чел,  что  теперь  безобидную
игрушку заменил подарок Плотника.
   Я высморкалась, залила в нос назола,  потом  опять  высморкалась.  На
опасное дело надо идти с нормально работающей головой. Увы, помочь  могу
только носу. Шишки болят, глаза слезятся, уши от сморкания  заложило,  и
ничего с ними не сделаешь. На героя  нашего  времени  явно  не  тяну.  Я
спряталась за творение Кубасова - пусть хоть так послужит человечеству в
моем лице, выдернула чеку и швырнула гранату  к  двери.  Последствия  не
заставили себя ждать. Дверь исчезла,  а  гранитный  памятник  раскололся
пополам.
   Я подождала, пока пыль от взрыва немного осядет, выбралась на свободу
и огляделась. Макаровская дача предстала во всей своей красе.  Вечерело.
Сколько же я была без сознания? Ну, Максим, берегись! Разберусь с  тобой
своими методами. Как я сразу не догадалась, что ты  с  Макаром  заодно?!
Что же вы такое затеяли, ребятки?
   Я вдохнула обжигающе холодный воздух и потянулась. Тишина. Шум взрыва
не привлек  ничьего  внимания.  Ни  Вована-охранника,  ни  его  жены  не
наблюдалось.
   Наверное, опять уехали весело проводить время у родни. Или уволились,
раз собаки тоже не видно. Дачу Макар, вероятнее  всего,  продал,  как  и
остальное имущество.
   - Татьяна! - послышался приглушенный голос из-за забора. - Ты тут?
   Отзовись.
   Потрясающе! Неужели юный ловелас меня и тут выследил?
   - Вовка, ты?
   - Ага! - обрадовался он'. - Уже полчаса  вокруг  ограды  хожу,  охрип
даже.
   Я отперла ворота и впустила парнишку.
   - Видел, как ты в кафе входила с этим хлыщом, - отрапортовал Вовик. -
Жду, жду. Тебя нет. Долго ждал. Зашел  внутрь,  выпил  боржоми.  Смотрю,
хлыщ пошел куда-то в подсобку, а тебя с ним нет. Потом догадался  обойти
с черного входа, а там тот, который Макар, и хлыщ мешок в машину грузят.
Очень на тебя похожий.
   - Таких комплиментов мне еще никто не делал.
   - Чего? - оторопело уставился на меня Вовчик.
   - Не обращай внимания. Я шучу.
   - А-а-а... - озадаченно протянул Вовик, но потом решил не утруждаться
объяснением моего поведения. - Поехал я, значит, за вами. Сюда то  есть.
Потом  ждал,  когда  они  уедут.  А  уж  после  стал  думать,  как  тебя
освободить.
   Не знаю, на какую благодарность Вовик рассчитывал, но я  ограничилась
волшебным словом "спасибо". Потом мы вместе с ним проникли в  дом,  и  я
занялась обыском, ничего,  впрочем,  не  давшим.  Если  в  компьютере  и
хранилась какая-то информация,  то  она  вся  была  стерта.  В  кабинете
прибрано. Никаких бумаг. Макарка с Максом постарались на  совесть.  Одна
радость, на столе вывалено содержимое  моей  сумки.  Хорошо  хоть  новый
телефон не надо будет покупать. Уже уходя, я бросила последний взгляд на
обстановку кабинета и вспомнила слова  Вована-охранника  о  родственнике
Макара, который увлекается старинными вещами.
   Мой спаситель загнал свой "Фольксваген" во двор  и  что-то  грузил  в
багажник. Немудрено, в доме было чем поживиться. Я вздохнула  и  закрыла
глаза.
   Перевоспитать весь мир все равно не удастся, надеюсь, нас не  повяжут
за воровство.
   - Помнишь, где живет хлыщ? Ты же за нами тогда следил?
   - Еще бы! - гордо отозвался юный мошенник.
   -  Тогда  поехали.  Мне  надо   подумать,   поэтому   постарайся   не
разговаривать.
   На самом деле я постаралась не думать  ни  о  чем  и  вздремнуть.  До
города путь неблизкий. В милицию я точно сразу не пойду. В одном  Максим
был прав - доказал на своем примере - выяснять надо все до конца,  а  уж
потом трепаться.
   - Татьяна, - Вовик осторожно тряс меня за плечо.  Похоже,  он  хорошо
уяснил, что руками до меня лучше не дотрагиваться, поэтому как только  я
открыла глаза, он отодвинулся подальше.
   - Я же просила не мешать мне!
   - Но мы того... доехали уже, - виновато ответил Вовик.
   - Так быстро? - не поверила я.
   - Ничего себе быстро! Часа два добирались, не меньше.
   Я выглянула  в  окно.  Пошел  дождь,  и  в  сгущавшихся  сумерках  на
противоположной стороне улицы темной глыбой выделялся Максимов  дом.  Ни
одно окно не светилось. До чего же я не люблю окраин  города,  где  дома
расставлены редко!  Местность  от  этого  кажется  почти  необитаемой  и
враждебной к чужакам. То ли дело центр - суета, сутолока круглые  сутки.
Ничего не стоит слиться с  толпой,  подкрасться,  не  привлекая  к  себе
внимания. Не надо пересекать никакие лужайки,  простреливаемые  со  всех
сторон.
   С полчасика я посидела в машине, понаблюдала. Максим признаков  жизни
не подавал. Дом оставался погруженным в темноту и тишину. Надо  идти!  Я
неохотно покинула теплую машину, наказав Вовику напоследок:
   - Если через час не появлюсь, позвонишь вот по этому  телефону,  -  я
протянула бумажку с Андрюхиным номером,  -  скажешь,  Иванова  попала  в
беду, и выложишь все, что знаешь. Задание ясно?
   Проникнуть в дом оказалось даже проще, чем  я  предполагала:  хорошо,
что в прошлый раз сигнализацию изучила. Свет, само  собой,  включать  не
стала, а достала из сумки фонарик с галогеновой лампочкой. Первым  делом
попыталась добыть информацию из компьютера. Обнаружила  кучу  непонятных
мне чертежей, расчеты по различным постройкам, накладные по  материалам.
Ничего,  заслуживающего  более  пристального  внимания.  Было  несколько
файлов, чьи коды я взломать не смогла. Я облазила все ящики  письменного
стола, отделения шкафов.
   Везде чисто. Что же делать? Зачем Максиму с Макаром гипсовый Образцов
и взрывчатка?
   Я села на вращающийся стульчик перед  компьютером  и  задумалась  над
тем,  где  еще  могут  быть  спрятаны  документы.  Кажется,  Максим  сам
проектировал свой дом. Надо посмотреть, нет  ли  эскизов  по  планировке
дома  в  компьютере.  Я  нашла  нужный  файл   и   долго   рассматривала
малопонятный   чертеж.   Давно   убеждаюсь,   одного   профессионального
образования для деятельности детектива маловато.
   Мое  внимание  привлекли  заштрихованные  места.  Создавалось   такое
впечатление, что дом снабжен сетью двойных  стен,  между  которыми  есть
проходы. В левом крыле рядом с лестницей на  чердак  двойной  штриховкой
была обозначена комната. Недолго думая я отправилась на  ее  поиски.  Но
никакой  двери  и  никакой  комнаты  сразу  обнаружить  не  удалось.   Я
простучала стенку, но разве с современной пластиковой обивкой разберешь,
есть ли где пустоты? Становилось все  интереснее,  а  сама  себе  я  уже
напоминала  кладоискателя.  Тратить  .время  на  изучение   выпуклостей,
зазубрин и прочих скрытых  приспособлений,  способных  открыть  потайную
дверь,  при  моем  дефиците  времени  было  бы  неразумно,   поэтому   я
разбежалась и врезала со всего размаха ногой по стене.
   За перегородкой действительно обнаружилась комната,  и  непростая,  а
вся  увешанная   картинами,   заставленная   витринами   со   старинными
украшениями, книгами  в  переплетах  из  золота  и  драгоценных  камней.
Некоторые полотна я видела в телевизионных передачах, посвященных кражам
ценностей из музеев, библиотек и церквей. На стене прямо  напротив  меня
висела афиша об открытии  выставки  икон  в  Тарасовском  художественном
музее. Такая же была на даче у Макара. В голове пронеслось: "Неужели?" И
тут я услышала, как открывается входная дверь в квартиру.
   Я шмыгнула под лестницу и замерла, старательно вжимаясь в стенку.
   Максим прошел на кухню и открыл холодильник. Я на цыпочках  выбралась
из укромного уголка и прокралась к выходной  двери.  Мне  бы  только  до
машины добежать! В книгах обычно пишут: "И тут хрустнул сучок"  или:  "И
тут мне захотелось чихнуть". Я отличаюсь от хрестоматийного  правила:  у
меня запищал сотовый. Всегда говорила, телефоны - зло.
   - Привет, - невинно поздоровалась я с появившимся из кухни  Максимом.
- Вот зашла твою курточку вернуть.
   Максим  поражение  замер,  а  потом  перевел  взгляд  на  мои  брюки.
Проклятый вельвет! Вечно к нему все липнет. Вот и сейчас на черном  фоне
заметно выделялись даже самые крошечные обрывочки от  обоев  в  потайной
комнате.
   - Умная девочка, - похвалил Максим и криво улыбнулся.  -  Зря  только
выбиралась с дачи. Завтра, ближе к вечеру, я бы сам тебя спас.
   - Романтик! А по голове меня ударил, чтобы впечатление произвести?
   Оригинальный метод ухаживания.
   - Я тебе предлагал на выходные уехать из города, сама же отказалась.
   - То есть я виновата в том,  что  ты  меня  ударил  по  голове?  -  Я
говорила и одновременно соображала, как бы  мне  обезвредить  Максима  и
поскорее выбраться отсюда.
   - Лучше не дергайся, - предупредил Максим. Он хорошо меня понимал.  В
его руке появился пистолет.
   - Неужели застрелишь?
   - Надо было убить тебя еще там, на дороге. Жаль  было  портить  такое
произведение искусства, -  прозвучало  почти  как  комплимент.  Выглядел
Максим  зловеще,  но  мне  почему-то  было  совсем  не  страшно.  Однако
проверять, способен ли он в меня выстрелить, желания не было. - Шагай на
два шага впереди меня,  -  приказал  Максим,  дулом  пистолета  указывая
направление.
   - Могу я узнать, за что страдаю? -  мы  спускались  по  ступенькам  в
подвал.
   - Что мне с тобой делать? - в свою очередь спросил мой очаровательный
стражник, связывая мне руки. - Посиди здесь,  подумай,  повыбирай,  чего
тебе больше хочется: быть богатой и счастливой рядом со мной или  навеки
успокоиться  с  дыркой  в  головке  где-нибудь  в  лесопосадке.  Веревку
перегрызть не пытайся, только зубы  попортишь.  Завтра  зайду  узнать  о
твоем решении.
   - Как трогательно! Значит, макаровские прихвостни по  твоему  приказу
на меня нападали, а, герой? Ты  ведь,  очевидно,  не  знал,  что  он  за
границу собрался, верно? Надуть тебя  родственничек  пытался.  -  Однако
прошибить спокойствие Максима мне так и не удалось.
   - До завтра, дорогая. - Он  молча  вышел  и  запер  тяжелую  дверь  с
кодовым замком.
   Я очутилась в полумраке подвала. У Максима  здесь  было  что-то  типа
прачечной. Говорю -  вроде,  так  как  в  прачечных  обычно  не  принято
использовать кодовые замки. Немного света проникало только из  слухового
оконца над головой.
   Вскоре я услышала шум отъезжающей машины. Все-то у Максима дела!
   Я сидела в ободранном кожаном кресле. Руки были  связаны  спереди,  а
ноги прикручены к ножкам кресла. Полный комфорт! Перегрызать веревки и в
самом деле занятие глупое, особенно когда на шее весит пусть серебряное,
но острое лезвие бритвы.
   - Эй, Иванова! - единственный источник света закрыла Вовкина  голова.
- Чего делать-то будем?
   - Чего-чего, - передразнила я  недогадливого  спасителя.  -  Подгоняй
машину и привязывай веревку к решетке окна. Я сейчас свои путы перережу,
на кресло встану и вылезу наружу. Ясно? Или еще раз объяснить?
   - А-а-а! Ну, давай. Я сейчас, быстро.
   - Вот и замечательно.
   Уже сидя в машине, я спросила своего не слишком быстро  соображающего
напарника:
   - Ты по телефону, который я тебе дала, звонил?
   - Не-а. Перетрухал я, когда хлыщ этот  приехал.  Все,  подумал,  тебе
конец.
   - Я тоже так подумала. Только и на этот раз конец будет не мне.  Чует
мое сердечко, не простит Максим Макарке предательства. Не отпустит ни  в
какой Израиль.
   - Ты  это  чего?  -  Вовик  пялился  на  меня,  как  на  сумасшедшую,
разговаривающую сама с собой.
   - Ничего. Мысли вслух. Поехали к кафе "У Макара" и поживее.
   - Как скажешь, начальник, - недовольно пробормотал Вовик. Его  плохое
настроение меня не тронуло. Цепляться ко мне перестал, и ладушки.
   По дороге мы сделали остановку перед телефонной будкой, и  я  вызвала
на подмогу Андрея. Понимая, что беготня последних дней подходит к концу,
я  чувствовала  и  радостное   возбуждение,   и   опустошение.   Почему,
спрашивается, я не  согласилась  на  предложение  Максима?  Половина  из
известных мне женщин, уверена, даже и раздумывать бы  не  стала.  Только
вот жить за чужой счет противоречит моим понятиям о  порядочности.  Жить
рядом с убийцей совсем не  такая  романтика,  как  кажется  со  стороны.
Нечего себе этим даже голову забивать, тем более что  впереди  еще  куча
дел.
   Макарове кафе было закрыто и погружено в тишину. Не  рановато  ли?  В
семь часов  вечера  подобные  заведения  обычно  только-только  работать
начинают на полную катушку. Внутри горел свет, но из-за занавесей ничего
нельзя было разглядеть. На стук никто  не  отвечал.  Приезда  ментовских
машин с мигалками я решила не дожидаться.
   - Вовик, слабо такой замок открыть? -  Я  рассудила,  что  совсем  уж
безрукого мальчика Плотник бы к себе не взял.
   - Да ну тебя! -  фыркнул  Вовик.  -  Этот  замок  -  оскорбление  для
профессионала.
   - Какие ты, оказывается, слова знаешь! Сам придумал или слышал где? -
Я зябко поежилась. От пребывания в холодных подвалах у меня опять начало
саднить горло.
   - Готово! Принимай работу.
   - Уже все? Ну, ты даешь, молодец!
   - А ты только заметила? - воодушевился Вовик. Препирались мы подобным
образом, только пока не вошли внутрь. Посреди зала лежал труп охранника.
Следов драки не  было.  Наверное,  его  пристрелили  внезапно  и  кто-то
знакомый. Парень даже оружия достать не успел. Пока мы шли  до  кабинета
Макара, я успела заметить еще одного, того, с грибком на ногтях. Он тоже
погиб от огнестрельной раны.
   Смотреть на убитых было тяжело -  даже  своим  врагам  я  никогда  не
желала смерти.
   В Макаркином кабинете лежали двое незнакомых  мне  мужчин.  Они  были
похожи, оба жгучие брюнеты с бородами, какие обычно носят старые боцманы
в кино, оба в роговых очках и одеты одинаково. Сначала я даже  подумала,
что определить, который из них переодетый  Макар,  будет  трудно.  Потом
один из них застонал. Мы с Вовиком бросились к  раненому.  Он  с  трудом
открыл глаза.  Карие  глаза.  У  Макара,  мне  помнится,  были  голубые.
Конечно, цвет легко изменить с помощью контактных линз. Человек не узнал
нас, его губы шевельнулись, чтобы задать  вопрос,  но  не  раздалось  ни
звука.
   - Если вам тяжело говорить, кивайте или глаза закрывайте. Вовик,  иди
вызывай "Скорую". Вы Константин Михайлович Маркин?
   Раненый кивнул.
   - Макар собирался вас убить и уехать по вашим документам в Израиль? Я
вижу, он уже успел принять ваш облик. Ему  оставалось  только  переодеть
вас и...
   Я замолчала. Людей, хорошо знавших  Константина  Михайловича,  трудно
было бы ввести в заблуждение, даже если бы Макар его переодел, побрил  и
нацепил на него крест, перстень или какую-нибудь другую свою побрякушку.
Но Макар, видимо, рассчитывал на то, что те, кто  придет  на  опознание,
вряд ли станут пристально изучать труп, введенные  в  заблуждение  чисто
внешними приметами.
   - Да, - еле слышно прошептал Константин Михайлович.
   - Кто перестрелял остальных, Максим?
   - Да. Он думал, что Макар убил меня. Сказал ему, что подумают -  была
обычная бандитская разборка.
   - Ага, Макар якобы всех пришил, а вы его. Если не ошибаюсь,  рядом  с
вами лежит та пушка, из которой порешили самого Макара?
   Константин Михайлович устало прикрыл глаза.
   - Макар с Максом нашпиговали статую взрывчаткой, так? Для этого им  и
понадобился полый гипсовый памятник, а не монолитный из гранита.  Завтра
на открытии она должна была рвануть, да? - заторопилась я,  испугавшись,
что последний свидетель сейчас потеряет сознание.  -  Неужели  коллекцию
икон нельзя было украсть без шума, без лишних человеческих жертв?
   - Вы видели, сколько там охраны? -  с  трудом  проговорил  Константин
Михайлович. - Все бросились бы на площадь.  Посмотреть,  что  случилось.
Завтра на открытие  приезжает  много  политиков.  Взрыв  списали  бы  на
террористов.
   - Пособник в самом музее был?
   - Нет. - Константин Михайлович перевел дыхание.
   -  Значит,  если  я  правильно  понимаю,  люди  Макара  должны   были
присутствовать на выставке в качестве зрителей. После начала паники  они
бы приступили к работе. Недалеко от черного входа их ждала  бы  "Газель"
или какая-то другая машина, так? - рассуждала я.
   - Максим сам собирался быть там. Считал,  так  надежнее,  -  поправил
меня раненый.
   - Романтик с большой дороги! - фыркнула я. - Острых  ощущений  ему  в
жизни не хватает. Так, с Максимом  все  ясно,  хотел  пощекотать  нервы,
потратить лишние  средства,  пополнить  свою  тайную  музейную  комнатку
новыми экспонатами. А Макару-то с кражи какая выгода? Его самолет завтра
улетел бы до открытия памятника.
   - Макар всем должен. Ввязался в это дело  из-за  денег.  В  обмен  на
помощь Максим обещал погасить все его долги. Максим вообще  финансировал
всю затею, а Макар решил сэкономить. Я слышал, как они  ругались.  Макар
прикарманил деньги за взрывчатые вещества, распродал имущество и перевел
все средства на счет в швейцарском банке.
   - Ясно. То-то он так переполошился, когда я начала крутиться рядом  с
кафе.
   Константин Михайлович слегка кивнул.
   - Ему  надо  было  только  дотянуть  до  воскресенья,  поэтому  сразу
уничтожить вас не решился, а потом Максим не давал.
   Конец фразы я еле расслышала. Раненому становилось хуже.
   - Держитесь,  Константин  Михайлович.  Вам  еще  в  суде  надо  будет
показания дать.
   -  Есть  стимул  жить,  -  усмехнулся  бледными   губами   Константин
Михайлович.
   Возникла пауза, и стало слышно, как режущие  слух  звуки  милицейских
машин сливаются с  сигналками  "Скорой  помощи".  Ожидание  подходило  к
концу.
 
Глава 12 
 
   Отзвучали официальные речи мэра города и министра культуры области.
   Произнесено  приветственное  слово  президента  соседней  республики.
Выступил кто-то из многочисленной родни Образцова: "Я  никогда  не  знал
своего  знаменитого  предка,  но  в  нашей  семье  всегда  ходила  такая
история..." Помянули покойного  Кубасова.  И  вот  настал  торжественный
момент. С памятника под туш оркестра сдернули покров.
   - Я думал, статуя будет большая, в полный  рост,  -  сказал  стоявший
недалеко от меня мужчина своей спутнице.
   Ничего-то  он  не  понимает  в  высоком  искусстве.  Я  с   гордостью
посмотрела  на  гранитного  Образцова,  ощущая  себя  причастной  к  его
сотворению. В конце концов, именно моя "лимонка" превратила его в  бюст.
Эх, а сколько надо было привлечь людей, чтобы  за  ночь  вывезти  его  с
Макаркиной дачи и водрузить на постамент!
   Я повернулась и медленно побрела к художественному  музею,  где  была
назначена встреча с Мальковым и Сошкиным, размышляя по дороге  над  тем,
что сегодня могла осуществиться мечта  любителей  Образцова  -  его  имя
прогремело бы на всю страну. Я лишила его  последнего  шанса  попасть  в
историю России.
   Хотя Максима арестовали еще вчера, охрана музея была увеличена вдвое.
И недаром. Азартные спорщики запаздывали, и я тем временем  прошлась  по
выставке.
   Экскурсовод  что-то  монотонно  втолковывала  посетителям.  До   меня
долетали лишь отдельные слова "пятнадцатый век", "школа Феофана  Грека".
В иконах я мало смыслю, но оклады некоторых, как выходило из  объяснений
экскурсовода, даже не самых  ценных,  были  украшены  таким  количеством
драгоценного металла и камней, что сами изображения за ними терялись.
   - Здравствуйте! - сказала я, завидя подходящих моих клиентов.  Андрей
сегодня поднял меня  ни  свет  ни  заря,  чтобы  сообщить  время  смерти
несчастного бомжика с веником. - Ну, теперь, кажется,  все  прояснилось:
было совершено убийство.
   - Мы уже знаем, - улыбнулся то ли Мальков, то ли Сошкин, различать их
я так и не научилась. Второй протянул мне деньги.
   - А вот и спонсоры нашего показа,  -  оживилась  экскурсовод.  -  Лев
Дмитриевич, Иван Сергеевич, побалуйте сюда!
   - Мы чувствовали, что-то затевается вокруг  предстоящей  выставки,  -
сказал один.
   - Но доказательств не было, - вторил другой. - Вы,  товарищ  Иванова,
замечательно справились со своей задачей.
   - Лучшего расследования за такую мизерную плату и придумать трудно, -
сообщили мне хитрые спорщики, присоединяясь к толпе посетителей.
   А