- Посиди пока так и  подумай,
стоит ли тебе продолжать врать... А я на тебя тем временем полюбуюсь.
   Я готова была кусаться, плевать, извиваться...
   Но ничего не могла сделать! От боли и обиды я, наоборот, застыла,  словно
изваяние.
   Заглянув в лицо, которое, наверное, было белым от бешенства, Кузнец отнял
от моей груди руку, по-свойски пригладил на голове выбившуюся из-под колючек
прядь волос и пошел к двери.
   - Когда надумаешь познакомиться - кивнешь, я  увижу.  Но  учти,  если  ты
начнешь снова сочинять, будет еще хуже. Учти, Натали... - пригрозил  он  мне
напоследок.
   Глаза Кузнеца сузились и словно полоснули по телу лезвием.
   Да, теперь я учла,  что  мне  придется  быть  паинькой.  А  когда  Кузнец
отвернулся и пошел к двери, я не выдержала и заплакала - это последнее,  что
я еще могла сделать.
   Слегка скосив глаза, я увидела, как одна  слезинка  упала  на  мою  голую
грудь, поползла вниз и остановилась, немного не доходя до соска.
   Теперь тебе, Танечка, нужно соображать как следует, чтобы  не  расстаться
навеки со своим красивым телом,  а  заодно  и  с  непростительно  любопытной
головой.
 
Глава 5 
 
В КОМНАТЕ ПЫТОК 
 
   Итак, я постаралась забыть о своем мерзком положении, о  неудобной  позе,
впивающихся в голову колючках и даже об оголенных частях тела.
   Черт с ним - пусть смотрит, если ему так нравится.
   Многие говорят, что у меня есть на что посмотреть.
   Сейчас важнее всего было решить, как в сложившейся  ситуации  вести  себя
дальше.
   Положение действительно аховое: никто, совершенно никто не знает,  что  я
отправилась к Кузнецу, и, следовательно, не будет меня искать  в  Камышовке,
которая к тому же находится в ста тридцати километрах от Тарасова.
   Я совершенно не могу сейчас сопротивляться, и в принципе  со  мной  можно
сделать все, что угодно, особенно если я буду продолжать активно  нарываться
на неприятности.
   Стоп - "все, что  угодно"  меня  как-то  не  устраивало,  особенно  самый
крайний вариант.
   Ведь если разобраться - здесь, возле коттеджика, было на редкость удобное
местечко, где можно прятать, в прямом смысле этого слова, концы в воду.
   Камешек на ноги - и бултых в камыши, предварительно испытав на жертве все
виды средневековых орудий пыток.
   Но почему - пыток? К чему такие крайности?
   Потому что они хотят, чтобы я им что-то рассказала.
   Значит, я должна изложить сейчас вслух именно то,  что  Кузнец  хочет  от
меня услышать.
   Но вовсе не обязательно это будет правдой. Или  все  же  не  рисковать  и
признаться,  что  я,  Татьяна   Иванова,   частный   детектив,   хочу   вас,
бандитов-коллекционеров с садистским уклоном, вывести на чистую  воду,  и  с
этой  целью  мне  пришлось  пробраться  в  дом  и  познакомиться   с   одним
отвратительным типом, и теперь...
   Стоп, нет, не пойдет, нужно попридержать свой язык.
   Но вот что любопытно: я пытаюсь найти воров, ограбивших Конищева, а  меня
саму тоже приняли за воровку.
   Откликнулось и аукнулось!
   Недаром мои магические кости старательно предупреждали  меня  о  каком-то
обмане.
   Вот и сегодня, перед тем как отправиться в этот дом, я  посоветовалась  с
моими "помощниками", и комбинация из цифр "20+25+5" подсказала: "Не слушайте
его, он блефует".
   Уж не эта ли дикая ситуация и не этот ли гад имелись тогда в виду?
   Возможно, он действительно сейчас блефовал.
   Но что мне мешало делать то же самое?
   Все же считаться в его  глазах  ворюгой  мне  казалось  куда  лучше,  чем
частным детективом или тем более кем-нибудь из ментов.
   Вор - это все-таки что-то свое, понятное. Тем более мне  показалось,  что
этот сумасшедший называл меня воровкой с легким оттенком восхищения или,  по
крайней мере, без той явной злобы, которая чувствовалась вначале.
   Набор отмычек, ножик, стеклорез и прочие необходимые  мелочи,  которые  я
всегда ношу с собой в элегантной кожаной сумке, растопили сердце Кузнеца,  и
он увидел во мне не праведную дамочку  в  милицейском  чине,  а  откровенную
прохиндейку.
   В моей страшной  сказке  роль  палочки-выручалочки  неожиданно  выполнила
наплечная сумка.
   Как там просил Ванька-дурачок: "Сума - дай ума"?
   И потом, не зря же мне жаловался Володька, что  сейчас  вокруг  буквально
все и вся воруют.
   Мол, в наше время сделалось чуть ли  не  неприличным  не  воровать  и  не
зариться на чужое добро.
   А я что, лысая, что ли?
   Пока - нет, но если еще хоть немного посижу с этой колючей штуковиной  на
башке, то точно лишусь всех волос.
   Разве я не имею права тоже утащить что-нибудь  интересное  у  такого  вот
богача?
   Чем больше я себя таким образом уговаривала, тем четче  вырисовывалась  в
голове желанная легенда, и мне даже становилось как-то легче дышать,  словно
я сбрасывала с себя...
   Нет, сбрасывать с себя я больше ничего не намерена, и так хватит.
   В общем, словно я сбрасывала с себя тяжкий груз, с каждой минутой входя в
новый   образ    и    мысленно    превращаясь    в    эдакую    зеленоглазую
нахалку-авантюристку,   отчаянную   воровку,   искательницу    сокровищ    и
приключений.
   Нет, не зря в школьные годы  чудесные  я  какое-то  время  мечтала  стать
актрисой.
   Можно сказать, зарыла талант в землю. Прошло каких-нибудь минут двадцать,
а я уже совершенно успокоилась и была  готова  снова  встретиться  со  своим
истязателем один на один.
   Тем более что от неудобной позы у меня  слишком  сильно  затекли  руки  и
ноги, и необходимо было освободиться как можно скорее.
   Между прочим,  мне  не  помешало  бы  поближе  познакомиться  со  здешним
туалетом.
   Интересно,  в  каком  духе  безумец  выполнил  это  помещение  -  в  виде
какой-нибудь избушки на курьих ножках или космической летающей тарелки?
   Кажется, теперь я была готова к любым неожиданностям, даже  если  бы  его
коттедж начал стартовать к Луне.
   Осторожненько, чтобы не причинять себе  лишней  боли,  я  пошевелилась  в
пыточном кресле и принялась кивать  головой,  давая  понять,  что  готова  к
разговору.
   По громкому хмыканью, которое раздалось у меня прямо под ухом  (мало  ему
видеоглазков, он везде и микрофоны встроил, гад, чтобы вещать  на  весь  дом
свою чушь!), я поняла, что Кузнец заметил  мои  знаки,  и  вскоре  он  снова
появился передо мной во всей своей отвратительной красе.
   Освободил мне от лейкопластыря рот, уставился  вопросительно  и  даже,  с
минуту помедлив, снял с головы ужасный венок, от которого у меня и виски,  и
затылок буквально горели огнем, - пожалел все-таки девушку, скотина.
   Но я знала  -  теперь  плевками  делу  не  поможешь.  И,  опустив  глаза,
принялась рассказывать ему свою быль.
   - Меня зовут Ивановой... Лилей,  -  добавила  я  в  последний  момент.  -
Некоторое время я встречалась с человеком по имени Сергей  Конищев,  который
как-то показал мне  свой  кинжал,  или  какой-то  короткий  меч,  украшенный
драгоценностями, а потом рассказал о существовании места, где  якобы  делают
такие штуки. С тех пор у меня появилась мечта пробраться сюда  и  поживиться
чем-нибудь подобным - Сергей сказал, что каждая такая вещь стоит уйму денег.
   - Как ловко! - перебил меня Кузнец. - Решила вот так  запросто  прийти  и
что-нибудь взять? Может быть, ты - дурочка?
   Но я тут же торопливо  пояснила,  что  сегодня  моей  целью  было  просто
проникнуть в намеченный дом под видом заказчицы, приглядеться, где  что  тут
плохо лежит, и прикинуть, как лучше сюда  пробраться  в  удобное  для  этого
время.
   А так как получилось, что все двери были открыты, то я подумала, что  мне
сегодня вдруг невероятно повезло.
   И вот...
   - И ты ходишь на дела одна? Не боишься, что пристукнут? - глядя на меня с
прищуром, спросил Кузнец.
   - Да нет, с братом, - пробормотала я быстро, потому  что  хуже  всего  во
время таких словесных сочинений задумываться и делать большие  паузы  -  это
сразу же наводит на подозрения. - Мне подсобляет братик и его друзья. Одна я
только на разведку хожу - девушкам всегда проще.
   А про себя подумала: прости меня, Лиля, ангел чистой красоты!
   Пришлось и тебя, и братца твоего впутать в эту выдуманную историю.
   Зато получалось достоверно, близко к жизни, прямо-таки по Станиславскому.
   Но все-таки риск попасться был большой.
   Признаться, сейчас я преследовала двойную цель.
   Во-первых, снять с себя худшие подозрения - а я поняла, что больше  всего
Кузнец  боялся  именно  "ищеек",  и,  наверное,  имел  для  этого   какие-то
основания.
   Во-вторых,  назвавшись  Лилей,  правда,  с  другой  фамилией,  я   хотела
проверить - знает ли он о существовании девушки Сергея и как отреагирует  на
мои слова?
   Ведь те, кто избивал Конищева, угрожали расправой именно над  этой  самой
Лилей и, следовательно, должны были с ней  очно  или  хотя  бы  заочно  быть
знакомы.
   Поэтому  сейчас  я  нарочно  назвалась  этим   именем,   подстраховавшись
собственной, более чем распространенной фамилией.
   Мало ли на свете девушек по имени Лиля?
   У Конищева вполне могло быть несколько разных подружек с таким  именем  -
что в этом особенного?
   Но сейчас меня сильно удивило, что Кузнец никак не  отреагировал  на  это
имя.
   Словно бы не имел о такой знакомой Сергея ни малейшего представления.
   Очень, очень странно!
   Кстати, при воспоминании о прелестном  лице  Лили  мне  сделалось  как-то
особенно не по  себе:  интересно,  как  бы  она  себя  чувствовала  в  такой
ловушке?
   Наверное, давно бы уже умерла со страха!
   - Ну что же, - выслушав мою лживую исповедь, сказал Кузнец.  -  Я  думаю,
самое правильное будет теперь сдать тебя в милицию.  Сейчас  позвоню,  пусть
приедут, заберут...
   При этих словах сердце мое наполнилось прямо-таки небывалым счастьем.
   Я представила, как предстану перед нашими родными тарасовскими ментами, а
потом перед Володькой в  виде  "воровки"  и  как  он  мне  игриво  незаметно
подмигнет: что, мол, попалась? За решетку собралась, Танюша?
   А как же Канары?
   Да, такой исход был бы для меня спасением, настоящим хеппи-эндом.
   Правда, я бы покинула этот дом ни с чем, так ничего и  не  узнав  ни  про
Кузнеца, ни по поводу своего дела.
   И у меня не останется никаких шансов  снова  под  каким-нибудь  предлогом
сюда проникнуть.
   - Нет! - вскричала я так, что у самой зазвенело в ушах. - Нет, только  не
это! Мне сейчас нельзя, особенно нельзя там засвечиваться.  Не  надо  никуда
звонить! Ни за что! Я тебе заплачу, я тебе...
   И тут у меня из глаз  прямо-таки  потоками  брызнули  настоящие  обильные
слезы!
   Может, напрасно в свое время я пренебрегла театральным институтом?
   - Это почему же? - заинтересовался Кузнец и засмеялся. - Что, похоже, уже
сидела, голубка? Больше не хочется? Не понравилось?
   - Да нет, пока не сидела... Просто последнее  дело,  только  что...  Меня
сейчас все ищут. Прошу тебя, все, что угодно...
   - Все,  что  угодно?  -  сладострастно  улыбнулся  Кузнец  и  внимательно
посмотрел мне на грудь.
   Я невольно содрогнулась - вот оно, начинается! Но тут его, судя по всему,
заинтересовало совсем другое:
   - А про какое ты говоришь последнее  дело?  Я  вздохнула,  поколебавшись,
стоит ли сочинять дальше, но по вопросительному взгляду Кузнеца поняла,  что
мне все равно не отвертеться от ответа.
   - Ну, ты, наверное, не знаешь, - промямлила я.  -  Есть  такой  Зайчиков.
Вениамин, Венечка. В общем, это мы его. Ну, а сейчас  как  раз  трясут  всех
подряд. Мне нельзя.
   - Хм, и ты не побоялась сразу же лезть сюда, ко мне? Ну и аппетиты у вас,
мадам!
   - Да нет же,  я  сказала,  что  хотела  только  посмотреть,  прикинуть...
Сначала я думала уехать из города,  но  так  еще  хуже  -  только  усугубишь
подозрения. Нужно жить так, как будто бы ничего не  произошло,  -  по  опыту
знаю.
   - Ясно, значит, после того, как ты с этим Зайчиковым... - хмыкнув,  начал
было Кузнец, но его перебил звонок.
   Оказывается, здесь было хорошо слышно, когда трезвонили и в калитку, и во
входную дверь.
   Кузнец подошел к  наглухо  заделанному  окну,  в  котором,  видимо,  была
секретная щелка, и взглянул вниз.
   - Наши приехали, - проговорил он озабоченно. -  Вот  и  хорошо  -  сейчас
вместе решим, что с тобой делать. Учти, я проверю каждое твое слово.
   - Ой, а я в туалет хочу, не могу больше...
   - Говорю тебе, сиди! - прикрикнул Кузнец. - Сейчас разберемся.
   Пришлось мне еще несколько минут провести в пыточном кресле  -  оно  было
явно похуже любого зубоврачебного.
   Через некоторое время  Кузнец  явился  в  комнату  в  сопровождении  двух
мужчин, один из которых имел ярко выраженную "кавказскую национальность",  а
другой  напоминал  благообразного  российского  дьячка  с  аккуратной  седой
бородкой торчком.
   - Да, я от кого-то слышал,  что  Зайчикова  грабанули,  -  кивнул  в  мою
сторону "дьячок". - Громкое дело, сейчас  многие  об  этом  говорят.  Неужто
эта?
   - Красивый девушка, а какой вороватый, - неодобрительно заметил кавказец.
- Нехорошо.
   - Что мне с ней теперь делать?
   - Отпусти! - взмолилась я. - Отпусти, я заплачу, у  меня  есть  деньги...
Много!
   - Ха, которые ты у Зайчикова стырила? Может, ты мне  еще  его  барахлишко
заодно принесешь? Уж не хочешь ли ты  меня  под  это  дело  подставить?  Ты,
конечно, девочка ловкая, но тут у тебя ничего не выйдет, - засмеялся Кузнец.
   - Да нет, у меня есть другие деньги, чего вы...
   - Я тебя  отпущу,  а  ты  потом  скажешь:  истязал,  допрашивал...  Брату
нажалуешься. По глазам же видно!
   - Клянусь, даже не вспомню - я ведь  сама  виновата!  Я  сюда  больше  не
покажусь, вообще дорогу забуду и всем нашим скажу...
   Почувствовав, что слова "сама виновата" прозвучали  из  моих  уст  как-то
особенно неуместно, я добавила:
   -  Сама  виновата,  что   попалась.   Что   уж   тут   теперь.   Придется
расплачиваться. Но только не в ментовку. Говори, сколько хочешь  получить  с
меня? Я сейчас скажу, чтобы кто-нибудь привез...
   - Слушай, ладно, хватит девчонку мучить, - вступился бородатый.  -  Пусть
принесет тысчонку долларов, если ей так хочется, - и дело с  концом.  У  нас
других забот полно. Я привез партию - иди принимай. А кое-что  уже  можно  и
пристроить. Некогда сегодня фигней заниматься.
   - Какой вороватый, - снова прицокнул языком нерусский мужчина. - За таким
вороватым очень много следить надо. Но она никуда не убежит. Отвяжи  женщину
- женщин так нельзя, ты снова сильно нехорошо делаешь.
   Кузнец молча начал меня освобождать, а я еще никак не  могла  поверить  в
свое спасение.
   От неудобного сидения у меня настолько сильно затекли руки и ноги, что  я
никак не могла сразу же встать и  лишь  шевелила  конечностями,  желая  хоть
как-то размяться.
   - Ишь ты, добренький какой, -  недовольно  пробормотал  Кузнец,  а  потом
обратился ко мне:
   - Так как, ты говоришь, зовут того твоего друга, от которого ты  про  нас
узнала?
   - Конищев. Сергей Конищев.
   - Был такой, - нетерпеливо подтвердил "дьячок",  который  словно  куда-то
сильно торопился. - Приводил я  его  один  раз.  Но  оказалось,  что  пустой
человек, ничего так и не понял.
   - Тогда вот что - нужно будет  разыскать  снова  этого  самого  Конищева,
чтобы он подтвердил, что знает эту красотку и все, что она  тут  наговорила.
Только тогда я ее смогу со спокойным  сердцем  отсюда  выпустить,  -  сказал
Кузнец, но потом добавил:
   - Может быть, смогу. Сделаешь, Шарим?
   - Сделаем, - кивнул нерусский.  -  Доставим.  Сегодня  только  все  надо,
завтра нам сильно не до того будет, слушай.
   - А мне в туалет сильно надо, - напомнила я.
   - На первом этаже,  дверь  направо.  Пусть  идет,  -  сказал  торопыга  с
бородкой. - Сейчас уже должны подъехать.
   - Пошли в смотровую, - скомандовал Кузнец.
   - А в туалете у вас тоже видеокамеры установлены? - не  удержалась  я  от
вопроса.
   Но Кузнец только хохотнул и повлек своих приятелей к выходу.
   Я услышала, как на лестнице "дьячок" озабоченным голосом произнес:
   - Имей в виду, завтра еще одного мужика из районной администрации в  твой
"музей" приведу: он и рыбак, и охотник, сам какие-то чучела  дома  собирает.
Пусть все знают, что тут живет коллекционер-затворник, - нам это пригодится.
Принимать будешь на первом этаже.
   - А ты гипс привез? - перебил его вопросом Кузнец. - А сами изделия?
   - Не суетись, Кузнецов, у меня все идет по плану. -  Погоди,  а  когда  в
театр отвозить будем? Я не могу так рисковать! Ты же говорил - сегодня.
   - Завтра, завтра. Не пойму, что ты такой нервный? Из-за девчонки, что ли?
Проверим мы ее, вот увидишь - еще баксов с нее слупим.
   - В ментовку сдавать опасно - может со злости на нас натравить, -  сказал
Кузнец.
   - А чего? Снова забавлялся? - сердито проговорил "дьячок". - Мне эти твои
фокусы уже...
   Окончания разговора я не услышала - мужики спустились по лестнице вниз  и
исчезли в какой-то комнате.
   Что за гипс? Какой еще театр?
   Да, чудны дела твои, господи, - как любила говорить моя бабушка.
   А если дела творятся к тому же от имени другой, нечистой, силы,  то,  как
правило, они не менее разнообразны - это я уже знала по собственному опыту.
   Я наконец-то осталась одна -  и  теперь  уже  не  окольцованная  и  не  с
заклеенным ртом.
   Дверь из мастерской не заперли, и  я  могла  ходить  по  дому,  куда  мне
вздумается.
   Наверное,  Кузнец  нарочно  предоставил   мне   полную   свободу,   чтобы
подглядеть, а куда же мне все-таки вздумается?
   Попробовать бежать было бесполезно - я все равно  не  смогу  незамеченной
пересечь двор, а после этого со мной шутить и даже просто разговаривать  уже
точно никто не будет.
   Наоборот,  теперь  я  должна  была  следить  за  каждым  своим  шагом   и
постараться ничем не выдать себя.
   Нужно смириться с тем, что мне придется провести в  этом  "гостеприимном"
замке еще какое-то время, теперь уже в ожидании Конищева.
   Только бы он меня не подвел!
   Если за это время Кузнец не придумает по отношению ко мне еще  что-нибудь
страшненькое.
   Самое главное - любым способом избежать интимных  отношений  с  Кузнецом,
который теперь вызывал у меня  невероятную  и,  наверное,  плохо  скрываемую
ненависть.
   Садюга проклятый!
   Ненавижу таких вкрадчивых,  интеллигентного  вида  мучителей  с  приятной
внешностью! , Смотри-ка - называйте его Леонардо.
   Художник по части истязаний! Упырь болотный! Я постоянно ловила  себя  на
мысли, что то и дело думаю о том, как бы поизощреннее отомстить  Кузнецу  за
свое унижение, за этот допрос на пыточном кресле, терновый венец,  слезу  на
голой груди, даже за его манеру говорить, нарочито  растягивая  слова,  -  в
общем, за все, за все!
   Но сейчас я не разрешала себе углубляться в такие чувства и желания.
   Сейчас важно было думать о собственном спасении.
   И еще, если уж представилась такая возможность, как можно  больше  узнать
про этот странный дом и про здешнюю компанию, а также по возможности понять,
имеют ли эти типы отношение к ограблению и избиению Конищева.
   Пока выходило, что не имеют;
   Оказывается, Кузнец и слыхом не слыхивал ни про какую Лилю, похоже, вовсе
ничего не знал и про ограбление Конищева.
   Или просто ловко прикинулся дурачком? На первом этаже я  быстро  отыскала
маленькую туалетную комнату и, мучаясь от отвращения  при  мысли,  что  даже
сейчас за мной могут наблюдать наглые черные глаза, все же облегчилась.
   После пережитого перенапряжения мне хотелось одновременно  писать,  есть,
спать, плакать, разнести весь дом из  огнемета,  а  потом  оставшиеся  руины
разровнять бульдозером.
   На всякий случай  я  даже  мечтательно,  со  злорадством  пригляделась  к
стенам.
   Создавалось ощущение, что коттедж был построен совсем недавно, наскоро, в
прямом смысле - слеплен кое-как в рекордно короткие сроки.
   Если в комнатах был все же создан какой-то дурацкий обманный антураж,  то
в коридоре и в туалете, да что там - повсюду  были  видны  следы  тор