нашелся.  К
тому же наши органы обещали, по возможности, не афишировать это  дело...
Таня, я вам так благодарен за спасение репутации Собиновского фестиваля,
так благодарен! И Владимир Леонидович ко мне присоединяется, хотя  он  и
был взбешен, что я сразу не поставил его в известность обо всем...
   Боюсь, что,  гуляя  по  оперному  театру,  мне  по-прежнему  придется
прятаться от Вешнева.
   - Пожалуйте в понедельник ко мне за расчетом, Танечка,  если  желаете
наличными. А можем заплатить и через банк,  как  вам  удобнее.  Конечно,
театр считает каждую копейку, но долг, как говорится, платежом...
   Я находилась в таком благостном расположении духа,  что  предоставила
администрации театра самой выбирать вариант оплаты. И даже изрекла,  что
время терпит.
   С Федором Ильичом я тоже распрощалась до сегодняшнего вечера.
   Мой третий "клиент" позвонить не мог, и слава Богу, уверена, что слов
благодарности я от него не услышала бы.
   Но Бог любит троицу, и поэтому третьим мне позвонил "коллега" Кедров.
   - Продрыхлась, старушка? Завидую... Ну а теперь, пожалуйста, стань по
стойке "смирно": от имени руководства УФСБ  по  Тарасовской  области  и,
конечно, от себя лично выражаю тебе,  Татьяна  Санна,  благодарность  за
участие в операции, успешное завершение которой позволило  предотвратить
удар по международному престижу нашей демократической Родины. А  еще  ты
"внесла посильный вклад", "способствовала" и так далее -  ну,  в  общем,
сочини сама, как тебе больше нравится, идет?
   - Нет,  не  идет.  Уж  ты,  пожалуйста,  сам  сочини,  майор,  раз  я
заслужила.
   - Черт, ну никак  не  удается  сачкануть  усталому  майору...  Ладно!
Спасибо тебе, Татка, здорово выручила Серого. Ты просто умница.  С  меня
причитается. Ну, как теперь?
   - То, что надо. Служу закону, служу народу!
   Или то в милиции, а у вас как говорят, у рыцарей плаща и кинжала?
   - Неважно, для тебя и так сойдет. Вольно, старушка. Кстати, по поводу
"причитается": как ты насчет воскресенья? Я  тут  кое-кого  вычислил  из
нашей "старой гвардии", так что сюрприз тебе будет.
   Я сказала, что приятные  сюрпризы  приветствую,  а  потому  вопрос  с
воскресеньем можно считать согласованным, и записала Серегин адрес.
   - Ну а теперь. Татка, сядь попрочнее, лучше в кресло...
   - Господи, что еще такое?!
   - Села?
   - Да говори же, черт!
   - Ладно, как знаешь. Мое дело предупредить...
   Тебе известно, кого ты вчера изловила?
   - Колю Лебедева, кого ж еще?
   - Кого еще? Шурика Минкина, вот  кого!  Того  самого,  который  навел
Голидзе на "Марио-Т".
   - Шутишь? - спросила я совершенно спокойно.
   Я же понимала, что такого просто не может быть!
   - Шучу я, старушка, в нерабочее время. Правда, у меня самого все  это
еще в  голове  не  укладывается,  но  тем  не  менее  двое  из  четверки
"олимпийцев" опознали его  твердо.  Ты  же  знаешь,  мы  вчера  передали
Лебедева УВД. Ну  вот,  в  следственном  изоляторе  они  и  встретились.
Сегодня утром. Лебедева вели в камеру, а Носова, одного из тех парней, -
на допрос. Он тогда лучше  других  разглядел  того,  кого  Гиви  называл
Шуриком Минкиным. Ну и поднял шум: "Да вот же он, Минкин, сука!" А потом
и Хомишвили его признал. Вот так-то.
   От потрясения я не скоро смогла пошевелить языком.
   - Невероятно, Серый! Бывает же такое... Нет,  просто  невероятно!  Он
признался?
   - Насколько мне известно, сейчас как раз этим и  занимается.  Сначала
артачился, но потом нервишки сдали - и заговорил.
   - Но как же он... Что  ему  было  известно?  Если  он  был  связан  с
"Марио", значит, должен  был  знать  о  том,  что  плащ  Радамеса  набит
наркотиками?!
   - Почему? Совсем необязательно. Мы же  не  знаем  еще,  за  кого  его
держали "люди Марио".
   Это вполне может оказаться совпадением. Глупый случай. Нет, он же еще
вчера заявил, что плащ у Мартинеса похитил из  мести,  и,  по-моему,  не
соврал. Ты бы видела его перекошенную физиономию... И вообще,  старушка,
я еще ничего не знаю, говорю ж  тебе!  Я  отправил  туда  пару  надежных
ребят, вернутся с допроса - доложат.
   А сам сегодня занимаюсь только плащом Радамеса и паном Кашинским: это
дело "горит", Москва нажимает! Вот вырвался на пять минут тебе  звякнуть
да и застрял...
   - Подожди, Серега, пожалуйста! А что Кашинский - раскололся?
   - А куда он денется теперь? С плащом  в  руках  парень  из  Интерпола
припер его к стенке.
   Пан Бронислав стреляный воробей, но все-таки одна его реакция,  когда
он неожиданно увидел плащ Радамеса, выдала его  с  головой.  Не  смог  с
собой совладать.
   - Сергей Палыч, миленький, а где  все-таки  он  припрятал  наркотики?
Высверлил бриллианты изнутри?
   - Татка, мне действительно пора бежать. Еще раз спасибо за помощь. До
воскресенья!
   - Постой, как это "до воскресенья"! Ты мне разве не расскажешь...
   - Пока больше ничего, старушка, извини. Когда  у  меня  будет  полная
информация, тогда посмотрю, чем можно с тобой поделиться, а пока - нет.
   - Опять "поделиться"? Да чтоб я еще с тобой связалась!.. - прокричала
я в трубку.
   Но трубка только хихикнула и перешла на короткие гудки.
   Просто зла не хватает! Такие потрясающие новости - и этот  несчастный
службист оставил меня  изнывать  от  любопытства.  Конечно,  я  из  него
кое-что вытяну потом, но когда это еще будет...
   Однако не напрасно он  меня  предупредил,  что  надо  сесть  получше!
Честно говоря, я еще и вовсе лежала, а то просто не знаю,  что  со  мной
было бы.
   Вот это да: расставлять силки на одну птичку, а изловить сразу  двух,
да каких!
   Я еще долго ломала голову, каким образом оперный певец Коля Лебедев и
мелкая сошка наркобизнеса Санек Минкин могли совместиться воедино, но  в
конце концов более важные проблемы оттеснили все  это  на  второй  план.
Например, надо было решить,  в  чем  я  пойду  в  театр.  Ну  и  вообще:
позаботиться, чтобы мой зрительный образ полностью соответствовал только
что полученному мной блестящему профессиональному результату.
   Я забыла упомянуть, что еще во вторник вечером Федор Ильич вручил мне
пригласительный билет на "Аиду" на целых два  лица  -  в  качестве,  так
сказать, аванса. И не в директорскую ложу (откуда, кстати, скверно видно
сцену), а в партер, на лучшие места. И в самом деле:  роскошной  молодой
женщине в роскошный театр, на роскошный спектакль как-то не к лицу  идти
без "второго лица" - соответствующего обстановке,  разумеется.  Так  что
мне  пришлось  своевременно  о  нем  позаботиться.  Тем  более  что  мое
"минутное увлечение" тогда еще было в самом  зародыше  и  я  понятия  не
имела, во что все это выльется.
   По-видимому, мой благородный кабальеро просто позабыл или упустил  из
виду, что сегодня вечером я явлюсь на спектакль  с  другим  "кабальеро".
Иначе он наверняка устроил  бы  мне  допрос  первой  степени.  Наверное,
"дяде" не приходило в голову, что он приехал и уедет, а  я  тут  жила  и
останусь! И значит, в моем окружении неизбежно имеются "вторые  лица"  в
некотором количестве - помимо друга детства Сереги Кедрова...
   Учинив всем этим "лицам"  заочный  осмотр,  я  рассудила,  что  лучше
других будет соответствовать обстановке  художник  Леня.  Все-таки  тоже
представитель "богемы", ну, и вообще... В  буфет  я  его  свожу,  а  все
остальное, если сыт и доволен жизнью, он делает вполне прилично. К  тому
же много от него сегодня уж никак не потребуется.
   Однако, сидя со мной в восьмом ряду партера (совсем как  у  Паулса!),
сам Леня, кажется, думал по-другому.  После  посещения  буфета  он  стал
каким-то задумчивым, загадочным и  явно  настроился  на  "десерт"  после
спектакля. Я не спешила разочаровывать свое  "второе  лицо",  но  думала
только об одном: чтобы Он не узнал меня в этом самом восьмом ряду  рядом
с Леней. Нет, конечно, не  маэстро,  который  стоял  спиной  ко  мне  за
дирижерским пультом и которому до меня не было никакого дела (как и  мне
до него), а фамозо  кантанте.  Тот,  который  заставил  сегодня  ползала
плакать от восторга. А я-то раньше думала, что "плакать от  восторга"  -
это пустая болтовня, просто сопливый образ...
   Боже мой, что творилось в этот вечер в театре!
   На самых крутых рок-тусовках я не видела ничего подобного. Но  только
это.., да, все это, конечно же, из другой оперы. Здесь нельзя вскакивать
с мест,  танцевать  в  проходах,  а  кричать  разрешается  только  после
завершения арии или дуэта и только "браво!". Но в этих строгих правилах,
что ни говори, есть своя прелесть. Кажется, я начинаю ее понимать,  черт
возьми!
   Как он пел! О Боги, как он пел... Даже то, что он пел  по-итальянски,
мне нисколько не помешало: все-все было понятно. (Мигель  объяснил  мне,
что исполнять оперные партии на языке оригинала - это мировая  практика.
Стало быть, если Верди итальянец, а Бизе француз, то  "Аиду"  надо  петь
только по-итальянски, а "Кармен"  -  только  по-французски,  и  ни  один
фамозо кантанте никогда не позволит себе отступить от этих правил).
   Я не замечала ни Аиду, влюбленную рабыню из "благородных" эфиопок, ни
ее соперницу, дочь фараона Амнерис, ни  остальных,  хотя  всем  им  тоже
много кричали и хлопали, так  что,  наверно,  и  они  не  фальшивили.  Я
слышала и видела только его, моего великолепного Радамеса!
   В конце  первого  действия,  когда  начальника  фараоновой  дворцовой
стражи избрали главным полководцем Египта и вместе  со  священным  мечом
рабы вынесли и набросили на плечи Мартинеса  сверкающий  плащ,  по  залу
пролетел ропот смятения - и замер . Но как только очередной  музыкальный
номер подошел к концу, маэстро Вешневу пришлось приостановить спектакль,
чтобы дать публике возможность выплеснуть свои эмоции. Громом  оваций  и
восторженными криками люди приветствовали теперь уже не только талант  и
знаменитое имя; они аплодировали победе добра  над  злом,  чести  -  над
подлостью, благородства - над  враньем.  И  даже  сами  не  подозревали,
насколько они были правы!
   Я имела сейчас все основания  встать  с  места  и  вместе  с  Мигелем
поклониться публике как соавтор его успеха. Но никто меня не понял бы, и
прожекторы  в  мою  сторону  не  направили  бы.  Ладно!  С  меня  вполне
достаточно его триумфа. И моего гонорара.
   ...Разумеется, он  меня  все-таки  заметил.  И  Леню  тоже!  Когда  в
последнем антракте мы вернулись на  свои  места,  то  на  красном  плюше
кресла я обнаружила блестящий длинный конверт с монограммой и коробку  с
великолепной белой орхидеей. Леня уронил челюсть.
   Из конверта я достала такой же  "фирмовый"  листок.  И  то  и  другое
источало тонкий страстный аромат мужской  туалетной  воды  "Опиум",  так
хорошо знакомый мне теперь.
   Кабальеро решил показать товар лицом.
   - Классный парфюм! - Леня потянул ноздрями воздух. - От кого это?
   Он сделал попытку заглянуть мне через плечо, но я только  отмахнулась
от него.
   "Дорогая Татьяна!
   Имею честь пригласить Вас по  окончании  спектакля  на  торжественный
ужин на две персоны в честь  благополучного  завершения  известного  Вам
дела и - надеюсь! - не менее благополучного разрешения всех  возникавших
между  нами  недоразумений.  Смею  заверить,  что  намерения  мои  самые
благородные: делать лишь  то,  что  будет  угодно  и  приятно  Вам,  моя
глубокоуважаемая племянница.
   Если Вы согласны - прошу приколоть к Вашему платью этот цветок. Пусть
он будет знаком моего  счастья,  который  заставит  сильнее  биться  мое
русско-испанское сердце!
   Если же нет - я буду иметь честь скрестить шпаги с вашим спутником. А
ведь он еще так молод... Подумайте об этом, дорогая!
   Искренне Ваш Мигель Мартинес".
   Давясь от смеха, я убрала конверт в  сумочку  и  взглянула  на  Леню,
который ждал от меня объяснений.
   - Что там такое? Мне же интересно, ну...
   Пусть  живет,  бедняга,  в  самом  деле!  Может,  и  мне  еще   когда
пригодится.
   -  Так,  одно  деловое  предложение.  Для  тебя  ничего  интересного,
дорогой. Увы! Помоги-ка мне лучше приколоть эту чудную орхидею вот сюда:
она сама просится к моему платью...



   Марина СЕРОВА
   ГОРИ ВСЕ СИНИМ ПЛАМЕНЕМ


   ONLINE БИБЛИОТЕКА  http://www.bestlibrary.ru

Анонс

   Опыту профессионалов надо доверять. На то они и профессионалы,  чтобы
знать все в своем деле. А вот бизнесмен Валерий Павлович  Беккер,  наняв
телохранителя. Женю Охотникову, не захотел прислушаться к ее  мнению.  И
что вышло?
   Покушения на его жизнь, раз начавшись, следовали  одно  за  другим  К
несчастью для него - неудачные.  Дошло  в  конце  концов  до  того,  что
Беккера "заказали" заезжему столичному киллеру Так бы и погиб  он,  если
бы за расследование всерьез не взялась Женя Охотникова.

Глава 1

   - Девушка, а вон тот кружевной пеньюарчик сколько стоит? - спросила я
кажущуюся  неживой   продавщицу   небольшого   бутика   и   кивнула   на
противоположный прилавок.
   - Длинный или короткий? - монотонно ответила она вопросом на  вопрос,
даже не посмотрев в мою сторону.
   - Конечно, длинный.
   - Почему "конечно"? - произнесла продавщица, не  меняя  ни  тона,  ни
выражения лица.
   - Да потому что в пенсионном возрасте короткое не вполне подходит,  -
начиная раздражаться, сказала я.
   Это моя реплика послужила своего рода живой  водой:  девушка  наконец
посмотрела на меня и захлопала глазами, которые, казалось, изнемогали от
невыносимой тяжести густо накрашенных ресниц.
   - Вы... - удивленно протянула она, - в пенсионном?
   - Нет, конечно, - я хохотнула, - моя тетя Мила.
   Выслушав мои ответ, продавщица  вновь  отвернулась  и  прежним  тоном
назвала цену злополучного пеньюара.
   - М-м-м, - разочарованно протянула я.
   А повод для разочарования у меня действительно был.
   Совершенно спокойно покинув утром свою квартиру и оставив тетю Милу в
одиночестве, я  отправилась  в  парикмахерскую,  запланировав  кое-какие
покупки и короткий визит к подруге. Сидя в салоне, я  невольно  услышала
разговор близсидящих дам, которые спорили о том, стоит ли отмечать  день
ангела  или  современному  человеку  достаточно  празднования  дня   его
рождения.
   В этот самый момент меня и осенило: у тети Милы сегодня день  ангела!
Не поздравив как следует любимую тетушку в день рождения, я  обещала  ей
наверстать упущенное в день ангела и - надо же - забыла. Ох, какая же я!
Мне даже и в голову  не  пришло,  что  сегодня  тетя  Мила  не  случайно
поднялась раньше обычного и принялась готовить не обычные пироги, на кои
она великая мастерица, а какой-то изысканный торт по новому рецепту.
   Конечно, я захотела сразу же сорваться  с  парикмахерского  кресла  и
лететь вперед, по магазинам - искать подарок, способный хоть в  какой-то
мере загладить мою вину.
   Ведь я с утра была так холодна с тетушкой, и -  о  боже!  -  даже  не
чмокнула ее перед уходом. Я чуть не выскочила прямо из-под  ножниц,  но,
слава богу, мастер удержала меня, кивнув на зеркало, в котором я увидела
невероятное отражение -  одна  часть  головы  к  тому  моменту  являлась
коротко остриженной, на другой  же  продолжали  свисать  длинные  пряди.
Можно было, конечно, прикинуться неформалкой, однако  именно  сегодня  я
напялила на себя классический строгий костюм,  так  что  в  этом  наряде
нечего  было  и  думать  изображать  из  себя  любительницу   шокирующих
причесок. Пришлось терпеть  до  конца  процедуры  стрижки.  Правда,  все
оставшееся время я нервничала и изредка дергалась, отчего, кстати, челка
получилась немного неровной.
   Главная проблема для  меня  заключалась  в  том,  что,  не  собираясь
приобретать ничего существенного, я взяла с собой довольно  ограниченную
сумму, часть которой пришлось  отдать  за  услуги  парикмахера.  Поэтому
теперь, после  того  как  неживая  продавщица  назвала  цену  роскошного
пеньюара,  мне  только  и  оставалось,  что  разочарованно   мычать.   А
пеньюарчик, как назло, только один мне и понравился, и уходить без  него
не хотелось. Я стояла и неотрывно смотрела  на  него,  что  со  стороны,
наверное, выглядело немного странно. А я представляла, как преобразилась
бы тетя Мила, облачившись в эту шикарную волну романтических кружев...
   Нет, она, конечно, не являлась леди в стиле "а-ля романтик"  и  вовсе
не представляла собой доисторическую старуху в чепчике с многочисленными
выглядывающими из-под него буклями! Моя тетушка - дама  из  иного,  если
так можно выразиться, теста. Она просто обожает детективы.  В  последнем
из прочитанных частное расследование вела  дама  ее  возраста.  Так  вот
однажды,  облачившись  в  какой-то  сногсшибательный  пеньюар,   героиня
соблазнила седоволосого ловеласа, прежде абсолютно к  ней  равнодушного.
Ловелас оказался  замешанным  в  каком-то  темном  деле,  и  смелый  шаг
отважной женщины помог ей в скором будущем раскрыть  преступление.  Тетя
Мила торжествовала после такого финала! Она как-то приободрилась и  даже
преобразилась внешне, а потом несколько дней подряд напевала:
   "Любви все возрасты покорны". Более того, тетушка  начала  перебирать
свой  небогатый  гардероб  в   поисках   какой-нибудь   экстравагантной,
способной  сделать  ее  привлекательнее  вещи.   К   сожалению,   ничего
подходящего так и не нашлось. А поскольку именно пеньюар сыграл во  всей
этой истории, несомненно, решающую роль, кружевная вещица в бутике и  на
меня теперь произвела такое впечатление.
   - Так вы брать будете? - зевая, протянула продавщица.
   - Берем, берем, - неожиданно раздалось за моей спиной.
   Я обернулась, после чего сразу расплылась в  широкой  улыбке:  передо
мной  стоял  мой  бывший  одноклассник,  с  которым  мы  и  после  школы
поддерживали теплые дружеские отношения. Затем он уехал на несколько лет
за рубеж,  и  нить  отношений  между  нами  прервалась.  Теперь  же  он,
повзрослевший и заметно возмужавший, радостно смотрел на  меня,  готовый
сию же минуту заключить в горячие объятия.
   - Виталька?! - ахнув, воскликнула я.
   - Он самый! - ответил Беккер и по-военному отдал честь.
   - Ты как? Ты откуда? - ошарашенная, затараторила я.
   -  Давай  выйдем  отсюда  сначала,  а  потом  где-нибудь  посидим   и
поговорим, - прервал меня Виталька. - Ты, кажется, что-то хотела купить?
Сколько тебе на него не хватает? - Беккер кивнул на пеньюар.
   Оказывается, он  уже  давно  стоял  за  моей  спиной  и  наблюдал  за
происходящим.
   - Да это я не себе, я тетке, - с оправдывающейся интонацией начала я.
   - Какая разница! - вновь перебил меня Беккер. - Сколько?
   Немного смущаясь, я  назвала  сумму,  после  чего  Виталий  вынул  из
барсетки кожаный бумажник, расстегнул его  и  ловким  движением  пальцев
быстро отсчитал несколько купюр.
   - Ты разбогател, что ли? - прищурившись, сказала я, когда мы вышли на
улицу.
   - А ты откуда знаешь? - улыбнулся Беккер.
   - Да как ты  с  денежками-то  ловко:  шикшик,  шик-шик...  Прямо  как
вор-карманник!
   Мы оба рассмеялись.
   - А ты на мели, что ли? - успокоившись, серьезно спросил Беккер.
   - Да нет, - протянула я и, махнув рукой, поведала Витальке от  начала
до конца всю историю про пропущенный тетушкин день рождения и  про  все,
что за этим последовало. - Я обязательно  верну.  У  меня  деньги  дома.
Просто неудобно без подарка перед теткой появляться. Завтра же верну.
   - Не завтра же, а сегодня! - шутливо-приказным тоном произнес Беккер.
- Явишься ко мне сегодня же!
   Я улыбалась, но тем не менее непонимающе подняла на него глаза.
   - Бессо-овестная, - протянул Виталька, покачивая  головой,  -  эх,  и
бессовестная... Семнадцатое число...
   - Виталька! - ахнула я. - Да у тебя же сегодня  день  рождения!  -  Я
хлопнула себя по лбу, проклиная собственную забывчивость. - Прости, ради
бога! Поздравляю! - И я чмокнула Беккера в щеку.
   -  Никаких  поздравлений  сейчас  не  принимаю!  В  семь   вечера   -
пожалуйста, а сейчас нет. Я еще не родился, - сказал Виталька  и  глянул
на часы. - Ну, куда мы идем? - спросил он, так как мы все еще