячая улика.

                  Уриа, Джесси и Полли совещаются шепотом.

     Уриа. Мы сходим  в  лагерь,  достанем  ножницы,  вернемся  к  вечеру  и
острижем его наголо, так, чтоб плешь не была  заметна.  (Раздает  паспорта.)
Джесси Махони!
     Джесси (принимая паспорт). Джесси Махони!
     Уриа. Полли Бейкер!
     Полли (принимая паспорт). Полли Бейкер!
     Уриа. Джерайа Джип!

                        Джип пытается приподняться.

Твой  паспорт останется у меня. (Показывает на паланкин, стоящий в стороне.)
Забирайся в эту кожаную будку и сиди здесь до вечера, пока стемнеет!

Джип  вползает  в  паланкин. Трое солдат уходят, покачивая головой, понурые,
обескураженные.  Когда  они  скрываются, из дверей пагоды выходит бонза Ван;
            снимает пучок волос с притолоки и рассматривает его.


III

                Дорога, ведущая из Килькоа в военный лагерь.
     Сержант Ферчайлд выходит из-за сарая и приколачивает к стенке плакат.

     Ферчайлд. Давненько мне не приходилось удивляться, ведь  я  -  Кровавый
пятерик, прозванный еще и тигром из Килькоа, я  тайфун  в  образе  человека,
облаченный в мундир сержанта британской армии.  (Тычет  пальцем  в  плакат.)
Нападение на пагоду Желтого  бога.  Крыша  пагоды  Желтого  бога  изрешечена
пулями. Нападавшие оставили след - четверть фунта волос, прилипших к  дегтю.
Крыша изрешечена, и это означает, что действовали пулеметчики.  Так  как  на
месте преступления  осталось  четверть  фунта  волос,  значит,  должен  быть
солдат, у которого их недостает. Следовательно, если в  одном  из  отделений
пулеметной роты обнаружится солдат с вырванным клоком волос, то, значит,  он
и его отделение являются искомыми преступниками. Все очень просто.  Кто  это
идет? (Прячется за сараем.)

Подходят   трое  приятелей,  испуганно  рассматривают  плакат.  Идут  дальше
понурившись.  Ферчайлд выходит из укрытия, достает свисток, свистит. Солдаты
                              останавливаются.

     Ферчайлд. Вы не видали солдата с плешью?
     Полли. Нет.
     Ферчайлд. Что у вас за вид? Снять каски. Где ваш четвертый?
     Уриа. Он пошел оправиться, сержант.
     Ферчайлд. Коли так, подождем его. Может быть,  он  встречал  солдата  с
плешью.

                                   Ждут.
Долго же он оправляется.
     Джесси. Так точно.

                              Все молча ждут.

     Полли. А может, он пошел другой дорогой?
     Ферчайлд. Вот что я вам скажу,  парни.  Вы  пожалеете  о  том,  что  не
перестреляли друг дружку еще во  чреве  матери,  если  сегодня  на  вечернюю
поверку вы явитесь без четвертого. (Уходит.)
     Полли. Неужели это наш новый сержант? Если эта гремучая змея  и  впрямь
будет проводить сегодня вечернюю поверку, то нам лучше сразу же  становиться
к стенке.
     Уриа. Мы должны раздобыть себе четвертого еще до того, как  затрубят  к
вечерней поверке.
     Полли. Вон идет какой-то человек. Давайте незаметно последим за ним.

   Прячутся за сараем. По дороге идет вдова Бегбик. Вслед за ней Гэли Гэй
                         несет корзину с огурцами,

     Бегбик. Не пойму, что вам еще нужно, ведь я заплачу вам по часам.
     Гэли Гэй. Уже прошло три часа.
     Бегбик. Не бойтесь, не пропадут ваши деньги. А дорога здесь  пустынная,
редко кто ходит. И одинокой женщине трудно было бы сопротивляться, если бы к
ней стали приставать.
     Гэли Гэй. Но вы ведь хозяйка походного трактира  и,  значит,  постоянно
имеете дело с самыми опасными  людьми  в  мире  -  с  солдатами.  Вы-то  уж,
наверно, знаете все необходимые приемы.
     Бегбик. Ах, сударь мой, не следует так говорить с женщиной. Это  именно
те слова, которые возбуждают внезапное кипение женской крови.
     Гэли Гэй. Ну что вы, я ведь простой портовый грузчик.
     Бегбик. Слышите, бьют барабаны к вечерней поверке  всех  новоприбывших.
Поверка начнется через несколько минут. Теперь никто не пройдет по дороге.
     Гэли Гэй. Но если уже так поздно, то я должен сразу же  возвратиться  в
Килькоа, и притом спешно. Мне еще нужно успеть купить рыбу.
     Бегбик. Позвольте вас еще кое-что спросить, господин Гэли Гэй, - ведь я
правильно произношу ваше имя? Скажите, для того чтобы стать грузчиком, нужно
действительно быть очень сильным?
     Гэли Гэй. Вот не думал, что и сегодня я задержусь на добрых чет