брюк  вставила  свой   маленький,   почти
игрушечный  пистолет  "ПСМ".  Теперь  я  при  необходимости   могла   им
воспользоваться, а он в то же время не доставлял неудобства.
   Кресло-кровать я подтащила поближе к дивану, на котором спал  Беккер,
и после этого опустилась в него, приняв полулежачее положение.
   Юлия Николаевна и Виталька еще долго сидели в гостиной, но потом  все
же отправились по своим комнатам, не  в  силах  побороть  усталость.  Но
несколько раз за остаток ночи они поочередно спускались посмотреть,  как
чувствует себя глава семьи. Видимо, им не  спалось  как  следует.  Я  же
дремала, если можно так сказать, одним глазом, прислушиваясь  к  каждому
шороху.

Глава 4

   - Пчхи! Ну вот, кажется, простудился!  -  Эти  слова  заставили  меня
очнуться от полузабытья.
   Я резко вскинула голову: Беккер-старший как ни в чем не бывало  сидел
на диване и нащупывал  ногами  тапочки,  приготовленные,  наверное,  ему
Юлией Николаевной.
   - Э, э-э! - предупреждающе воскликнула я  и  вскочила  с  постели.  -
Валерий Павлович! Ау!
   Беккер спокойно посмотрел на меня, а потом спросил:
   - Как спали?
   - Я? - ошарашенным тоном произнесла я.
   - Вы, - спокойно ответил тот.
   - Я нормально. А вот вы не  думаете  ли,  что  все  еще  спите?  -  Я
попыталась намекнуть клиенту  на  то  положение,  в  котором  он  сейчас
невольно оказался.
   - Не думаю, увы. Та-ак, - Беккер  попал,  наконец,  обеими  ногами  в
тапки и попытался встать. - Сейчас  же  этого  щенка  ко  мне!  -  вдруг
разъяренным тоном заявил он.
   - Кого, простите? - переспросила я.
   В этот момент в дверях гостиной появился Григорий Семенович, держащий
в руках зубную щетку. Вокруг его рта все было в белой  пене  "Колгейта".
Он, по-видимому, осуществлял утренние водные процедуры и, услышав  голос
пациента, был шокирован.
   - Валерий Павлович! - дико закричал он, брызгая пеной.  -  Сейчас  же
лягте! Я вам категорически запрещаю вставать! Вы хоть понимаете...
   - Да все я понимаю! -  Беккер  махнул  рукой.  -  Понимаю  и  поэтому
намерен действовать, а не ожидать повторения произошедшего.
   Валерий Павлович попытался встать, но потом пошатнулся и  упал  назад
на диван.
   Мы с доктором одновременно  подскочили  к  нему,  встревоженно  стали
заглядывать ему в глаза.
   Беккер зажмурился и, сцепив зубы, зло произнес: "Черт!"
   - Лежите, умоляю, - уже более мягко попросил  Григорий  Семенович.  -
Вам нельзя так сразу.
   - Сра-азу! - передразнил Валерий Павлович. - Давай коли,  что  там  у
тебя есть!
   Коли, чтоб я скорей встал на ноги!
   Доктор послушно подошел к чемоданчику и, задумчиво посмотрев в него в
течение нескольких секунд, вытащил коробочку, в каких обыкновенно бывают
ампулы с растворами для  различных  инъекций.  Вслед  за  этим  Григорий
Семенович достал из  упаковки  одноразовый  шприц.  Потом  он  осторожно
извлек одну из ампул и стал специальной пилочкой царапать по ее кончику.
   Беккер вдруг неожиданно привстал и схватил врача за руку.
   - Стой! - воскликнул он. - Что ты мне приготовил?
   Валерий Павлович ловким движением вырвал из  рук  доктора  ампулу  и,
ухмыльнувшись, прочитал:
   - Ди-а-зе-пам... Господин лечащий врач!
   Я выспался достаточно хорошо.  А  вы  меня  опять  к  покою  призвать
хотите? Ну уж нет!
   Поищите-ка что-нибудь бодрящее!
   Григорий Семенович, конечно, хотел  как  лучше.  Он  пытался  вколоть
Беккеру  снотворное,  которое  позволило  бы  ему  еще  некоторое  время
находиться в столь необходимом для него самого состоянии  покоя.  Однако
эти попытки оказались тщетными, и, поворчав,  доктор  все-таки  вынужден
был ввести Валерию Павловичу какое-то другое лекарство.
   -  А  вы  почему  здесь?  -  потирая  ягодицу,   обратился   ко   мне
Беккер-старший, будто только сейчас заметил мое присутствие.
   Я только открыла рот, чтобы все объяснить, как позади раздался  голос
Витальки:
   - Евгения с этого дня твой телохранитель, отец.
   - Что? - произнес Валерий Павлович и, похрипывая,  захохотал,  однако
почти в тот же момент успокоился, так как резкая боль  в  месте  ранения
дала о себе знать.
   - Вот видите! - поспешил заметить Григорий Семенович. - Прилягте.
   На этот  раз  Беккер-старший  послушался  и  осторожно  опустился  на
подушку.  Виталька,  не  дожидаясь   следующих   вопросов   отца,   стал
расписывать ему мое героическое прошлое, о котором  тот  сначала  слушал
равнодушно, но постепенно стал все более явно выражать свое удивление  и
даже восторг.
   - Пожалуй, вы мне и на самом деле пригодитесь, Евгения. Беру  вас  на
работу. Перейдем на "ты"?
   - Насчет себя я не против, - ответила я, - а вот вы мне вроде  как  в
папы...
   - Неужели я совсем уж больше  никуда  не  годен?  -  игриво  произнес
Беккер и даже подморгнул мне.
   На его лице четко были видны следы одолевающей его боли  и  слабости,
однако он всеми силами пытался скрыть их и казаться бодрым.
   - Годен? На что годен? Куда годен? - послышалось сверху.
   Завязывая тонкий поясок на длинном шелковом  халате,  наверху  стояла
Юлия Николаевна. Закончив эти незамысловатые действия,  она  бегом,  как
девочка, стала спускаться по лестнице и, преодолев последнюю  ступеньку,
кинулась к мужу.
   - Как ты? Болит? - залепетала она.
   - Все нормально, - тихо сказал Беккер, погладив ее по голове, а потом
вдруг, резко перейдя на другой тон, воскликнул:
   - Сейчас же щенка этого ко мне!
   Реплика насчет "щенка" повторялась им во второй раз, поэтому мне  она
показалась   странной   и   имеющей   непосредственное    отношение    к
произошедшему.
   - Так, - строго произнесла Юлия Николаевна,  -  сегодня  ни  о  каких
делах и речи быть не может!
   Однако я решила перебить ее и влезла в разговор, сказав:
   - Нет-нет, о щенке или как его там мы, пожалуй, с Валерием Павловичем
поговорим. Кого вы сейчас так горячо призывали? - и я посмотрела Беккеру
прямо в глаза.
   - Вот молодец, девчонка! - довольный мной, воскликнул Беккер. - Знает
дело! Виталька, принеси мой сотовый, хочу с этим подонком перечирикать.
   - Объясните, наконец, о ком речь, - раздраженно заметила я, - мне  же
нужно быть в курсе дела. Вы кого-то подозреваете?
   Честно говоря, я понимала, что смерть Беккера, столь крупной в городе
фигуры, многим могла быть выгодна. Кому-то  дорогу  перешел,  у  кого-то
просто зависть вызывает, кому-то подчиниться  не  хочет.  И  так  далее.
Однако,  судя  по  всему,  на  уме  у  Валерия  Павловича  был  какой-то
определенный человек, личность которого ему особенно не давала покоя.
   - Подозреваю,  -  буркнул  Беккер  и  обратился  к  жене,  не  желая,
очевидно, видеть ее свидетельницей предстоящего разговора:
   - Юлия, сообрази что-нибудь позавтракать.
   - У вас появился аппетит? - довольным тоном спросил доктор.
   - Да нет, - ответил Беккер, - не для меня, для...
   - Евгении, - подсказал  отцу  Виталька,  протягивая  ему  принесенный
сотовый.
   - Евгении, - подхватил Валерий Павлович, - мне-то ничего не  хочется.
Пить разве только.
   - Рекомендую минералку, -  тоном,  не  терпящим  возражений,  вставил
Григорий Семенович.
   -  Есть  такая  буква,  -  осчастливленная  "оживлением"  мужа,  Юлия
Николаевна засеменила на кухню.
   Доктор посмотрел на часы и сказал:
   -  Поскольку  вы  чувствуете  себя  удовлетворительно,  я,   пожалуй,
удалюсь. А через пару часиков нагряну опять.
   - Езжай, езжай, - Беккер махнул рукой.
   Григорий Семенович глянул исподлобья на Витальку и сказал:
   -  Все  рекомендации  по  уходу  я  еще  вчера  написал.  Попрошу  их
придерживаться.
   -  Хорошо,  хорошо,  -  ответил  Виталька  доктору  и  вслед  за  ним
направился к выходу, откуда чуть позже донеслось:
   - Как же мы вам благодарны, Григорий Семенович!
   Если бы не вы... Спасибо! Большое спасибо!
   - Чек или наличка? - сухо прервал восторженную речь Витальки доктор.
   - Ч-чек,  -  заикнувшись,  ответил  Беккер-младший  после  некоторого
молчания.
   - Лучше наличка, - так же безэмоционально ответил Григорий Семенович.
- И лучше сегодня же.
   - Вот жук! - тихо пробормотал Валерий Павлович. - Но он, собака, свое
дело знает! На "отлично" знает. Ему можно довериться. Ну что ж, Женя,  к
делу?
   - Угу, - вздохнув, ответила я.
   Валерий Павлович повертел в руках  сотовый  и  стал  набирать  чей-то
номер. Виталька отправился провожать  доктора  до  калитки,  потому  что
волкодавы все  еще  выполняли  во  дворе  оборонительную  функцию.  Пока
Беккер-старший ждал ответа, я сочла необходимым спросить:
   - Насколько он опасен?
   - Кто? - не понял Беккер-старший.
   - Щенок, - пожав плечами, ответила я, так как другого  имени  первого
беккеровского подозреваемого не знала.
   - Кто-кто-о? - Валерий Павлович вновь  хрипло  захохотал,  но  вскоре
ответил:
   - Такие люди вообще опасны. Опасны своей  непредсказуемой  подлостью.
Они - шакалы по жизни. Шакалы, волочащиеся за своими  тиграми-Шерханами,
а потом на них же нападающие сзади. Щенок... - зло процедил Беккер.
   В этот момент, судя по всему, кто-то ответил на звонок - лицо Валерия
Павловича стало еще более серьезным.
   - Беккер, - строго назвал он себя и через пару секунд добавил:
   - Сейчас же чтоб был у меня! Да, с деньгами, ты не ошибся.
   Только, милый мой, про проценты не забудь. Да, это последнее слово. А
твоих ублюдков, которые вчера здесь порядок пытались навести,  я  из-под
земли достану!
   Собеседник Беккера, по-видимому, пытался оправдаться, так как Валерий
Павлович несколько раз безапелляционно заявил:
   - Слышать ничего не хочу!
   Затем, вытерев со лба выступивший пот, он несколько  минут  молчаливо
смотрел на сына.
   - - Езжай на завод, - вскоре сказал он Виталию. -  Постираешься  там,
поприслушиваешься, кто чего там говорит...  Может,  услышишь  что-нибудь
интересное. Только ни о чем не заговаривай сам. Будь спокоен, как  будто
ничего не произошло. Насчет меня станут спрашивать - соври что-нибудь.
   Уехал, мол, по делам.
   Беккер-младший  мгновенно  отреагировал  на  отцовское  замечание  и,
ничего не сказав, быстрым шагом отправился к себе в  комнату,  очевидно,
для того, чтобы сменить одежду на более  официальную,  более  подходящую
для его статуса.
   - А как же завтрак, сынок? - увидев промелькнувшего сына, крикнула  с
кухни Юлия Николаевна.
   - Я на заводе в кафе позавтракаю, - отозвался Виталька.
   - Правильное решение, - как бы самому себе сказал Валерий Павлович. -
За едой у многих языки развязываются, поэтому такой завтрак может  иметь
двойную пользу для нас. Держи ушки на макушке, сынок.
   Послышался странный звук, и мы  оба  обернулись.  Из  кухни  в  нашем
направлении  двигалась  Юлия  Николаевна.  Она  толкала   впереди   себя
небольшой столик на колесиках, на котором были расставлены несколько  со
вкусом украшенных блюд. Посреди них величаво стоял стакан с минералкой и
ютилась маленькая чашечка с дымящимся кофе.
   - Позвони садовнику, - сказал жене Беккер, - пусть эти дни носа  сюда
не сует.
   Незачем ему все это видеть и слышать.
   - А как же сад? - беспомощно протянула Юлия Николаевна.
   - Господи, не об этом  сейчас  думать  надо!  -  раздраженно  заметил
Беккер,  но  сразу  же,  наверное,  проникнувшись  жалостью  к  супруге,
добавил:
   - Вчера все полито, а там видно будет.  Но  сегодня  садовника  здесь
быть не должно.
   Юлия Николаевна не стала перечить, понимая, что  так  на  самом  деле
нужно, и тут же позвонила садовнику.
   Дождавшись окончания ее разговора, Валерий Павлович распорядился:
   - А ты по  магазинам  ступай.  Купи  себе  чего-нибудь,  платье  там,
косметику.
   - Но ты же  сам  сказал:  не  об  этом  сейчас...  -  удивилась  Юлия
Николаевна.
   - По-ез-жай, - строго продиктовал Беккер, - подруг навести. В  общем,
раньше вечера не показывайся.
   Я поняла, почему Валерий Павлович дает такие указания. Судя по всему,
самые жаркие события должны будут развернуться в пределах особняка, и он
просто-напросто пытался оградить от них свое семейство.
   Юлия Николаевна  хмыкнула  и  поплелась  в  свою  комнату.  Она  даже
завтракать  не  стала.  Беккер  взял   стакан   с   минералкой,   а   я,
проголодавшись, без стеснения стала хватать вилкой то из  одной,  то  из
другой тарелки.
   Вскоре в гостиной появился Виталька.
   Он надел строгие черные брюки, белую рубашку  с  коротким  рукавом  и
галстук, который удивительно шел к его глазам.
   - Мальчик с обложки журнала, -  вздохнула  я  и  восхищенно  покачала
головой.
   -  Э-э-э,  Евгения,   -   жестом   остановил   меня   Беккер-старший,
строго-шутливо сказав:
   - Ты же ведь мой телохранитель. На другие тела не смей заглядываться!
   Мы с Виталькой переглянулись и  хихикнули.  Я  вдруг  вспомнила,  что
газовый пистолет остался у Юлии Николаевны, а Виталька вообще ничего при
себе не имел.
   - Подожди, - сказала я ему и стала рыться в своей сумке, которая  все
еще находилась здесь, в гостиной, возле кресла,  на  котором  я  провела
ночь. - Вот, - я протянула Витальке такой же маленький пистолет, который
в этот момент находился при мне, - на всякий случай.
   От  Беккера-младшего  пахнуло   дорогим   одеколоном,   и   я   вновь
почувствовала волну, которая пробежала  по  телу,  как  вчера,  когда  я
сидела рядом с  Виталькой  на  качелях.  Он,  кажется,  уловил  внезапно
возникший у меня в глазах блеск и, взяв мою руку в  свою,  едва  заметно
пожал ее и тихо сказал:
   - Все хорошо будет.
   Сверху послышались шаги - спускалась Юлия Николаевна. Она лишь слегка
подкрасилась,  волосы  собрала  в  пучок,  заколов  их  на  затылке,   и
облачилась в длинный лиловый сарафан из  удивительно  легкой  ткани.  На
лице женщины еще был виден отпечаток ночных событий,  но  тем  не  менее
любой бы мог с уверенностью сказать, что она настоящая красавица. Однако
Валерий Павлович посмотрел как-то  мимо  жены,  совсем  не  замечая  той
прелести, которой на мгновенье очаровалась я.  Что  удивляться?  Большое
видится только на расстоянии...
   - Хорошо выглядишь, - попытался Виталька подбодрить мать.
   - Спасибо, - ответила она и едва заметно улыбнулась.
   - Волкодавов на цепь посади,  -  попросила  я  Витальку,  -  иначе  я
калитку никому открыть не смогу.
   - Хорошо.
   Спустя несколько минут мы с Валерием Павловичем остались в доме одни.
Воцарилось  молчание.  Беккер  то  и  дело  поглядывал  на  часы.  Я  же
прислушивалась к посторонним звукам, стараясь не пропустить те  из  них,
которые могли служить сигналом об опасности.

Глава 5

   - Он? - спросила я Беккера, сидящего на диване, описав ему  человека,
которого в этот момент видела сквозь полупрозрачную занавеску.
   - Он, - уверенно ответил Валерий Павлович.
   Молодцеватый мужчина лет около тридцати  закрывал  дверцу  новенького
автомобиля "Пежо". Мужчина был очень сухопарым, худым настолько, что его
лопатки, оттопыривая футболку, смешно торчали, подобно начинающим  расти
крыльям. Зато когда он обернулся и  я  увидела  его  глаза,  мне  как-то
расхотелось считать его не умеющим летать птенцом. Он зыркнул на калитку
таким взглядом, что в памяти сразу же промелькнуло  определение,  данное
Валерием Павловичем:
   "Шакал!" Так я и решила про себя  называть  человека,  явившегося  по
приказу Беккера.
   Шакал не спеша пошел к калитке. Он держал свои длинные худые руки так
далеко от туловища, что они напоминали  коромысло.  Или  же  можно  было
предположить, что он нес в них два арбуза, выронил и так и пошел дальше,
не сменив позы.
   Нажав на кнопку звонка, Шакал широко расставил ноги, смешно обтянутые
слегка потертыми джинсами, уперся одной рукой в стену  и  деловито  стал
постукивать пальцами по домофону.  Во  второй  руке  он  держал  кожаную
папку, чем-то набитую.
   -  Голова  на  палочке,  попа  на  мочалочке,  -  тихо   пропела   я,
успокоившись тем, что этот тип вряд ли может служить  серьезной  угрозой
для жизни моего клиента.
   Беккер ухмыльнулся и сказал:
   - Ты его недооцениваешь. Иди открой, а то паренек притомился.
   Я не стала прибегать к услугам  домофона  и  намеревалась  неожиданно
появиться перед гостем. Однако это мне не удалось, так  как  привязанные
Виталькой волкодавы при моем появлении на крыльце дома подняли неистовый
лай. Они бешено кидались из стороны в сторону, пытаясь сорваться с цепи.
Но ошейники только впивались в их шеи, и псы временами начинали хрипеть.
   В них, наверное, горела жажда отомстить за  мой  вчерашний  побег,  а
один уж точно желал взять реванш за удар скалкой.
   Я неторопливо открыла дверь,  на  всякий  случай  в  уме  прокручивая
возможные варианты нападения Шакала и моего  отражения  их.  Когда  дело
дошло  до  последнего  замка,  за  дверью  послышались  тихие   матерные
проклятия.  Я  насторожилась.  Затем  рванула  дверь  на   себя.   Шакал
неожиданно  махнул  рукой  прямо  перед  моим  носом.  Реакция  у   меня
мгновенная - резко выбросив вперед и вверх правую ногу, я ударила Шакала
прямо под дых.
   - Кха! - только и мог произнести он, сразу же согнувшись.
   Я нанесла второй, более сильный удар, по его спине локтем,  и  Шакал,
от  боли  выкатив  глаза,  рухнул  на  землю.  Я  наклонилась,  схватила
посетителя обеими руками под мышки и втащила на территорию двора.
   Затем перевернула на спину и наступила одной ногой на горло.
   - Чего руками машешь? - тихо, но с угрозой произнесла я.
   - Ты чего? Ты кто? - хрипел Шакал.
   - А ну-ка, что там у тебя в авоське? -  я  наклонилась  и  попыталась
взять из рук беспомощно распластанного на земле парня его папку. Но  тот
так вцепился в нее, что пришлось вновь применять силовые методы.
   Я крепко обхватила одной рукой запястье Шакала и  большим  пальцем  с
силой нажала на одну из болевых точек.  Пальцы  его  руки  беспомощно  и
послушно разжались.
   - Вот так бы сразу, - издевательски заметила я.
   - Ногу убери.... - прохрипел Шакал, стуча одной ладонью по земле.
   В борьбе это служит сигналом боли у  противника,  который  заставляет
его капитулировать.
   - Не будешь дергаться? - спросила я, тряхнув головой.
   - Нет.
   - Ладно. Только лежи. Не заставляй меня волноваться, мой  мальчик,  -
предупредила я и стала расстегивать "молнию" на папке Шакала.
   - Ты кто? Ты чего на меня накинулась? - залепетал он, потирая шею.
   - А чего ты руками машешь перед дамой, а?
   - Перед дамой? Ничего себе дама... Да я пчелу  отгонял!  Привязалась,
сволочь, я отмахнуть хотел. Вон она и сейчас жужжит!
   Я прислушалась. Где-то над моей головой  на  самом  деле  раздавалось
назойливое пчелиное жужжание.
   - Ну что ж, извини, - сказала я.
   Шакал попытался встать.
   - Лежи, лежи-и! - с  угрозой  чуть  повысила  голос  я,  вновь  резко
наступив ему на горло.
   - Убери... - захрипел тот. - Я буду лежать.
   Я убрала ногу.
   - Ты кто? - не унимался Шакал.
   - Домохозяйка, - пожав плечами, сказала я.
   - Домо...? Где тебя такую  взяли-то?  И  чего  ты  по  сумкам  шаришь
тогда?
   - А мне Валерий Павлович сказал, что ты продукты доставить должен.
   - Я принес, все принес, - залепетал Шакал. - С процентами.
   - Та-ак, - протянула я, заглядывая в папку.
   Она была набита  деньгами.  "Вот  о  чем  Беккер  говорил  с  ним  по
телефону!" - пронеслось в моей голове. Я стала прощупывать папку со всех
сторон. Между деньгами определенно лежал еще какой-то предмет.
   - Что это? - хитро протянула я, запустив руку внутрь папки.
   Через   минуту   моя   рука   извлекла   "ПМ",   совсем    новенький,
необстрелянный.
   - А пушечка что же, - язвительно процедила я, - на закуску?
   - Да деньжищи-то какие везу... Я ж о защите подумать  был  должен,  -
испуганно стал оправдываться Шакал.
   - Это мы конфискуем, - заявила я. - Ладно, идем. В доме разберемся. И
не вздумай меня провоцировать резкими движениями.
   Стреляя  из  стороны  в  сторону  маленькими,   глубоко   посаженными
глазками, Шакал осторожно поднялся.
   - Иди