Иванова. Как дела твои пинкертонские? Какой  сюрпризик  на
сей раз моим коллегам приготовила, раз меня поутру  от  дел  государственной
важности отрываешь? Просто так ведь никогда не забежишь, на чашечку кофе,  к
примеру.
   - Ой-ой, брюзга противный. Ты когда  ручку  этак  галантно  подал,  я  уж
подумала, что ты мне искренне рад. А к вам на  чашечку  кофе...  Пардон,  уж
лучше вы к нам.  А  пакость  очередную  я  и  вправду  приготовила.  Куда  ж
деваться? Работа такая. Правда, не для тебя конкретно, а для тех,  кто  дело
Харламова вел.
   Киря наклонился к моему уху и прошептал:
   - Подарочек-то - это вон тот типчик в машине, что ли?
   Я засмеялась и кивнула.
   - Тогда пошли. Там тебя ждет Елена Петровна. Лев Германович, к сожалению,
не пришел, заболел, кажется. Но вместо себя стажера прислал из  юридического
института.
   - Лев Германович - это следователь?
   - Да. Его фамилия Бендер. Слава богу, не Остап. Это он  вел  дело  твоего
клиента и уже передал его в суд.
   Я как-то сразу прониклась  к  этому  самому  Льву  Германовичу  "теплыми"
чувствами. Больной, при смерти. Змей,  наверное,  хороший.  Состряпал  дело,
сметал его наживую белыми нитками, и привет семье. Все у него в ажуре. Можно
и пасть больным.
   Ну, доберусь я до него! Надеюсь, ему этого никак не избежать. Это  говорю
я, Таня Иванова, перспективный детектив города Тарасова. А слов на  ветер  я
не бросаю. Так что, трепещите, господин-товарищ  Бендер!  Коли  вы  меня  не
удостоили своим появлением, я и вашему стажеру кровь попорчу.
   - Ну что, Игорь Игоревич, идемте. Настал момент истины...
 
*** 
 
   В кабинете, небольшом, но довольно уютном для такого сурового  заведения,
не было ничего лишнего: два стола друг напротив друга, несколько стульев.
   Зато цветы на окошке имелись. Именно они и создавали  некоторый  уют.  На
одном из столов компьютер. Киря любит уют и удобства.
   За столом у окна сидела Елена Петровна и рядом с ней  тот  самый  стажер.
Молодой красивый парень Дима. Его-то и прислал вместо себя  Лев  Германович.
Для Льва-то  Германовича  все  уже  ясненько-понятненько,  а  мальчик  пусть
вникает. Все при  деле.  Это  лучше,  чем  повестки  заполнять  и  адресатам
доставлять.
   Вообще-то  приятный  паренек.  Широкоплечий,  черноволосый,   кареглазый.
Тонкие усики. Прямо конфетка. Сейчас мы эту конфетку и скушаем.
   При нашем появлении он встал, но это было сделано с таким достоинством.
   Они,  видимо,  просматривали  с  Еленой  Петровной  дело  Харламова.   Мы
обменялись приветствиями.
   А умничка Киря даже кофе нам всем предложил. Совсем неплохо. Может  быть,
Ковалеву так будет проще разговориться.
   Игорь Игоревич чувствовал себя, по всем признакам, препаршиво. Он даже не
знал, куда глаза девать. И все перекладывал из руки в руку сумку  с  вещами,
которую приготовил для побега.
   - Да вы садитесь, пожалуйста, Игорь Игоревич.
   И вы, Таня. Вот сюда можно, - она указала на свободные стулья.
   Мы устроились поудобнее, поближе к  столу  и  подвинули  к  себе  стаканы
(чашек у Кири в кабинете не наблюдалось) с горячим кофе.
   - Я так понимаю, Танечка, что вас привело сюда дело. Что-то изменилось?
   Игорь Игоревич сидел, потупив взор.
   - А вас, Игорь Игоревич, я не ожидала тут увидеть, честно говоря. Видимо,
вам есть что сказать? Он хмуро кивнул.
   - Все изменилось. Я сам изменился. Пишите, я все расскажу.
   Елена Петровна, не спеша помешивая кофе, смотрела то на него, то на меня.
Я решила прийти ей на помощь:
   - Игорь  Игоревич  хочет  рассказать,  как  он  подтасовал  факты,  чтобы
подозрения в убийстве его дочери пали на Харламова. И  он  поможет  снять  с
него обвинение. Ему трудно об этом говорить. Лучше будет, если  вы  поможете
ему, будете задавать вопросы. И надо  бы  официально  запротоколировать  его
показания.
   - Само собой. Владимир Сергеевич все приготовил. Давайте, как и положено,
начнем с анкетных данных:
   - Фамилия, имя, отчество, год рождения...
   Пока они занимались всей этой официальщиной, я со стаканом  кофе  подсела
поближе к Кире. Мы с ним закурили, и я поведала ему  о  нападении  на  меня.
Анкетные данные Игоря Игоревича меня не интересовали. Я присоединилась  лишь
тогда, когда они заговорили о существенном.
   Он почти в точности повторил свой вчерашний рассказ. Не  стоит  приводить
его полностью. Я приведу  только  некоторые  дополнения,  которые  он  вчера
упустил в своем страшном повествовании.
   У меня появилось чувство, что тот, кто  звонил  ему,  очень  хорошо  знал
Игоря.
   Незнакомец называл его по имени , - несколько фамильярно даже:
   - За что же ты их, Игорек, так обоих? Ревность, что ли? Ее  же  ты  давно
домогался. Наверное, она была девочкой что надо. А парня за что?
   Убийца, видимо, решил, что дозы наркотика в кофе хватит для  того,  чтобы
Леша никогда не пришел в себя. А может  быть,  что-то  ему  помешало?  И  он
сбежал? Но как? Впрочем, спрыгнуть со второго этажа не  так  уж  сложно.  Но
тогда его наверняка увидели бы соседи. И милиция об этом знала бы.
   Хотя стоп, Таня Иванова. Ведь окна и лоджия Ковалевых  выходят  на  крышу
магазина.  Очень  может  быть,  что   убийца,   который   собирался   добить
бесчувственного Харламова, услышал, как кто-то  открывает  дверь  ключом.  И
тогда... И тогда он  по-пластунски  покинул  поле  боя  через  эту  крышу  и
позвонил по таксофону. Ему очень повезло. Мало того, что скрыться успел, еще
и сам хозяин вернулся.
   По-моему, стены этого заведения очень благотворно влияют на клетки  моего
серого вещества.
   - ..сцену состряпал, нож в руку вложил. Почему я подчинился ему, я и  сам
не знаю теперь,  -  услышала  я  последнюю  фразу  Ковалева.  -  Затем  взял
"Полароид" и все сфотографировал. И когда Харламов за столом сидел, тоже.  И
потом...
   - А с какой целью? - поинтересовалась Елена  Петровна.  Она  одна  его  и
допрашивала. Стажер  молчал  и,  как  мне  кажется,  потихоньку  офонаревал.
Повезло этому мальчику. Сразу участвовать  в  распутывании  такого  сложного
дела. Его сокурсники лишь мечтать об этом могут.
   - Я сам не знаю, почему тому ублюдку уподобился. Просто крыша поехала  от
горя. Не в себе был! Я ведь знаю, как в милиции работают... Извините,  -  он
покосился на стажера.
   Тот все никак  свои  глаза,  напоминающие  пятикопеечные  монеты  славных
застойных времен, в норму привести не мог. Молодой еще.  Не  видел  в  своей
жизни таких мерзостей.
   Правильно Ковалев сказал. Его логика сработала безупречно. Так проще, чем
копаться,  экспертов  лишний  раз  "без  надобности"  загружать.  Нож  есть.
Человек, который его держит, и есть убийца. Все просто до безобразия. Именно
- до безобразия.
   - Я ж говорил, что подруга его ко мне приходила и просила рассказать  всю
правду. Даже письмо его из КПЗ прочитала вслух. Из него я и узнал, что она к
Татьяне Ивановой обращаться собралась. Я испугался страшно и  попытался  это
предотвратить.
   Мне пришлось  вмешаться  в  их  диалог.  Ведь  Елена  Петровна  не  знала
некоторых тонкостей, а я уже была осведомлена.  И  мне  вовсе  не  хотелось,
чтобы Ковалев об этом умолчал. С него  станется!  Все-таки  проникновение  в
опечатанную квартиру - это тоже нарушение закона.
   И ему все-таки пришлось выложить, какой похитил  у  бесчувственного  Леши
ключи от квартиры, записную книжку с набросками его научного труда  и  потом
проник в его квартиру и подкинул фотографии. Вот только сам научный труд ему
забрать не удалось - я вмешалась.
   - А с какой целью вы побывали в квартире Семиной?
   - Я испугался, что она отдаст фотографию, которую я ей послал, в милицию,
а та начнет искать фотографа-любителя Даже Киря, который  к  этому  делу  не
имел никакого отношения, не выдержал:
   - Вы же знали, чем это грозит Харламову? Как же вы могли?!
   - Я защищался. Я не хотел в тюрьму. А смертную казнь же отменили...  Одно
цеплялось за другое... Не знаю я... - он разрыдался.
   Этот,  с  позволения  сказать,  свидетель  сам  теперь   мог   бы   стать
подозреваемым номер один, если бы не тот факт, что он, также как и Харламов,
оказался левшой. Уж теперь стражам порядка от этого факта не отвертеться.  Я
об этом позабочусь. Как ни противен мне был этот господин,  я  пообещала  не
оставлять его в беде. За чужие зверства отвечать ему -  слишком  уж  суровое
наказание.
   - Да. Дела, - вздохнул мой друг.
   - Дела у прокурора, - глубокомысленно  заметила  я.  -  По-моему,  настал
такой момент. Разве не так?
   - Я тоже так считаю, - согласилась со мной Елена  Петровна.  -  Позвоните
прокурору, Владимир Сергеевич.
   Коллеги вышли совещаться. Стажер сбежал потихоньку,  видимо,  шефу  пошел
докладывать.
   Ковалев сидел безучастный ко всему  происходящему.  Он  обхватил  ладонью
лицо и молчал. Со стороны можно подумать, что у человека болит зуб. А болела
душа, если она у него есть, конечно.
   Я вытянула из пачки  пару  сигарет,  закурила  сама  и  предложила  Игорю
Игоревичу:
   - Закурите, полегчает немного.
   Он взял сигарету дрожащей рукой и кивнул в знак благодарности.
   Не знаю, каких усилий стоила ему эта фраза:
   - Как мне жить с этим, Таня?
   Что ему ответить? На такие вопросы каждый человек  должен  отвечать  сам.
Никто ни за кого не сможет нести груз тяжкой вины. За все в  жизни  придется
рано или поздно платить.
   Но это звучит так банально, так по-книжному,  что  не  стоит  произносить
сейчас вслух. И я  просто  пожала  плечами.  Пусть  сам  со  своей  совестью
договаривается.
 
*** 
 
   Минут через пятнадцать в кабинет вернулся Киря. Весь его  вид  говорил  о
том, что ему приятно знакомство с таким человеком, как Таня Иванова, что  он
гордится этим знакомством. Нескромно, скажете? Ну и что. Я  и  сама  горжусь
немного.
   Одним словом, Владимир Сергеевич был настроен на боевой лад:
   - Ну и устроила ты кавардак, Танюша. Игорь Игоревич  невольно  вздрогнул,
услышав мое имя. А Киря продолжил:
   - Кое  у  кого  руки  на  тебя  чешутся.  Главному  подозреваемому  отвод
устроила.  Стройную  версию  господина   Бендера   безжалостно   растоптала.
Артистка. Лев Германович как уж на сковородке вертится. Сейчас  подгребет  и
личную благодарность тебе выразит. В данную минуту с твоим Харламовым вопрос
решается.
   - А я? - Поднял голову Ковалев.
   - На вас ордер на арест выписывается. Надо  отвечать  за  свои  поступки.
Сами должны понимать, не маленький.
   - Я понимаю, - одними губами произнес Игорь Игоревич.
   Прошли еще тяжких полчаса ожидания.
   Вдруг дверь резко распахнулась, и на пороге возник высокий полный человек
с солидным брюшком и аккуратно подстриженной бородкой.
   Весь его решительный вид  говорил  о  том,  что  сейчас  будет  буря  или
извержение вулкана. Очень сей достойный муж был зол на меня.  Он  критически
осмотрел всех сидящих за столом и едко бросил:
   - Развелось, понимаешь ли, в Тарасове Шерлоков Холмсов, да еще  в  юбках.
Куда ни плюнь, в частного детектива угодишь. Работать не дают спокойно.
   Всю эту тираду он  произнес  в  пространство,  ни  к  кому  конкретно  не
обращаясь.
   Не любит Лев Германович, когда его шитые белыми нитками дела бомбят.
   Я любезно улыбнулась и невинно спросила:
   - Вы и есть тот самый  знаменитый  Бендер,  который  "висяки"  как  орехи
щелкает?
   Он, не обращая внимания на мою колкость, плюхнулся  на  стул  и  вальяжно
развалился.
   - Ну-с-с, - иронически произнес он, - и что у нас  имеется?  Как  это  вы
сумели повергнуть ниц всех моих коллег? Рассказывайте, гениальный детектив.
   Он извлек из кармана  спичечный  коробок,  отломил  от  коробка  щепку  и
беспардонно принялся выгребать  из  своих  гнилых  зубов  прошлогоднее  мясо
(вероятно, именно это). Хорошо еще, что изящным  холеным  пальчиком  в  нос,
величиной с картофелину средних размеров, не полез. А то  бы  у  меня  точно
утренние тосты наружу бы запросились.
   Этот хам вел себя так, словно это я была на допросе, я убила и вообще бог
весть что еще натворила криминального. - Мне такой  тон  не  понравился.  Я,
конечно же, ценю юмор, и вы это знаете,  дорогой  читатель.  Но  переступать
рамки дозволенного, да еще  в  присутствии  свидетеля,  увольте.  Мне  очень
захотелось врезать ему в челюсть, чтоб не зарывался, змей.
   Но, увы, я находилась в приличном (к нему это не относится)  обществе,  к
тому же в здании УВД и должна была вести себя соответствующе.
   Я вздохнула поглубже - это помогает мне сосредоточиться.
   - Лев Германович,  наша  коллега  Татьяна  Александровна  откопала  очень
важного свидетеля по делу, которое вы ведете.
   - Вел, многоуважаемый Владимир Сергеевич, поскольку дело уже  передано  в
суд. И все там ясно, как божий день. А то, что эта дама, - он кивнул  в  мою
сторону, - говорит, еще ничегошеньки не значит. Она же не видела дела?  Нет,
разумеется. А посему не в курсе, наверное, что  экспертиза  установила,  что
именно Харламов изнасиловал девочку... А то,  что  этот  тип,  -  теперь  он
кивнул в сторону Ковалева, - подтасовал улики, ни о  чем  не  говорит  тоже.
Испугался, бог ему судья. За это он ответит. А Харламов  будет  отвечать  по
закону за то, что он творил в нашем городе.
   - Но позвольте, Лев Германович... Однако он не позволил. Из него, как  из
рога изобилия, лилось:
   -  А  то,  что  он  про  таинственного  посетителя  плетет,  так  это  не
подтвердилось.  Никто  из  соседей  не  видел  никого,  кто  бы  приходил  к
Ковалевым. Память у него, видите ли, отшибло. Ерунда. Полнейшая чушь.
   - Вы, вероятно, не знакомы с работой Харламова...
   Он вновь перебил меня:
   - Успокойтесь, госпожа Иванова. Его величайший  труд  не  доказывает  его
невиновность, а даже, наоборот, подчеркивает нездоровый интерес к информации
такого рода. Мы, к сожалению, не смогли получить материал, который у него  в
компьютере хранился. Это большой  минус.  Однако  то,  что  именно  к  этому
моменту Харламов ни с того ни с сего диск переформатировал,  говорит  совсем
не в его пользу. Сбой программы, видите ли, у него. А не другая ли  причина?
Что вы на это скажете, госпожа сыщица?
   Во мне прямо-таки все  кипело.  Я  уже  ненавидела  этого  самодовольного
индюка, этого  беспардонного,  беспринципного  субчика,  этого  твердолобого
бумагомарателя.
   Когда  ментов  называют  козлами,  то   имеют   в   виду   именно   таких
бесчувственных пеньков, как  Лев  Германович.  Я  поняла,  что  он  задумал.
Пересматривать свое мнение он вовсе не собирался. Виновен, и все. Стену лбом
не прошибешь, как говорится.
   - А как же звонок, Лев Германович? - вкрадчиво спросила я.
   - Какой звонок? - удивился Бендер.
   - Ну, вы, надеюсь, показания Игоря Игоревича прочли?
   - И что? Читал. Мало ли что можно наговорить. Человек напугался, что  все
подумают на него, подтасовал улики, а потом, чтобы оправдать свои  действия,
он и сочинил басню про звонок. Я правильно говорю, Игорь Игоревич?
   Тот сидел бледный, потерянный. Я поняла, что он мне никак не  может  быть
опорой. Обработает его этот словоблуд, и  привет  семье.  Все  мои  старания
пойдут прахом.
   Зазвонил телефон. Киря снял трубку и, выслушав говорившего, отдал ее мне:
   - Тебя, Таня.
   Звонила Елена Петровна:
   - Таня, мне очень жаль, но Харламова не удалось пока  вытащить.  Прокурор
не согласился. Лев Германович сумел  отстоять  свое  мнение.  Выход  один  -
искать настоящего преступника.
   Бендер прекрасно понял по моему лицу, какую новость я услышала. Он ехидно
улыбнулся и прокомментировал:
   - Что и требовалось доказать.
   Я не стала терять время, доказывая, что левша, хоть и переученный, такого
преступления совершить не мог. Это все  равно,  что,  к  примеру,  проткнуть
пальцем  бетонную  плиту.  Только  себе  дороже  обойдется.  Я  вздохнула  и
поднялась. Здесь мне больше делать нечего.
   Киря проводил меня до двери.
   - Татьяна Александровна, можно попросить вас об одной услуге? - обратился
ко мне Игорь Игоревич. Я повернулась и посмотрела на него вопросительно:
   - Я слушаю вас.
   - Таня, не могли  бы  вы  сообщить  обо  всем  случившемся  моей  жене  и
попросить у нее за меня прощения?
   - Хорошо. Я зайду.
   - Таня, а не могли бы вы еще и к Лене зайти?
   - Так Лена же знает?
   Он отрешенно покачал головой:
   - Нет, не знает. Мы с ней поссорились из-за того, что я собрался  уехать,
и она ушла, сказав: "Сам договаривайся со своей совестью, если  она  у  тебя
есть".
   - Хорошо, давайте ее  адрес  и  телефон.  Игоря  Игоревича,  конечно  же,
задержали. Лев Германович, видимо, считал, что, чем больше  преступников  он
сдаст на милость нашего гуманного суда, тем лучше.
 
*** 
 
   Я вышла из здания УВД и, сев в свою "девятку", достала кости. Только  они
мне сейчас могут помочь. Я запуталась. Я устала. Жизнь  казалась  мне  такой
противной штукой, ну прямо хоть ложись и помирай. Не знаю, что мне делать.
   Ладно, сначала брошу кости. Может быть, они  подскажут  мне  какую-нибудь
идею или же натолкнут на какую-либо блестящую мысль. У них обычно это совсем
неплохо получается.
   Я вытащила мешочек из бардачка, вытряхнула кости на пассажирское  сиденье
и обратилась к ним:
   - Что ж, родные мои, выручайте хозяйку. Я в замешательстве, не знаю,  что
мне дальше делать.
   И, перемешав кости, бросила их:
   17+6+30 - "Упорство - чудесная вещь: оно может сдвинуть горы,  о  которых
вера  и  мечтать  не  смеет.  Законным  основанием  упорства   должна   быть
уверенность в себе?".
   -  Понятно.  Переть  напролом,  значится,  сметая  все  на  своем   пути.
Хорошенькая перспектива, надо сказать. Но что поделаешь. С  вами,  косточки,
спорить бесполезно. Вы всегда правы. Спасибо, милые вы мои.
   Кости вернулись в бардачок, а я достала сотовый и набрала Кирин номер.
   Он удивился, услышав мой голос:
   - Опять ты, Таня? Что-нибудь случилось?
   - Хуже того, что уже произошло, и быть ничего  не  может.  Я  по  другому
вопросу. С этим типом мне и разговаривать противно, осел он упрямый. А знать
хотелось бы.
   - А что тебе хотелось знать, Танечка?
   - Мне необходимо знать, где проводилась экспертиза, кто это делал? Я хочу
взглянуть на результат лично, а заодно посмотреть в глаза этому человеку.  Я
не  могу,  как  ты  понимаешь,  не  убедиться  во  всем  лично.   Такая   уж
любознательная.
   - Понято. Подожди минуточку, - и он  положил  Трубку  на  стол,  а  через
несколько секунд поднял ее вновь:
   - Записывай.
   В этом вовсе не было никакой  необходимости.  С  памятью  у  меня  полный
ажур...
 
*** 
 
   Я завела движок и задумалась. Дела закрутились серьезные. Кто же все-таки
убил Таню Ковалеву?
   То, что это сделал человек, которому Игорь перешел дорогу,  не  подлежало
никаким сомнениям. Выходит, что пути  серийного  убийцы  и  Ковалева  где-то
пересекались. И последний ему в чем-то насолил.
   Мысль хорошая, жаль только, что пришла опосля, как говорится.  Надо  было
раньше об этом думать. И расспросить Игоря Игоревича. А я возрадовалась, что
только  приведу  свидетеля,  который  Лешину  невиновность  докажет,  и  его
отпустят. И суд на его стороне будет. И  остальное  блюстители  правопорядка
сами распутают. Им за это деньги платят.
   Оказалось, не все так просто. И Ковалев молитвами Льва Германовича теперь
будет  недоступен  для  меня.   Сколько   раз   убеждалась,   что   излишняя
самоуверенность и поспешность вредят. И  эмоции  тоже  вредят  делу.  Только
холодный расчет. Ведь это уже проверено опытом.
   Я тяжко вздохнула. Сделанного  не  поправишь.  Придумаю  что-нибудь.  Вот
навещу  дам  Игоря  Игоревича  и   придумаю.   Они   теперь   измучились   в
неизвестности: Валентина Николаевна не знает, куда супруг подевался, а  Лена
вся извелась от мысли, что ее любимый человек потерял остатки совести.
   Верное решение. Вот с них и начну. По телефону такие новости не сообщают.
Лучше встретиться лично и  все  объяснить.  Пообещала  же  я  ему  опеку,  в
некотором