понимаешь...
   Да, теперь я все поняла. Картина событий  последних  суток  выглядела
сейчас вполне  завершенной.  Недоставало  только  главного  фрагмента  -
фигуры похитителя. Даже не фигуры - она-то прорисовывалась,  -  а  лица.
Вместо него было белое пятно. И еще  отсутствовала  маленькая  деталька:
рука, протягивающая вору гостиничные ключи. Впрочем, быть может, он взял
их своею собственной?
   Проявится лицо, думала я, - прояснится и мотив преступления.  А  имея
вора и мотив, да не найти украденного?! Нет, такого я и представить себе
не могла!
   ...Почему-то, выйдя вместе с Кедровым на шумную улицу, полную людских
лиц, я припомнила свой сегодняшний неприятный сон, тоже густо населенный
лицами-масками. Почему вдруг?..
   Может, это намек, что среди них-то и надо искать героя моей картины?

Глава 6

   В "Асторию" Сергей Палыч прошел, словно к себе домой. Очевидно, здесь
он был своим человеком. Вернее - у него были здесь свои люди.
   Внизу дежурил тот же самый  портье,  которого  я  видела  утром.  Мне
показалось - быть может, только показалось, - что они обменялись с  моим
спутником короткими понимающими взглядами.
   А вот на втором этаже я, к  своему  удивлению,  обнаружила  перемену:
вместо  карги,  которой  очень  не  понравился  мой  давешний  визит   к
"дядюшке", за столиком сидела миловидная брюнетка лет сорока.  Выглядела
она для этих лет, надо сказать, весьма недурно. Пышные  волосы,  хорошая
кожа, не слишком испорченная косметикой, большие  карие  глаза,  которые
она опустила при нашем приближении.
   Странно...  Времени  только  пять  -  когда  же  та  кошелка   успела
смениться? И не с этой ли "милой женщиной" вчера  беседовал  дон  Марти?
Тогда тем более странно: если она вчера отработала,  значит,  сегодня  у
нее должен быть выходной. Не забыть спросить у Мигеля...
   Конфиденциальная  беседа   фамозо   кантанте   с   майором   Кедровым
продолжалась всего пятнадцать минут. "Русский испанец" снова удивил меня
(вернее, просто восхитил!), доказав, что не боится не только темноты, но
и настоящих ударов судьбы.
   Сергей вкратце обрисовал ему скверную ситуацию, в  которой  оказалось
замешано его славное имя, открыл глаза Мартинесу на  истинное  лицо  его
костюмера (теперь уже явно бывшего) и прискорбную роль знаменитого плаща
Радамеса.
   Конечно, вынужден он  был  коснуться  и  обстоятельств,  при  которых
Эстебан-Кащинский угодил в руки ФСБ. Попросил  дорогого  гостя  Тарасова
сохранять спокойствие и заверил, что российские спецслужбы приложат  все
усилия, чтобы драгоценная реликвия была найдена и  возвращена  владельцу
(после соответствующих "формальностей", разумеется).  И  чтобы  вся  эта
история "осталась только между ее непосредственными участниками".
   - Спасибо вам, майор. Я абсолютно спокоен.
   Я не баба.., о, простите, Таня! Я не имел в  виду  ничего  дурного...
Сам виноват, вот и получил по заслугам. Я должен был тщательно проверить
Хосе, наверняка что-то всплыло бы  уже  тогда.  Ведь  он  называл  очень
известные имена, ну, я и попался на этот крючок!
   Нас с Сергеем он усадил в кресла, а сам остался стоять у окна в  позе
лермонтовского Демона: скрестив руки на груди, склонив мрачно  голову  с
копной черных волос... Конечно, Демону больше подошел бы  его  вчерашний
наряд, но сейчас на Мигеле был костюм жемчужно-серого цвета, дополненный
белым атласным жилетом и белой "бабочкой": он уже оделся для  театра.  А
может быть, и для меня...
   Черт возьми! Ко всему  этому  срочно  требовалась  его  ослепительная
улыбка. Пока же, к сожалению, улыбаться у "дяди" не было никаких причин.
Надо будет расстараться, выпроводив Серого.
   - Хотите что-нибудь выпить, Сергей? Ах, вы же на службе, что это я...
Мне бы сейчас не помешало. Но я вроде как тоже "на службе", надо быть  в
форме. Да, я хотел вас  спросить...  Танечку  вы  теперь  отстраните  от
поисков плаща, не так ли?
   - Ну, зачем же. Наоборот, мы  посоветовались  и  решили,  что  именно
Татьяне удобнее довести это дело до конца. Конечно, под нашим присмотром
и с нашей помощью.  Без  милиции,  я  думаю,  обойдемся:  с  нею  утечки
информации не избежать. А мы умеем хранить секреты, дон Мигель.
   Оказывается, вернуть улыбку на лицо  моего  клиента  было  совсем  не
сложно! Я ответила Мигелю тем же.
   - Спасибо, Сергей.., товарищ майор! Теперь вдвойне спасибо.
   - Не стоит благодарностей. - Серый посмотрел  на  нас  обоих  и  тоже
сдержанно улыбнулся - с полным пониманием момента.
   - Ну-с, все сказано, не смею больше отнимать время у великого  Мигеля
Мартинеса. Разрешите откланяться.
   Он поднялся, они обменялись с хозяином рукопожатиями и любезностями.
   - Ты остаешься, Татьяна?
   - С позволения моего клиента, я бы отняла у него еще минут пять. Есть
несколько вопросов.
   Взгляд моего клиента красноречиво говорил о том, что  он  с  радостью
отдал бы мне не то что пять минут - всю оставшуюся жизнь.
   - Ну-ну... - Серый понизил голос:
   - Проводи-ка меня до дверей.
   У выхода  он  наклонился  ко  мне  (Мигель  как  тактичный  кабальеро
замешкался в кабинете).
   - Татка, я понимаю, мужик он, конечно, классный, но...  Голову-то  не
теряй! По крайней мере, хоть внешние приличия соблюдайте. Вопросы есть?
   - Только предложение: иди к черту, Серый!
   Как-нибудь обойдусь без твоих советов.
   Друг детства вскинул брови. Глаза его смеялись, сейчас  они  не  были
деловыми - а то  я,  пожалуй,  испугалась  бы  его  слов:  "Не  грубите,
гражданка Иванова. Я, между прочим, при исполнении!"
   - Сергей Палыч, "наружку-то" с меня снимите.  А  то  неудобно  как-то
получается: вроде в одной упряжке теперь...
   - Обижаешь, старушка. Чтоб я на тебя человека тратил? Слишком  жирно.
Ты мне отныне сама про каждый свой шаг докладывать будешь!
   - Ах ты... "товарищ майор"!
   - А как же ты хотела! С нами  так  -  в  одной-то  упряжке...  Ладно,
Татка, вечерком тебе звякну, когда будет что-то новенькое. Не пропадай.
   Он исчез за дверью. Кабальеро бросился ко мне:
   - Танечка! Дайте я хоть посмотрю на вас...
   Какой же я дурак, что отпустил вас одну! Что вам  пришлось  пережить,
madre mia!
   - Вы имеете в виду трупы в подвале? Бросьте, Мигель, было бы  гораздо
хуже, если бы я нашла этих ребят живыми.
   - Об этом я и говорю! В общем, у меня был ужасный день: только о  том
и думал, что с вами может что-то  случиться,  ругал  себя  на  чем  свет
стоит. На репетиции пел ужасно. И ваш губернатор, наверное, решил, что я
круглый идиот...
   - Ладно уж, он у нас и сам далеко не Цицерон. Говорю  вам,  оставьте,
хватит об этом!
   Я прижала пальцы к  его  губам,  и  он  немедленно  стал  осыпать  их
поцелуями. Дурачок, зря теряет драгоценное время!
   - "Дядюшка"... Мигель! Ну какой же вы недогадливый... Я  хочу,  чтобы
вы повторили тот утренний номер на "бис"...
   - Я надеюсь, Таня, вы имеете в виду не  арию  Хозе?  -  прошептал  он
возле самого моего уха.
   - К черту Хозе! Нет, я имею в виду наш с вами дуэт.
   - О, madre mia!..
   Мой клиент начал прямо от уха и когда добрался  до  губ,  то  стиснул
меня так, что я почти пожалела о своей авантюрной затее.  Только  бревно
не почувствовало бы его полную готовность к решительным действиям,  и  в
этот момент мне хотелось  взорвать  наш  академический  театр  вместе  с
оперой, балетом и международным фестивалем...
   Все равно что та басенная хавронья, которая "наелась желудей до сыта,
до отвала" и "рылом подрывать у дуба корни стала"! Ведь без театра и без
фестиваля  я  бы  вообще  не   получила   это   экзотическое   лакомство
русско-испанской кухни.
   "Дуэт" удался на славу. Пожалуй, он прозвучал  еще  гармоничнее,  чем
утром, и даже то, что номер несколько  затянулся,  не  испортило  общего
впечатления. Главное -  ансамбль  был  на  высоте!  И  если  при  первом
исполнении дон Марти  наступил  на  горло  собственной  песне  в  момент
наивысшего эмоционального накала, как бы испугавшись быть не понятым, то
сейчас... Сейчас он постепенно и уверенно дошел до самых  нежных  высот,
до самых верхних "до".., или что у них там, у теноров, самое верхнее.
   Стало быть, "дядюшка" уже сообразил, что его "племянница"  не  просто
придуривается, а влипла крепко. И  никуда  не  денется...  Что  ж,  сама
виновата!
   - Ну как, довольны, моя маленькая ценительница прекрасного?
   - Браво! Вы и в самом деле фамозо кантанте, Мигель.
   - Спасибо. Только сейчас вам не удастся заставить  меня  опоздать  на
спектакль. "Театр уж полон, ложи блещут..." В моем распоряжении осталось
пять.., нет, семь минут. Стойте, гениальная идея! А  почему  бы  вам  не
отправиться  со  мной  в  театр,   Танечка?   Уверяю:   получите   массу
удовольствий!
   - Нет уж, благодарю. Я сегодня устала и не  смогу  "соответствовать".
Мне надо собраться с мыслями. Сообразить, что  делать  дальше.  Осталось
уже два дня и две ночи, а дело только сильнее запуталось.
   - Жаль, я надеялся... Так вы хотели о чем-то меня спросить?
   - Да, дон Марти. Я должна была спросить вас об этом  еще  вчера,  но,
признаюсь, слишком увлеклась  версией  о  причастности  Хосе.  Подумайте
хорошенько: не осталось ли у вас врагов в городе  вашей  юности?  Может,
когда-нибудь  кому-нибудь  перешли  дорогу,  наступили  на  хвост,   так
сказать?
   Ну там, по шее дали кому или девушку увели...
   Пожалуйста, сосредоточьтесь.
   - Враги?.. - Мигель, казалось, был искренне озадачен. -  Ой,  Таня...
Тут столько всего можно вспомнить, и вот  так,  на  бегу...  Конечно,  и
морды бить случалось, и девчонки, бывало, предпочитали меня, но..,  ведь
это были еще почти детские отношения! Тогда все недоразумения выяснялись
сразу же: заслужил - получи по шее, ошибся - попроси  прощения.  И  все!
Зла никто не держал подолгу, не таился. Вы  же  знаете,  какое  то  было
время: ясное, простое, чистое. Хотя вы не знаете...
   Тем более, я последние свои годы в Союзе учился в Москве, здесь почти
не бывал, так что если и насолил кому-то,  так  это  было  бы  скорее  в
столице...
   "Русский испанец" помолчал, снова мысленно перенесясь в те далекие  и
милые его сердцу годы. Потом решительно тряхнул гривой:
   - Нет, Таня! Думаю,  что  этот  "бумеранг"  не  оттуда.  Ошибался  я,
конечно, часто,  но  то  все  дело  прошлое.  Покаялся  -  и  прощен!  А
подлость... этого греха на мне уж точно нет. И  просто  не  представляю,
кто и за что мог бы  двадцать  лет  держать  на  меня  такой  камень  за
пазухой! - Он покачал головой и неожиданно грустно улыбнулся:
   - А та девушка, которую я отбил у моего самого  большого  "врага",  в
конце концов за него же и вышла замуж. Не думаю, чтобы он теперь мне  за
это мстил.
   Разве что если она оказалась мегерой и испортила ему жизнь...
   - А театр, Мигель?
   - Что - театр? - не понял он.
   - Ну, я все про возможных врагов. Не забывайте, что "дама" под вуалью
назвала вас дон Марти. В нашем театре вы ни с кем не успели поссориться?
Может, встретили кого из старых знакомых? Ничего странного не произошло?
   - Из старых знакомых? Постойте, Танечка...
   Ну как же я сразу не вспомнил! Да, сегодня  утром  в  театре  у  меня
произошла одна встреча,  которая  навеяла  неприятные  воспоминания.  Не
знаю, правда, имеет ли это отношение к нашему делу,  скорее  всего,  что
никакого...
   - Да не тяните же вы кота за хвост! Какая встреча, с кем?
   - Оказывается, он солист вашего театра.., теперь. Я этого не  знал  и
был очень удивлен, увидев его сегодня  на  репетиции.  Николай  Лебедев,
баритон. Кстати, неплохой. Очень неплохой!
   У этого парня есть будущее, если, конечно, не промотает свой  талант.
Ведь талант состоит на девяносто девять процентов из  работоспособности,
а он, по-моему...
   - Ах, Мигель, мы же с вами не на конкурсе вокалистов! Какое мне  дело
до его баритона и таланта... Вы встречались с ним  раньше?  Где,  когда,
при каких обстоятельствах?
   - Три года назад, в Вене.  Кстати,  именно  на  конкурсе  вокалистов,
очень  престижном.  Меня  пригласили  в  жюри,  а  Лебедев   был   среди
конкурсантов. Он ведь еще молодой совсем, а тогда только  начинал.  Если
не ошибаюсь, в Вену он приехал  как  солист  Пермского  театра  оперы  и
балета. Но только не тарасовского,  это  уж  точно.  Выступил  он  очень
прилично, многие даже говорили о нем как о фаворите. Ну вот, и случилось
так, что мы с ним поссорились в кулуарах.
   - Из-за чего?
   - Танечка, ну какая теперь разница? Это не имеет никакого...
   - О, Михаил Викторович! - взмолилась я. - Позвольте мне самой решать,
имеет или не имеет.
   Я должна знать все. Причина была профессиональная?
   - Нет. Из-за женщины.
   - Что, кого-то не поделили?
   - Таня, как вы можете!
   Мой кабальеро и в самом деле смутился, вот чудак! Как будто я до  сих
пор не поняла, что он "ходок" еще тот... Но мне все же пришлось  шутливо
извиниться.
   - Нет, дело было совсем не в этом. Случайно я  услышал  в  баре,  как
Лебедев рассказывает о своих успехах на любовном фронте. Он имел в  виду
одну девушку, итальянку. Она и в самом  деле  была  мне  симпатична,  но
взбесился   я   не   поэтому.   Не   только   поэтому,   -    поправился
"герой-любовник". - О какой бы женщине ни  шла  речь,  я  бы  все  равно
сказал ему, что он поступил мерзко,  понимаете,  Таня?  Он  ответил  мне
дерзостью, он был пьян, по-моему, уже досрочно праздновал свою победу.
   В общем, слово за слово... Он замахнулся бутылкой, и я тоже  хорош..,
сцепился с этим сопляком.
   Но как было не подраться? За такие дела положено бить морду, и,  если
б я этого не сделал, он решил бы, что я его испугался.
   - Короче говоря, вы набили ему морду, так?
   Он сокрушенно кивнул:
   - Можно сказать, что так. Но  это  было  еще  полбеды.  Самое  худшее
произошло потом.
   - Лебедев не вышел в победители и решил, что  вы  приложили  к  этому
руку? - догадалась я.
   - Именно. Ну и интуиция у вас, Таня... Да, все  так  и  случилось.  Я
имел глупость во время ссоры сказать ему, что будь моя воля  -  я  таких
субъектов, как он, не подпускал бы к сцене на  пушечный  выстрел.  А  он
спросил - должен ли он понимать мои слова так, что ему не видать  теперь
премии как своих ушей? Я, конечно, ответил, что это будет решать жюри  и
что наши отношения здесь ни при чем. И  надо  же,  Лебедев  как  в  воду
глядел! Все эти престижные  конкурсы,  Таня,  знаете...  Все  это  очень
сложно. Не зря я их не люблю, и дурак был, что  согласился  в  тот  раз.
Каждый "зубр" в жюри двигает своих протеже, начинаются всякие закулисные
игры.., далеко не всегда честные. Одним  словом,  Лебедеву  не  повезло,
хотя я и пытался  поддержать  его  кандидатуру  -  именно  я,  понимаете
трагикомизм ситуации! Но он вообще не получил  премии,  только  какой-то
там диплом. И  конечно,  подумал,  что  это  моя  интрига...  Ой,  какая
отвратительная была история, тошно вспомнить!
   - Вы объяснились с ним?
   - Конечно. Но сначала он подошел ко мне -  прямо  там,  в  зале,  где
объявлялись итоги, - и громко сказал: "Ну спасибо, землячок!" Многие это
слышали, и один Бог знает, что люди  подумали.  Правда,  слухи  о  нашей
ссоре каким-то образом уже дошли до членов жюри, быть  может,  это  тоже
навредило Лебедеву... Ну, я догнал его и попытался объяснить,  что  моей
вины в его провале нет, но он и слушать не стал. Я узнал, что через  два
часа он улетает, и скрепя сердце пошел к нему в  номер,  хотя  внутри  у
меня все кипело. И все же я не мог расстаться с ним так, не прояснив это
дело, понимаете, Таня? Но Лебедева не оказалось в номере. Вот и  все.  Я
его так и не увидел.  Можете  себе  представить,  в  каком  состоянии  я
покинул Вену...
   Да уж, могу... С твоим-то кодексом чести,  кабальеро,  это  было  все
равно что получить пощечину, а ты не смог проткнуть обидчика шпагой!
   - Ну и как же вы встретились с Лебедевым сегодня?
   - Вполне мирно. Конечно, увидеть его, да еще так неожиданно, было для
меня  крайне  неприятным  "сюрпризом".  Но  Лебедев  поздоровался  очень
вежливо, а в первый же удобный момент отозвал меня в сторону и извинился
за тот венский инцидент. Сказал, что был кругом не прав и вел  себя  как
последняя скотина, что очень  переживал  потом.  Попросил,  чтобы  я  не
держал на него зла. Вид у него и в самом деле был покаянный, так  что...
Словом, я отпустил ему  грехи.  Я  ведь  тоже  тогда  погорячился,  если
честно... Он постарался завязать разговор, сказал, что уже второй  сезон
поет в Тарасове - так, мол,  получилось.  Но  мне,  честно  говоря,  его
компания была неприятна, и я постарался вежливо от него отделаться.
   Должно быть, Лебедев это понял, потому что больше попыток  сблизиться
не возобновлял.
   - И вы молчали об этом, Мигель!..
   - Да говорю же вам, что до сегодняшнего утра я и понятия не имел, что
Лебедев теперь живет и работает в Тарасове! Вчера  я  его  не  видел.  И
давно  забыл  этот  неприятный  эпизод  в  Вене.  А  сегодня  был  такой
суматошный день, столько пришлось поволноваться из-за вас, а  потом  еще
майор преподнес мне этот "подарочек" с Хосе и наркотиками...  И  вообще,
Таня, с вами я все плохое забываю!
   Кажется, дон Мартинес опять был не прочь исполнить "дуэт"  Татьяны  и
Мигеля из некой новой оперы, но, взглянув на часы,  подскочил  так,  как
будто был солистом балета:
   - Черт! До спектакля пятнадцать минут, я погиб!
   Тем не менее свои джентльменские обязанности он исполнил четко.  (Ох,
и надоело же мне за целый день это пальто!  Только  и  дела:  снимай  да
надевай...) - А кстати, Танечка, сегодня Лебедев поет Онегина.
   - Кого?!
   - Онегина. Того, который Евгений. В одноименной  опере  Петра  Ильича
Чайковского. Я же вам сказал, он баритон... А что вас так удивило?
   - Да  нет,  ничего...  А  вы  знаете,  Мигель,  пожалуй,  я  все-таки
наведаюсь сейчас в театр!
   - О, Танечка...
   - Нет, не прямо сейчас: мне надо  переодеться.  Я  приду  ко  второму
отделению.
   - Действию, Танечка!
   - Ну да, виновата, по мне - так один черт...
   Пожалуйста, предупредите Федора Ильича, чтобы мне там,  у  парадного,
не дали от ворот поворот.
   - Ну что вы, дорогая  "племянница"!  Почту  за  честь  встретить  вас
лично.
   Мы миновали уже старинную чугунную лестницу. Отдавая  дежурной  ключ,
жилец двадцать третьего номера одарил  ее  одной  из  своих  бесподобных
улыбок. Разумеется, она была  лишь  бледным  подобием  тех,  которые  он
адресует своей "племяннице", но все равно мне это не понравилось.
   А он еще и сказал ей: "До свидания, Анечка!"  Я,  значит,  "Танечка",
эта - "Анечка"... Ну, дон Марти!
   Дон-Жуан, вот ты кто!
   Вслух я спросила у Мигеля, вчерашняя  ли  это  дежурная,  и  получила
утвердительный ответ. Без дополнительных вопросов  он  тут  же  объяснил
причину, по которой Анечка появилась  на  работе  в  неурочное  сегодня:
оказывается,  у  утренней  надзирательницы  прихватило  сердце,   и   ее
отпустили домой (интересно, не я ли так ее  расстроила?).  И  Анна  была
единственная, кто смог подменить коллегу,  Стало  быть,  он  даже  нашел
время поболтать с ней, несмотря на раздиравшее его волнение за меня! Ах,
мужики, мужики...
   "Дорогой гость Тарасова" так торопился, что даже мою ручку  поцеловал
наспех. Но я все-таки шепнула ему  на  бегу,  чтобы  передал  директору:
пусть подготовит мне личное дело солиста оперы Николая Лебедева.
   - О Господи, Таня!  Вчера  был  Хосе,  сегодня  вы  уже  подозреваете
Николая...
   -  Ну,  согласитесь,  что  вашего  Хосе  я  все-таки  подозревала  не
напрасно! И вообще, дорогой "дядюшка", я же не учу вас петь, не учите  и
вы меня моей работе!
   Уже  пробежав  половину  "Арбата"   в   свою   театральную   сторону,
"родственничек" улыбнулся мне так, что  я  сразу  все  ему  простила:  и
спешку,  и  постоянное  стремление  влезть  со  своим  уставом   в   мое
расследование, и Анечку.
   А я повернула направо - к своему дому. Ну,  никак  не  совпадут  наши
пути-дороги, дон Миге