Да Олег не один! Юля, встречай!
   Юлия Николаевна тоже подошла к нам и, увидев, в какой компании прибыл
Вьюнец, широко улыбнулась, а затем, как  бы  опомнившись,  спросила:  "А
она-то знает?"
   Супруг ответил ей, что вероятнее всего - да.  Женщина  направилась  к
выходу, чтобы встретить гостей. Виталька последовал за матерью, а  мы  с
Валерием Павловичем остались в гостиной. Я стала собирать разложенное по
столу лото, а  Беккер-старший,  позевывая,  без  какой  бы  то  ни  было
надобности наставлял меня, как это лучше сделать.
   Вскоре Виталька с матерью и гостями появился на пороге гостиной. Юлия
Николаевна, по-видимому, бурно обсуждала со спутницей  Вьюнца  последние
трагические события, а та сочувственно смотрела на Валерия Павловича.
   Сам же Олег  Станиславович  двинулся  навстречу  Беккеру  и  еще  раз
молчаливо поздоровался с ним за руку. Затем он посмотрел  на  меня  и  с
ухмылкой спросил:
   - На этот раз вы в меня стрелять не станете?
   - Это зависит от вашего поведения, - не менее язвительно ответила я.
   - Документы готовы? - вмешался в нашу словесную перепалку Беккер.
   - Готовы, - ответил Олег Станиславович и опустился в  кресло.  -  Эй,
трещотки, - обратился он в следующую же минуту к дамам, -  вы  здесь  не
одни. Юля, представь мою супругу Евгении, а то как бы она не заподозрила
в ней опасную преступницу.
   На этот раз я промолчала, а Юлия Николаевна кинулась извиняться:
   - Ой, Женя! Простите, ради бога, заболталась  совсем!  Познакомьтесь,
это Ксения, жена Олега. Ксения, это  Евгения  Охотникова,  телохранитель
Валеры.
   - Ой, как интересно! - вскричала  гостья,  картинно  сложив  руки  на
груди. - Мне очень приятно, Евгения.
   - Взаимно, - ответила я.
   Только сейчас я как  следует  разглядела  Ксению.  Она  была  молода,
гораздо моложе своего мужа, и очень  миловидна.  Особенно  красивы  были
глаза - голубые, даже какого-то небесного, лазурного цвета,  обрамленные
длинными густыми черными ресницами, которые вряд ли  была  необходимость
подкрашивать. Где-то в глубине этих глаз таился веселый игривый  огонек,
который говорил, что Ксения - человек весьма живой, энергичный, бодрый.
   Одета Ксения была очень элегантно и со вкусом. Впрочем,  меня  всегда
удивляло, если люди, живущие в материальном достатке, не  умели  сделать
совершенным свой гардероб. Войдя в гостиную, супруга Вьюнца сняла шляпу,
и по ее плечам  рассыпались  великолепные,  густые  и  блестящие  волосы
соломенного цвета. "Блондинка с голубыми глазами... - про себя  подумала
я, глянув на Олега Станиславовича. - Банально, но тем не менее  неплохой
выбор".
   У меня Ксения сразу же вызвала симпатию. Не зря же говорят: по одежке
встречают.  На  самом  деле,  ее  внешность  заставляла   быть   к   ней
благосклонно расположенной.
   - Надо же... Женщина и вдруг  -  телохранитель.  Я  впервые  слышу  о
подобном.
   Как же так случилось? Расскажите!
   Юлия Николаевна умиленно смотрела на свою подругу.
   - И где  же  вас  раздобыли?  -  не  переставала  тараторить  Ксения,
восхищенно глядя на меня.
   Выслушивая вопросы и восклицания, я взяла себе  на  заметку,  что  ко
всем прочим своим достоинствам супруга Вьюнца ужасно болтлива. В будущем
это качество Ксении мне вполне могло понадобиться.
   - Она  близкая  знакомая  Виталия,  -  хитро  прищурившись,  заметила
супруга Беккера.
   - Вот как?! - удивленно воскликнула Ксения и  пристально  глянула  на
Юлию Николаевну. Затем, уловив в  ее  взгляде  материнскую  гордость  за
сына, осторожно спросила, обратившись непосредственно ко мне:
   - Вы, кажется, больше, чем просто знакомые?
   Так?
   Мне неловко было разочаровывать эту приятную женщину, и я сказала:
   - Да, мы больше, чем обыкновенные  знакомые.  Мы  -  друзья  детства,
друзья уже очень-очень много лет, поэтому между нами  совершенно  особые
отношения.
   Мужчины что-то оживленно обсуждали.
   В этот момент Виталька, будто почувствовав что-то, посмотрел  в  нашу
сторону. Ксения не заставила себя ждать:
   - Витали-ик! - улыбнулась  она  и  кивнула  на  меня.  -  Поздравляю:
хороший выбор.
   На лице Витальки  сначала  изобразилось  удивление,  но  оно  тут  же
сменилось выражением  гордости  и  самодовольства.  Я  не  стала  ничего
пояснять, ибо здесь находилась с другой целью, и все  домыслы  мне  были
просто безразличны. Зато на реплику Ксении сразу же отреагировал ее муж.
   - Ксюша, ты разве забыла цель нашего визита? - иронично  спросил  он.
,..
   - Ой! - воскликнула она,  приложив  ладони  к  лицу.  -  Какая  же  я
рассеянная!
   Вслед за этими словами Ксения открыла  свою  замшевую,  на  тоненьком
ремешке  сумочку,  висевшую  через  плечо,  и  достала  из  нее   что-то
маленькое, уместившееся в ее руке, которую она тут же спрятала за спину.
   - Все! Все! Все! - необычайно громко и выразительно воскликнула вдруг
супруга Вьюнца. - Прошу внимания!
   - Дорогой, - обратилась она к мужу, - иди сюда. - Олег  Станиславович
послушно подошел к жене.
   - Виталик, - загадочно произнесла Ксения, - с  некоторым  опозданием,
но мы все же хотим присоединиться к  поздравлениям  в  твой  адрес.  Мы,
конечно, жутко виноваты, но, как говорится, лучше поздно,  чем  никогда.
Поэтому - с днем рождения тебя, наш дорогой! Прими вот этот незатейливый
подарок.
   Ксения протянула вперед спрятанную за спиной руку и разжала ее  -  на
ладони лежала черная замшевая коробочка, которую женщина тут же открыла.
Внутри красовались великолепные золотые запонки.
   - Ничего себе - незатейливый! - радостно воскликнул Виталька.
   - Вы его балуете, - с нарочитой сердитостью проворчал Беккер-старший.
   - Ну зачем? - улыбаясь, заметила Юлия Николаевна.
   - Никаких возражений не принимаем и просим  нашему  дареному  коню  в
зубы не смотреть, - категорично заявила  Ксения.  -  Виталик,  лапонька,
расти большой и здоровый, слушайся маму с папой.  И  еще  одно:  хорошую
невесту тебе, мой дорогой, - при последних словах Ксения  покосилась  на
меня, и все невольно сделали то же самое.
   Виталька слегка  покраснел  и  опустил  глаза,  словно  школьник,  не
выучивший урок.
   Я  же  стояла,  спокойно  улыбаясь.  Мне  было  смешно  наблюдать  за
поведением Ксении: она, будучи всего на три, максимум на пять лет старше
Витальки, вела себя с ним по-матерински. Между тем никого,  кроме  меня,
ее манера общения с Беккером-младшим не удивляла. По-видимому, все к ней
давно уже привыкли. В принципе ее легко  можно  было  объяснить:  супруг
Ксении для Витальки был дядей Олегом, значит, она в  сознании  всех  для
Беккера-младшего являлась тетей  Ксюшей.  Удивительно,  как  им  еще  не
пришло в голову заставить его так ее называть.
   Между  тем  мое  веселое  и  радостное  -  радостное  за  Витальку  -
расположение духа постепенно перешло в  состояние  глубокого  удивления.
Ведь и Виталька,  и  его  отец  так  активно  расписывали  мне  близость
отношений семьи Вьюнцов и Беккеров, а тут вдруг оказалось, что  на  день
рождения Витальки, на котором собрались, как было сказано, самые близкие
для  беккеровского  семейства  люди,  Ксения  и  Олег  Станиславович  не
явились. Только  теперь  они  решили  выразить  свои  чувства.  Это  мне
казалось  весьма  странным.  Значит,   не   настолько   уж   близкие   и
доверительные между Беккерами и Вьюнцами  отношения,  раз  последние  не
решились или не захотели присутствовать  среди  прочих  на  вечеринке  в
Виталькину честь.
   Выяснять подробности я  сейчас  не  стала,  дабы  не  омрачать  общее
настроение, но взяла данный вопрос тоже себе  на  заметку,  чтобы  позже
поговорить с Валерием Павловичем или его  сыном  и  еще  раз  попытаться
обратить  их  внимание  на  личность  Олега  Станиславовича.   Разговор,
конечно, может быть чреват не самыми приятными последствиями,  поскольку
Беккер-старший очень эмоционально в  прошлый  раз  отреагировал  на  мое
упоминание о возникших насчет Вьюнца подозрениях,  тем  не  менее  я  от
своего отступать не собиралась.
   -  А  подарок-то  обмыть  полагается!  -  воскликнул  Беккер-старший,
потрясая в воздухе рукой с вытянутым указательным пальцем.
   - Отец! - с укоризной в голосе заметил Виталька.
   - Чего - отец? - недовольно пробурчал Валерий  Павлович.  -  Юлия,  а
ну-ка сообрази что-нибудь.
   - Сейчас-сейчас, - отозвалась Юлия  Николаевна,  которая  в  принципе
полностью была согласна с тем, что гостей следует приветствовать хорошим
ужином, но слова мужа насчет "обмыть" ее, конечно, озаботили.
   - Я помогу? - предложила Юлии Николаевне Ксения.
   - Если не трудно, - ответила  хозяйка  дома,  -  так  просто  быстрее
будет.
   - И я, - подойдя ближе к матери, сказал Виталька.
   - Умница мой, - умилилась Юлия Николаевна и погладила сына по голове,
едва дотянувшись до нее.
   Втроем  они   удалились   на   кухню,   оставив   меня   в   обществе
Беккера-старшего и его приятеля.
   - Курите? - обратился ко мне Олег Станиславович минуту спустя.
   - Курю, - вздохнув, призналась я.
   - Составите компанию?
   - Пожалуй, - сказала я, пожав плечами, а сама посмотрела  на  Валерия
Павловича, подумав о том, что не имею права оставлять его в одиночестве.
   Между тем Вьюнец уверенно стал подниматься  на  второй  этаж,  жестом
пригласив меня с собой. "Похоже, он  хорошо  ориентируется  в  доме",  -
отметила я про себя еще один нюанс, а вслух спросила:
   - Куда вы?
   -  На  балкон,   -   удивленный   моим   неведением,   ответил   Олег
Станиславович. - Вы разве не знаете,  что  в  этой  семье  нет  курящих,
поэтому в гостиной гостям курить воспрещается?
   - Знаю, - ответила я и обратилась к Беккеру:
   - Подышать свежим воздухом не желаете?
   - Почему не  желаю?  Очень  даже  желаю,  -  ответил  тот,  довольный
вниманием, проявленным к нему, и поднялся с дивана.
   Мы  стали  подниматься  по  лестнице,  а  затем  зашагали  по  узкому
коридору, который привел нас в просторную  гостиную,  имеющую  выход  на
балкон. Вдоль одной стены в этой комнате стоял диван, вдоль другой - два
кресла. По углам - два высоких фикуса в красивых керамических горшках.
   А возле окна, рядом с маленьким  журнальным  столиком,  расположилось
кресло-качалка, сидя в котором можно было любоваться великолепным  видом
из окна - видом на сад. По-видимому, кресло именно эту функцию  здесь  и
выполняло.
   Валерий Павлович сразу опустился в кресло-качалку, а в ответ  на  мой
вопросительный взгляд сказал:
   - Я здесь посижу. Думаю,  тут  будет  куда  свежее,  чем  между  двух
дымососов.
   - Как ты ласково а нас! - с нарочитой обидчивостью произнес Вьюнец. -
Не хочешь - не надо, на балконе все равно места мало,  а  ты  у  нас  не
худенький!
   Олег Станиславович заботливо обнял меня за талию и  увлек  за  собой.
Простора на том, что в этом доме называлось балконом, на самом деле,  не
было. Мы вдвоем едва умещались  здесь,  и  если  бы  сюда  вышел  кто-то
третий, мы вряд  ли  смогли  бы  свободно  двигаться.  Дверь  на  балкон
осталась открытой, так что я прекрасно видела Валерия  Павловича,  мерно
покачивающегося в кресле.
   По профессиональной привычке я окинула местность взглядом  и,  только
убедившись, что все в порядке, глянула на Вьюнца, который уже  полминуты
стоял с протянутой сигаретой в руке.
   - Угощаете? - спросила я, беря сигарету.
   - Угощаю, - ответил тот и щелкнул зажигалкой.
   - Благодарю, -  ответила  я,  испытывая  приятные  чувства  от  столь
чуткого внимания. Вьюнец вел себя как подлинный джентльмен, и в одно  из
мгновений у меня даже пронеслась невольная мысль о своей  не  правоте  и
чрезмерной  подозрительности  на  его   счет.   Однако   другие   мысли,
ворвавшиеся в сознание в следующий момент, заставили завести  не  совсем
приятный разговор. - Вы  умеете  выбирать  хорошие  подарки,  -  как  бы
невзначай отмочила я. А через пару минут добавила:
   - Правда, с опозданием.
   Беккер прекрасно слышал наш разговор, и его  реакцией  на  мои  слова
было недовольное покашливание. Однако я проигнорировала его бессловесное
замечание. Вьюнец ответил:
   - Виноват, - и пожал плечами.
   - Позвольте поинтересоваться, что помешало вам явиться к  Беккерам  в
назначенный день? Я слышала, вы очень дружны...
   - Да, дружны, - ответил мой  собеседник  спокойно.  -  Причина  моего
отсутствия - непредвиденные обстоятельства.
   - Какие, если не секрет? - не отставала я.
   - Хм, несмотря на столь нетрадиционную для вашего пола профессию,  вы
любопытны, как все женщины, - усмехнувшись, заявил Олег Станиславович.
   - И все же? - продолжала я, пропустив его колкость мимо ушей.
   - Вас во все тонкости посвящать или как? - спросил Вьюнец теперь  уже
с иронией.
   - Ну... - настаивала я, - дайте хотя бы поверхностное  описание.  Мне
жутко интересно!
   - Да в командировке он был! -  послышался  изнутри  дома  недовольный
голос Беккера.
   - Ну вот, - пожал плечами Олег Станиславович, - за меня все сказано.
   - И что же это за командировка?
   - В Стокгольм. По общему с Валерием Павловичем делу. Ксения  со  мной
ездила, отдыхала, знакомилась со страной.
   - Вот как? Завидую белой завистью, - сказала я, - я ни разу не была в
Швеции.
   - По-моему, Женя, вы  считаете,  что,  пропустив  очередное  семейное
торжество в доме  Беккеров,  я  совершил  ужаснейшее  преступление...  -
задумчиво проговорил Вьюнец.
   - Да нет, что вы! - воскликнула я с деланным испугом. - Это я так, из
любопытства...
   Но думала  я  в  этот  момент  о  другом.  Выяснилось,  что  у  Олега
Станиславовича твердое и непоколебимое алиби. Никто не мог предъявить  к
нему лично какие бы то ни было претензии, поскольку на момент совершения
преступления его не было не только в  городе,  но  и  в  стране  вообще.
Однако меня это обстоятельство еще больше насторожило: на самом ли  деле
дальняя командировка являлась столь необходимой именно теперь? Почему не
поехал в Стокгольм сам Беккер? Разные вопросы одолевали  меня  в  минуту
молчания, установившуюся  на  балкончике.  Хотя  реальных  доказательств
какой-то вины Вьюнца сейчас, как и  ранее,  я  не  имела,  но  что-то  в
беккеровском компаньоне мне не нравилось и заставляло настораживаться.
   Мы какое-то время еще постояли молча, а когда сигареты были докурены,
Олег Станиславович спросил:
   - Идемте?
   - Да, конечно, -  кивнула  я.  Вьюнец  двинулся  вперед,  а  вот  мне
пришлось задержаться, поскольку Беккер  жестом  остановил  меня,  сказав
другу:
   - Ты иди, она сейчас спустится.
   - Что ты из мухи слона-то делаешь? - раздраженным шепотом  начал  он,
приблизившись ко мне вплотную.
   - Вам ваша жизнь дорога или нет? Вы для чего меня наняли?  -  тем  же
тоном ответила я.
   - Дорога-то дорога, только вот ты...
   - А если дорога, - заметила я, не дав Беккеру договорить, - тогда  не
мешайте мне осуществлять заботу о ее безопасности!
   - Да ты в каждом его шаге теперь будешь видеть преступление!
   - Я просто буду предусмотрительно относиться к любому  шагу  каждого,
кто станет к вам приближаться! - заявила я. - И давайте не будем  больше
об этом.
   - А если ты окажешься не права? Ты ведь  мне  испортишь  отношения  с
лучшим другом!
   - Они и без меня уже испорчены. Так что  непредвиденной  трагедии  не
случится, - огрызнулась я.
   Беккер зашагал к выходу из гостиной, и я направилась вслед за ним.
   Спустившись по лестнице, наш раненый плюхнулся на свой диван и застыл
на нем, не меняя недовольного выражения лица.
   Вьюнец сделал вид, что ничего не заметил, и стал болтать со  мной  на
разные отвлеченные темы, которых люди обычно касаются, когда им не о чем
больше поговорить.
   Через некоторое время появился Виталька  и  пригласил  нас  к  столу.
Решено было сесть в кухне, так как накрывать  по-настоящему  праздничный
стол в гостиной Юлия Николаевна посчитала кощунством. Причем  произнесла
она это таким тоном, как будто ее супруга уже не было в живых. Никто  не
стал перечить хозяйке, да и оснований на то не нашлось: мы вполне хорошо
разместились  на  кухне,  за  большим   обеденным   столом,   наполовину
окруженным мягким уголком.  Мне,  правда,  пришлось  сесть  на  табурете
напротив четы Беккеров.
   Олег Станиславович произнес заздравный тост в  Виталькину  честь,  мы
поддержали его молчаливым  поднятием  бокалов,  наполненных  шампанским.
Беккер-старший пить отказался,  приняв  важный  вид,  чем  необыкновенно
удивил жену. Она посмотрела на него, как  на  заново  родившегося,  и  я
поняла, что такое "осознанное" поведение во время застолья  не  являлось
для него типичным. Хотя понять причины  столь  нетрадиционного  поступка
Валерия Павловича мог любой: событие, которое  произошло  с  ним  ночью,
способно в корне  переменить  жизнь  и  взгляды  на  нее,  а  не  только
поведение в отдельных ситуациях.
   Опорожнив фужеры, все приступили к  уничтожению  закусок  и  салатов,
приготовленных Юлией Николаевной на скорую руку. Но  обычного  молчания,
характерного для ситуации "после первой", не установилось:  одновременно
работая в  своей  тарелке  вилкой,  Ксения  стала  засыпать  нас  своими
рассказами. Они как бы  вытекали  один  из  другого,  но  тем  не  менее
являлись историями с совершенно независимыми, абсолютно самостоятельными
сюжетами.
   Поначалу рассказы развлекали, но когда время ее непрерывного монолога
перевалило за полчаса, все заскучали, и было заметно, что каждый  думает
о чем-то своем. Вьюнец, конечно, делал это с  самого  начала,  поскольку
болтовня Ксении была ему  наперед  известна,  так  как  говорила  она  в
основном  о  поездке  в  Стокгольм.  Причем  рассказывала   жена   Олега
Станиславовича, не давая слушателям возможности помешать себе  репликами
или направить разговор в другое русло. Делала она  это  непреднамеренно,
просто у нее как-то так выходило.
   Ксения, казалось,  не  замечала  всеобщего  равнодушия,  хотя  спустя
некоторое время она стала обращаться как будто только ко  мне,  так  как
взгляд обращала именно в мою сторону.
   Сначала я одобрительно и большей частью  осознанно  кивала,  а  потом
ответила на едва ли не единственный вопрос супруги Вьюнца  невпопад.  Но
ей реакция слушателей, кажется, была безразлична, так как она все  равно
продолжала  тараторить.  Чтобы  не  обидеть  гостью,  Виталька  с  Юлией
Николаевной изредка поддакивали, но в их лицах все же  не  было  никакой
заинтересованности.
   В принципе в рассказах Ксении было много интересного, но они включали
столько ненужной болтовни, столько описаний "  мелких  и  незначительных
фактов, что внимание слушателей рассеивалось, и порой мы даже  забывали,
с чего она начинала тот и или иной  сюжет  и  какую,  собственно,  мысль
хотела выразить.
   Олег Станиславович не сводил глаз с благоверной,  но  в  его  взгляде
сквозила явная опаска, будто  он  постоянно  ожидал,  что  жена  вот-вот
что-нибудь "этакое" выкинет.
   Я не нашла в его поведении ничего предосудительного,  так  как,  имея
мужа-балагура, вела бы себя так же, страшась сама, по вине его никчемной
избыточной откровенности оказаться в смешном положении.
   Все то очарование, которое поначалу внушила  мне  Ксения,  постепенно
улетучивалось, и мне в конце концов захотелось перебить ее и  заговорить
на другую тему.
   Я так и сделала и, выбрав подходящий момент, принялась рассказывать о
своих многочисленных путешествиях, но Ксения и тут не дала себе пропасть
в безмолвии: начав периодически вставлять реплики о том,  что  и  она  в
аналогичных   ситуациях   оказывалась,   присовокупляя   к    сказанному
подробнейшее описание случившегося с ней когда-то.
   В конце концов я окончательно заключила для  себя,  что  эта  женщина
безудержная балаболка. Безусловно, спустя какое-то время меня это  стало
раздражать, но, опомнившись, я стала благодарить судьбу за то,  что  она
вдруг свела меня с этой женщиной, и твердить в уме  слова  благодарности
всевышнему, который наградил Ксению излишней  потребностью  в  словесных
излия