но   потом   все   же
успокоился, наверное, поняв, что я права и для него же стараюсь.
   Следующие несколько минут пути прошли в напряженном молчании.  Только
наше с Виталькой молчание было продиктовано несколько  иными  причинами.
Беккер же просто раздражался  на  своего  приятеля.  А  мы  с  Виталиком
чувствовали, что все гораздо серьезнее, а потому и  старались  сохранять
спокойствие, чтобы в нужную минуту лучше  и  правильней  скоординировать
свои действия. Виталька, конечно, не знал пока того,  что  поведала  мне
тетушка, но даже те сведения, которые он уже имел, очень его переменили.
   Наконец мы завернули на нужную улицу. Автомобильное движение здесь не
было интенсивным, поэтому я легко могла обозревать местность  и  держать
ситуацию под контролем.

Глава 10

   - А вот и он! - со странной интонацией воскликнул Виталька  и  указал
пальцем впереди.
   Там  действительно  виднелся  белый   "Шевроле".   Машина   двигалась
навстречу нам.
   Виталька не ошибся: это был Олег Станиславович.
   Я бросила взгляд на улицу по правую строну от машины -  до  ресторана
оставалось сотни четыре метров. Вьюнцу - чуть меньше. По моим подсчетам,
он должен был свернуть  к  тротуару  раньше  нас.  Я  намеренно  сбавила
скорость. Таким образом я получала шанс увидеть, один ли Вьюнец приехал,
и вообще выигрывала время.
   Олег Станиславович,  похоже,  тоже  нас  заметил.  Двигаясь  теми  же
темпами, он припарковался на небольшой заасфальтированной площадке возле
ресторана, вальяжно вышел из  машины,  окинул  ее  совершенно  спокойным
взглядом. Дернув за дверь, проверил, как сработала дистанционка, а затем
обратил взгляд в нашу сторону.
   Мы как раз сворачивали к ресторану.
   В поведении Вьюнца не проявлялось ничего подозрительного. Более того,
он был необыкновенно спокоен, лицо  его  казалось  исполненным  какой-то
даже умиротворенности. В этот момент он почему-то напомнил мне человека,
фанатически увлеченного  религией,  этакого  сектанта,  твердящего  себе
постоянно: "Бог тебя любит".
   Похоже, и Виталька разгадал душевное состояние отцовского  друга.  Он
неуверенно глянул на меня в надежде увидеть, какое впечатление  произвел
на  меня  вид   Олега   Станиславовича.   Я   понимала,   что   в   душу
Беккера-младшего в этот момент снова закрались сомнения,  и  бросила  на
него полный уверенности взгляд, хотя и у меня самой  нарушилось  прежнее
равновесие.
   - Хэллоу, - фамильярно бросила я, первой выйдя из машины.
   - День добрый, - спокойно ответил Вьюнец, но  в  его  глазах  все  же
мелькнуло едва заметное недовольство моим присутствием.
   Я, безусловно, была нежеланным для  Олега  Станиславовича  участником
предстоящего разговора. Хотя он и вел себя так, будто планировал завести
беседу о вещах самых что ни на есть невинных, все мы, и  Беккеры  в  том
числе, понимали, что  предстоит  обсуждение  чего-то  серьезного.  Иначе
зачем тогда такая официальность и напыщенность?
   Ведь это встреча между людьми близкими, давным-давно знакомыми...
   Поприветствовав меня, Вьюнец вопросительно посмотрел на  машину,  как
бы дивясь тому,  почему  никто  больше  из  нее  не  появляется.  Сквозь
полутонированные стекла автомобиля рассмотреть пассажиров было  довольно
трудно, поэтому я не без издевки заметила:
   - Прибыли все, в ком вы столь остро нуждались.
   Еще раз окинув местность оценивающим  взглядом,  я  немного  развязно
стукнула костяшками пальцев в стекло своей машины, после чего  сразу  же
приоткрылась   дверь   и   появился   Виталька,   взбудораженный,   явно
волнующийся. Он определенно  не  хотел  встречаться  взглядом  с  Олегом
Станиславовичем и смотрел куда-то в сторону.
   - Ого! - с притворным удивлением заметил Вьюнец, слегка облокотившись
на свой "Шевроле". - Целая свита, прямо как у короля.
   Витальке  прозвучавшая  ирония  не  понравилась.  Он  резко  подернул
плечом, но промолчал.
   Следом за ним из машины появился Валерий Павлович.  Он  явно  не  мог
дождаться этого момента, так как самые противоречивые чувства, вызванные
столь неожиданным приглашением Вьюнца, кипели в его душе.
   - Ну? - сердито буркнул он, не успев еще как следует встать на  ноги.
- Что за представление ты решил мне устроить? Чего еще выдумал?
   -  Давай  все  обсудим  в  более  приятных  условиях,  -   не   теряя
самообладания, произнес Олег Станиславович и жестом пригласил нас  войти
в ресторан. - Мы люди серьезные, и нам не  под  стать  решать  серьезные
вопросы на пыльной дороге, ведь так? - продолжил он,  видя,  что  мы  не
двигаемся с места.
   "М-да... - думала про себя я. - Чего же он пытается  добиться?  Ведет
себя как ни в чем не  бывало...  А  встречу  назначил  словно  с  важным
деловым партнером, а не с давним другом. Вряд ли  он  так  спокоен,  как
хочет казаться. Просто маску нацепил.. "
   Беккер-старший только хмыкнул в ответ и молча двинулся вперед.
   Мне,  естественно,  пришлось  его  остановить,  дабы   соблюсти   все
необходимые меры безопасности. Олег Станиславович в это время глядел  на
меня, усмехаясь. С Беккером он вел себя  дружественно,  ничем  не  давая
понять, что предстоящая встреча таит в себе нечто серьезное  и  решающее
для их отношений. Безусловно, Валерий  Павлович  не  мог  удержаться  от
того, чтобы не выразить свое возмущение по поводу  поведения  друга,  но
тот успокоил его скорым прояснением ситуации Когда мы наконец  оказались
за столиком, Олег Станиславович предложил нам троим просмотреть  меню  и
выбрать  блюдо  по  своему  вкусу.  Беккер-старший  счел  это  настоящим
издевательством и, сцепив зубы, потребовал объяснений, едва  удержавшись
от того, чтобы не ударить со всей силы кулаком по столу.  Виталька  тоже
нервничал. Однако, в отличие от отца, он держал себя в  руках  и  только
нервно постукивал по столу указательным пальцем правой руки.
   - Ну как хочешь, - став  вдруг  враз  серьезным  и  суровым,  ответил
Вьюнец и, посмотрев на меня более мягко, чем на моего клиента, спросил:
   - А дама не желает чего-нибудь? Может быть, выпить?
   - Я не пью на работе, - сухо ответила я и в упор посмотрела на  Олега
Станиславовича.
   - Негоже попусту занимать  место,  -  резюмировал  Вьюнец  и  поманил
пальцем стоящего наготове в нескольких метрах от нас официанта.
   Отдав соответствующее распоряжение, приятель Беккера  без  каких-либо
ужимок произнес:
   - А теперь к делу, Я думаю, Валера, пришло  для  нас  время  поделить
бизнес и пуститься каждому в самостоятельное плавание.
   Трудно передать, насколько меня удивили его слова, но описать  взгляд
Валерия Павловича,  полный  недоумения,  гнева,  ужаса  и  еще  великого
множества человеческих чувств, еще сложнее. Он открыл рот и, от волнения
потеряв голос, подобно змее, прошипел:
   - Что-о?
   - Всему настает когда-нибудь конец, - философски, видимо,  готовый  к
подобной реакции, а потому нимало не смущенный ею, пояснил Вьюнец.
   - Но почему? Как? Что происходит? - растерянно заговорил Виталька.
   - Я желаю  забрать  свою  часть,  поделив  наше  совместное  дело,  -
обращаясь к Беккеру-старшему, объявил Олег Станиславович, - а ты  можешь
поступать со своей так, как тебе заблагорассудится.
   Валерий Павлович потерял дар речи. Он  сидел,  глядя  в  одну  точку,
плотно сжав губы и широко открыв глаза. А  вот  Виталька  оказался  куда
более находчивым. Возможно, он в определенной степени был психологически
подготовлен моим недавним рассказом о стокгольмском приобретении Вьюнца.
   - Но какова причина вашего решения, вы можете  объяснить?  -  спросил
Беккер-младший, не глядя на отцовского приятеля.
   Я представляла, что сейчас творилось в душе у Витальки.
   Всего несколько дней назад  Олег  Станиславович  имел  в  его  глазах
неоспоримый  авторитет  и  был  для   него   почти   родным   человеком,
заслуживающим глубокого уважения.
   Теперь же все рушилось. А то,  что  формируется  годами,  никогда  не
ломается безболезненно.
   - Есть причины, Виталя, - ответил после некоторого молчания Вьюнец, -
которые словами объяснить невозможно.  Они  назревают  годами,  а  потом
вдруг их тяжесть становится нестерпимой.
   Я пристально следила за Вьюнцом, стараясь  не  упустить  из  виду  не
только ни один его жест, но даже ни одно мимическое движение.  В  то  же
время я держала в поле зрения и помещение ресторана.
   Я ждала, что Вьюнец сообщит о своем переезде в Швецию. Но  он  молчал
об этом, начав перечислять  все  те  разногласия,  которые  стали  остро
вставать между ним и Валерием Павловичем в последнее  время  и  которые,
как выяснилось, существовали с давних пор.
   Беккер-старший сначала молчал, а потом вдруг его  будто  прорвало,  и
все то, что какими-то неведомыми силами  удерживалось  до  того  внутри,
внезапно полилось наружу.
   -  А  как  ты  собираешься  это  сделать?  -  ядовито,  сквозь   зубы
протискивая каждое слово, произнес он.
   - Ну, я думаю, - подняв брови, начал Вьюнец,  несколько  обрадованный
началом  нового  этапа  разговора,  -  мы   люди   достаточно   деловые,
предприимчивые,  разумные  и  сможем  разделить  все  без  морального  и
материального ущерба друг для друга.
   - Да? - саркастично хмыкнул Беккер.  -  Может,  у  тебя  уже  и  план
раздела имеется?
   - Нет, - нахмурившись, ответил Олег Станиславович, -  я  предполагал,
что мы совместно его составим.
   Последние слова привели меня в изумление. Если я правильно  понимала,
никакого договора о правилах раздела совместного бизнеса между  друзьями
не существовало.
   "Разве такое бывает? - думала я. - Такие серьезные,  опытные  люди...
Облажался Валерий Павлович... Вляпался глубоко и конкретно... Что теперь
будет? Кажется, я еще больше  начинаю  подозревать  Вьюнца,  потому  что
причины, по которым он мог  желать  смерти  своему  другу,  не  вызывают
сомнения". Меня раздирало любопытство относительно того, правильно ли  я
все понимала и как такое могло случиться. Поэтому я, стараясь  сохранять
спокойствие, спросила:
   - У вас что, нет соответствующих документов? Акций и так далее?
   Моего вопроса, казалось, никто не заметил. Какое-то время между  нами
стояла гробовая тишина.
   - Значит, твое решение окончательно?
   Ты  серьезно  все  решил?  Все   продумал?   -   злобно   оживившись,
поинтересовался Беккер-старший.
   - Да, - не задумываясь ни на минуту, отрезал Олег Станиславович.
   - Погодите, - вмешался Виталька. Он был настолько возмущен, что  даже
привстал. - Давайте лучше разрешим все спорные  вопросы,  которые  между
вами возникли, и, забыв  раз  и  навсегда  этот  разговор,  станем  жить
по-прежнему.
   - Тебе трудно, Виталя, я понимаю...  -  начал  было  Вьюнец,  но  его
перебил Валерий Павлович:
   - Нет уж,  теперь  я  этого  не  хочу!  Делим  все!  -  На  этот  раз
Беккер-старший стукнул-таки кулаком по столу. Стоявшие на нем стеклянные
приборы  дружно  зазвенели.  Посетители  ресторана,  как   по   команде,
посмотрели в нашу сторону, но никто не  решился  предпринять  каких-либо
действий или что-то спросить.
   Я продолжала наблюдать за друзьями, теперь уже бывшими, боясь  только
того, как бы они не вцепились друг другу в глотку.
   Валерий Павлович был всерьез взбешен. А его последняя реплика и  удар
по  столу  уничтожили  спокойствие  Вьюнца,  у  которого   сразу   стала
подрагивать правая бровь.
   - Да, - сурово сказал он, - ходу назад нет. Тем более что я уезжаю из
Тарасова.
   Мы  с  Виталькой  переглянулись,  а  Валерий  Павлович,   еще   более
покраснев, протянул:
   - Даже та-ак? Ты давно уже все решил?
   - Какое это имеет значение... - буркнул Вьюнец.
   - В сущности - да, абсолютно никакого,  -  скороговоркой  пробормотал
Валерий Павлович, разглаживая обеими руками белоснежную скатерку.
   После этого он щелкнул в воздухе пальцами, приглашая таким образом не
сводящего  с  нас  глаз  официанта.  В  этот  момент  казалось,  что  он
совершенно забыл о своем  приятеле  и  незаконченном  разговоре.  Беккер
неторопливо сделал заказ на  троих,  не  спрашивая  нашего  с  Виталькой
мнения, а когда служащий ресторана удалился, будто сам себе пояснил:
   - Разговор предстоит серьезный, следует подкрепиться.
   Вьюнец кашлянул, а потом сказал:
   - Учитывая моральный ущерб, который  я  скорее  всего  тебе  причиняю
неожиданностью  своего  предложения,  предлагаю   шестьдесят   процентов
оставить тебе, а сорок - мне.
   - Гм, ловко ты! - процедил Беккер-старший и притворно расхохотался.
   -  Тогда  пятьдесят  на  пятьдесят,  -  безапелляционно  заявил  Олег
Станиславович.
   - Ты, значит, со своей дурой  в  кругосветных  месяцами  пропадал,  а
теперь мне шестьдесят процентов предлагаешь? Ловко! - продолжал  Беккер,
будто не слышал последней фразы Олега Станиславовича.
   - А чей начальный взнос был? - прищурившись, ядовито заметил  Вьюнец.
- Если считать, то давай уж считать с первого дня.
   - А по чьей вине мы в девяностом прогорели по-крупному? - поджав губы
и выпучив на приятеля глаза, взвился Беккер.
   - А кто годом позже принес такую прибыль, которая тебе до этого и  во
сне не снилась?
   Тон  обоих  собеседников  становился  все   более   угрожающим.   Они
практически перешли на крик, и  Виталька  решил  умерить  их  пыл  после
последней реплики.
   - Тихо! Тихо! - раздвигая отца и его приятеля руками, закричал он.
   Я тоже посчитала нужным вмешаться, заявив Вьюнцу:
   -  Олег  Станиславович,  помните,  что  при  вашем  друге   находится
телохранитель.
   За любым жестом, способным причинить вред  моему  клиенту,  последует
адекватная реакция с моей стороны.
   - Ox-ox-ox! - издевательски закудахтал Олег Станиславович.
   В этот момент он казался мне отвратительным. Дальше  последовала  еще
целая серия обвинительных реплик бывших компаньонов в адрес друг  друга.
Кажется, оба только теперь стали понимать, что перед  ними  неразрешимая
задача, так как невозможно определить,  кому  из  них  их  фирма  больше
обязана.
   На самом деле они с первых шагов шли рука об  руку,  как  братья.  Их
бизнес развивался в разных направлениях. Кто-то вносил больший  вклад  в
одно, кто-то в другое, но любая сделка осуществлялась по  решению  обоих
партнеров, совместно обдумывалась ими и так  далее.  Случалось,  что  за
главу предприятия подписывался тот, кто принимал в совершающемся на  тот
момент деле наибольшее участие. Все шло так мирно и  дружелюбно,  что  о
драчливом  разделе  совместно   заработанного   никто   и   никогда   не
задумывался. Деньгами, если требовалась крупная сумма,  пользовались  по
согласию друг с другом каждый, не закрепляя это никакими документами.
   Определенные бумаги, конечно, существовали,  но  бумаги  бумагами,  а
любой порядочный предприниматель  в  нашей  стране  считает  необходимым
скрыть свои истинные доходы от налоговой инспекции и  других  далеко  не
почитаемых народом органов.
   Так,  например,  когда  Вьюнец  разводился  со  своей  первой  женой,
требовавшей при разводе солидный куш, приятелям  пришлось  совершить  не
совсем честное дело, дабы  разгорячившаяся  благоверная  и  ее  адвокаты
больше не считали Олега Станиславовича "богатым Буратино".
   Я, конечно, не все поняла из разговора и, возможно, в каких-то  своих
выводах ошибалась, однако четко для себя уяснила: делить поровну  друзья
не согласны, так как каждый из них уверен, что больше заслуг в  развитии
общего дела именно на его стороне.
   - Может, ты и убить меня захочешь? - вдруг, сцепив  зубы,  проговорил
Вьюнец. - А что? Тогда твоим станет все!
   Как оказалось,  существовал  документ,  согласно  которому  в  случае
недееспособности  или  смерти  одного  из  друзей  право   распоряжаться
совместным имуществом переходило к  другому.  Почему  так  было  решено,
почему не затрагивались интересы членов семьи того и другого компаньона,
я не понимала, а для объяснений момент был слишком неподходящим.
   - Дядя Олег, - вспыхнул Виталька, - что вы несете! Да как вы смеете!
   Беккер-старший  тоже  не  сдержался  и,  всем  своим  грузным   телом
навалившись на стол, кинулся на Вьюнца.  Он  схватил  его  за  грудки  и
принялся трясти, отчего стол двинулся с места. Посуда, стоявшая на  нем,
стала падать на пол. Но главное, что одна из ножек стола,  резко  ударив
по моему стулу, заставила его опрокинуться назад. Я, взмахнув в  воздухе
руками, с грохотом повалилась на пол.
   Олег Станиславович сидеть в бездействии, естественно,  не  собирался.
Он тут же схватился за запястья Валерия Павловича и, пытаясь убрать  его
руки от себя, стал выкручивать  их.  Официанты  сразу  же  оживились,  и
кто-то из них побежал за вышибалами. Сами они не вмешивались,  привыкнув
к тому, что их клиенты - солидные люди.
   Но помощь вышибал не понадобилась.
   Иначе и быть не могло: я, резко вскочив на ноги,  с  размаху  нанесла
меткий удар локтем по спине Вьюнца. Он резко выпрямился и невольно убрал
руки от Беккера.
   Виталька, казалось, только в этот момент и очнулся. Он стоял,  широко
расставив ноги, взявшись за голову руками, и кричал:
   - Отец! Отец!
   Его поведение было мне понятно. Он весь содрогался  от  увиденного  и
услышанного, словно ребенок, родители которого всю жизнь прожили в любви
и согласии и вдруг совершенно неожиданно для него решили развестись.
   - А-а-а! - хрипло откликнулся Вьюнец  в  ответ  на  мой  удар  и,  не
оборачиваясь, добавил:
   - Вот это ты зря!
   - Это моя работа, я предупреждала, - отозвалась я, на  всякий  случай
готовясь выхватить пистолет.
   Все  посетители  повставали  с  мест  и  с  интересом  наблюдали   за
происходящим. Дамы  в  ужасе  переговаривались,  мужчины  с  восхищением
смотрели в мою сторону.
   Вскоре семенящим, быстрым шагом  к  нам  подошел  низенький  и  худой
мужчина лет пятидесяти с аккуратно подстриженными усиками. За ним  мерно
шествовали два здоровенных парня, готовые в любой момент  показать  свою
физическую силу.
   Усатый был одет в черный  строгий  костюм-тройку.  Поправив  бабочку,
которая вдруг стала давить ему шею, он обратился к нам.
   Вероятно, это был управляющий, так как говорил он  преимущественно  о
репутации заведения и о том, как ресторан дорожит своими клиентами.
   Все эти слова он произнес довольно  лояльным,  -  дружелюбным  тоном,
разве что в заключение присовокупив, что нам сейчас  "помогут  выйти  из
помещения". Вьюнца и Беккера это еще более разъярило, так как, наверное,
первый раз в жизни их, словно последних бродяг, выкидывали из заведения,
быть гостями которого они оказались не достойны.
   Валерий Павлович выпрямился, отряхнулся и, бросив  на  стол  денежную
купюру, первым двинулся к выходу. Он потирал раненую руку, которая, судя
по всему, после схватки дала о себе знать.
   Виталька молча пошел за отцом. То же самое пришлось  сделать  мне.  И
Вьюнцу тоже. Я держала его в поле зрения, дабы он на ходу не выкинул еще
чего-нибудь.
   Оказавшись на  улице,  Валерий  Павлович  и  Олег  Станиславович  уже
смотрели друг на друга врагами. Бросив  полный  гнева  и  злобы  взгляд,
Вьюнец сел в свою машину и тронулся с места так,  что  скрип  колес  был
слышен  на  целый  квартал.  Столб  пыли,  поднявшийся   за   "Шевроле",
красноречиво говорил о том, сколь горяч нрав того, кто вел автомобиль.
   Беккер-старший снова  стал  довольно  громко  раскидываться  словами,
которые вообще-то не принято  произносить  в  обществе  дамы.  Когда  же
Виталька остановил его, что  ему  удалось  далеко  не  с  первого  раза,
Валерий Павлович строго посмотрел на меня и проговорил, размахивая перед
моим носом указательным пальцем:
   - Проверь машину. Вполне могли появиться  посторонние  предметы...  Я
имею в виду те, которые помогают взлететь на воздух.
   - Не глупая, знаю, - ответила я  и  проделала  все  то,  что  принято
делать в таких случаях для предотвращения нежелательных происшествий.
   - И это...  -  продолжал  Валерий  Павлович,  когда  я  закончила,  -
посмотри, нет ли в салоне "жучков" или  как