ну двери, а Лисицына жестом заставила встать по
другую. Наконец дверь открылась, и Лисицын замер в испуге.
   - Ну, кто тут такой смелый? - уже более отчетливо произнес  голос  на
пороге.
   Немного погодя появился и сам его обладатель, сразу же повернувшись в
сторону Бена. Пара глаз, налитых кровью,  бессмысленно  и  тупо  в  упор
смотрела на него.
   Лисицын явно испытал дискомфорт. Он чувствовал себя так, будто  через
минуту его должны были посадить на электрический стул. Я  положила  свою
руку на плечо охраннику. Тот, естественно, отреагировал должным  образом
и обернулся. В этот момент я выбросила ногу вперед и зарядила ему  прямо
в живот.
   Этот удар у меня был достаточно  хорошо  отработан,  чтобы  произошла
какая-то осечка. Охранник перегнулся, и я  еще  раз  с  удвоенной  силой
ударила его по тому же месту И тут на пороге появился еще один  человек,
примерно такого же вида, что и первый. Единственное, что  отличало  его,
так это то, что первый  был  высоким,  с  атлетическим  торсом  и  тупым
взглядом, а второй - тоже крепким, но  маленьким,  а  к  его  коренастой
фигуре не совсем органично были прикреплены короткие ноги в  виде  буквы
икс. И тут Бен неожиданно проявил бойцовские  качества,  ударив  кулаком
коротышке в скулу. Тот явно этого не ожидал, и я, воспользовавшись этим,
окончательно вырубила коротконогого.
   Пора  было  пожинать  плоды  победы.  Чтобы  не  привлекать   лишнего
внимания, мы втащили тела парней в прихожую, где их  и  бросили,  наспех
связав подручными средствами в виде веревки, которую нашли тут же. Потом
принялись обследовать территорию дома.
   Увы, иногда надо верить людям. Даже  таким,  как  те  двое  парней  в
прихожей. Джебраилова мы и  в  самом  деле  в  доме  не  обнаружили,  он
действительно отсутствовал.
   Я бы не  назвала  дом  Сулеймана  красивым,  а  внутреннее  убранство
помещения подобранным со вкусом. В принципе, это  было  понятно,  потому
что Джебраилов, судя по всему, жил здесь  либо  один,  либо  в  обществе
своих не очень продвинутых в интеллектуальном плане охранников.
   Обстановка была явно  небогатой.  Чувствовалось,  что  владелец  дома
человек обеспеченный, но тем не менее еще и было видно, что  дом  скорее
всего снят в аренду.  Неприятно  раздражали  глаз  алые  тона  ковров  с
довольно пошлыми квадратными узорами. Впрочем, вполне возможно, что  они
радовали глаз Джебраилова. Дом состоял из трех больших комнат и кухни. К
входной двери прилегали сенцы.
   В гостиной я увидела мягкий уголок из двух кресел и дивана  турецкого
производства, телевизор, видеомагнитофон "Сони", на этажерке - несколько
видео- и аудиокассет.  На  диване  и  креслах  были  накинуты  аляпистые
покрывала. Под ногами красовался ковролин, весь в  оранжевых  кубиках  и
каких-то пошленьких цветочках. В углу примостился сервант  эпохи  Иосифа
Виссарионовича  Сталина.  Скорее  всего   он   не   принадлежал   самому
Джебраилову, а относился к разряду так называемых "хозяйских вещей".
   Единственный  вывод,  который  можно  было  сделать   после   осмотра
обстановки, - так  это  то,  что  Джебраилов  не  собирался  здесь  жить
постоянно. Сделала я этот  вывод  потому,  что  если  бы  такой  богатый
человек собирался  обосноваться  в  Тарасове,  то  наверняка  обстановку
подобрал бы более шикарную, даже если учитывать  достаточно  примитивные
вкусовые особенности сына короля баранов.
   Мы с Беном прошли на кухню, где обстановка была уж и вовсе заурядной,
состоящей из совдеповской плиты  и  кухонной  мебели  пика  сезона  моды
семидесятых.  На  столе  стояла  неприбранная   посуда,   в   пепельнице
возвышалась гора окурков. Венчала этот натюрморт початая бутылка  водки.
Понятно, что в отсутствии хозяина пацаны решили слегка кирнуть. Тут, как
и в гостиной, не было ничего интересного, и  я  направилась  в  спальню.
Честно  говоря,  уж  и  не  надеялась  там  натолкнуться  на  что-нибудь
интересное.
   Спальня Сулеймана была почти копией  предыдущих  комнат,  с  теми  же
коврами, развешанными по стенам и расстеленными по полу,  с  той  только
разницей, что здесь стояла еще и двуспальная кровать, которая,  не  знаю
даже почему, меня заинтересовала больше всего.  Наверное,  сыграло  свою
роль чисто женское любопытство. Я стала поднимать одну задругой подушки,
одеяла, но ничего интересного не обнаружила. Разве что,  глядя  на  них,
можно было сделать вывод о том, что Джебраилов  любил  чистую  и  теплую
постель. Это мне, конечно, ничего не говорило в плане расследования, и я
почти безнадежно откинула матрац.
   Но то, что я обнаружила там, несколько меня озадачило.  Под  матрацем
правоверного мусульманина я увидела  серебряное  распятие,  и  это  было
непонятно: уж не решил ли Сулейман принять православие под  американским
именем Кинг-Конг?
   Я позвала Бена, который вышел в  прихожую  проведать,  как  чувствуют
себя мальчики.
   - Смотри, что я здесь нашла. - Я показала ему крест.
   - Это крест Андрея! - воскликнул вдруг Бен, и глаза  его  округлились
от изумления. - Это факт!
   Крест моего брата, здесь... Я же говорил, говорил...
   - Ты уверен?
   - Я и мысли не допускаю,  что  у  кого-нибудь  может  быть  такой  же
второй!
   - Почему?
   - Да потому что этот крест изготовил собственноручно его лучший друг,
чеканщик... Видишь, тут  надпись:  "На  память  лучшему  другу  Андрею",
помимо традиционного "Спаси  и  сохрани".  А  это  значит...  -  Лисицын
нахмурил брови и сжал кулаки. - Это значит, что с ним что-то случилось и
в этом виноват Джебраилов.
   "Черт, ну что могло случиться?" - подумала я.
   Джебраилов в Баку, Исмайлов в Баку, Лиза пропала  там  же...  А  брат
Бена, крест которого мы нашли здесь,  в  совершенно  неожиданном  месте,
вообще исчез непонятно куда две недели назад.
   Согласно логике расследования, необходимо  было  отправиться  в  Баку
По-видимому, Исмайлов и Джебраилов, Лиза и Андрей, а возможно, и  Лариса
Виноградова, стриптизерша ресторана  "Туран",  чем-то  связаны.  Если  я
немедленно последую за этой компанией, то успею еще сесть кому-то из них
на хвост.
   Только вот кому?
   Ларисе Виноградовой? Джебраилову? Исмайлову? Самой Лизе? Андрею?  Или
еще кому-то, имя кого пока мне  неизвестно,  и  этот  кто-то,  возможно,
задумал тонкую интригу, а Виноградова,  Джебраилов,  Исмайлов  и  прочие
персонажи просто пешки на шахматной доске?
   Внезапно мне захотелось  как  можно  скорее  действовать.  Я  подняла
телефонную трубку, благо телефон стоял на тумбочке рядом  с  двуспальной
кроватью, и связалась со справочной. Мне тотчас сообщили номер  телефона
касс "Аэрофлота". И уже через несколько минут я заказала два  билета  на
завтрашний рейс на Баку
 
Глава 5 
 
   Было двенадцать дня, когда наш самолет совершил посадку  в  бакинском
аэропорту Бина. Мы с Димой прошли таможенный досмотр и вышли  из  здания
аэропорта, поспешив на стоянку такси.
   Первое, что нас поразило по прибытии в столицу  Азербайджана,  -  это
температура плюс пятнадцать градусов, в то время как в  родном  Тарасове
было уже минус три.  Здесь  же  теплый  субтропический  климат  создавал
иллюзию ранней осени, и казалось, люди были одеты в демисезонные  пальто
и куртки только ради моды.
   Рядом с аэропортом расположился большой рынок, целый торговый  город,
на котором  можно  купить  все,  что  угодно.  Отбиваясь  от  назойливых
торговцев, предлагавших довольно дешево,  по  нашим  российским  меркам,
золото и другие драгоценности, кожаные куртки,  дубленки  и  прочее,  мы
пробирались к такси, которое смогло бы доставить нас в центр Баку.
   Полный мужчина с усами щеточкой заломил за это десять долларов, но  я
сторговалась с водителем на восемь долларов.
   Мы с Беном решили остановиться в той гостинице, где должна была  жить
Лиза по прибытии в Баку - в фешенебельном отеле "Анба".
   Гладкая асфальтовая дорога европейского образца длинной змеей вела  к
городу. Всюду по пути за окном мелькали, как кадры из  фильма,  портреты
Гейдара Алиева, нефтяные вышки, рекламные  надписи  на  турецком  языке:
чувствовалось, что мы находимся за границей. Люди, которых мы увидели  в
аэропорту, и  те,  которых  мы  наблюдали  из  окна  машины,  показались
какими-то другими. Я еще  не  могла  объяснить,  в  чем  дело,  но  явно
ощущался другой менталитет.
   Столица Азербайджана началась для меня с Азизбековской площади. Как и
многие площади и улицы города, она была напичкана рекламой и магазинами.
   Создавалось впечатление, что Баку - это огромный супермаркет и  базар
одновременно. Торговали повсюду: на улицах, в магазинах, переходах.
   Однако,  забегая  вперед,  скажу,  что  за  все  время  пребывания  в
Азербайджане я не увидела  вдрабадан  пьяных  людей.  Потом  я  обратила
внимание  на  то,  что  бакинцы  заметно   отличаются   от   простоватых
парней-азербайджанцев на наших российских базарах, торгующих цитрусовыми
и бахчевыми. Они, скорее, чем-то напоминали москвичей: на их независимых
и  холодных  лицах  явно  просвечивался  столичный  лоск  и   стремление
подражать Западу Вскоре мы добрались до отеля  "Анба",  располагавшегося
прямо напротив телецентра,  национального  меджлиса  -  азербайджанского
парламента  -  и  Аллеи  Шехидов,  где  были  захоронены   люди   разных
национальностей, погибшие во время сумгаитских событий 1989 года.
   Это нам, как и многое  другое,  объяснил  словоохотливый  шофер.  Над
Аллеей Шехидов, окаймленный литой решеткой и гранитными  плитами,  горел
огромный факел наподобие вечного огня. Неподалеку стояла взметнувшаяся в
небо куполами разных минаретов мечеть.
   Мы  поблагодарили  водителя,  расплатились  с  ним  и  направились  к
гостинице. Пятизвездочный отель "Анба" - ультрамодерновое сооружение  из
белого мрамора, окруженное садом, в котором, несмотря на позднюю  осень,
пылали  пунцовые  розы.  Цвели  пальмы,  а  молодые  люди   и   девушки,
непринужденно устроившиеся на свежем воздухе в кафе,  пили  кофе  и  ели
мороженое. Можно сказать, что отдыхали вполне по-летнему. С  этой  самой
высокой точки Баку открывалась потрясающая панорама каспийской бухты.
   Стеклянные двери  отеля  открывались  перед  входящими  с  мелодичным
звоном. С потолка фойе свисали хрустальные сталактиты,  а  стены  отеля,
расписанные  в  виде  фресок  азербайджанских   миниатюр,   подчеркивали
национальный  колорит,  заметно  ощущавшийся   в   угодливом   обращении
персонала.
   Портье подхватил наши чемоданы и понес их  в  номер.  Мы  взяли  один
номер на двоих, и он, по меркам "Анбы", являлся средним. Из окна  нашего
номера был виден сад с цветущими магнолиями.
   Я раскрыла окно, и от терпкого запаха кипарисовой рощи,  аромата  роз
приятно защекотало в носу.
   Как, наверное, прекрасно в этой  стране  быть  женщиной,  где  каждый
мужчина дает тебе понять, что ты - самое прекрасное создание  на  земле!
Такое отношение нельзя не заметить везде - в аэропорту, отеле...
   Об этом можно судить уже по тому, как с нами разговаривал водитель.
   Едва войдя в номер, Бен бросил светлый плащ на кровать,  чем  тут  же
вызвал мое недовольство.
   - Да подожди ты, сейчас не до  порядка!  -  Дима  как-то  осунулся  в
последние дни, и даже красоты ближневосточного города  не  произвели  на
него должного впечатления. Как,  скажем,  на  меня,  привыкшей  в  своей
работе к опасностям и неожиданным поворотам судьбы.
   - Знаешь, дорогой, если мы с тобой сняли  номер  на  двоих,  уж  будь
добр, соблюдай элементарные нормы и не сори лишний раз, - попросила я  в
шутку, чтобы как-то приободрить своего друга.
   А уж если разобраться - о каком порядке может идти  речь,  когда  его
нет ни в душе, ни в личной  жизни  бедного  Бена.  Вот  так  в  жизни  и
получается - хорошие бабы мужиков не могут найти, в газеты, разные фирмы
обращаются, а любовь не приходит. А такой вертихвостке, как Лизка, жутко
повезло, но она, похоже, этим никогда не дорожила. И  честь  смолоду  не
берегла, и платье снову. А ухажеров - вон сколько, любая позавидует,  да
и туалетов как у Софи Лорен!
   Нажав на кнопку вызова, я ожидала прихода горничной. Минуты через три
на пороге номера появилась  моложавая  женщина  лет  тридцати  восьми  -
сорока, выкрашенная под блондинку, со стрижкой каре и обилием бижутерии.
   - Ханум что-нибудь хочет? - осведомилась она.
   - Проходите, пожалуйста, я хочу задать вам несколько вопросов.
   На столь необычное предложение горничная отреагировала  настороженным
взглядом. Я вспомнила совет Исмайлова  о  том,  что  не  стоит  задавать
лишних  вопросов  насчет  государственного  устройства  Азербайджана   и
экономической политики Алиева. Но я ни о чем  не  собиралась  спрашивать
горничную и сразу успокоила ее на этот счет.
   - Дело в том, что я приехала сюда после своей коллеги, - начала я.  -
Может быть, вы знаете, на этом же  этаже,  в  пятьсот  тридцать  третьем
останавливалась Елизавета Лисицына? Это было несколько дней назад...
   Женщина замялась, недоверчиво поглядев в мою сторону. Я поняла,  что,
хоть разговор и не о политике, все равно горничная  усекла,  что  это  -
дело темное и к ее работе оно имеет весьма отдаленное отношение.
   Тем не менее я знала, что надо делать в подобной ситуации, и,  достав
пятидолларовую бумажку, протянула ее блондинке.
   Угодливо улыбнувшись, та затараторила в ответ:
   - Я помню эту женщину Такая симпатичная, красивая, в  очень  коротком
платье... Еще к ней мужчина приходил, наверное, друг.
   - Какой мужчина? - неожиданно резко спросил Бен.
   - Ну, русский. В смысле не наш, из России, - повернула к нему  голову
горничная.
   - Когда она съехала?
   - Насколько я знаю, она никуда и не уезжала.
   Номер продлили на месяц, но, правда, жила она здесь всего один  день.
И уехала с этим мужчиной. А куда, это уж я не знаю.
   - То есть номер сейчас пустует?
   - Конечно, пустует, ждет хозяйку. Мы уважаем тех, кто нам  платит.  -
Женщина выразительно посмотрела на мою сумочку, откуда я недавно достала
доллары.
   Я поняла, что для продолжения беседы следует достать  еще  пятерочку,
что с успехом и сделала.  Горничная  расплылась  в  приветливой  улыбке,
словно девушка с  рекламного  щита  азербайджанской  авиакомпании  "Хава
Йоллары".
   - Да вы не беспокойтесь! Ваша подруга вернется.
   Сами понимаете, любовь у них, наверное... Что  могут  делать  двое  -
мужчина  и  женщина,  -  если  уединяются  надолго.  Им   только   можно
позавидовать - с влюбленными сила Аллаха.
   Горничная  неопределенно  подняла  правую  руку,  унизанную  золотыми
кольцами, вверх, давая понять, что на все воля всевышнего,  и,  судя  по
всему, вихрь жизни столицы  Азербайджана,  захвативший  бедную  Лизу,  в
глазах   этой   крашеной   блондинки   выглядел   вполне    естественным
времяпрепровождением на курорте.
   - А почему вы решили, что у них роман?  -  дрожащим  голосом  спросил
Бен.
   -  Я  женщина...  Взрослая,  не  маленькая   девочка.   -   Горничная
снисходительно посмотрела на моего друга. - Наверное, что-нибудь в жизни
понимаю,  когда  вижу  мужчину  с  женщиной.  С  первого  взгляда   могу
определить, просто ли  это  коллеги  по  работе  или  между  ними  нечто
большее. А если бы вы видели, как нежно он ее  обнимал  и  как  она  ему
ласково что-то шептала на ухо, вы бы поняли, что они  созданы  друг  для
друга.
   Я почувствовала, какой горечью отозвалось это  в  душе  Бена.  Скорее
всего горничная, сама того не ведая, нанесла рану его нежному сердцу.
   - Вы не можете нам описать  подробнее  этого  мужчину?  -  вернула  я
горничную в конструктивное русло.
   - Высокий, наверное, с метр  восемьдесят,  блондин,  не  худой  и  не
толстый... У нас, знаете, редко такие мужчины встречаются. На вас чем-то
похож, - вдруг кивнула она  Диме.  -  Тоже  такой  симпатичный,  -  чуть
подсластила пилюлю горничная.
   - А во что был одет?
   - Кожаный плащ, сразу видно, в дорогом магазине брал.  При  галстуке,
сейчас это  редкость  у  наших  мужчин...  Обеспеченные  господа  обычно
выглядят  очень  консервативно,  все  эти  черные  пиджаки,   однотипные
галстуки. А тут  вроде  то  же  самое,  но  костюм  какого-то  кремового
оттенка, галстук в тон рубашке...
   - Вы случайно не слышали, о чем они говорили?
   - Я не прислушиваюсь к разговорам постояльцев. - Горничная  встала  в
позу и опять посмотрела на сумочку.
   "Е-мое!" - чуть было не вырвалось у меня. Но этим своим  восклицанием
я бы явно  нарушила  эти  кет  восточного  разговора:  ведь  матом,  как
объяснил нам водитель по пути из аэропорта, ругаются здесь только  самые
опустившиеся люди и бандиты, которых, в принципе, по его словам, в Баку,
в отличие от России, практически нет.
   "Что ж, бог троицу любит", - обреченно вздохнула я  и  в  третий  раз
открыла свою сумочку. Пять  долларов  через  секунду  исчезли  где-то  в
районе пышного бюста горничной.
   - Фраза ничего особенного бы не значила, - продолжила горничная. - Не
знаю, что это вам даст... Просто молодой человек сказал вашей подруге:
   "В Нахичевани нам будет лучше, чем здесь". Скорее  всего  они  хотели
поехать в курортные места, влюбленные часто туда ездят  в  свой  медовый
месяц. Там такие родники, такие горы - просто сказка! Да не  переживайте
вы! Она, наверное, ваша сестра или родственница. - Горничная  посмотрела
на Лисицына. - Я вам скажу, Аллах гоиса, они поженятся и нарожают  много
красивых детей!
   Горничная не  переставала  расхваливать  русскую  красавицу,  которая
может родить  здоровых  румяных  детей,  красивых,  как  цветки  раннего
фаната, нежных, как гурии... А я затылком чувствовала, как  обида  душит
изнутри Бена.
   -  Кроме  этого  молодого  человека,  она  здесь  с  кем-нибудь   еще
встречалась?
   - Да, - слегка наморщив лоб, кивнула горничная. - Я совсем  забыла!..
В первый день, как только  приехала,  к  ней  зашел  пожилой  человек  в
каракулевой шапке, с тросточкой в руке. И я еще обратила  внимание,  что
она была отделана слоновой костью...  Видно,  человек  состоятельный.  И
обсуждали они, по-видимому, дела... С этим они  тоже,  кстати,  говорили
про Нахичевань и какой-то банк. Наверное, молодая чета решила не  только
провести там время в развлечениях, но и имела какой-то деловой интерес.
   - А еще?
   - Нет, по-моему, больше ни с кем она не  встречалась.  Я  и  так  вам
сказала больше, чем надо.
   Поблагодарив горничную за информацию, мы попросили ее на  прощание  о
том, чтобы если она что-либо услышит о нашей знакомой, пусть  немедленно
сообщит нам в любое время суток.
   - Мы вам будем за это признательны.
   Горничная поняла мой  намек  и  в  свою  очередь  еще  раз  плотоядно
улыбнулась.
   - Чего не сделаешь ради хороших людей... Ночью  тоже  можно  звонить,
да? - уточнила она.
   - Конечно, в любое время, и без стеснения, - резко уточнил Бен.
   Горничная закрыла дверь и оставила нас вдвоем.
   Бен, ссутулившись, сел на краешек кровати и опустил голову. Я подошла
к нему и, положив руку на плечо, спросила:
   - Тебе очень тяжело?
   Он промолчал, продолжая сидеть неподвижно.
   Какое-то время Бен все в той же позе, упершись взглядом  в  пол,  был
занят своими мыслями, и я  не  решалась  его  беспокоить.  Какой  же  он
все-таки наивный! Каким был тогда, в десятом классе, таким, наверное,  и
остался... Хотя нет. Сегодняшний рассказ горничной о том, как  его  жена
Лиза приятно проводит  время  в  странах  ближнего  зарубежья,  кажется,
немного отрезвил его.
   Каким же жалким и поникшим выглядел  теперь  этот  самоуверенный  еще
недавно человек! Мне  захотелось  подойти  к  нему,  обнять,  успокоить,
приласкать... Мне вдруг захотелось отдать ему свою  теплоту,  слиться  с
ним - рука к руке, голова к голове, тело к телу...
   Но я не решалась. Вихрь воспоминаний налетел как ураган.  И  снова  я
вспомнила выпускной десятый, праздничный карнавал.
   Я была Мальвиной в розовом платье. Дима -  Пьеро,  он  читал  мне  по
сценарию стихи, но я уже то