делал вид, что читает лунный календарь на следующий год, а я  изображала
из  себя  внимательную  слушательницу  выступления  заместителя   треста
"Таргазнефтепром" к своим избирателям с  пожеланиями  успехов  в  личной
жизни, труде и  материальном  достатке.  Потом  я  вдруг  посмотрела  на
читающего лунный календарь, и, в принципе, для  меня  не  стало  большим
удивлением, что его глаза были устремлены отнюдь не в брошюру: он поедал
глазами меня. Вместе со слоеной булочкой,  которую  нервно  отправлял  в
рот. И был он такой смешной и милый в тот момент! Не знаю уж,  как  меня
занесло... Но я вдруг крикнула: "Ты что, сюда жрать пришел, скотина?!"
   - Булочка с марципаном застряла у меня в  горле,  -  принял  эстафету
Андрей. - Я даже не нашелся что ответить, ты была подобна тигрице.
   Мне и самой стало смешно, потому что в этот момент  в  глазах  Андрея
забегали при воспоминании живчики.
   - Мы вообще с тобой остались первый раз в жизни наедине, - сказал он.
   - А что было потом? - с холодным бешенством спросил Бен.
   - Послушай, - обратилась  к  нему  Лиза,  -  не  обижайся,  мы  ведь,
выражаясь юридическим языком, только излагаем факты.
   - Ты что, никогда не любила меня? - не унимался обманутый муж.
   - Когда я увидела Андрея в первый раз, я поняла, что, может  быть,  с
тобой у меня была сильная страсть.
   Не без этого, Дима... Но любовь - это, наверное, нечто большее.
   - И что же это?
   - Это когда человек начинает делать глупости  и  обнимает  весь  мир.
Если, Дима, ты любил когда-нибудь, то это должно было бы произойти  и  с
тобой. По крайней мере, именно это чувство, когда ты сходишь  с  ума,  я
называю любовью. А теперь послушай и не перебивай, пожалуйста, тем более
Танечке, думаю, будет очень  интересно  выслушать  всю  эту  историю  до
конца.
   Она как-то безразлично окинула меня взглядом.
   В нем не было ни презрения, ни чего-то еще в том же  духе.  Наверное,
так окидывает актриса взглядом зрителя. Типичный  актерский  прием.  Она
смотрит на живого человека как на неодушевленный  предмет,  уже  целиком
перевоплотившись в образ и переживая историю, разворачивающуюся сквозным
действием на сцене.
   - Я увидела его растерянность, - продолжала Лиза, - и плеснула в него
горячей чашкой  чая,  не  понимая,  что  я  делаю.  Просто  природа  моя
требовала спровоцировать  инцидент,  чтобы  найти  повод  сблизиться.  Я
обожгла его, он закричал и опрокинул на меня журнальный столик. Мы с ним
подрались. Он свалил меня на пол, и так из гостиной мы катились  обратно
в прихожую. У самой двери, когда он  оказался  на  мне,  а  я  под  ним,
произошла маленькая заминка.
   Он остановился, и я почувствовала его горячее дыхание у своей  груди.
Потом Андрей медленно и устало вытер свои ладони и пот  с  моего  лба  и
несколько секунд напряженно вглядывался в мое лицо.
   Лиза тяжело вздохнула.
   - В тот момент я подумала, что сейчас он начнет меня душить, а  я  не
смогу сопротивляться. И не потому, что я слабее Андрея, а потому, что  в
тот момент я бы запросто отдала ему ненужную без него жизнь.
   По ее лицу пробежала тень оживления.
   - Он медленно нагнулся ко мне.., и  очень  ласково,  робко  поцеловал
меня в губы. Помните, как у Ахматовой: "Настоящую нежность  не  спутаешь
ни с чем, и она тиха..." Вдруг он почему-то спросил - наверное, это было
не к месту, а может быть, и наоборот: "Тебе очень больно? Прости,  я  не
хотел". - "А ты не слишком  обжегся?"  -  поинтересовалась  я  в  ответ.
Наверное, все это глупо выглядело, но какая любовь  не  глупа!  Потом  я
спросила, чего бы он хотел. И он ответил, что, наверное, того же, чего и
я. Потом он отвел меня в комнату, нежно обнял и долго страстно  целовал.
А потом все и произошло. Ты помнишь, наверное, Бен, что мы  долго  тогда
не открывали. Минут десять...
   - Да, вы объяснили, что ты принимала душ, а Андрею сказала, чтобы  он
не открывал, так как ты была растрепанная и не в форме.
   - Теперь ты понимаешь, почему это произошло?
   - Ты меня совсем считаешь за тупого? - Бен  возмутился.  -  Ты  лучше
скажи, как дошла до жизни такой, красавица?
   Андрей почти ничего  не  говорил,  поэтому,  когда  он  подал  голос,
прислонившись к двери и как-то странно  улыбаясь,  мне  показалось,  что
человек действительно сошел с ума.
   - Я сам отвечу за Лизу. Она тут виновата меньше всех. Может быть, она
самый чистый человек среди нас. Вряд ли кто-то на  свете  умеет  любить,
как она...
   Я играл в карты, вы об этом, конечно, не знаете. И тебе, и  родителям
тем более важно было соблюсти внешние приличия,  а  до  человека,  пусть
даже собственного сына, дела, в общем-то, не было никакого. Я связался с
темными людьми, которые и помогли мне устроиться  на  выгодное  место  в
банк. Как-то, помню, проиграл десять тысяч рублей.  Полтора  года  назад
это была приличная сумма... Мы уже с Лизой были связаны. Я рассказал ей,
что со мной произошло.
   - И посоветовал заняться несколько нетрадиционным видом  проституции?
- съязвил Бен.
   В его глазах блеснул  металл,  а  голос  за  издевательскими  нотками
прятал горькую мужскую обиду.
   - Нет, - почти закричала Лиза. - Никто мне  ничего  не  советовал.  Я
сама... Я вообще всегда все делаю сама.  Жизнь  научила  меня  принимать
радикальные  решения,  хотя,  как  видите,  и  я   могу   ошибаться.   С
Виноградовой хватила лишнего... Мы просто  вошли  в  раж.  Тогда  я  уже
работала в "Панораме". Хотя дела в  риэлтерской  конторе  шли  не  очень
хорошо, и, если бы у меня были деньги, я уплатила  бы  за  Андрея...Дома
объяснила бы, что или потеряла, или вытащили в транспорте. Нашла бы  что
сказать.
   - Ты у нас умелица, все-таки сказывается  актерская  школа,  -  снова
начал бросать колкости Бен.
   - Не надо, Бен, не ревнуй меня. По мне и плакать-то не стоит...
   -  Меня  интересует  история  с  Джебраиловым,  -  решила  я  наконец
вклиниться в этот родственный диалог.
   Меня интересовали факты, а не сентиментальные излияния этих по-своему
близких друг другу людей.
   - Я давно знала, что Сулейман положил на меня глаз.  В  принципе,  он
был мужчина приятный. Тебе, Бен, этого не понять. Эго настоящий мужчина!
Андрей, не обижайся... Но это еще не любовь, а ее преддверие.  Ну,  было
что-то похожее на наши с тобой отношения...  И  где-то  на  отношения  с
Димой. Я поначалу не  хотела.  Когда  устроилась  в  "Панораму"  и  была
представлена  очам  местного  риэлтерского  владыки,  мне  не   хотелось
переступать грань приличий, так как я много читала  о  психологии  людей
Азербайджана и хорошо знала: то, что им достается легко, они не ценят. Я
все время оттягивала этот роман. А когда встретилась  с  тобой,  Андрей,
мне Джебраилов был уже  не  нужен.  На  его  домогательства  я  отвечала
отказом, сваливая на то, что у меня есть муж и что я порядочная женщина.
   При этих словах меня в который раз стало мутить.
   - Ну, так  вот...  Когда  у  Андрея  возникли  трудности  с  выплатой
карточного долга, я решила достать деньги своим способом и занять  их  у
Джебраилова.
   Если бы сложилось по-другому, я бы отдала долг ему частями. Я поехала
прямо к нему домой, живет он неподалеку от молочного комбината. Сулейман
был вне себя от радости, что увидел меня. И попросила у  него  деньги  в
долг. Напрямую. Он дал мне эти деньги...
   - И сразу начал к тебе приставать? - договорил за нее Бен.
   - Дима, не перебивай. Я ведь не ревную тебя к Тане... - А что Таня?
   - Не надо передо мной, профессиональной актрисой, ломать комедию.  Ты
не из тех, кто умеет вуалировать свои чувства. Ведь у тебя  все  на  лбу
написано...
   Она насмешливо посмотрела на нас и продолжила:
   - Нет, не сразу, представь себе. Конечно, долг можно было не отдавать
годами - Джебраилов не обратил бы  на  это  серьезного  внимания.  Но  я
решила уступить его ухаживаниям. Решила разыграть все дело так, будто он
взял меня силой. Я даже заявила ему о том, что он меня  изнасиловал.  Но
этот человек, плохо  владеющий  русским  языком,  понял  значение  слова
"изнасиловать" как аналогичный в русском глагол "любить".  Позже  он  не
раз смешил меня фразой: "Лиза, когда я  буду  тебя  насиловать?"  Причем
говорил это со всей нежностью, на которую был способен.
   Я улыбнулась и едва удержалась, чтобы не прыснуть в кулак,  поскольку
вспомнила Джебраилова и его корявую топорную лексику.
   - Далее мне пришлось уже жить на три фронта.
   Муж, его брат...
   - И Джебраилов, тупой баран из горного аула, - закончил за  нее  Бен,
который с каждой фразой становился все более невыносимым.
   Лиза оставила эту колкость без ответа.
   - Кому пришла в голову идея облапошить обоих азеров -  Джебраилова  и
старшего  Исмайлова?  -  спросила  я  ее  в  лоб.  -   Это   же   вполне
спланированная операция.
   - Мне, - как-то глухо отозвался Андрей, опустив голову  на  сложенные
на столе руки. - После того как Лиза была с Джебраиловым, она пришла  ко
мне вся в слезах и во всем призналась. Я ее ударил... Помнишь, Бен,  она
явилась с синяком и объяснила, что упала с лестницы в театре?
   Лисовский хотел было сказать еще какую-то гадость  в  адрес  брата  и
жены, но я удержала его от этого.
   - Продолжай, Андрей!
   - Я решил отомстить этому мужчине. А когда к ней проявил интерес этот
старый хрыч, Гусейн-ага, или как его там, этого козла..,  я  понял,  что
надо  делать.  Лизе  с  ее  артистическими  данными  можно  было   легко
провернуть это дело. И мы почти что достигли цели...
   - Виноградова - это было лишнее, - в тон ему  сказала  Лиза.  -  Черт
дернул... Старая песня, я не забыла ей историю с Сашкой Кулиминым. Да  и
вообще не любила я эту стерву.
   - Что вы собирались делать дальше? - спросила я. -  Ну,  допустим,  у
вас появились деньги. Что бы вы стали с ними делать?
   - Мы думали уехать в Испанию,  где,  приобретая  недвижимость,  можно
одновременно получить и вид на жительство.
   - А сын? - Я внимательно посмотрела на Лисицы ну.
   - Андрей был против, чтобы мы ребенка брали с  собой,  а  я  не  могу
пойти против его воли.
   Бен тяжело вздохнул.
   - Даты не женщина! Не мать!
   -  Да,  я  шлюха...  Но,  может  быть,  только  шлюха  умеет   любить
по-настоящему.
   - Я задумал эту операцию, я! - повторил Андрей. -  Мы  решили  кинуть
сразу их обоих и подгадать все это к командировке Лизы в Баку.  Я  уехал
сюда двумя неделями раньше и уже ждал здесь Лизу.
   - А я на  всякий  случай  подкинула  Джебраилову  крест  и  заставила
написать угрожающую записку  в  адрес  Андрея,  чтобы,  в  случае  чего,
подумали именно на Джебраилова, что он виновен в исчезновении Андрея.
   - Лекажи,  не  трогает  ли  твое  сердце  отношение  к  тебе  старого
профессора Исмайлова, который ни в чем тебя не винил, хотя и  догадался,
что за спектакль надо будет заплатить? - спросила  ее  я.  -  Ему  очень
хотелось верить, что разыгранная перед ним страсть была настоящей. Но он
знал правду... И перед смертью  сказал,  что  прощает  тебе  все,  кроме
измены, и что твой спектакль стоит  больше  двадцати  тысяч  долларов  и
бриллиантового кольца. Если бы ты вышла за него замуж на самом деле,  он
бы переписал на тебя все свое имущество.
   - Что ты сказала? Он умер?
   - Да, Лиза, он умер с твоим именем на устах.
   Наступила  гробовая  тишина.  Так  случается  иногда  перед   грозой.
Внезапно комнату прорезал дикий крик. Лизе стало плохо. Она  забилась  в
истерике,  и  подошедшие  к  ней  охранники-полицейские,  скрутив  руки,
потащили ее в камеру. Андрей пробовал за нее заступиться, но полицейские
начали избивать его.
   Спектакль был окончен. Нам ничего не  оставалось,  как  поблагодарить
доброго следователя Керимова. Он сделал все, что было возможно в  рамках
его компетенции.
   Вскоре  выяснилось,  что  люди,  напавшие  на  Лизу  в   кафе,   были
родственниками  умершего  Гусейн-аги,  Они  по-своему  отреагировали  на
случившееся и решили отомстить за дядю.  Подробности  этой  истории  они
узнали от Исмайлова-младшего. И  по  каким-то  своим  каналам  выследили
Лизу, появились в нужное время в кафе. Им, как Лизе и Андрею, по законам
Республики Азербайджан грозило наказание.
   Мы же с Беном не стали дожидаться вынесения официального приговора  и
на следующий день вылетели домой, в Россию.
 
ЭПИЛОГ 
 
   Я стояла на  набережной  и  смотрела  на  заледеневшую  Волгу.  Около
проруби пенсионерка в спортивном костюме и вязаной шапочке,  матерясь  и
докуривая "Астру", что-то весело рассказывала мне о  том,  что  рыба  не
клюет. А вот раньше клевала, при Сталине-то...
   Я  почти  не  слушала  ее,  лишь  из  уважения  улыбаясь  в  ответ  и
поддакивая. Неподалеку из  кафе,  устроенном  прямо  на  судне,  которое
буквально вросло в ледяную гладь  Волги,  гремела  зажигательная  музыка
румбы, и на палубе мелькали извивающиеся тела танцующих. Уже смеркалось,
и я, поблагодарив старушку, направилась в сторону  дискотеки,  где  меня
должен был ждать Бен.
   Он грустно посмотрел на меня. Я подошла к нему и поцеловала в щеку.
   - Интересно, как там наша Лиза? - спросила я его.
   - Не надо о прошлом, - ответил Бен.



   Марина СЕРОВА 
   ЕЩЕ НЕ ВСЕ ПОТЕРЯНО 
 
 
   ONLINE БИБЛИОТЕКА tp://www.bestlibrary.ru 
 
Анонс 
 
    Возвращаясь  поздно  ночью  домой,  Вера  обнаруживает  в   подъезде
изуродованный труп отца - знаменитого ювелира, а квартиру разграбленной.
Компаньоны ювелира нанимают частого  детектива  Татьяну  Иванову,  чтобы
найти убийцу и общие деньги, которые в  этот  момент  были  в  квартире.
Татьяна начинает расследование и очень скоро понимает,  что  ни  местная
мафия, ни заезжие гастролеры не причастны к этому  дикому  преступлению.
Так кто же эти  грабители,  при  упоминании  о  которых  дочь  покойного
почему-то начинает страшно пониковать.
 
ПРОЛОГ 
 
   По асфальту неширокого проспекта, рассекая ночной морозный  воздух  и
взвивая за собой вихри  снежинок  легкой  поземки,  мчалась  приземистая
машина. Равномерное урчание мощного  мотора  в  теплом  салоне,  приятно
пахнущем кожей сидений, духами и табаком, было почти не слышно -  только
шелест шин, не мешающий звукам медленной музыки.
   Желтые  огни   фонарей,   мелькающие   за   тонированными   стеклами,
завораживали девушку. Плавное покачивание  мягкого  кресла  и  негромкое
журчание  музыки  навевали  дрему.  Откинувшись  на  подголовник,   она,
расслабив  усталое  тело,  закрывала  и  открывала   глаза,   с   трудом
приподнимая веки, борясь с волнами подступающего сна.
   Мужчина, занятый управлением, время от времени поглядывал  на  нее  с
доброй улыбкой.
   Был тот час, про который трудно сказать -  поздно  это  уже  или  еще
рано.
   - Не засыпай. Мы подъезжаем,  -  проговорил  он,  снижая  скорость  и
сворачивая на боковую улицу. - Сейчас дома будешь.
   Она сладко потянулась, выгнувшись, и зевнула.
   Ставшая  совсем  узкой  улочка  искрилась  под   неоновыми   фонарями
свежевыпавшим  снегом.  Обросшие  инеем  ветви  деревьев  нависали   над
дорогой, превратив ее в аллею парка из царства Снежной королевы.
   Кощунством было  гнать  здесь  машину  с  прежней  скоростью,  и  она
катилась неторопливо и почти беззвучно.
   - Спать хочу, - пожаловалась девушка,  приподняв  брови  в  жалостной
гримасе, - сил нет!
   - И чего взъюжилась? - укорил он ее. - "Домой, домой"! Чем тебе плохо
было? Спала бы себе. И я бы спал.
   Она на секунду задумалась, прикусив  губу,  отчего  ее  лицо  приняло
упрямое выражение, качнула головой:
   - Домой!
   - Пожалуйста!
   Машина  въехала  в  темный  проезд  между   домами,   покачалась   на
обледенелой колее и вползла  во  двор.  Остановилась  возле  подъездного
крыльца в две ступеньки.
   - Прибыли.
   Он повернулся к ней, посмотрел, как  на  капризного  ребенка,  обнял,
нежно притянул к себе, чмокнул в висок.
   - Упрямый ты бельченыш!
   Она потерлась головой о его плечо, погладила по щеке мягкой ладошкой.
   - Это плохо?
   - Нормально. - Он поцеловал ее пальцы.
   -  А  ты  кот,  -  проговорила  она,  глядя  на  него   снизу   вверх
заискрившимися улыбкой глазами, - большой и ласковый кот.
   - Большой и ласковый? - спросил он, наклоняя к ней голову.
   - Да. И любопытный.
   Он, прижав ее к себе, зарылся лицом в волосы, с удовольствием  вдыхая
их аромат.
   Запахнув на груди шубу, девушка взбежала на крыльцо,  у  самой  двери
обернулась, спрятала нос в шелковистый мех воротника и  помахала  рукой.
Машина, моргнув на прощание узкими фарами, плавно тронулась с места.
   Дверь с треском пропустила ее в мерзлую темноту тамбура.  Ведя  рукой
по стене, она  осторожно  двинулась  вперед  и,  нашарив  вторую  дверь,
оказалась в подъезде. Здесь было светлее - от лампочки  за  углом,  там,
где начинались коридоры первого этажа, но  ненамного  теплее  -  дыхание
по-прежнему обозначалось облачком пара, хотя и не таким густым,  как  на
улице. Девушка уверенно двинулась вперед,  но  тут  же  споткнулась  обо
что-то, с шуршанием двинувшееся под ее ногой. Не отдавая себе  отчета  -
зачем, она нагнулась и  коснулась  этого.  Оказалась  рука,  холодная  и
твердая,  будто  сделанная  из  литой  резины.  Девушка  выпрямилась,  с
замершим сердцем вглядываясь в свою ладонь, только что сжимавшую  чьи-то
замерзшие, безжизненные пальцы. Шагнула широко,  до  потери  равновесия,
просеменила до угла и остановилась, чувствуя, как  шевелятся  волосы  на
непокрытой голове. Медленно повернулась и двинулась назад,  всматриваясь
в темноту. Нашарив ногами  тело,  она  нагнулась,  щелкнула  зажигалкой.
Полуприкрытые веками, снизу глядели  стеклянные  глаза  с  почерневшего,
превращенного в кровавое месиво, вздувшегося уродливыми буграми лица.
   Успокаивая дыхание, девушка постояла и  медленно  пошла  на  ослабших
ногах к лифту.
   Кнопка на стене не загорелась после нажатия на нее, и девушка,  шепча
сквозь зубы ругательства, забарабанила кулаками в грязно-желтые створки.
Почти  одновременно  с  гулкими  ударами  -  будто   дожидались   их   -
приоткрылась дверь ближайшей квартиры, и появившаяся из-за нее голова со
всклокоченными седыми космами заорала громко и хрипло:
   - Что же это вы делаете, а? Хулиганье проклятое! Вы б  на  часы  хоть
посмотрели! Людям спать надо, а вы долбите, как идиоты!
   Девушка глянула на старуху безумными глазами и побежала  по  лестнице
вверх, прыгая через две ступеньки и путаясь в полах шубы.
   Дверь ее квартиры отворилась  легко,  едва  она  надавила  на  темный
матовый дерматин.
   В зале и кухне горел  свет.  В  прихожей  валялась  на  полу  одежда,
выброшенная из шкафа. Зеркало прочеркнула наискось трещина, разрезав  ее
отражение на две неравные изломанные части.
   В квартире царил  страшный  беспорядок.  Все  носило  на  себе  следы
зверского  и  методичного  обыска.  Содержимое  ящиков  и  шкафов   было
извлечено и  брошено,  гобеленовая  обивка  дивана  и  кресел  вспорота,
кухонная посуда грудой громоздилась  на  обеденном  столе,  сдвинутый  с
места сервант с полуоторванной, висящей наперекос дверцей  перегораживал
проход  в  комнату  отца.  У  одной  из  его  ножек  валялась,  наверное
оброненная впопыхах, пятидолларовая купюра.
   В ванной комнате девушку почему-то особенно поразила  черная,  вся  в
паутине дыра в стене на месте вырванной вентиляционной решетки.  Грязное
белье было вытряхнуто в ванну, корзина валялась тут же.
   Пустив воду, девушка долго терла руки, смывая с них невидимую грязь.
   Измазала мылом рукава  шубы,  недолго  думая,  и  их  подставила  под
водяную струю.
   Осознав наконец ненормальность своих действий, она насухо  вытерлась,
вернулась в прихожую,  набрала  номер  и  осипшим  от  волнения  голосом
проговорила:
   - Приезжайте скорее! Ограбили нашу квартиру.  А  внизу,  в  подъезде,
лежит мой отец. Мертвый! - И разрыдалась в телефонную трубку.
 
*** 
 
   Четверо крепких мужчин с обнаженными головами без суеты  вынули  гроб
из автобуса, осторожно ус