и  ты  в  конце  концов
подумать о моей карьере.  До  сих  пор  мы  с  тобой  играли  честно.  Готов
признать, что я не так легко добился бы занимаемого положения, не помоги  ты
мне  посадить  кое-кого  за  решетку,  но  я  рассматриваю  наши  отношения,
возникшие еще в те Времена, когда мы с тобой  вместе  служили  в  Индии,  не
только как чисто деловую связь. А ты готов наплевать на  самые  элементарные
законы дружбы. Мне дорога моя должность. Если бы я не любил моей  профессии,
я бы ею не занимался. Я не каменщик! Мои дарования дают мне право  стать  со
временем начальником полиции. Дело не в  петличках  на  воротнике,  как  ты,
Может  быть,  думаешь.  Я  не  перенесу,  если  этот  осел  Уильямс  получит
должность, с которой он никогда не справится. Сегодня же вечером инструменты
должны быть у меня, и тот, кто их украл, - тоже!
     Мэкхит слушал, подавленный. Он понял, что наступил  Брауну  на  мозоль.
Все, что он мог сделать, - это объяснить ему, ради чего он решился на налет.
     - Если тебе нужны деньги, - сказал Браун, чуточку  смягчившись,  -  ищи
других путей. Почему бы тебе не обратиться к банку? Есть же еще банки, кроме
Национального депозитного.
     Мэкхит возразил, что его лавки, а равно  и  компания,  поставляющая  им
товары, находятся в таком состоянии, что банки едва ли захотят финансировать
их. Не  имея  приличной  конторы  в  Сити,  он  лишен  возможности  что-либо
предпринять.
     Тут Браун показал себя с самой лучшей стороны; Без особых  околичностей
он предложил Мэкхиту свои собственные деньги.
     - К чему все эти незаконные пути? - принялся он уговаривать Мэкхита.  -
Не надо этого! Коммерсант не  занимается  налетами.  Коммерсант  покупает  и
продает. Он этим достигает тех же  самых  результатов.  Когда  мы  с  тобой,
Мэкки, лежали под неприятельским огнем на рисовом поле под Пешаваром,  разве
ты тогда встал и пошел на сикхов с дубиной? Это было бы непрофессионально, а
следовательно,  и  нецелесообразно.  Ты  говоришь:  твое  предприятие  нужно
сначала привести в такой вид, чтобы банки соблазнились им? Отлично,  приведи
его в такой вид! Почему ты не обращаешься ко мне? Если тебе неприятно  брать
деньги у друга, пожалуйста, плати мне  проценты!  Плати  мне  более  высокие
проценты, чем кому бы  то  ни  было,  -  двадцать  или  даже  двадцать  пять
процентов. Вот и получится, что еще ты мне делаешь  одолжение.  Я  знаю,  ты
солидный человек. Я не хочу, чтобы ты  сбивался  с  пути,  как  какая-нибудь
глупая мелкая  сошка,  не  умеющая  вести  дела  и  из-за  этого  начинающая
воровать. И потом не стоит тебе работать с такими  людьми,  как  этот  Груч!
Работай с банками, как все деловые люди! Это же совсем другой коленкор!
     Мэкхит был потрясен до глубины души. Обоим друзьям,  испытавшим  натиск
житейских бурь, стоило немало труда  дать  волю  своим  чувствам.  Смущенный
взгляд означал в подобной ситуации, пожалуй, больше, чем объятие.
     - Узнаю тебя, Фредди, - сказал Мэкхит сдавленным голосом. - Есть  люди,
умеющие вовремя дать хороший совет. Но ты готов помочь  и  материально.  Вот
это и есть истинная дружба, только это - истинная дружба. Рука друга...
     - Однако я требую, - прибавил Браун, впившись взглядом в Мэкхита,  -  я
требую, чтобы ты разделался с такими людьми, как  Груч  и  О'Хара.  Если  не
сейчас, то, во всяком случае, когда ты чуточку выпутаешься. И если я сегодня
протягиваю тебе руку помощи, то только потому, что  в  будущем  хочу  видеть
тебя в другой среде. Не надо непременно сегодня  или  завтра.  Я  знаю,  эти
элементы тебе пока еще нужны, чтобы выкарабкаться. Но когда-нибудь  нужно  с
ними покончить, на этом я настаиваю.
     Мэкхит безмолвно кивнул; его глаза были полны слез.
     Он ушел счастливый. На прощание они договорились,  -  что  до  поры  до
времени Груча будут щадить и в качестве виновника налета будет  взят  другой
человек. Орудия взлома Мэкхит сдал в тот же день.
     Браун тоже сдержал свое слово. Ему не так легко было достать денег. Для
этого ему пришлось  устроить  ряд  полицейских  облав  в  нескольких  ночных
клубах, и Мэкхит лично  обнаружил  следы  его  деятельности  в  Тэнбридже  у
госпожи Лексер, где он обычно проводил вечера по  четвергам.  Девицы  ужасно
жаловались на вычеты из их заработка, произведенные госпожой Лексер.
     Однако через неделю Мэкхит обладал уже достаточными  средствами,  чтобы
расширить свои "закупки".
     Совместно с О'Хара он разработал точный план наступления.
     Помимо уже имеющихся складских помещений, было арендовано еще несколько
сараев. Позаботились также и о  транспортных  средствах  -  тяжелых  ломовых
телегах.  Для  работы  в  провинции  были  обеспечены  денежные  средства  и
помещения.
     О'Хара, несмотря на свою молодость, оказался весьма дельным работником,
К личному участию в  деле  он  питал  то  органическое  отвращение,  которое
является залогом всех больших карьер. Мэкхит  сразу  же  оценил  в  нем  это
качество; в этом смысле молодой  человек  был  похож  на  него.  Начало  его
карьеры терялось где-то в самых темных глубинах. Шестнадцати лет от роду  он
брюхатил  магазинных  воровок  и  проституток,  которые  принимали  на  себя
некоторые преступления в благодаря своей беременности без  труда  добивались
оправдания. Он не любил, однако, вспоминать былые  времена  и  прежнюю  свою
профессию.
     Фанни относилась к нему несколько прохладней. Он,  по  ее  мнению,  был
слишком избалован женщинами.
     Она  не  доверяла  ему;  кроме  того,  он  был  конкурентом  Груча,   а
ливерпульская история сильно уронила Груча в глазах Мэкхита.
     Все их совещания происходили в Лэмбете. Мэкхит постоянно уходил  вместе
с О'Хара. Из этого Фанни сделала вывод, что Мэкхит  тоже  не  очень  доверял
мальчишке. Как-то раз О'Хара вернулся и сделал попытку  остаться  у  нее  на
ночь; ей пришлось весьма недвусмысленно выпроводить его.
     Особенно противно было  ей  в  О'Хара  его  циничное,  эксплуататорское
отношение к товарищам по ремеслу. Он был  настоящий  безжалостный  кровосос.
Даже в тех случаях, когда сам он на этом ничего не  выигрывал,  он  старался
обжулить их при расчете.
     Он не спал ночами, изобретая  все  новые  способы,  как  выколотить  из
членов банды побольше денег.
     Она постоянно  возражала  против  этих  его  методов.  Она  считала  их
коммерчески неразумными.
     В результате ливерпульской истории полицией был взят Роберт Пила. Из-за
этого банда чуть было не взбунтовалась против руководства.  Кое-кто  уверял,
что Роберт Пила был попросту  выдан  полиции;  вспомнились  другие  подобные
случаи, имевшие место в прошлом.
     О'Хара, ухмыляясь, докладывал о бурной сцене на Нижнем Блэксмит-сквере.
     Фанни резко оборвала его.
     - Все это вовсе не смешно, -  сказала  она  возбужденно.  -  Ничего  не
поделаешь - мы к этому вынуждены прибегать. Но  это  чрезвычайно  тяжелые  и
прискорбные меры.
     - Но ведь шеф лично посетил Роберта Пилу в тюрьме и пожал ему  руку,  -
насмешливо сказал О'Хара, косясь на Мэкхита.
     Мэкхит действительно поехал в тюрьму  после  ареста  Роберта  и  обещал
засыпавшемуся товарищу свою поддержку. В этих мелочах проявлялась его натура
вождя.
     Фанни Крайслер нашла все это попросту циничным.
     В маленькой квартирке  разгорелась  ожесточенная  ссора.  Мэкхит  сидел
молча, зажав между губами тонкую черную сигару. Перебранка  развлекала  его.
Он постоянно ревновал, даже когда не был влюблен. Его радовало,  что  О'Хара
не имеет успеха у Фанни.
     Фанни  доказывала,  что  возникшее  вследствие  ареста   Роберта   Пилы
возбуждение в банде до сих пор не  улеглось,  что  из-за  этого  провалилось
несколько дел, и после часовой  перепалки  с  О'Хара  добилась  того,  чтобы
выдача членов банды полиции была временно прекращена. Мало того -  она  даже
вырвала у склонного  к  широким  жестам  Мэкхита  согласие  поручить  защиту
арестованных членов, банды одной солидной адвокатской фирме.
     Мэк пошел еще дальше: он ввел твердую заработную плату.
     - Им нужен обеспеченный заработок, - сказал он задумчиво,  -  положение
служащих их больше устраивает; они хотят спать спокойно и не думать  о  том,
что в конце месяца у них нечем будет платить  за  квартиру.  Я  их  понимаю,
хотя, впрочем, я все это представлял себе несколько иначе. Я  лично  рисовал
себе некий нерасторжимый кровный союз - так сказать, горе и радость  пополам
с моими ребятами. Шеф затягивает ремень потуже, и служащий  тоже  затягивает
ремень потуже - понимаешь, что-то в этом  роде.  Но  они  получат  то,  чего
добиваются. Они получат твердое жалованье, ибо  они,  насколько  я  понимаю,
требуют твердого жалованья. Все ясно!
     Мэк предвидел, что твердое жалованье обойдется ему гораздо дешевле, так
как он подготавливал ряд крупных закупок, чтобы  заинтересовать  в  д-лавках
какой-нибудь банк.
     Банда восприняла весть о новой системе  регулярных  расчетов  как  свою
победу, и Фанни завоевала большую популярность  на  Нижнем  Блэксмит-сквере,
ибо Груч, к вящему недовольству О'Хара, громогласно восхвалял  ее.  Это  она
заставила шефа принять весь  риск  на  себя;  ему,  мол,  поневоле  пришлось
согласиться, так как она ему нужна и он не хочет раздражать ее.
     После реорганизации члены банды О'Хара превратились из  самостоятельных
мелких предпринимателей в служащих крупного предприятия; теперь они работали
только в качестве таковых, то есть в тесном сотрудничестве с себе подобными.
Среди них были специалисты, которым поручалось только задумать  новое  дело,
другие,   "коммивояжеры",   занимались   исключительно   разведкой,   третий
вырабатывал  план,  четвертый  устанавливал,  куда  свозить  добычу,   пятый
заботился об алиби. В результате "закупщик",  который  обязан  был  отбирать
товар и в силу этого должен  быть  специалистом,  без  малейших  затруднений
проникал со своими упаковщиками  внутрь  помещения  и  шел  прямым  путем  к
полкам. Это была  приятная,  усовершенствованная  работа;  возврат  к  более
примитивным методам был для этих профессионалов уже почти  невозможен,  хотя
бы по чисто психологическим причинам. Несамостоятельность их  работы  влекла
за собой то, что приходилось постоянно и регулярно загружать их  поручениями
или же, во всяком случае, оплачивать. Находил ли товар сбыт или нет, их  все
равно нужно было содержать: проблема рынка ни в какой мере их не касалась.
     - Ты теперь еще крепче прибрал их к рукам,  -  сказала  Фанни  Мэкхиту,
когда О'Хара, несмотря на поздний час,  ушел  на  Блэксмит-сквер.  -  Ты  не
грозишь им ни револьвером,  ни  ножом  -  ты  просто  владеешь  их  орудиями
производства. Ты не передаешь их  в  руки  полиции  -  голод  заставляет  их
работать.  Поверь  мне:   так   лучше.   Так   поступают   все   современные
предприниматели.
     Мэкхит задумчиво кивнул. Побрякивая  в  кармане  несколькими  монетами,
время от времени вынимая их, подбрасывая в воздух и снова  ловя,  он  шагал,
сняв пиджак, по голубому китайскому ковру, лучшему украшению квартиры.
     Он уже  до  некоторой  степени  оправился  от  удара,  нанесенного  ему
Полутора Столетиями, и лелеял смелые планы.
     Эти планы были грандиозны, но отнюдь  не  являлись  следствием  избытка
сил. Они были нужны ему, чтобы не очутиться вновь  под  колесами.  Его  дело
процветало. Поток товаров хлынул в лавки. Дощатые  полки  были  переполнены.
Различные Мэри Суэйер работали до поздней ночи.  Кипы  кож  преображались  в
ботинки. Шерсть превращалась в руках целых семей  в  джемперы.  Канцелярские
принадлежности и лампы, музыкальные инструменты  и  ковры  затыкали  зияющие
дыры лавок.
     Но Мэкхит знал, что денег, одолженных ему Брауном, хватит не больше чем
на шесть недель, а потом вся работа О'Хара будет сорвана.
     Спасти положение могли только планы поистине наполеоновского размаха.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

     "On s'engage et puis on voit" {*}.
     {* Сначала подеремся, а потом разберемся (франц.).}

                              Наполеон

     "Да, но ведь ливень хлещет!" -
     "Да, но пылает дом!
     Лучше уж промокнуть,
     Чем сгореть живьем!"

        Песня американских пионеров

НАПОЛЕОНОВСКИЕ ПЛАНЫ

     В одном из больших домов Сити некий молодой человек снял целый этаж. Он
поставил под контрактом имя  лорда  Блумзбери  и  привел  в  надлежащий  вид
четыре-пять  конторских  помещений.  Обставил  он  их  довольно   старой   и
подержанной мебелью, которая, однако, придала конторе внешность старинного и
чрезвычайно почтенного предприятия. Молодая дама с золотисто-смуглым  цветом
лица помогала ему расставлять мебель и нанимать служащих.
     -  Знаете,  -  сказала  она,  когда  мебель  прибыла  и  он  окинул  ее
недовольным взглядом, - в старинных предприятиях есть какое-то  своеобразное
очарование. Их возраст свидетельствует о том, что их еще ни разу не  уличили
в чем-либо предосудительном, а это, в свою очередь, говорит о том, что они и
впредь едва ли засыплются.
     Самая большая комната была отведена под зал  заседаний.  На  стеклянной
двери подъезда появились большие золотые буквы: ЦЗТ. Под ними  более  мелким
шрифтом было обозначено: Центральное закупочное товарищество.
     Учредительное заседание нового товарищества было непродолжительным. Два
известных в Сити адвоката, господин О'Хара, лорд Блумзбери, а также  госпожа
Фанни  Крайслер  выбрали  председателем  оптового  торговца   Мэкхита.   Его
заместителем был выбран лорд Блуизбери. Мэкхит познакомился с  ним  в  одном
доме в Тэнбридже, где он бывал по четвергам. Ему не  стоило  большого  труда
договориться с этим незначительным, но  очень  милым  юношей,  так  как  тот
испытывал постоянную нужду в деньгах и находился  в  полной  зависимости  от
Дженни Монт, лучшей силы госпожи Лексер. Он был очень глуп, но  умел  упорно
молчать и  улыбаться  с  видом  чрезвычайного  превосходства,  для  чего,  в
сущности, не имел никаких оснований. Он производил  отличное  впечатление  и
этим кормился.
     Первым шагом товарищества было  заключение  двух  контрактов.  Согласно
одному из них, господин О'Хара брал на  себя  обязательство  поставлять  ЦЗТ
большие  партии  дешевых  товаров.  Согласно  другому,   господину   Мэкхиту
предоставлялось преимущественное право снабжения его д-лавок  товарами  ЦЗТ.
Засим господин Мэкхит передал официальные  бразды  правления  своему  другу,
лорду Блумзбери, и попросил господ учредителей, как  и  было  уговорено,  на
первое время держать в тайне факт его председательствования в  ЦЗТ.  Господа
учредители разошлись удовлетворенные, и  контора  под  руководством  госпожи
Крайслер приступила к деятельности.
     Эта  деятельность  состояла  в  переписке  с  несколькими  агентами   в
провинциальных английских городах и на континенте, скупавшими для ЦЗТ товары
обанкротившихся предприятий, а также в перевозке  этих  товаров  на  склады,
которые помещались в Сохо. Накладные на  поступавшие  товары,  равно  как  и
квитанции на выплаченные суммы, хранились в отдельных, строго разграниченных
папках. Поступления на склад также заносились в особые книги  и  проводились
отдельно от товаров, предназначенных для д-лавок.
     Еще и двух недель не  прошло  с  начала  деятельности  конторы,  как  в
Коммерческий банк пришли два  господина  -  Мэкхит  и  лорд  Блумзбери  -  и
изъявили желание поговорить с директорами банка.
     Коммерческий банк, состоявший в тесной  деловой  связи  с  доминионами,
занимал относительно  новое,  шикарное  здание  на  Грейт  Рассел-стрит.  Он
финансировал всевозможные торговые предприятия, в том числе  "Торговую  сеть
Аарона" - сильнейшего конкурента Б. Крестона - и ряд других,  более  мелких,
провинциальных фирм того же типа.
     Руководители Коммерческого банка  были  люди  чрезвычайно  почтенные  и
опытные в делах розничной торговли. Они приняли Мэкхита более чем сдержанно.
Как  выяснилось,  они  были  на  редкость  хорошо  осведомлены  относительно
организации и положения д-лавок.
     Мэкхит заранее выработал линию поведения.
     - Старик Национальный не дал мне под мои склады ни гроша, потому что мы
не могли предъявить им безукоризненного  родословного  древа,  -  сказал  он
Блумзбери, перед тем как они отправились на Грейт Рассел-стрит. -  Теперь  у
нас есть родословное древо, а кроме  того,  в  последнее  время  конкуренция
сильно обострилась; поэтому никто  не  станет  придираться  к  происхождению
дешевых товаров. Придется сказать им, что мои товары очень дешевы, иначе они
не поверят, что я верну им ссуженные мне деньги. Но  для  того  чтобы  иметь
возможность предложить им тот ростовщический процент, которого они  от  меня
потребуют,  мне  придется  так  низко  расценить   мои   товары,   что   они
волей-неволей вынуждены будут спросить об их происхождении или  сочтут  меня
дураком, сознательно идущим  на  разорение.  Они  любят  отчаявшихся  людей.
Можете мне  поверить,  Блумзбери,  в  моем  положении  нетрудно  прикинуться
отчаявшимся: я действительно погиб.
     Таким  образом,  Мэкхит  явился  в  Коммерческий  банк  не  в  качестве
уравновешенного коммерсанта, а в качестве разоренного  человека.  С  бледным
лицом и каплями пота на лбу он признался,  что  стоит  на  краю  гибели.  Он
разработал один проект и наивно  посвятил  в  него  Национальный  депозитный
банк,  который  постыдным  образом  злоупотребил  его  доверием.  Эти   люди
хладнокровно украли у него его идеи и спелись с концерном Крестона! Теперь у
него на шее огромное количество товаров, которые он обязался закупить, и ЦЗТ
ежедневно начисляет за эти товары непомерные проценты и плату за хранение.
     У него нет денег на укрепление лавок и на кредитование их. Что касается
товаров, хранящихся на складах ЦЗТ, то их можно осмотреть в любой момент.
     Осмотр складов, помещавшихся на Нижнем Блэксмит-сквере, был произведен.
Товаров действительно оказалось много. Были также  предъявлены  квитанции  и
накладные, исходившие частично от датских и французских фирм.
     Физиономии директоров Коммерческого  банка  во  время  осмотра  заметно
прояснились.
     Но когда Мэкхит и Блумзбери на следующий день  вновь  явились  в  банк,
подле господ Генри И Жака Опперов сидел жирный мужчина с  типично  еврейской
внешностью, господин И. Аарон, владелец "Торговой сети  Аарона",  с  которым
господа Опперы, по их словам, сотрудничали.
     - Господин Аарон, - приветливо сказал младший Оппер, - господин  Аарон,
о котором вы, вероятно, уже  слышали,  очень  заинтересован  вашими  идеями,
господа.
     Мэкхит несколько опешил.
     И. Аарону принадлежало по меньшей мере два десятка крупных  предприятий
в лучших районах города. Между  д-лавками  и  этими  гигантами  была  та  же
разница, что между паршивым, блохастым уличным псом  и  огромным  вымоленным
ньюфаундлендом.
     Несколько минут Мэкхит размышлял, не лучше ли будет попросту  выйти  из
комнаты. Ему достаточно было взглянуть на господ Опперов,  чтобы  убедиться:
без Аарона они не пойдут ни на какие дела с ним. Он отчетливо  почувствовал,
что его опять обвели вокруг пальца; впоследствии он часто вспоминал об  этом
предчувствии. Но при создавшейся обстановке отступать было поздно.
     Он нуждался в деньгах.
     Мэкхит повторил свой рассказ, и великий Аарон  весело  сказал,  что  он
ничего другого от Б. Крестона и не ожидал. По его мнению, которое он изложил
в весьма забавных  оборотах,  Крестон,  относительно  еще  молодой  человек,
совершенно лишен совести и только  и  думает  о  наживе.  Несмотря  на  свою
молодость, а может быть, и благодаря ей, он является типичным представителем
той несколько уже устарелой категории дельцов, которые все свое благополучие
строят на обмане публики. Он, Аарон, вовсе не моралист, и  безнравственность
подчас даже забавляет его, но в деловой жизни он ее не ставит ни в грош.  На
ней далеко не уедешь.
     - Ваша идея единых цен недурна,  -  сказал  он