утем  преступления  мог  добиться  своей  доли  воды.
Обвиняемый,  следовательно,  действовал  в  пределах  законной   самозащиты,
независимо от того, действительно ли ему угрожала опасность  или  он  только
предполагал ее. При данных обстоятельствах он должен  был  чувствовать  себя
под угрозой. Поэтому  суд  постановляет:  признать  обвиняемого  невиновным,
вдове убитого в иске отказать.
     Исполнители.

                        Так кончается
                        История одного путешествия.
                        Вы все слышали.
                        Вы все видели.
                        Вы видели обычное,
                        Постоянно происходящее.
                        Но мы вас просим:
                        То, что вам не чуждо, -
                        Признайте чужеродным!
                        То, что обычно, -
                        Сочтите необычным!
                        То, что привычно,
                        Пускай удивит вас!
                        Что считается правилом -
                        Признайте преступлением,
                        А, увидав преступление,
                        Постарайтесь жертве помочь!


КОММЕНТАРИИ

     Переводы пьес сделаны по изданию: Bertolt Brecht, Stucke, Bande  I-XII,
Berlin, Auibau-Verlag, 1955-1959.
     Статьи и стихи о театре даются в основном по изданию:  Bertolt  Brecht.
Schriften zum Theater, Berlin u. Frankfurt a/M, Suhrkamp Verlag, 1957.

ИСКЛЮЧЕНИЕ И ПРАВИЛО
                       (Die Ausnahrae und die Regel)

     Пьеса, принадлежащая к группе "поучительных пьес", написана в  1930  г.
Ставилась  и  самодеятельными  коллективами:   Дюссельдорф,   "Каммершпиле",
октябрь 1956 г., режиссер Г.  И.  Утцерат.  Карл-Маркс-штадт-1956-1957  гг.,
режиссер Криста Розенталь, художники И. Тумаркин из "Берлинского ансамбля" и
Петер Фриде.
     За последние годы в ГДР пьеса ставилась неоднократно.  Приведем  данные
за  несколько  последних  лет:  Виттеберг,  Шверин,  Лейпциг  (1958),  Гера,
Дрезден, Цвиккау (1959), Берлин (1960).
     Несколько иностранных постановок:  коллектив  падуанского  университета
под руководством проф. Эрика Бентли; в Париже в "Театр Бабилон" - июль  1954
г.; в Варшаве "Театру Каммеральни" - 1956 г. и др.

                                                                   Е. Эткинд



   Бертольд Брехт
   Мать


               Жизнь революционерки Пелагеи Власовой из Твери
                         По роману Максима Горького

        В сотрудничестве с З. Дудовым, Г. Эйслером, Г. Вайзенворном

----------------------------------------------------------------------------
     Перевод С. Третьякова
     Бертольт Брехт. Театр. Пьесы. Статьи. Высказывания. В пяти томах. Т. 1
     М., Искусство, 1963
     OCR Бычков М.Н. mailto:bmn@lib.ru
----------------------------------------------------------------------------

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

     Пелагея Власова.
     Павел Власов, ее сын.

     Антон Рыбин     |
     Андрей Находка  } рабочие завода Сухлинова.
     Иван Весовщиков |

     Маша Xалатова, молодая работница.
     Полицейский.
     Пристав.
     Привратник.
     Смилгин, старый рабочий.
     Карпов, рабочий.
     Охранник на фабрике.
     Николай Весовщиков, учитель.
     Зигорский, безработный.
     Тюремный надзиратель.
     Егор Лушин, батрак.
     Два штрейкбрехера.
     Василий Ефимович, мясник.
     Жена мясника.
     Домовладелица.
     Ее племянница.
     Бедная женщина.
     Чиновник.
     Женщина в черном.
     Прислуга.
     Женщины.
     Рабочие и работницы.

I

                             Власовы всех стран

                     Комната Пелагеи Власовой в Твери.

     Пелагея Власова. Прямо совестно предлагать сыну такой суп. Но не могу я
положить в него масла  ни  пол-ложечки.  Ведь  на  той  неделе  ему  урезали
заработок на копейку в час. Как ни старайся -  возместить  этого  не  сумею.
Знаю, что нужна ему сытная еда по его долгой и трудной  работе.  Плохо,  что
единственному сыну не могу я дать супа получше. Он молод,  и,  пожалуй,  ему
еще расти надо. Ну до чего он не похож на отца! Сидит  уткнувшись  в  книги,
всегда еда ему не по вкусу. А сейчас суп стал еще плоше.  Значит,  будет  он
еще недовольнее. (Переливает суп в судок и относит его  сыну.  Вернувшись  в
кухню, она видит, как сын, не отрываясь от книжки, поднимает крышку судка  и
нюхает суп,  а  затем  снова  накрывает  и  отодвигает  от  себя.)  Смотрите
пожалуйста, опять нюхает суп! Но откуда же я возьму лучше? Скоро он заметит,
что я ему обуза, а не подмога. С какой стати кормлюсь я около него,  живу  в
его комнате и одеваюсь на его заработок? Еще возьмет да  уйдет.  Что  делать
мне, Пелагее Власовой, вдове рабочего и матери рабочего? Трижды оборачиваю я
каждую копейку. И так прикину и этак. Выгадываю то на дровах, то на  одежде.
Ничего не помогает. Не вижу я выхода.

               Сын, Павел Власов, взял шапку и судок и ушел.

     Хор революционеров-рабочих (поет, обращаясь к Власовой).

                            Чисть пиджак,
                            Чисть его дважды!
                            Если ты его отчистишь,
                            Станет он опрятным тряпьем.
                            Прилежно вари,
                            Не бойся работы!
                            Не хватит монет -
                            Станет водою суп.
                         Больше работай, больше.
                         Береги грош заботливей.
                         Точнее считай, точнее!
                         Если не хватит монет -
                         Ничего не поможет.
                            Но как бы ни билась -
                            Хватать не будет.
                            Плохи дела
                            И будут хуже.
                            Дальше нельзя так.
                            Но выход! Где выход?
                         Как ворона, которой трудно
                         Накормить птенцов зимою,
                         Сбитая снежной метелью,
                         Выхода не видит и плачет, -
                         Ты тоже не видишь исхода
                         И плачешь.
                            Как бы ни билась -
                            Хватать не будет.
                            Плохи дела,
                            И будут хуже.
                            Дальше нельзя так.
                            Но выход! Где выход?
                         Бесплодно трудитесь вы,
                         Стараясь тщетно
                         Заменять незаменимое,
                         Наверстать ненаверстываемое.
                         Если нет грошей, никакой работы не
                                                       хватит.
                         Не в кухнях решится вопрос о мясе,
                         Которого не хватает кухням.
                            Бейтесь не бейтесь -
                            Хватать не будет.
                            Плохи дела
                            И будут хуже.
                            Дальше нельзя так.
                            Но выход! Где выход?

II

        Мать с горечью видит сына в обществе революционеров-рабочих.

                         Комната Пелагеи Власовой.
     Раннее утро. Трое рабочих и молодая работница приносят гектограф.

     Антон Рыбин. Когда ты две недели тому назад вошел в наш кружок,  Павел,
ты предложил нам работать у  тебя,  если  в  том  будет  особая  надобность.
Кстати, тут безопаснее всего. Мы у тебя еще никогда не работали.
     Павел Власов. Что вы собираетесь делать?
     Андрей Находка.  Надо  срочно  отпечатать  листовки.  Последние  урезки
зарплаты изрядно возмутили рабочих.  Три  дня  уже  мы  раздаем  летучки  на
заводе. Сегодня - решающий день. Вечером общая  сходка  рабочих  постановит,
позволим ли мы урвать у себя еще копейку или будем бастовать.
     Иван Весовщиков. Мы принесли гектограф и бумагу.
     Павел. Садитесь. Мать заварит нам чайку.

                               Идут к столу.

     Иван (Андрею). А ты сторожи на улице - не видать ли полиции.

                              Андрей выходит.

     Антон. Где Сидор?
     Маша Халатова. Брат не пришел. Вчера  вечером,  возвращаясь  домой,  он
заметил, что по пятам  идет  кто-то  смахивающий  на  полицейского.  Поэтому
сегодня он решил пройти прямо на фабрику.
     Павел. Говорите потише. Матери нечего нас слушать.  Я  ей  до  сих  пор
ничего про эти дела не рассказывал. Она не так уж молода и вряд ли сумела бы
нам помочь.
     Антон. Держи оригинал.

     Начинают работать. Один из них толстым платком занавешивает окно.

     Мать (в сторону). Не по душе мне, что Павел якшается  с  этими  людьми.
Собьют они его столку. Еще втемяшат ему в голову  что-нибудь  неподобное  да
втравят во что-нибудь непригожее. Не  стану  я  им  готовить  никакого  чаю.
(Подходит к столу.) Павел, я не смогу вам заварить чаю. Его совсем в  обрез.
Хорошего чаю не выйдет.
     Павел. Ну дай нам жиденького, мать.
     Мать (вернулась на свое место). Не дам я им чаю, небось тогда  заметят,
что я им совсем не рада. Вообще чего они тут уселись и шепчутся так,  что  я
ничего расслышать не могу? (Снова подходит к столу.) Павел,  нехорошо,  если
домохозяин заметит, что здесь так рано, в  пять  часов,  собираются  люди  и
что-то печатают! Ведь нам и без того нечем платить за квартиру.
     Иван.  Поверьте  нам,  Пелагея  Ниловна,  что  мы  ни  о  чем  так   не
беспокоимся, как именно о вашей квартирной плате. Если вникнуть поглубже, то
мы именно об этом и хлопочем. Хотя бы на взгляд казалось иначе.
     Мать. Этого я не знаю. (Возвращается на свое место.)
     Антон. Твоя мать не слишком довольна, что мы здесь.
     Иван. Ей трудно понять, что мы затем и возимся здесь, чтобы  она  могла
купить чаю и заплатить за квартиру.
     Мать. Экие толстокожие! Все слова что горох об стену. Что они делают  с
Павлом? Попал он на фабрику и был радехонек, что получил место. Зарабатывал,
правда, маловато, а в последний год и того меньше. Если  у  него  еще  урвут
копейку, лучше мне совсем перестать есть. Ах, как беспокоит меня,  когда  он
сидит над  книжками  и  вечером,  вместо  того  чтоб  отдохнуть,  бегает  по
собраниям, где людей только натравливают друг на друга! Этак нетрудно в  два
счета потерять место.
     Маша (поет Власовой "Песню об исходе").

ПЕСНЯ ОБ ИСХОДЕ

                          Если пищи ты лишен,
                          То кто тебе поможет?
                          Надо вывернуть страну,
                          Взять в руки вожжи, -
                          Тогда придет к тебе обед,
                          Ты будешь гостем сам себе.

                          Коль для тебя работы нет,
                          Вставай - пора настала:
                          Пора перетряхнуть страну,
                          Дорваться до штурвала.
                          Так ты станешь, себе пособя,
                          Работодателем сам для себя.

                          Кто там глумится над тобой,
                          Будто ты чахлый и дряблый?
                          Не жди. Скликай слабых на бой,
                          Своди голодных в отряды.
                          Посмей тогда раздаться смех!
                          Вы будете сильнее всех!

     Андрей (вбегает). Полиция!
     Иван. Прячьте бумаги!

        Андрей, взяв из рук Павла гектограф, вывешивает его за окно.
                          Антон садится на бумаги.

     Мать. Вот видишь, Павел! Дождались полиции. Павел, что ты делаешь?  Что
в этих бумагах?
     Маша (ведет ее к окну и усаживает на диван). Сидите спокойно, матушка!

                       Входят полицейский и пристав.

     Полицейский. Ни с места! Кто двинется - будет застрелен! Вот  это  мать
его, ваше благородие, а это он самый!
     Пристав. Павел Власов,  я  должен  произвести  у  тебя  обыск.  Что  за
паскудное сборище здесь у тебя?
     Полицейский. Тут и сестра Сидора Халатова, арестованного сегодня утром.
Не иначе как те, кого ищем.
     Маша. Что с моим братом?
     Пристав. Брат вам кланяется. Он сейчас у нас. Он агитирует наших клопов
с огромным успехом. Но, увы, ему не хватает прокламаций.

                          Рабочие переглядываются.

     Пристав. Парочка камер рядом с ним еще свободна. Кстати, не найдется ли
у вас прокламаций? Очень  жаль,  голубушка  Власова,  что  именно  на  вашей
квартире  придется  поискать  прокламации.  (Идет  к  дивану.)  Вот  видите,
придется мне ваш диван  вспороть.  Только  этого  вам  не  хватало,  правда?
(Вспарывает обивку.)
     Павел. Как видите, никаких кредиток  в  нем  не  запрятано.  А  почему?
Потому что мы - рабочие и зарабатываем слишком мало.
     Пристав. А стенное зеркало! Неужели ему надо  разбиться  вдребезги  под
жестокой рукой полицейского? (Расшибает его.) Вы - благонадежная женщина,  я
это знаю. И верно - в диване не оказалось ничего неблагонадежного. Ну а  что
с комодом, добрым старым комодом?  (Опрокидывает  его.)  Смотри  пожалуйста,
ничегошеньки нету. Власова, Власова! Честные люди не хитрят. Неужто вы стали
бы хитрить? А вот масленка с ложечкой, трогательный горшочек. (Снимает его с
полки и роняет.) Вот он упал у меня на пол, и видно, что в нем  одно  только
масло.
     Павел. Да и того немного. В нем маловато масла, господин пристав. Вот и
в ящике маловато хлеба, а в банке мало чаю.
     Пристав (полицейскому).  Горшок,  значит,  все-таки  не  без  политики.
Власова, Власова! На  старости  лет  приходится  вам  иметь  дело  с  такими
кровожадными ищейками, как мы. Только этого вам не хватало. До чего ж  чисто
выстираны занавески! Просто загляденье. (Срывает их.)
     Иван (Антону, который вскочил, встревоженный судьбой гектографа). Сиди!
Пули захотел?!
     Павел (громко, чтоб отвлечь внимание  пристава).  А  зачем  нужно  было
масленку швырять на пол?
     Андрей (полицейскому). Подыми горшок!
     Полицейский. Да это Андрей Находка, тот самый малоросс!
     Пристав (подойдя к столу). Андрей Максимович Находка, ты уже  сидел  по
политическому делу?
     Андрей. Да, в Ростове и Саратове, но только  там  полицейские  говорили
мне "вы".
     Пристав (вытаскивает из своего кармана прокламацию). А не  известно  ли
вам, кто те мерзавцы, которые разбрасывают на фабрике преступные  воззвания,
а?
     Павел. Мы мерзавцев первый раз видим.
     Пристав. Смотри, Павел Власов, подожмешь хвост. Сиди смирно, когда я  с
тобой говорю!
     Мать. Вы не кричите! Вы еще молодой человек,  вы  горя  не  знаете.  Вы
чиновник. Вы исправно получаете большие деньги за то, что вспарываете диваны
и проверяете, есть ли в масленках масло.
     Пристав. Побереги слезы, Власова: пригодятся  еще.  Лучше  пригляди  за
сыном, он пошел по скверной  дорожке.  (Рабочим.)  Зря  хитрите.  Все  равно
попадетесь.

     Полицейский и пристав уходят. Рабочие приводят комнату в порядок.

     Антон. Пелагея Ниловна, простите нас. Мы ведь не думали,  что  за  нами
уже следят. И вот квартире вашей пришлось плохо.
     Маша. Вы очень напугались, Пелагея Ниловна?
     Мать. Да, я вижу, Павел на скверной дорожке.
     Маша. Так, по-вашему, это  правильно,  что  вашу  квартиру  разгромили,
оттого что ваш сын борется за свою копейку?
     Мать. Они неправильно делают, но и он неправ.
     Иван (вновь у стола). Как с раздачей листовок?
     Антон. Если мы сегодня  не  будем  раздавать  их,  потому  что  полиция
зашевелилась, значит, мы просто брехуны. Листовки должны быть розданы.
     Андрей. Сколько их?
     Павел. Около полутысячи.
     Иван. Кто будет раздавать?
     Антон. Сегодня очередь Павла.
     Мать (знаком подзывает к себе Ивана). Кто будет раздавать листки?
     Иван. Павел. Это необходимо.
     Маша. Необходимо! Сперва приучаются читать книжки  и  поздно  приходить
домой.  Потом  начинается  работа  на  таких  вот  машинках,  которые  нужно
вывешивать за окно, а окно нужно завешивать платком. А потом шепчутся  между
собой.  Необходимо!..  Потом  полиция  вламывается  в   дом,   и   с   тобой
разговаривают словно  с  преступницей.  (Встает.)  Павел,  я  запрещаю  тебе
раздавать эти листки!
     Андрей. Это необходимо, Пелагея Ниловна!
     Павел (Маше). Растолкуй ей, что прокламации надо раздать из-за  Сидора,
чтобы отвести от него подозрение.

    Рабочие подходят к Пелагее Власовой. Павел остается сидеть у стола.

     Маша. Пелагея Ниловна! Это нужно и ради моего брата.
     Иван. Иначе ему грозит Сибирь.
     Андрей. Не раздать листовки сегодня - это значит подтвердить, что вчера
их раздавал Сидор. Вот почему необходимо раздать их и сегодня.
     Мать. Понимаю, что необходимо. Знаю - это надо сделать, чтобы не  погиб
тот парень, которого вы в это дело втянули. А что будет с Павлом,  если  его
арестуют?
     Андрей. Это не так уж опасно.
     Мать. Вот как? Не так уж опасно. Человека сбили с толку, и он  попал  в
беду. Чтоб его спасти, нужно то да се. Это не опасно, но необходимо. За нами
следят, но мы должны раздать листки. Это  необходимо,  а  стало  быть  -  не
опасно. Дальше - больше. И в конце концов человек стоит под  виселицей:  суй
голову в петлю, - это не так уж опасно.  Давайте  сюда  листки!  Я  пойду  и
раздам их, а не Павел.
     Антон. Как же вы это сделаете?
     Мать. Будьте покойны. Управлюсь не хуже вашего. Я знаю Марью Корсунову,
она торгует в обеденный перерыв  всякой  едой  на  фабрике.  Нынче  я  пойду
торговать вместо нее и в ваши листки буду завертывать товар.  (Достает  свою
сумку.)
     Маша. Павел, твоя матушка вызвалась раздавать листки.
     Павел. Обсудите сами, что тут за и что - против.  Но  меня,  прошу,  не
заставляйте высказывать свое мнение.
     Антон. Андрей?
     Андрей. Я думаю, ей это удастся. Рабочие ее знают, и в  полиции  против
нее подозрений нет.
     Антон. Иван?
     Иван. И я так думаю.
     Антон. Даже если ее поймают, что ей могут сделать? В организации она не
состоит. Пошла на это только  ради  сына.  (Павлу.)  Товарищ  Власов,  ввиду
чрезвычайных  обстоятельств  и  серьезной  угрозы,  нависшей  над  товарищем
Сидором, мы решаем принять предложение твоей матери.
     Иван. Мы убеждены, что опасность ей будет грозить меньше; чем  кому  бы
то ни было.
     Павел. Я согласен.
     Мать (про себя). Чую, что помогаю я им в очень дурном деле, но я должна
вызволить из него Павла.
     Антон. Пелагея  Ниловна,  значит,  разрешите  передать  вам  эту  пачку
листовок.
     Андрей. Теперь, выходит, вы будете бороться за нас, Пелагея Ниловна.
     Мать. Бороться? Ну знаете - годы мои не те, и борьбой заниматься мне не
пристало. Хватит с меня борьбы, когда надо наскрести три копейки на хлеб.
     Андрей. А знаете ли вы, Пелагея Ниловна, что написано в листовках?
     Мать. Нет, я неграмотная.


III

                              Болотная копейка

                              Фабричный двор.

     Мать (с большой корзиной перед воротами фабрики). Теперь все зависит от
того, что за человек привратник: дотошный он или лентяй. Надо дело  провести
так, чтоб он выдал мне пропуск. В листовки я оберну еду. А  поймают  меня  -
скажу:  мне  их  подсунули.  Читать-то  я  ведь  не  умею.   (Наблюдает   за
привратником.)  Толстый,  ленивый.  Посмотрим,  что  он  скажет,  если   ему
предложить огурец. Он небось обжора, а есть ему нечего. (Идет  к  воротам  и
роняет сверток перед привратником.) Ах ты, батюшки, сверточек-то упал!

                        Привратник глядит в сторону.

     Мать. Вот смехота! И в голову не пришло - поставить корзину наземь, вот
обе руки и свободны! А ведь я чуть было не побеспокоила вас. (Публике.)  Вот
толстолобый-то! Этому нагородить чепухи, так он все сделает, л