...
   - Почему же я не слышал выстрела? - удивился Суворов.
   - А у него, суки, с глушителей ствол, - ответил Климов.
   - Все равно вам кранты, козлы! - прохрипел бандит,  отчаянно  корчась
под каблуком Ставрогина. - Убили Тахира, гниды, а теперь нас рихтуете?..
   - Тахира? - удивился Климов. - Тахира, мудозвон, шлепнул твой  дружок
Башков Олег, по приказу твоего шефа Воронина...
   Бандит разразился грязной  руганью,  квинтэссенцией  которой  следует
признать фразу:
   "Хорош мне тут бабку  лохматить,  лох  педальный!",  сопровождающуюся
выражением недоверия и рядом  неблагожелательных  высказываний  в  адрес
присутствующих.
   - Демяша, - кивнул Александр Иваныч,  -  сделай  ему  легкий  массаж.
Только смотри не убей, болван!
   Длиннющая верхняя конечность гастронома-любителя мелькнула в  воздухе
и словно бы слегка прикоснулась к голове  рассыпающегося  в  любезностях
господина на полу. Тот умолк и тотчас же обмяк.
   - Жизнь коротка без сала куска, - резюмировал массажист.

***

   Воронин повернулся ко  мне,  потом  к  Савичеву,  на  лице  его  были
написаны гнев и страх.
   - Как же так? - раздувая ноздри,  яростно  пробормотал  он  и  дернул
щуплым плечиком.
   В ответ на эту превентивную акцию Демяша так зажал беднягу,  что  тот
взвыл от боли и конвульсивно засучил в воздухе ногами.
   - Полегче с ним, еще кости переломаешь, - проговорил Суворов, - а  он
пока еще нам в целости и сохранности нужен. Потом посмотрим.
   - Как же так? - повторил Воронин.
   - Они открыли дверь ключами,  которые  я  по  недоразумению  захватил
вчера из вашей квартиры, - произнес Савичев.
   - Такой вот знатный первоапрельский розыгрыш, - добавила я.
   - Но как же вы  справились  с  четырьмя  моими  людьми?  -  продолжал
недоумевать Воронин.
   - Пятью, - вставил Демяша.
   - А, еще Юля, - протянул Воронин и косо посмотрел  на  Савичева.  Тот
вспыхнул и подошел вплотную к скульптурной группе Воронин - Дементьев.
   - Если  что-нибудь  с  ней  случилось,  я  тебя  убью,  -  сказал  он
массажисту.
   - Меня? - протянул президент "Сатурна".
   - И тебя тоже, тварь! - рявкнул Савичев и быстро  прошел  в  комнату,
где валялись связанные Косой и Санек, на диване лежала затянутая  пледом
Юля, а в креслах развалились Симонов и Красницкий.
   - Леха! - радостно вскинулся вратарь, увидев Савичева,  влетевшего  в
комнату. - Все хорошо?
   - Какой идиот связал ее? - заорал Савичев, разрывая плед  на  длинные
кривые полосы.
   - Какой ты нервный, однако! - заметил Симонов. - Ну кто же знал,  что
ее не надо связывать?..
   - Алеша... - сказала Юля, - вот ты и пришел.
   Она обхватила его шею обеими руками и коснулась губами его губ.
   - Как в плохой американской мелодраме, -  прошептала  она,  -  но  ты
вернулся.
   - Можно сказать, что я и не уходил, - одними глазами улыбнулся он.
   - Я люблю тебя.
   - Не говори так, сейчас не время и не место, - серьезно произнес  он,
срывая с нее последние полосы пледа.
   - Но что мешает мне сказать, если я люблю тебя.., в том числе здесь и
сейчас, - не отрывая глаз от его сурового  лица,  сказала  эта  странная
девушка. И тогда он рассмеялся и обнял  ее,  чувствуя,  как  все  та  же
красноватая дымка всплывает перед глазами.
   - Ну конечно, - послышался вдруг голос Воронина, - я так и думал, что
голубки спелись.
   Его только что ввели в комнату и заботливо направили  к  лестнице  на
второй этаж.
   - И этих наверх, - приказал Суворов, кивнув на Косого и Санька.
   Красницкий и Симонов грубо, пинками, подняли двух связанных  молодцов
и повели к лестнице.

***

   - Я знала, что все так и будет, - сказала Юля, - потому что  иначе...
- она перевела взгляд на свое отражение  в  зеркале  напротив  и  как-то
по-детски сказала:
   - Ну вот.., ты мне платье порвал.
   - Это, наверное, Демяша,  когда  тебя  пледом  укутывал,  -  виновато
откликнулся Савичев.
   - Нет, я знаю, что это ты.
   - Ну хорошо, пусть я, - согласился он.
   - Ведь вы не будете убивать его?  -  Юля  рывком  села  на  диване  и
пытливо заглянула в глаза Савичева, отчего тому стало как-то не по себе.
   - Кого?
   - Дядю, - ответила она. - Или папу.
   Дядя - Воронин Вадим Николаевич, папа -  Конышев  Иван  Всеволодович,
четко отметил про себя  Савичев,  и  ему  неожиданно  стало  неосознанно
плохо. Он сам не понял, почему не может оторвать глаз от ее пристального
немигающего взгляда, в то же время страстно того желая.
   - Никто никого  убивать  не  будет,  -  стараясь  казаться  холодным,
ответил он. - Мы не твой папа и не твой дядя.
   - И не твоя мама и не твоя будущая жена... или как  там  у  вас?..  -
насмешливо закончила она.
   Он резко поднялся с дивана.
   - Поговорим позже, - сказал он, делая шаг по направлению к лестнице.
   - Ну что ж, ты сам сказал это. Но не знаю, как и быть, Алеша..,  ведь
позже ничего не будет для нас. Быть может, поодиночке мы и сможем что-то
значить.., особенно ты, но вместе... - она покачала головой. - Никогда.
   Савичев встревоженно глянул на девушку.
   - Пойдем туда вместе, - властно выговорил он и потянул ее с дивана.

***

   Он поднялся на второй этаж и подумал, что эту  сцену  он  уже  где-то
видел:  Суворов,  неподвижно  сидящий  в  кресле,  с  хищно  улыбающимся
Климовым слева  и  Ставрогиным  справа,  а  напротив,  в  свете  бра,  -
ошеломленные, испуганные лица Воронина и Косого. Чуть поодаль,  в  углу,
сваленные как дрова, находились еще  четверо  -  Эдик,  Санек  и  третий
бандит, с таким трудом обезоруженный Климовым и Ставрогиным,  по  кличке
Карась, а также многострадальный Сидор.
   Над  всей  этой  кучей  возвышались  Красницкий  и  Симонов,   причем
последний - наверное, по привычке -  не  убирал  пистолета,  внушительно
наставленного на братву.
   - А, Савичев, очень кстати, - серьезно сказал Суворов, - я уже  думал
посылать за тобой. Все-таки амурные дела могут  и  подождать.  А  вот  с
этими разобраться надо немедленно.
   Савичев с Юлей прошли через всю комнату и уселись на низком диване  у
окна - чуть в стороне  от  общей  скульптурной  группы.  И  тут  Савичев
вспомнил, что напоминала ему эта сцена. Точно так же, но не связанный  и
без такого солидного сопровождения, здесь  стоял  он  сам,  и  на  месте
Суворова тогда был Воронин.
   - Что ж, роли поменялись, - резюмировал он вслух, -  так  что,  Вадим
Николаевич, вживайтесь в роль, для вас новую и непривычную.
   Никто не удивился словам Савичева, а Климов многозначительно добавил:
   - И вероятно, последнюю.
   - Честное слово, - заговорил Воронин, в упор  глядя  на  Суворова,  -
честное слово, это забавно, если бы не  было  так  грустно.  Ладно  они,
мальчишки, но вы, Александр Иваныч, вы  такой  же  президент  хоккейного
клуба, как и я, и  устраивать  такой  показательный  суд  инквизиции  по
меньшей мере несолидно...
   - Хватит попусту сотрясать воздух, - тяжело  облокотившись  на  ручку
кресла, почти с усилием выговорил Суворов,  -  все  эти  ваши  словесные
упражнения - это, конечно, замечательно, но пора говорить о деле.
   - Вам не кажется, уважаемый Вадим Николаевич, что вы слишком зажились
на этом свете? - встрял Климов.
   - Тихо, - оборвал его Суворов, - говорить буду я. Господин Воронин, я
думаю, настало время ответить на ряд вопросов. Прежде всего: кто и каким
образом  инициировал  устранение  Савичева  от  игр  и  отмывание  денег
посредством сплавления его за рубеж?
   - Я не обязан отвечать на ваши вопросы, - угрюмо произнес Воронин,  -
вы не следователь, а я  не  подсудимый.  Если  вы  подозреваете  меня  в
криминале, отдайте  это  дело  в  ведение  прокуратуры,  а  судов  Линча
устраивать нечего!
   - Ну ты прямо как ребенок, - недобро ухмыльнулся  Суворов.  -  Причем
нахальный ребенок. Демяша, ну-ка, иди сюда.
   Массажист, уныло сидевший на пуфике и что-то  мрачно  пережевывающий,
встрепенулся и подкатился к Александру Ивановичу.
   - Вот этот паразит не хочет с нами говорить. С  его  стороны  это  по
меньшей мере невежливо, а?
   - Угу, - процедил Демяша, пренебрежительно глядя на Воронина.
   - Но он заверяет, что и дальше будет вести себя  тем  же  манером,  и
требует расследования в прокуратуре.
   - Свежо питание, а дезинфицируется с трудом, - откомментировал тот  и
шагнул к Воронину.
   - Лучше отвечайте на все, что спрашивают, - доверительно  посоветовал
с дивана Савичев, - а то с Дементьевым шутки плохи, не так запоете!
   Демяша подступил к Воронину и меланхолично  приобнял  того  за  узкие
покатые плечи.
   - Кто, когда и как? - снова медленно повторил Суворов.
   Воронин замотал головой.
   - Вы не имеете права! - закричал он. - Я буду жаловаться в...
   Суворов махнул рукой Демяше, и гипотетическое название места, где  он
собирался  искать  управу  на  разошедшегося  почетного  президента   ХК
"Кристалл", превратилось в глухой стон, а потом в вопли дикой боли.
   - Ну? - спросил Суворов, и массажист чуть ослабил захват.
   - Я  не  могу,  -  клацая  зубами,  выговорил  Воронин.  По  лбу  его
заструился пот,  побагровевшее  лицо  перекосилось  судорожной  гримасой
внезапно наплывших, как снежная лавина, страха  и  боли,  -  они..,  они
убьют меня.
   - Кто?
   - Ни за что! - выкрикнул Воронин. - Тогда  конец  всем..,  не  только
мне.
   - Ах, что за тайна! - сказал с дивана Савичев. - Загадочное имя Ивана
Всеволодовича Конышева, в просторечии Кондора, крестного отца задольской
мафии.., это действительно секрет!
   - Вы его не знаете... -  прохрипел  Воронин,  корчась  под  очередной
нежностью Демяши. - Кондор.., он страшный человек.., я  вам  не  советую
связываться с ним...
   - Как мне  надоело  это  словоблудие,  -  устало  сказал  Суворов,  -
Симонов, покажи ему, что и с нами не стоит говорить  невежливо..,  а  уж
тем более поступать, как со скотами!
   Симонов, не сходя с  места,  вскинул  пистолет  и  выстрелил  в  ногу
Воронина. Пуля попала в бедро и, прошив его насквозь, продырявила  ковер
и ушла в деревянный настил пола.
   Вадим Николаевич стиснул зубы и  осел,  глядя  на  свою  покалеченную
ногу, по которой, все нарастая, расползалась дикая, непереносимая  боль,
а на ткани светлых брюк  быстро  ширилось,  тяжелея  и  набухая,  темное
пятно.
   - Следующий будет в твою тупую голову,  если  ты  упорно  не  желаешь
говорить, - произнес Суворов, - подумай, было бы из-за чего подыхать,  а
так...
   - Хорошо, - тихо выговорил Воронин, - я  скажу...  Только  дайте  мне
выпить чего-нибудь покрепче. Водка в холодильнике.
   - Вот и добре, - сказал Суворов и кивнул Симонову:
   - Дима, принеси-ка сюда водки и пару стаканов.
   И, повернувшись к Савичеву и  Юле,  оцепенело  застывшим  на  диване,
спросил:
   - Значит, ты и есть та  самая  девочка..,  которая  помогла  Савичеву
отсюда соскочить?
   Юля подняла голову и перехватила горящий ненавистью.., нет,  даже  не
ненавистью,  а  какой-то  болезненной,  недоуменной  неприязнью,  взгляд
Воронина. И она ответила легко и четко:
   - Да, это я. - И,  наклонившись  к  самому  уху  Суворова,  она  тихо
добавила:
   - Только я попрошу.., не делайте больше ничего с моим дядей. Он и так
все расскажет.., а что не сможет, скажу я. Хотя я знаю немного,  но  все
же...
   - Воронин - твой дядя? - в тон ей спросил Суворов. - Ну что ж, ты нам
помогла, и я не знаю, под каким предлогом тебе можно было бы отказать.
   - Он все расскажет, - еще раз повторила Юля, сжимая руку Савичева.

Глава 13

КУДА УЛЕТАЮТ КОНДОРЫ

   Все эти события, итог которым подвел судорожно заглоченный  Ворониным
стакан водки, произвели на меня сильное впечатление. От  этих  людей,  в
большинстве своем еще почти мальчишек, веяло  каким-то  мрачным  скрытым
трагизмом, и казалось невозможным, что цепь  происшествий  прервется  на
этом жадно проглоченном Ворониным стакане водки.
   Демяша наскоро перетянул президенту  "Сатурна"  ногу,  чтобы  тот  не
обессилел и не отключился от потери крови, и тот, прерывисто выдохнув  -
очевидно, от спазмов в горле, заговорил:
   - Все это слишком нелепо, чтобы с  вами  говорить,  но  что-то  очень
больно, и он не заслужил, чтобы я молчал ради выстрела в затылок.
   Суворов слушал с каменным лицом, Савичев же тревожно  переглянулся  с
Юлей: он что, тронулся умом от боли и  раздирающих  его  не  хуже  иного
Демяши противоречивых эмоций?..
   - Не секрет, что мой "Сатурн" - это команда  новейшей  формации  и  в
суперлиге российского хоккея первый год,  -  облизнув  губы,  уже  более
членораздельно начал Воронин.  -  До  этого  мы  поднялись  из  третьего
дивизиона, и, надо сказать, это нам стоило немалых усилий. Спорт  -  это
прежде всего деньги, и большие деньги, не вам объяснять  это,  Александр
Иваныч.
   Воронин притронулся рукой к  раненой  ноге  и,  через  секунду  отняв
пальцы, рассеянно посмотрел на следы свежей крови.
   - Денег у нас не хватало...  -  произнес  он,  и  голос  сорвался  до
сухого, сдавленного хрипа.
   Впрочем, через  пять  секунд,  несколько  раз  натужно  кашлянув,  он
продолжил:
   - В первой лиге  мы  задержались  на  два  года..,  были  проблемы  с
подбором игроков, тренерами.
   - Да ты че нам лапшу на уши вешаешь, дятел? - вспылил Климов,  нервно
болтая  ногой.  -  Ты  брось  эту  "Сагу  о  Форсайтах"  трепать,  давай
конкретнее о...
   - Валера! - внушительно выговорил Александр Иваныч и тяжело оперся на
плечо хоккеиста. - Он говорит все, что нужно, и ты не лезь.
   Говорю последний раз: еще что-нибудь ляпнешь -  выставлю  в  соседнюю
комнату.
   - Образованные у тебя хоккеисты, Александр Иваныч, -  сделал  попытку
слабо улыбнуться Воронин, - о  "Саге  о  Форсайтах"  наслышаны!  У  меня
хоккеисты остановили свое образование на  "Робинзоне  Крузо"  в  детском
варианте да книжках про Конана.
   Суворов недовольно качнул головой.
   - Одним словом, однажды мне позвонили и предложили  сотрудничество  и
деньги. Когда я  узнал,  кто  предлагает  мне  все  это,  я,  откровенно
говоря.., оторопел. Я не знал, связываться ли с мафией.., но  оказалось,
игра стоила свеч.
   - То есть вам звонил Кондор? - уточнила я.
   - Вот именно... С его  помощью  мы  легко  вышли  в  высшую  лигу,  а
потом.., хотя и с большим трудом, в  суперлигу.  Конышев  вложил  в  нас
большие деньги.., кроме того, я сомневаюсь, что его вливания в спорт,  и
в частности в хоккей, ограничивались одним моим клубом.
   У него были большие связи, и он зарабатывал очень  прилично  на  том,
что.., одним словом, он сплавлял за рубеж перспективных игроков...
   Вы скажете, все стремятся подороже продать  своих  лучших  игроков  в
НХЛ, чтобы на вырученные деньги укрепить свой клуб...
   Видно было, что рассказ давался Воронину с большим трудом. Он явно  с
усилием сводил  логически  обрывки  фраз,  то  и  дело  жевал  губами  и
нечленораздельно мычал, а  почти  бессмысленный  взгляд  маленьких  глаз
говорил о том, что в данный момент все мысли Воронина сосредоточились не
на его словах, а на боли, скрутившей его. И все его  стремления  сошлись
клином только на ней, вся его воля сомкнулась,  чтобы  не  допустить  ее
разрастания, не дать ей подмять под себя все его существо. Все его мысли
были только о ней.
   О боли.
   - Мне сложно судить о том, что делал Конышев.., об этом лучше  скажет
Савичев.
   - Но ведь  Савичев  узнавал  обо  всем..,  о  договоре,  о  возможном
контракте с "Чикаго", о неучастии в играх, через вас? - произнесла я.
   Он неуверенно глянул на  меня,  и  в  его  взгляде  что-то  неуловимо
изменилось.
   - Ах да, - пробормотал он, -  я  как-то  запамятовал..,  погодите,  я
сейчас соберусь... Да что вы говорите?! - неожиданно живо вскинулся  он.
- Савичев - это же особый случай, и я не знаю,  почему  он  поручил  это
мне...
   - Вы хотите сказать, что Конышев продавал  за  границу  перспективных
игроков других клубов? -  спросил  Суворов,  вероятно,  думая  о  чем-то
своем.  -  Без  согласия  тренеров  и  руководства,  то  есть   попросту
инициировал побеги хоккеистов за рубеж, в Европу, в  НХЛ  и  отмывал  на
этом деньги? И в этом ему помогал Барнетт?
   - Ну да, - ответил Воронин.
   - Причем тех команд, которые составляли конкуренцию вашему "Сатурну"?
Я имею в виду те, на которые он мог реально повлиять.
   Разумеется, "Динамо" или "АК Барс" ему не по зубам.
   - Вы все сказали за меня, - с трудом выговорил Воронин. -  Можно  еще
водки?
   Я молча налила ему полстакана и вложила в ладонь.
   - Держите. Пьяным не будет, а боль  немного  уменьшит,  и  ему  легче
будет говорить, - пояснила я.
   - Ладно, - кивнул Суворов, - но теперь о деле. Что о Савичеве?
   - Он долго колебался, - безотносительно к чему-либо произнес Воронин,
- я не знаю... он  как-то  странно  относится  к  Савичеву.  Мне  всегда
казалось, что даже не будь  он  лучшим  хоккеистом  России,  Кондор  все
равно.., питал бы к нему эту непонятную слабость.
   - А моя мать? - вдруг подал голос  Алексей.  -  Может,  она?..  Да  и
вообще - как вышло, что она стала женой мафиози?
   - Мне показалось, что.., что она и не переставала быть его  женой,  -
пробормотал Воронин.
   - Да что вы мелете! - возмутился Савичев. - Я, конечно, плохо знаю  о
ее жизни, последние три года мы очень редко видимся, но  я  точно  знаю,
что по крайней мере год назад она замужем не была!
   - Ты бы и сейчас так думал, - вмешалась я, -  если  бы  не  Юля.  Мне
кажется, что на все вопросы может ответить только сам Конышев.
   Воронин же только пешка в его сложной игре.
   - Это верно, - подтвердил президент ХК "Сатурн", - он дал мне большие
возможности, власть над его людьми, вот этими, из задольской братвы,  но
ни одного серьезного шага без его ведома.., я связан по рукам и ногам.
   - Тебе край. Ворон! - прохрипел Карась, корчась на  полу.  -  Зря  ты
этим козлам сбрехнул про Кондора!.. Тебе...
   - А за козла ответишь, - процедил Симонов и ударил болтуна  ногой.  -
То-то же, - удовлетворенно процедил он, рассматривая отползшего  в  угол
Карася.
   - А как вышло, что на имя  Анны  Сергеевны  Конышевой  оформлена  эта
квартира? - спросила я.
   - Ее купил Кондор.., месяца четыре назад.
   Просто Анна Сергеевна хотела периодически жить здесь, а стеснять сына
в его однокомнатной не хотела, и потому...
   - Вот оно что! -  насмешливо  сказал  Савичев.  -  Какие  подробности
выясняются. А мне, наверно, пообещали бы, что в случае моего согласия на
контракт эту квартиру матери оставите, чтобы меня получше трамбануть, а?
   Воронин молчал.
   - Ладно... - сказал Суворов, - махинации  ваши  с  Конышевым  выясним
после, а теперь о главном. Смолинцев.
   - А что Смолинцев? - быстро заговорил  Воронин.  -  Во  всем  виноват
Нагиев и сестра Олега... Башкова, то есть,  мы  сначала  хотели  добром,
позвонили Савичеву  еще  в  Задольске,  предупредили,  что  грех  против
земляков... Конышев на кон большие деньги поставил.., что пройдем  через
вас в финал. Савичев не понял, и  пришлось  делать  вот  так.  Один  ваш
охранник был у нас.., мы ему проплатили.., так что...
   - Костичкин? - уточнила я. - А кто убил его? Нагиев?
   - Да, Нагиев, - кивнул Воронин. - А Наташа  эта  должна  была  только
вызвать Савичева.., мы ее сразу из Задольска прихватили.., как приманку.
А она зачем-то вызвала Смолинцева..,  думала,  что  вдвоем  с  Савичевым
они... Нагиев стрелял в Смолинцева, потому что  они  сопротивлялись,  ну
и...
   - Стрельба в больнице - это понятно, - произнесла я. - Максим  пришел
в себя, вот-вот заговорил бы, а лишние  свидетели,  понятно,  не  нужны.
Кто, кроме Нагиева и Есипова, был в больнице?
   - Молчи, с-сука! - прохрипел из  угла  Карась  и  сжался  в  ожидании
очередного симоновского пинка. Без сомнения, лестный эпитет  "сука"  был
адресован не мне, а милейшему господину Воронину.
   Воронин съежился и косо посмотрел сначала на меня, потом на Суворова.
   - Убрать Смолинцева приказал Конышев, - тихо сказал он, - он же велел
по выполнении задания уничтожить Нагиева.