Господин Маулер, почему вы закрыли скотобойни?
                    Должна я это знать.
     Маулер.
                    Ужели мало, что я совсем ушел
                    Из дела прочного, ибо оно кроваво?
                    Скажи, что прав я и согласна ты.
                    Нет, помолчи! Я знаю, я не спорю,
                    Есть люди, по которым это бьет:
                    Они остались без работы, знаю.
                    Но этого, увы, не избежать. А впрочем,
                    Они - отбросы, дрянь,
                    К ним не ходи. Скажи мне,
                    Что прав я был, из дела выходя.
     Иоанна.
                    Не знаю, говоришь ли ты серьезно.
     Маулер.
                    Это потому, что мой проклятый
                    Голос привык к притворству.
                    Потому и
                    Сам я
                    Тебе противен.
                    Знаю. Не отрицай.
                               (К остальным.)
                    Я чую веянье иного мира.
                         (Собирает у всех деньги.)
                    Давайте деньги, мясники, давайте деньги!
            (Вынимает деньги у них из карманов и отдает Иоанне.)
                    Возьми, возьми для бедных деньги!
                    Но знай - не чувствую я обязательств.
                    Сплю хорошо. А почему
                    Помог сейчас? Пожалуй, потому, что
                    Мне нравится твое лицо: оно наивно,
                    Хотя тебе, наверно, двадцать лет.
     Марта (Иоанне).
                    Не верю, чтобы честно думал он.
                    Прости, Иоанна, я тебя покину.
                    По-моему, должна была бы ты
                    Все это бросить!
                                 (Уходит.)
     Иоанна.   Господин   Маулер!  Но  ведь  это  лишь  капля,  падающая  на
раскаленный камень. Неужели вы не в силах им помочь по-настоящему?
     Маулер.
                    Заявляю во всеуслышанье:
                    Я одобряю очень вашу деятельность и
                    Хотел бы, чтоб таких, как вы, было побольше.
                    Но бросьте вы возиться с бедняками -
                    Они дурные люди. Мне
                    Их не жаль: не безгрешны люди - и сами мясники.
                    Впрочем, оставим это.
     Иоанна.
                    Господин Маулер! На бойнях говорят,
                    Что вы во всем повинны.
     Маулер.
                    Быка жалею я. А человек - дурак.
                    Для ваших планов люди не созрели.
                    Прежде чем сможет измениться мир.
                    Другим стать должен человек.
                    Одну минуту!
                              (Шепчет Слифту.)
                    Дай ей еще монет наедине.
                    Скажи - для бедных, чтобы, не краснея,
                    Могла их взять, и последи, что купит,
                    А не поможет - я хотел бы, чтоб не помогло, -
                    Тогда сведи ее на бойню, покажи ей
                    Ее любимых бедняков во всей их наготе,
                    Коварство их и трусость, зверство,
                    И что виной всему они же. Авось это поможет.
                                 (Иоанне.)
                    Мой маклер, Слифт, кой-что тебе покажет.
                                 (Слифту.)
                    Знай - трудно мне перенести, что есть такие,
                    Как эта девушка, имущество которой - черный
                                                              капор
                    И двадцать центов в день, и нет в ней страха.
                                 (Уходит.)
     Слифт.
                    Я не хотел бы знать, что ты узнать желаешь!
                    Но если ты узнать решила, завтра приходи сюда.
     Иоанна (глядя Маулеру вслед).
                    Неплох как человек. К тому ж он первый,
                    Кого наш барабан вспугнул из чащи подлостей
                    И кто откликнулся на зов.
     Слифт  (уходя).  Послушай совета: не водись с теми, что на скотобойнях:
это низкая сволочь, правильнее говоря - отребье мира.
     Иоанна. Я хочу их увидеть.


IV
         Маклер Салливан Слифт показывает Иоанне Дарк испорченность
                                 бедняков.
                     Второе сошествие Иоанны в бездну.

                              Район скотобоен.

     Слифт.
                    Теперь, Иоанна, я покажу тебе,
                    Как плохи те,
                    Кому ты сочувствуешь,
                    И что это сочувствие неуместно.

 Они идут вдоль заводской стены, на которой написано: "Мясозаводы Маулер и
  Крайдль". Слово "Маулер" перечеркнуто крест-накрест. Из калитки выходят
                 двое. Слифт и Иоанна слушают их разговор.

     Цеховой мастер (молодому парню). Четыре дня тому назад человек по имени
Лаккернидл  свалился  у  нас в варочный котел; поскольку мы не могли вовремя
затормозить  машину,  он,  как  это  ни  ужасно,  попал  в  приготовлявшуюся
грудинку.  Вот  его  пиджак  и  кепка.  Возьми их, и пусть они исчезнут: они
только  зря занимают крюк в раздевалке и наводят уныние. Хорошо бы их сжечь,
и  лучше  всего  сейчас.  Я  доверяю тебе эти вещи, зная, что ты человек, на
которого  можно положиться. Я лишился бы места, найдись эти вещи где-нибудь.
Как   только   завод   вновь   откроется,  ты,  разумеется,  получишь  место
Лаккернидла.
     Парень. Можете на меня положиться, господин Смит.

                         Мастер проходит в калитку.

Жаль  человека,  который  сейчас  двинулся в широкий мир в виде грудинки, но
жаль,  однако,  и  его  пиджака,  который  еще в хорошем виде. Дядя-грудинка
сейчас  одет в свою консервную банку, и пиджак ему не нужен. А вот мне он бы
еще  как  был нужен. Наплевать. Возьму-ка его себе. (Надевает пиджак, а свой
пиджак и кепку завертывает в газетину.)
     Иоанна (шатается). Мне дурно.
     Слифт.  Вот мир каков он есть. (Останавливает молодого парня.) Откуда у
вас этот пиджак и кепка? Видимо, с несчастного Лаккернидла?
     Парень. Не говорите, пожалуйста, никому, сударь. Сейчас сниму эти вещи.
Я  очень  обнищал.  Двадцать  центов,  на  которые  выше  заработок  в цехах
искусственных  удобрений,  соблазнили  меня в прошлом году пойти работать на
костяную  мельницу.  Там  у  меня что-то вышло с легкими, да еще хроническое
воспаление глаз. С тех пор моя работоспособность снижена, и с февраля я лишь
дважды смог наняться на работу.
     Слифт.  Оставь вещи себе. Сегодня в обед приходи в столовую номер семь.
Тебе  дадут  там  обед и доллар, если ты расскажешь жене Лаккернидла, откуда
твоя кепка и твой пиджак.
     Парень. Не жестоко ли это, сударь?
     Слифт. Ну, если ты ни в чем не нуждаешься...
     Парень. Можете на меня положиться, сударь.

                      Иоанна и Слифт проходят дальше.

     Жена Лаккернидла (сидит перед заводскими воротами и причитает).
                    Эй вы, там внутри! Что сделали вы с моим мужем?
                    Четыре дня назад ушел он на работу, сказав:
                    "Подогрей мне суп к вечеру". И вот
                    До сего дня он не вернулся. Что вы сделали с
                                                              ним?
                    Мясники! Четыре дня я торчу здесь на морозе
                    Днем и ночью и жду, но мне ничего
                    Не говорят. А мужа все нет. Но знайте,
                    Что буду торчать здесь, пока его не увижу.
                    И смотрите, если вы с ним что-нибудь сделали!
     Слифт (подходит к женщине). Ваш муж в отъезде, госпожа Лаккернидл.
     Жена Лаккернидла. Смотрите пожалуйста, он оказался в отъезде!
     Слифт.  Вот  что  я  вам  скажу, госпожа Лаккернидл: он уехал, и заводу
очень  неприятно,  что  вы  сидите  здесь  и  болтаете  чепуху.  Поэтому  мы
предлагаем  вам  -  причем  по закону мы этого вовсе не обязаны делать: если
вы  прекратите  розыски  мужа, то три недели вы сможете бесплатно питаться в
нашей столовой.
     Жена Лаккернидла. Я хочу знать, что с моим мужем.
     Слифт. Мы сообщаем вам: он поехал во Фриско.
     Жена  Лаккернидла.  Ни  в какое Фриско он не поехал. Просто у вас с ним
что-то случилось и вы хотите спрятать концы в воду.
     Слифт.  Если вы так думаете, госпожа Лаккернидл, вы не сможете получать
обеды  в нашей столовой. Вместо этого вам придется начать с заводом процесс.
Обдумайте  как  следует наше предложение. Завтра вы найдете меня в столовой,
там и поговорим. (Возвращается к Иоанне.)
     Жена Лаккернидла.
                    Я должна вернуть себе мужа.
                    Больше некому меня содержать.
     Иоанна.
                    Она никогда не придет.
                    Двадцать обедов - это для голодного,
                    Конечно, много, но существует же для него
                    И нечто большее!

        Иоанна и Слифт идут дальше. Они выходят к заводской столовой
          и застают двух человек, заглядывающих в нее через окно.

     Глумб.  Вон  сидит  понукальщик,  виноватый  в том, что я попал рукой в
жестерезальную машину. Сидит и набивает брюхо. Наше дело позаботиться, чтобы
эта  свинья  сегодня обжиралась за наш счет в последний раз. Дай-ка мне твою
палку, моя еще - не ровен час - сломается.
     Слифт  (Иоанне).  Стой  здесь.  Я  поговорю с ним. А если он подойдет к
тебе, скажи, что ты ищешь работы. Тогда ты увидишь, что это за люди. (Идет к
Глумбу.)  Прежде  чем  вам  впасть  в  некое излишество - а мне сдается, что
таково ваше намерение, - я бы охотно сделал вам выгодное предложение.
     Глумб. Мне сейчас некогда, сударь.
     Слифт. Жаль! Это сулит вам барыши.
     Глумб.  Только  покороче!  Нам  нельзя упустить эту свинью. Сегодня ему
предстоит расплата за ту бесчеловечную систему, которой он служит в качестве
понукальщика.
     Слифт.  Есть  у  меня  предложение, как вам себе помочь. Я инспектор на
заводе. Очень неприятно, что ваше место у машины опустело. Большинству людей
оно  кажется  слишком  опасным  -  результат  шума, который вы подняли из-за
вашего пальца. Было бы, конечно, хорошо заполучить кого-нибудь на это место.
Если  б  вы, например, кого-нибудь сагитировали, мы бы не отказались принять
вас  снова,  и притом дать вам работу полегче и повыгоднее. Может быть, даже
должность  мастера.  Мне  кажется, вы человек толковый. А того, кто сидит за
окном,  в  последнее  время  как  раз  очень  невзлюбили.  Ну  вы понимаете.
Разумеется,  вы  должны будете заботиться о темпе работы, а главное, как уже
сказано, найти кого-нибудь для работы на этой - я совершенно с вами согласен
-  плохо  огражденной жестерезальной машине. Вон там стоит девушка. Она ищет
работы.
     Глумб. Можно ли положиться на то, что вы сказали?
     Слифт. Да.
     Глумб.  Вон та девушка? Она, кажется, слабовата. Это место не для легко
утомляющихся  людей.  (Своему  спутнику.) Я передумал. Мы это сделаем завтра
вечером.  Ночь  удобнее  для  таких шуток. Доброго утра! (Идет к Иоанне.) Вы
ищете работы?
     Иоанна. Да.
     Глумб. У вас хорошее зрение?
     Иоанна.  Нет.  В прошлом году я работала в цехе искусственных удобрений
на  костяной  мельнице.  Там  у  меня  что-то получилось с легкими, да еще и
хроническое воспаление глаз. С февраля я без работы. Хорошее ли это место?
     Глумб. Место хорошее. Эту работу могут делать и те, кто послабее, вроде
вас.
     Иоанна. А нет ли какой-нибудь другой работы? Я слышала, что работать на
этой  машине  опасно людям, которые легко утомляются: руки теряют верность и
попадают в резалку.
     Глумб.  Все  это враки. Вы прямо удивитесь, до чего приятна эта работа.
Вы   схватитесь   за  голову  и  будете  спрашивать  себя,  как  люди  могут
рассказывать такую смехотворную чушь про эту машину.

                       Слифт смеется и уводит Иоанну.

     Иоанна.  Меня  уже  пугает  дальнейший  путь.  Что  же  суждено мне еще
увидеть?

     Они заходят в столовую и видят жену Лаккернидла, разговаривающую с
                                официантом.

     Жена  Лаккернидла  (высчитывает).  Двадцать  обедов... Значит, я смогла
бы... Значит, я пошла бы, и у меня было бы... (Садится за стол.)
     Официант. Если вы не будете есть, вам придется выйти.
     Жена  Лаккернидла.  Я  жду  человека, который обещал прийти сегодня или
завтра. Что сегодня на обед?
     Официант. Горох.
     Иоанна.
                    Вон она сидит.
                    Я думала, она будет тверда, и боялась:
                    А вдруг она все-таки явится завтра?
                    И вот она прибежала сюда раньше нас.
                    И уже сидит и нас поджидает.
     Слифт. Иди подай ей сама обед. Может быть, она еще одумается.
     Иоанна (достает обед и несет жене Лаккернидла). Вы уже сегодня здесь?
     Жена Лаккернидла. Видите ли, я уже два дня ничего не ела.
     Иоанна. Но вам не было известно, что мы сегодня будем здесь?
     Жена Лаккернидла. Совершенно верно.
     Иоанна.  По  пути  я  слышала  разговор.  Будто с вашим мужем на заводе
что-то случилось - по вине завода.
     Жена  Лаккернидла.  Ах  так? Значит, вы передумали? Значит, я не получу
двадцати обедов?
     Иоанна.  Но я слышала, вы жили с мужем душа в душу. Люди говорят, что у
вас никого нет, кроме него?
     Жена Лаккернидла. Да, я уже два дня ничего не ела.
     Иоанна. Не обождать ли вам до завтра? Если вы не будете настаивать, кто
другой побеспокоится о нем?

                          Жена Лаккернидла молчит.

Не бери обеда!
     Жена  Лаккернидла  (вырывает  тарелку  у  Иоанны  из  рук и с жадностью
набрасывается на еду). Он уехал во Фриско.
     Иоанна.
                    А погреба и склады полны мяса,
                    Которого нельзя продать.
                    Оно гниет, его никто не покупает.

                      Входит парень в пиджаке и кепке.

     Парень. Доброго утра. Значит, мне можно здесь покушать?
     Слифт. Садитесь рядом с той женщиной.

                              Парень садится.

(За его спиной). На вас красивая кепка.

                             Парень прячет ее.

Откуда она у вас?
     Парень. Купил.
     Слифт. Где же вы ее купили?
     Парень. Я ее купил не в магазине.
     Слифт. В таком случае откуда она?
     Парень. Она мне досталась от человека, упавшего в варочный котел.

        Жене Лаккернидла делается дурно. Она встает и идет к двери.
                       Уходя, обращается к официанту.

     Жена  Лаккернидла.  Оставьте  мою  тарелку. Я вернусь. Я буду приходить
обедать ежедневно. Этот господин вам подтвердит. (Уходит.)
     Слифт.  Три  недели она будет являться и жрать как животное, не подымая
глаз. Ну что, убедилась ты, Иоанна, что их испорченности нет предела?
     Иоанна.
                    Испорченности?
                    А как ты ею пользуешься, этой испорченностью?
                    Разве ты не видишь, что ее испорченность мокнет
                                                           под дождем?
                    Нет сомнений, охотно соблюдала б она верность
                    Своему мужу, как и прочие жены, и
                    Справлялась бы о нем, своей опоре, столько
                                                          времени,
                    Сколько положено. Но двадцать обедов
                    Цена для нее недоступная.
                    А разве молодой человек, на которого
                    Положиться может каждый мерзавец,
                    Показал бы жене мертвого мужа пиджак,
                    Будь на то его воля?
                    Но цена показалась ему слишком высокой.
                    Почему бы однорукому не предостеречь меня,
                    Если бы цена минимальной человечности
                    Не показалась ему недоступно высокой?
                    Значит, продавай гнев, который хоть и справедлив,
                    Но зато слишком дорог. Если их испорченность
                    Безмерна, то такова же и бедность их.
                    Не низость бедных показал ты мне,
                    А бедность бедных.
                    Если вы мне их низость показали,
                    Я покажу вам горе бедняков.
                    Спешите вы сказать - они отпеты!
                    Пусть их нужда развеет все наветы!


V
                 Иоанна представляет бедняков мясной бирже.

                               Мясная биржа.

     Мясоторговцы.
                    Мы продаем мясные консервы!
                    Перекупщики, закупайте мясные консервы!
                    Свежие, сочные мясные консервы!
                    Грудинку Маулера и Крайдля!
                    Мягкое, как масло, филе Грэхема,
                    Нагульное кентуккийское сало по сходной цене!
     Перекупщики.
                    И молчание бысть над водами,
                    И банкротство среди, перекупщиков!
     Мясоторговцы.
                    Опираясь на достижения техники,
                    Труд инженеров и дальновидность
                                          предпринимателей,
                    Нам удалось снизить цены на треть
                    На грудинку Маулера и Крайдля,
                    На мягкое, как масло, филе Грэхема
                    И нагульное кентуккийское сало по сходной цене!
                    Перекупщики! Берите мясные консервы!
                    Пользуйтесь случаем!
     Перекупщики.
                    И безмолвие бысть поверх горных вершин.
                    Отельные кухни накрыли голову рубищем.
                    Лавки в ужасе отвратились,
                    Изменилась в лице перепродажа!
                    Нас, перекупщиков, рвет от одного вида
                    Жестянки консервов. Желудок страны
                    Обожрался мясом консервных жестянок
                    И протестует.
     Слифт.
                    Что тебе пишут друзья из Нью-Йорка?
     Mаулер.
                    Теории. Когда б все шло по ним,
                    То весь мясной концерн в дерьме
                    Сидел бы, до тех пор пока
                    Дышать уже не сможет.
                    А мясо все осталось бы при мне!
                    Какая ерунда!
     Слифт.
                    Смешно подумать, чтоб твои нью-йоркцы
                    Всерьез сумели снизить пошлины, открыть
                    Нам южный рынок, взвинтить
                    На бирже цены. А мы бы
                    Прозевали этот случай!
     Mаулер.
                    А если б так? Достанет у тебя нахальства.
                    Выстричь себе кус мяса из такой беды,
                    Когда вокруг подстерегают, словно рыси,
                    Каждый наш шаг? У меня
                    Бесстыдства не хватило б.
     Перекупщики.
                    Вот стоим мы, перекупщики.
                    У нас горы консервных банок и подвалы
                    Замороженных бычьих туш, и хотим мы
                    Продать говяжьи консервы,
                    И никто купить их не желает!
                    Наши клиенты - кухни и лавки -
                    До потолка забиты мороженым мясом!
                    Они вопят о покупателях и едоках!
                    Мы больше не берем!
     Мясозаводчики.
                    Вот стоим мы, мясозаводчики,
                    С бойнями и цехами. Наши загоны
                    Полны быков. День и ночь
                    Работают наши машины,
                    Готовые превратить в консервы
                    Стада, что ревут и жрут. Но никто
                    Не хочет консервов. Мы пропали!
     Скотоводы.
                    А скотоводам как?
                    Кто теперь купит скот? В наших стойлах
                    Стоят быки и свиньи, пожирая дорогой