накомым человеком - я сама придумала!..
   За час разговоров с различными  выгульщиками  и  прогульщиками  этого
парка  я  узнала  о  всероссийской  важности  предстоящей  выставки,   о
престижности надвигающегося конкурса, значительности призов, а  также  о
том, что "Гран-при"  выставки  практически  уже  присвоено  -  негласно,
конечно, но почти стопроцентно - знаменитому питбулю  по  кличке  Лидер,
хозяйка которого - ТА САМАЯ Зинаида Андреевна Булгакова.
   Выяснилась еще одна  интересная  особенность:  об  исчезновении  моей
клиентки, несмотря на  широкую  известность  старушки  в  массах,  никто
ничего не слышал.
   - А как поживает она сейчас? - для верности спросила  я  у  последних
троих собеседников.
   - Да хорошо, наверное: как же ей еще поживать? К конкурсу  готовится,
- отвечали все трое с различной степенью благоговения.
   Итак, в настоящее время все вращается вокруг предстоящей выставки.
   Это наводит на интересные  мысли:  ставки  в  мероприятиях  подобного
уровня обычно очень  высоки,  сталкиваются  интересы  совершенно  разных
людей и организаций.
   Поэтому желание вывести из борьбы первого претендента  на  победу,  с
тем, например, чтобы поставить на второго, эксклюзивно зная, что первого
НЕ БУДЕТ, вполне понятно.
   Но зачем похищать бабулю?!!
   Не вижу реальных мотивов.
   А бродить во мраке неизвестности безо всякого просветления - не дело.
   Поэтому нашла укромное место, в тени  увядающих  ив  прямо  за  белым
домиком, рядом с прикрытым занавеской окном, и метнула кости на землю.
   Выпало:  13-25-11  -"Божественный  промысел  поможет   Вам   избежать
смертельной опасности".
   Ого!  Такое  мне  еще  ни  разу  не  выпадало;  если   сейчас   кости
предупреждают о смертельной опасности, а вчера было "Вас обвинят...", то
что меня ждет в ближайшее время?
   "Что делать-то?!!" - подумала я, находясь в смешанных чувствах.
   Ответ пришел оттуда, откуда я его никак не ожидала.
   - А что мне было отвечать? -  занавески  в  приоткрытом  окне  слегка
колыхнулись, выдавая кругложивотую фигуру подошедшего. -  Она  же,  кгм,
журналистка, интервью взять хотела... Да... а  у  меня,  мероприятие  на
носу! Вы же, хмы-хмы, знаете, Алексей Никитич, КТО к нам  приезжает,  мы
запланировали ТАКИЕ бои, такие... - Он  говорил  тихо,  и  мне  пришлось
затаить дыхание, прижавшись к побеленной стене около окна.
   Сердце колотилось - ниточка обнаружилась!
   -  Разумеется,  готовы...  Я,  конечно,  отвлеку,  найду,  э-э,   что
сказать... Но как проконтролировать газету?.. Вообще отказаться? А вдруг
- подозрение? Журналисты они ведь, хм, такие...  Не  дай  Бог,  до  чего
докопается - мы ведь от одного слушка  в  дерьмо  провалимся  по  уши!..
Какая из себя? Ну-уу...
   Какая... высокая такая... странная - черные кубики в руках  вертит...
а глаза такие, хгм... цепкие... Кто-кто? Почему - Ведьма?!. Ах,  Бог  ты
мой!.. Да...
   Если опять - отправлю прямо к вам!..
   Повисла долгая пауза. Я едва дышала, проклиная пот, градом катившийся
по щекам.
   - Нет, Алексей  Никитич,  -  отозвался  наконец  толстяк,  еще  более
понизив голос, - победителем во втором бою будет Полкан, тот  бульдог  с
обрубленным хвостом, помните?.. Как Великан?  Хм...  Да  порошочком  его
замедлим, и нечего тут... Да... Да, я буду. На пустыре? Конечно, сводим,
все покажем, и зрительские места - там, кстати, сиденья  привезли,  -  и
загоны... Сейчас - четверо. Кушают нормально...  Алексей  Никитич,  ими,
хым-хым, Племянник ведает, вы лучше у него спросите... Добираться? Хм...
Вечерком, как стемнеет: ребята всегда там. На "тройке" до Шестой Дачной,
потом - на "шестерке" до конца. Ну а там - не ошибетесь... Глухое место.
Ори - не услышат. Приметы знаете?.. Вот и отлично...  Да,  предупрежу...
гм... если дозвонюсь... Понял...
   Разговор  с  таинственным  Алексеем  Никитичем,  похоже,  восстановил
пошатнувшееся деловое  и  уверенное  состояние  в  толстом  организаторе
собачьих выставок... и собачьих боев под их прикрытием: он  еще  немного
пошутил, перебираясь на темы, безопасные для него,  но  не  возбуждающие
меня.
   Удостоверившись, что ничего интересного сказано больше  не  будет,  я
тихонько перемахнула через ограду парка и устремилась  к  себе  домой  -
приводиться в божеский вид.
   Теперь, когда  мотивы,  состав  преступления  и  его  участники  были
налицо, я стремительно разрабатывала план действий.
   Адреналин плясал в  крови,  хотелось  героически  отразить  нападение
какого-нибудь  насильника...  Но  я  по-прежнему  не   понимала:   зачем
организаторам  подпольных   собачьих   схваток   понадобилось   похищать
семидесятилетнюю хозяйку Леонида-Лидера?

Глава 6

ОПАСНОСТЬ

   "Божеский вид" занял около двух часов - сначала  натиралась  странной
мазью без запаха, потом ждала, когда высохнет выстиранный в  процеженной
и отстоявшейся воде спортивный костюм.
   Таким образом, из дома вышла около восьми вечера, когда уже  начинало
темнеть. Этот процесс ускорился с моим приездом на Шестую Дачную.
   Когда я слезла с "шестерки" на Десятой, солнце зашло.
   Алые облака медленно падали в горизонт. Дул пронизывающий ветер, но я
не обращала на холод никакого внимания.
   Предстояла крупная разборка. Толстый сказал: "...ребята  всегда  там"
или  что-то  в  этом  роде.  Сколько  ребят,  уточнить  я  не  решилась;
предположительно трое-пятеро - ни больше, ни меньше, чтобы ухаживать  за
четырьмя бойцовскими собаками и прятать их от глаз  случайных  прохожих.
Ребята наверняка не дубовые.
   Поэтому я прихватила с собой несколько действенных "штучек" из своего
арсенала.
   Впереди были три  дороги,  одна  из  которых  уводила  прямо  в  лес,
"являющийся областным  заповедником  и  охраняющийся  законом  о...",  а
другая - к частным домикам справа от заворачивающей трамвайной линии.
   Никаких, особых примет я здесь не узрела,  а  потому  отправилась  по
третьей  -  асфальтированной,  прямо  между  заповедными  и  нормальными
деревьями и кустами.
   Мимо пронеслись несколько  машин  разного  вида,  ни  одной  дорогой,
подходящей Алексею Никитичу  как  вожаку  городской  псиномафии.  Я  шла
медленно и упорно, проникаясь  светом  полуполной  луны,  вслушиваясь  в
потрескивание раскачиваемых ветром  ветвей,  шелест  листьев,  негромкие
перещебетывания птиц.
   Мимо жужжали комары, изредка тыкаясь  в  меня,  не  чувствуя  во  мне
ничего человеческого и облетая стороной. Я мысленно прониклась уважением
к Ване и его поставщикам - не  знаю,  как  на  собак,  но  на  насекомых
антиперспирант явно действовал.
   Внезапно увидела тропинку слева, уводящую в глубь леса. Пошла по ней,
прислушиваясь. Миновала груды старого мусора по обе стороны от тропинки.
   Неожиданно послышались далекие неразличимые крики. Переждав несколько
секунд, я двинулась вперед убыстренным шагом.
   Так и есть - где-то впереди и слева кричали, судя по почвенной дрожи,
там бежала ватага человек в десять.
   Я помчалась вперед, ветки хлестали по лицу и подставленным рукам, под
ногами хрустел раздавленный сушняк.
   Топот и крики внезапно стихли. Черт!
   Медленно прокралась вперед, вернувшись на тропинку, и через несколько
десятков шагов свернула направо.  Спустившись  и  перепрыгнув  неширокий
ручей,  вышла  на  большое  истоптанное  поле,  возможно,  по   выходным
огораживаемое колючей проволокой для собачьих боев, а сейчас пустое.
   Оно уходило направо, теряясь в смыкающихся кронах. Впереди возвышался
крутой земляной склон, утыканный деревьями, налево уводила тропинка.
   Поднявшись  по  ней,  я  оказалась  на   небольшом   гребне...   Ага,
оказывается, здешняя тропинка делится на три малых, по одной из  которых
можно подняться на крутой склон сбоку... Вторая спускается к  роднику  в
каменном ложе - там тихонько журчит вода. А третья ведет...
   Третья вела к костру, укрытому  предусмотрительными  разводчиками  за
плотными рядами здешней растительности. И у костра, то есть метрах в ста
от меня по прямой,  велся  негромкий,  но,  судя  по  интонации,  весьма
возбужденный разговор.
   Я потратила минут двадцать и даже  чуть-чуть  вспотела,  несмотря  на
антиперспирант, пока незаметно подобралась к говорившим настолько, чтобы
различать то, что они говорят, даже четко не видя самих фигур и лиц.
   - Нет, тут надо  быстро  и  всем  вместе,  -  говорил  один,  видимо,
главный, - иначе они начнут трепыхаться, перебегать, а потом и  вовсе  в
Новгород уйдут!
   - Да, брать надо здесь, - низким и злым голосом отозвался  другой,  -
пока они стенок не наставили. А в Новгороде  хрен  возьмешь,  там  стены
крепкие!
   - В общем, завтра выносим, - подытожил первый, - всем скопом, в  пять
утра, по-тихому.
   - А что с заложниками делать, ну, с хазарскими?  -  раздался  женский
голос. Черт, никогда бы не подумала, что обладательница такого  юного  и
чистого голоса способна на убийство!
   - В рабство в Константинополь, куда ж их  еще!  -  ответил  четвертый
голос, громкий, тоже какой-то мальчишеский. - Там сейчас  что-то  строят
грандиозное, им рабы нужны. Пусть золотом платят.
   Я побелела: иметь дело  со  столь  обширной  группировкой,  ведающей,
кроме собачьих развлечений, еще и работорговлей, - это не для меня.
   Я еще не свихнулась...
   Однако дослушать не мешает.
   - Вот только Мастера! - задумчиво пробасил второй голос.
   - Что Мастера? - спросила девушка.
   - Узнают про яд, уши обрубят! Чипов-то нет!
   - Ни хрена они не узнают: Леха спит - умаялся, бедный...  Вика  сидит
где-то, не вылазит. Им сейчас не до нас.
   - Ну да, -  согласно  поддакнул  четвертый  голос,  -  у  них  что-то
готовится...
   Я еще больше вспотела. Вот тебе и Алексей Никитич!
   Что готовится под  прикрытием  собачьей  выставки?  Только  бои?  Или
перевозка наркотиков, отмывание денег...  Может,  людские  гладиаторские
схватки?!
   Вдруг сзади раздался треск и нарастающие крики - мимо меня,  потрясая
старинного вида оружием, промчались человек десять-пятнадцать в жестяных
или стальных доспехах поверх одежды - среди них  были  и  мальчишки  лет
тринадцати.
   - Киевские  напали!  -  заорали  в  лагере.  -  Сюда!  -  Послышались
деревянный стук, треск, крики, проклятья, потом все стихло,  и  начались
ожесточенные споры.
   - Я с тебя вот этим самым мечом три хита снял, а ты после этого  Теме
врезал по спине! Все видели!
   - Когда три?! Один всего! Остальные - швейная машинка, по правилам  -
не считаются!
   - Иди ты...
   - Сам иди!
   Я уже  совсем  собралась  бежать  отсюда  и  вызывать  обозы  "Скорой
психиатрической помощи", как вдруг сзади снова раздался треск  и  кто-то
приставил к моей спине что-то твердое.
   - Вставай! - раздался девичий голос. - С какой команды?!
   Я медленно встала и повернулась. На ее голос сбежались еще  несколько
человек. Теперь я могла их как следует рассмотреть.
   Все в смеси  нормальной  спортивной  одежды  с  какими-то  повязками,
самодельными доспехами и кольчугами, залихватского вида,  с  деревянными
мечами и  короткими  копьями,  двое  с  кривыми  луками.  Большинство  -
подростки, есть несколько молодых людей. Все смотрят удивленно.
   - Вы что здесь делаете? - выразительно спросила я.
   - Играем, - хором ответили подростки.
   - "Киевская Русь" у нас, - ответил  светловолосый  высокий  парень  в
мятых шелковых штанах, с длинным мечом в руке. - Вы из города?
   - Я тут ищу кое-кого.  Увидела  ваш  костер,  подошла,  а  тут  такие
разговоры...
   Все расхохотались. Я улыбнулась.
   - Значит, игра... А кто такие ваши Мастера?
   - Мастера? - говоривший  полный  паренек  замялся,  переглянувшись  с
соседом. По голосу я узнала того, кто сетовал на  отсутствие  "чипов  на
яд". - Мастера - Лэнгвар, то есть Леха, и Вика. А что?
   Я расхохоталась. Вот тебе и Алексей Никитич!
   - Нет, не те, - посетовала я на удивленные взгляды ребят.
   - Так вы толкинисты! - неожиданно я вспомнила книгу и ее поклонников.
   Только теперь я поняла, что непонятные выражения этих ребят -  всякие
"чипы", "хиты", "Мастера" - атрибуты так запугавшей меня игры!
   - Мы - толкинисты?!! - насмешливо разъярились  они.  -  Толкинисты  -
там, в Святом Озере. Туда и шагайте.
   - А вы не знаете, где здесь собачий вольер? - решила  воспользоваться
ситуацией я.
   - Какая в  три  часа  ночи  собачья  вольера?  -  недоуменно  спросил
низкоголосый молодой человек.
   И хотя было далеко не три,  а  около  одиннадцати,  почти  все  снова
засмеялись.
   - Я вижу, у вас тут веселая жизнь, - кивнула я. - Ну, бывайте.
   - Погодите, - сказала девушка, которая минуту  назад  упирала  мне  в
спину деревянное  копье  с  поролоновым  наконечником.  -  Я  знаю,  тут
неподалеку есть заброшенный пионерский  лагерь.  Там  сторожа  живут,  с
собаками. Может, вам туда?
   - Может. Где это?
   - Вон там, даже еще дальше,  чем  наш  лагерь.  Пойдете  по  тропинке
наверх, там будет поляна с кабаком, не обращайте внимания. Дальше  идите
- вверх по тропинке. Через километр, наверное, будет наш лагерь.  А  еще
дальше и налево - увидите тот лагерь... там дом двухэтажный, голубенький
такой.
   - Спасибо. Ну, я пошла.
   - До свидания.
   - Счастливой игры!
   Прошла мимо "кабака" - стола с тремя лавками и  тентом  из  парашюта,
огороженного бревенчатым настилом и  веревками.  Там  толпился  народ  -
что-то ели, пили, пели под гитару - попеременно тонким девичьим  голосом
и (это уже когда я удалялась вверх по тропинке) парным мужским.
   Тропинка была из мерзких - три раза спотыкалась с непривычки о  корни
и поваленные деревья, чуть не покатилась  по  склону...  Через  двадцать
минут, выбившись из сил и обматерив здешних  лесников,  не  следящих  за
тропами, я  вышла  к  лагерю  "киевлян",  где  меня  попытались  сначала
остановить, потом взять в плен, потом провести "игровое изнасилование".
   Пытавшиеся  получили  достаточно  вежливое  первое  предупреждение  и
удалились.
   Я двинулась дальше, все медленнее и медленнее, обостряя свои развитые
чувства, мерно вдыхая и выдыхая,  постепенно  растворяясь  в  окружающем
лесу.
   Если верить  словам  девчонки,  вольеры  с  псами  и  их  охранниками
находятся совсем рядом с игровыми лагерями,  или  километра  от  "Киева"
нет. Тут, случись грызня и что-нибудь еще, услышат.
   Значит,  "лесники"  занимают   ближний   дом,   как   часовые   -   в
предупредительных  целях.  А   основные   силы   располагаются   дальше,
действительно в "глухом месте: ори - не услышат!".
   Миновала пустой двухэтажный дом, который начал разваливаться  еще  во
времена моего первого поцелуя. Нашла тропинку и  не  слишком  наезженную
автомобильную колею. Пошла по ней.
   Несколько раз сбивалась с нее - теряла. Потом,  определяя  по  хрусту
под ногами, что это уже не тропа, снова находила.
   Через час облака рассеялись и стало светлее.
   Это плохо - я-то в темноте вижу, как кошка, а нормальные люди - нет.
   Кажется, тропинка стала расширяться. Да, действительно.
   Тут же появилась наезженная колея. И широкий пустырь в лесной чаще.
   Справа - обшарпанное приземистое здание без  окон,  с  одной  дверью.
Слева - груда каких-то арматурин, укрытая брезентом. Впереди - сараюшка,
полуспрятанный  среди  крон.  В  крохотном  окне  горит   свет.   Где-то
неподалеку журчит родник.
   Никогда бы не добралась в эдакую глушь по собственной воле!
   Смирив взволнованное дыхание,  стук  сердца  и  слабую  предательскую
дрожь в коленях, я тихо двинулась вперед, огибая пустырь  по  границе  с
растительностью.
   Я подкралась вплотную к этому окошку и встала сбоку. Обнаружила  щель
и с радостным мысленным воплем приникла к ней.
   В избушке шел тихий взволнованный разговор.
   - Как бы не пролететь нам с этим пидарасом из парка, - вещал  средних
лет мужчина в слегка  мешковатом  костюме.  -  Он,  чуть  что,  за  свои
обрезанные муды хватается. Ему врежь один раз - расколется.
   - А что Племяш? - спросил другой, помоложе, стриженый.
   - Что Племяш?! Думает убирать... с поста. На хер он такой нужен?
   - Дядьку не спросит? - подал голос третий, точная копия второго.
   - Чего его спрашивать? Такой же, только закалки побольше.  Из-за  ума
держится. На псах этих чокнулся, а нам тут сиди, сторожи!
   - Он до  настоящего  дела  не  дойдет,  -  качнул  маленькой  головой
четвертый, весь какой-то вертлявый ублюдок, - хилый больно.  Вот  Племяш
за всех и отдувайся.
   - Не скажи. Кобелями мается, здесь  тоже  голова  нужна,  -  возразил
первый, - да только скоро ни его собачки, ни он сам, нам нужны не будут.
   - Лишь бы Гость не прикопался, -  с  неожиданным  энтузиазмом  кивнул
вертлявый, - там в гору пойдем.
   - Что-то Мертвяк тормозит, - вдруг проронил один из молодых. -  Пойду
псов проверю.
   Дверь маленькой лачуги начала раскрываться, я  судорожно  соображала,
где бы укрыться, когда сзади взревел стремительно приближающийся  мотор,
в спину ударили два снопа света от  фар,  взвизгнули  тормоза,  и  стали
последовательно хлопать дверцы.
   Я метнулась вбок, не оглядываясь - только бы скрыться в чаще, а там -
уйду!!
   - Стой, кто?! - заорали на меня.
   - Бери ее! Она слышала!
   - Твою мать! Быстрее!
   Ну, Божественное Провидение, помоги! Я споткнулась о корень и рухнула
лицом вниз.
   Вскочила, дернулась - но двое парней уже обхватили  с  боков,  третий
ударил в живот. Я согнулась, хватая ртом воздух, пахнущие  потом  ладони
прижали мои губы  к  деснам,  меня  потащили  к  дому,  негромко  нервно
переговариваясь.
   - Косого привезли?
   - Привезли, на заднем валяется.
   - Готовый?
   - Готовенький. Обоссался со страху.
   - Давай ее сюда!
   Меня втащили в домик и уложили на расшатанную скрипящую кровать.
   Черт, я даже не пыталась вырваться, потому что парни знали, КАК  надо
держать.
   С равнодушными лицами меня обыскали, вынимая все, что  я  приготовила
для  специальных  случаев  -  и  кастет,  и  иглу  с  сонным   ядом,   и
по-настоящему действенный  газовый  баллончик,  и  пакетик  с  ядовитыми
капсулами, и леску-удавку, и три двенадцатигранника. Не нашли только  те
три капсулы, что я предусмотрительно рассовала  по  тайным  кармашкам  в
одежде.
   - Да это Ведьма! - увидев гадальные кости, сказал  старший  из  троих
приехавших, расписной удалец лет двадцати  восьми,  с  золотыми  зубами,
весь дорогой, напряженный и очень опасный. - Мне ее Дядя описал.
   - Алексей Никитич? - переспросил маленький ублюдок. - Он что, сам  не
приедет?
   - Нет, занят, - ответил удалец, который скорее всего и был тем  самым
Племянником.
   - Что с ней делать? - спросил старший из собачьих охранников.
   Мужчина поглядел на меня с задумчивым, пренебрежительным равнодушием.
   - Я же предупреждал, Таня, - произнес он вкрадчиво, и я только теперь
узнала его голос, - не лезь в наше корыто. Здесь воняет. А теперь ты  не
только нанюхаешься. - Он обернулся к старшему.  -  В  вольер,  вместе  с
Косым.
   Идите выгрузите. Чтоб к утру и следов не осталось.
   До меня медленно доходил смысл сказанного, пока хлопали дверцы машины
и стихал звук мотора.
   Все это время парни стояли не двигаясь. Затем  мужчина  обернулся  ко
мне, ухмыльнулся нехорошей улыбкой и кивнул своим молодчикам.
   - Ну что, ребята, начали, - бесстрастно проронил старший.
   Первый из парней методично и бесстрастно содрал с меня одежду, порвал
трусики, раздвинул ноги, которые держал второй, тут же вошел в меня -  я
вздрогнула от боли, стиснула зубы - и столь же методично продолжал.
   Я лежала замерев, пытаясь расслабиться, сдержать растущую ненависть и
протест,  еле  удерживая  ноги  от  того,  чтобы   дернуться   и   резко
распрямиться прямо ему между ног.
   Стараясь не обращать внимания на боль, я,  не  сопротивляясь,  искала
выход. И не находила его.
   Вольер. Бешеные голодные псы. Я и какой-то Косой.
   Лишь  прошептала  "не  надо...",  когда  меня   поворачивали   спиной
специально для маленького ублюдка, но относилось это не к его потугам