вариантов у него три, я сама создала их ему - открыться мне полностью, я
ведь не ментовка, за пассивное соучастие голову  не  отсеку,  застрелить
меня или убить любым другим способом или  пойти  прямо  сейчас  к  своим
более свободным в отношении человеческой жизни партнерам, чтобы  свалить
на них то, что сам сделать не способен. Все зависело от его трусости.
   Однако даже самый слабый человек в экстремальных  ситуациях  способен
на самые крутые поступки; поэтому я не знала, какой яд  течет  сейчас  в
моей крови - цианисто-калиевый или всего лишь хлороформовый... но что-то
там определенно было: к исходу пятой минуты я стала ощущать  нарастающую
усталость и сонливость. Единственное, что радовало,  -  почему-то  почти
совсем исчезла боль.
   Но время мое постепенно утекало в вечность.
   План созрел практически тут же.
   И когда его мягкие крадущиеся шаги послышались уже у самой  двери,  я
боялась только одного - что в комнату для гостей Алексей Никитич  войдет
с пистолетом.
   Он тихо подошел  к  самой  кровати,  наклонился,  вслушиваясь  в  мое
дыхание. Через не совсем плотно прикрытые ресницы (есть  такой  трюк)  я
разглядела бельевую веревку, свисающую с его рук.
   Удушение? Бельевой  веревкой?  Или  он  хочет  имитировать  повешение
частного детектива Татьяны Ивановой в его квартире?..
   Он хотел всего лишь связать меня  -  для  надежности.  Но,  не  зная,
насколько он искусен с веревкой и каких узлов может навертеть, я не дала
ему сделать этого: неподвижная сначала, при настойчивой  второй  попытке
сонно завертелась, забормотала что-то,  кажется,  про  кровь  и  сперму,
упоминая не свою маму, а так же "Отойди, сволочь!..". Он отшатнулся, и я
пробормотала еще:
   "У-у-у, борода  рыжая!..",  после  чего  он  совсем  смутился.  Слабо
чертыхнулся и стремительно вышел, решив, что сон мой и без того крепок.
   Через несколько секунд хлопнула дверь.
   Я вскочила и тут же  осела  на  кровать  -  голова  кружилась,  перед
глазами плыли круги.
   Дьявол! Не так быстро!.. В гостиную. Ой, мать моя, женщина,  это  что
же за чудовище? Этот небоскреб вы называете вещевым шкафом? Где тут  его
рабочий стол с компром... компромети... с нехорошими бумагами?!.
   Так, это настольный  прибор  из  яшмы...  это  чистая  бумага  разных
форматов... это  бумажный  нож...  это  диктофон  с  микрокассетой,  это
запасная кассета... здесь скорее всего лежат письма, поэтому он и заперт
на хлипкий замок... А вот это - как раз то, что нужно - массивная ручка,
отделение не слишком большое, но и не маленькое, как  раз  впору  всяким
там нечестивым договорам - с сатаной или мафией.
   Как взломать?.. Шпилька... Где шпилька?! Дома, где же еще!
   Я засыпала  стремительно  и  неотвратимо.  И  тут  на  глаза  попался
спасительный листочек: "Фено-барбитал:  инструкция  по  применению"  или
что-то в этом роде - "...эффективное снотворное",  "...угнетает  нервную
деятельность, а также...". Ах вот почему не болит!.. Но сон от барбитуры
в среднем наступает  около  получаса  спустя  после  принятия  -  е-мое,
сколько же он мне вкатил?!!
   "Опасно в постстрессовых ситуациях"...Идиот! Отравитель!..
   Дайте-ка вспомнить... На рассасывание из желудка в кровь  у  обычного
лекарства  группы  барбитуратов  уходит  минут  пятнадцать-двадцать.   Я
потеряла уже около десяти.
   Скорее на кухню. Должна в его аптечке быть марганцовка, должна!..
   Ах, вот  они,  крупинки,  разведи  их  в  воде  и  пей,  пей  стакана
три-четыре - первый... второй... ох ты, батюшки мои!..
   Многострадальный живот рвануло  судорогой.  Еле  успела  добежать  до
туалета и опрокинуть все, что причитается, в унитаз.  Потом  минуты  две
лежала обессиленная.
   Для верности я проглотила еще четыре таблетки активированного угля.
   Итак,  отравление  мне  больше  не  грозило.  Отделаюсь   воспалением
слизистой - в желудке и не только. Но вот  в  сон  по-прежнему  клонило,
отступив, теперь он наступал еще быстрее. Снова к аптечке! Не верю,  что
там нет ничего возбуждающего!.. А-а-а, вот он,  родной  кофеин  бензонат
натрия - "...легко  растворим  в  воде,  обладает  сильным  возбуждающим
действием" - ПЬЕМ!
   Но даже две порошковые дозы кофеина лишь замедлят,  ослабят  действие
барбитурата на некоторое, не слишком большое время. Которое уже идет.  А
я ничего не придумала, чтобы открыть  этот  злополучный  шкафчик!  Время
утекало.  И  тогда  я  решилась  на  отчаянный,  прямо-таки   глупый   и
рискованный шаг, к которым не прибегала ни  до,  ни  после.  Схватив  из
ящика стола диктофон с запасной  микрокассетой,  а  с  вешалки  плащ,  я
нацарапала тяжелой яшмовой ручкой записку:
   "Алексей! Бегу по делам на встречу с экспертами. Будь осторожен -  ты
также можешь стоять у НИХ на пути. Если  со  мной  что-нибудь  случится,
обратись в прокуратуру.  Я  появлюсь  вечером.  Или  ночью.  Спасибо  за
помощь. Жди. Татьяна".
   Так, уже вставленную и  наполовину  надиктованную  кассету  прячем  в
карман, новенькую вставляем в гнездо. Проверяем, не  слишком  ли  громко
звучит щелчок автоматического включения и выключения?.. Нет, не слишком.
Открыла замки входной двери, потом захлопнула два из них на защелки.
   А теперь - в огромный пузатый шкаф, в женские вещи, о которых мечтала
интеллигенция сталинского времени, - в запах нафталина, ландыша и старых
шуб. Что замочек закрыт - не беда: открыла без  особых  трудностей,  все
тем же ножом. Шуб у Зинаиды Андреевны оказалось  на  троих,  то  есть  -
шесть.
   Уже запираясь изнутри гаснущим взором окидывая комнату - не  осталось
ли чего сдвинутым со своего места или вообще,  -  услышала,  как  хозяин
открывает дверь. Судя по голосам, он был явно не один.
   Если у них хватит ума и оригинальности в мышлении, они меня  вычислят
и найдут. Я бы, по крайней мере, проверила свою квартиру  в  аналогичной
ситуации... но слишком хочется спать. И без особенных колебаний, щелкнув
только нужной кнопкой и  пристроив  микрофон  к  щели,  я  погружаюсь  в
долгожданный, желанный сон - уж если "божественный промысел поможет  мне
избежать смертельных опасностей", так пусть помогает.
   Засыпая, вслушивалась в неразборчивые для уставшего слуха,  но  такие
приятные ругательства снаружи, из спальни.

Глава 8

ИСПОВЕДЬ МЕНТУ

   Проснулась с раскалывающейся от боли  головой  и  онемением  во  всем
теле. Спать сидя - не самое приятное в жизни. Боль вернулась, разве  что
была не такой острой. Голоса  снаружи  стихли.  По  внутренним  часам  я
заключила, что сейчас что-то около четырех часов дня и что спать  больше
не смогу в принципе.
   Долго прислушивалась изнутри, опасаясь засады. Ее никто не ставил.
   Комната была в  относительном  беспорядке,  все  шикарно,  но  слегка
запущено - сказывалось хозяйское напряжение последних дней. Нет, во  мне
все больше  крепла  уверенность,  что  Зинаиду  Андреевну  он  не  крал.
Проверим.
   Попробовала взломать замок  интересующего  ящика  стола.  С  молотком
получилось. Ни хрена там не оказалось - все унесли, заразы!
   С  этими  мыслями,  так  и  не  сменив  пижаму  на  что-нибудь  более
практичное, я выскочила из дома, запахнувшись в трофейный мужской  плащ.
Ясность мышления и силы стремительно возвращались. Клокочущая ярость  за
полную сновидений ночку переросла в холодную расчетливую ненависть. Ну и
пускай себе произрастает!
   Теперь решим - куда? В прокуратуру, пока рабочий день на  дворе?  Или
домой, нарываться? Нет, теперь мне не обойтись без нашей надежи и опоры,
это факт. Бегом к серому зданию.
   Через проходную я даже не пыталась пройти. С  таксофона  звякнула  по
данному  Игорем  Степановичем  Бегловым,  как  раз  тем  самым  знакомым
начальником районного отделения угро, телефону.
   - Секретарь слушает.
   - Марина, это Таня Иванова. Дай Игоря Степановича, срочно.
   -  Хорошо-о-о,  -   слегка   презрительно   протянула   ослепительная
секретарша, не переносящая меня на дух. - Я сейчас спрошу,  свободен  ли
он.
   - Привет, Таня, - буркнул Беглов. - Ты чего?
   - По нужде, Игорь. Меня пытались убить в связи с делом  о  похищенной
Зинаиде Андреевне Булгаковой. Слыхал?
   - Кто не слыхал? Ты зачем мне  по  прямому  телефону  звонишь?!  Если
кто-нибудь накапает прокурору...
   - Ты сам сказал - "в крайней ситуации звони". Я звоню.
   - Ладно. Чего ты хочешь?
   - Освободи свой  кабинет  от  посторонних.  Пошли  свою  Марину  меня
встретить, я в непотребном виде. У тебя и поговорим.
   Я представила, как у него отвисает челюсть.
   - Да ты, Таня, совсем сошла... - Слушать, откуда и куда я сошла,  мне
было недосуг.
   - Если хочешь посадить людей, убивающих других людей, я десять  минут
буду вертеться у проходной, в пределах видимости, - и повесила трубку.
   Марина появилась через шесть.  Четыре  минуты  мы  стояли  по  разные
стороны дороги - она ждала, пока я подойду,  я  -  того  же  самого,  но
делала вид, что ее не замечаю. По истечении обещанных  десяти  минут  (я
знала, что разговор она подслушала) двинулась прочь отсюда.
   Стук каблучков известил меня о приближении секретарши.
   Схватив меня за руку, она прошипела:
   - Идемте! - и поцокала  обратно.  С  усмешкой  опытного  воспитателя,
сломавшего трудного ребенка, я двинулась следом.
   - ЭТО - со мной, Анна Санна, - бросила она на проходной.
   Игорь Степанович сидел за своим столом с видом охотника за  скальпами
и разглядывал меня, словно через прицел.
   - Что так долго? -  недовольно  спросил  он,  повышая  начальственный
голос.
   -  Я  уж  совсем  уходить  собралась,  когда  ко  мне  подошли,  -  с
невинностью  Мальвины  ответила  я.  Марина  сморщилась,  как  будто  ее
тошнило.
   - Ты понимаешь, что не можешь просто так здесь находиться,  -  грозно
начал он, -  что  одним  своим  присутствием  ставишь  под  удар  мою...
репутацию?!
   Если прокурор узнает, что я принимаю тебя в кабинете, он повесит  мою
голову на всеобщее обозрение!
   - Убери свою девушку, Игорь, - отрезала я. - Я сюда  пришла  не  лясы
точить. Хочешь слушать - слушай. Не хочешь - я сама в деле разберусь!
   - Марина,  закрой  дверь,  -  тяжело  буркнул  он,  не  менее  тяжело
посмотрев на меня, а когда она вышла, изо всей силы врезаясь каблуками в
беззащитный линолеум, добавил:
   - Тебе лучше иметь на руках что-то действительно важное.
   - Слушай сам.
   И рассказала ему обо всем, что произошло со мной  за  два  этих  дня,
опуская ненужные подробности. На самом  волнующем  месте  он,  с  трудом
отрываясь от моего рассказа, вздохнул и сочувственно проронил:
   - Хорошо хоть не изнасиловали.
   Я сдержанно прикрыла глаза и вздохнула в ответ.
   - Во дает! - хмыкнул он,  вытирая  лоб  платком,  когда  я  дошла  до
спальни, затем до стола и шкафа.
   - А где кассеты? - спросил он, дослушав  и  уже  не  повышая  голоса,
начальственный лоск слетел с этого прирожденного  оперативника,  который
так и остался лучшим городским сыскарем, несмотря на нынешнюю должность.
   - Слушать будем вместе, я еще не успела.
   Сначала   раздались   неразборчивые   ругательства   трех    голосов,
стремительно переходящие в разборчивые, оказывается,  обращенные  не  ко
мне, а друг к другу.
   " - А что мне еще оставалось делать?! - ожесточенно доказывал Алексей
Никитич.
   - Ни хрена не знаю что! - отвечал ему Племяш. - Я тебе отвечаю -  она
сама подрезала телефон! И притворилась спящей, за нос тебя водила!
   - Вот, у пола отрезано, - раздался третий голос,  мне  незнакомый,  -
посмотрите".
   Пленка тихонько шуршала, пока они переругивались,  каждый  обдумывая,
что предпринять дальше.
   " - Ладно, - наконец заявил Племяш, - будем брать ее у дома. Рано или
поздно вернется, надо только установить охрану.
   - А если у нее две квартиры? Или дача? Она, чувствуется, не дура.
   - Она сука! - сорвался Племяш. - Она четверых пидарасов одолела!
   Она четырех псов убила! Спалила сарай и ушла!  Потом  пришла  внаглую
прямо к тебе! А ты, дядя, ее упустил! Проверь вещи, может, взяла чего...
   - Да вроде бы ничего... Ах, Боже ж ты мой!
   - Что?! (Это не Боже, это двое  других  хором.)  -  Ящик  взломала...
Хорошо, я все унес с собой, на всякий случай!
   - Больше ничего?
   - Вроде ничего...
   - Ладно. Теперь хоть ясно, что улик у нее нет. Плащ и нож взяла, Жлоб
Мертвяку сказал. По ним да по ее показаниям дела не сошьешь! Но, если ее
не остановить, копать будет глубже и глубже!
   - Эти еще, идиоты! - загнанно вспомнил Дядя. - Вчетвером на бабу!
   Она же теперь до конца жизни не успокоится!
   - Да, оттрахали ее круто. Что она всех четверых не пришила, а  только
одного, я не пойму... после собак не сообразила,  что  ли?  -  поделился
третий.  (Игорь  задохнулся  и  украдкой  глянул  на   меня.   Я   молча
отвернулась.) - Хватит, за дело давайте. У нас встреча с Гостем на носу.
   Мероприятие должно пройти без сучка без задоринки. Хват  сейчас  ищет
новый полигон, Зеленев готовит  запасную  группу...  ("Зеленев  Анатолий
Иванович, - прокомментировала я, -  он  там,  в  парке,  с  собаководами
тусуется, зам  Булгаковой  в  областном  обществе".)  Должен  же  кто-то
схавать Великана!
   - Андрей, ты считаешь, мы успеем к утру?
   - Плевал я на "успеем"! - отрезал Племяш. - Ты, дядя,  встретишься  с
Гостем, сегодня в двенадцать.
   - Что так поздно?
   - Ему так удобно. Ты, Мертвяк, поедешь с ним (тот угукнул в ответ).
   Я займусь инспектированием и  подготовкой.  Вместе  с  Зеленевым  все
осмотрим.
   Обговорите с Гостем предварительные условия. Потом - дуйте  на  новый
полигон.
   Все запомнил, диктофон не нужен?
   - Не нужен. Запомнил.
   - Сейчас - оба в салон, приводите себя в порядок, там все договорено.
Потом поесть - и ко времени на встречу. Все.
   - А с сыщицей что?
   - Какие хреновые вопросы ты задаешь, дядя, - тихо ответил  Андрей,  -
мы таких людей на себя берем, а эту Ведьму не  сможем?  Уговорим  ее  от
заката до рассвета. Пошлем Илюху и новичка..."
   На этом разговор заканчивался.
   В конце его меня слегка трясло.
   - Н-да, - процедил Игорь, чтобы хоть что-то сказать.
   - Ага, - точно так же ответила я.
   - В общем, - поддержал он, - состав налицо.
   - Ты поди судье докажи. И адвокату. Они ведь людей "на себя берут"  и
"уговаривают". А остальное в их разговоре ни к чему не ведет.
   - Вторая кассета из его диктофона, Таня. Судя по  разговору,  у  него
нелады с памятью. Там должно быть что-то вроде личного ежедневника.
   - Расписание дел, - вздохнула я, - давай слушать.
   Пленка шуршала и шуршала, отстраненный голос Дяди  наговаривал,  что,
как и когда нужно сделать. Состава преступления в его словах не было. Он
даже  матом  не  ругался.  Нас  заинтересовала  лишь  последняя   фраза:
"Встретиться с Гостем во  время,  которое  он  назначит,  в  ротонде  на
набережной".
   - Ну что? - спросила я.
   -  Будем  брать,  -  ответил  Игорь.  -  Лишь  бы  они  сказали  хоть
что-нибудь... Только одно, Таня, - он с сожалением  глянул  на  меня,  -
тебе придется выступить на суде. Пока других свидетелей нет.
   - Я понимаю, Игорь.
   - Нет, ты... Эххх, черт! - Он встал, подошел и  неловко  обнял  меня,
неразборчиво шепча что-то про сволочей.
   От него пахло потом и силой. Уверенностью. Сочувствием.
   Плохо мне иногда без настоящего мужчины. Очень плохо.
   - Отойди. А то у меня слезы наворачиваются.
   - А ты поплачь. Легче станет. Я же не жлоб какой-нибудь.
   - Знаю. Ты сколько людей сможешь выделить?
   - Посмотрим. А что?
   - Думаю, мелочиться не надо. Они там вроде крутые.
   - Понятно. Значит, так, - он отошел от меня  и  стал  расхаживать  по
кабинету, - сейчас я сяду, а ты будешь диктовать мне все, что знаешь, от
начала  и  до  конца.  Желательно  всю  правду,   ничего   не   скрывая.
Одновременно все запишем на мой  "Маяк".  Плащ  и  нож  присовокупишь  к
показаниям. Про собаковода своего с отравными капсулами рассказывать  не
надо. Вполне  хватит,  что  вырвалась  и  убежала,  используя  подручные
средства. Потом подпишешь, и тебя отвезут домой.
   Там сиди тихо, не высовывайся. Мы сначала пошлем туда группу  -  если
нарвутся, тогда их возьмут теплыми. Тебя будем охранять...
   - Игорь, ты мне скажи, что у вас есть по делу Булгаковой.
   Он секунд десять смотрел на меня не моргая, выпучив свои серые глаза.
Потом сказал:
   - Вообще-то это материалы следствия и их тебе знать не положено.
   Так что, если кому пикнешь, я слечу.
   - Не пикну.
   - Так вот, держись и не падай: за  две  недели  до  своего  похищения
старушка Булгакова САМА ПОДАЛА ЗАЯВЛЕНИЕ В ПРОКУРАТУРУ. В этом заявлении
она обстоятельно написала, что подозревает  собственного  внука,  Андрея
Николаевича Дергача, в некоторых темных  делах  -  таких,  как  заказные
убийства и  организация  варварских  собачьих  боев  под  прикрытием  ее
доброго имени. До участия в этом деле собственного  племянника,  Алексея
Никитича Булгакова, Зинаида Андреевна не  дошла.  Доказательств  никаких
она представить не смогла, лишь справедливые и непредвзятые  подозрения.
Но она была слишком опасной, чтобы  оставлять  ее  в  живых.  Получившие
заявление по своей  дурости  не  обратили  на  него  должного  внимания.
Промедлили. Протормозили. В результате произошло похищение. Но теперь мы
не тормозим. Сейчас поступили указания сверху, от тех, с  кем  Булгакова
была на короткой ноге. Мэр дал строжайшее распоряжение  все  выяснить  и
просчитать.
   Ему лично и регулярно обо всем докладывают... а уже от него материалы
идут наверх.
   - Вот оно как, - задумчиво протянула я, - а знаешь, у меня, еще когда
я шла к тебе, возникла одна мысль.
   - Ну?
   - В старые времена, а также  в  гангстерских  боевиках  и  сагах  про
советских разведчиков,  чтобы  узнать  все,  что  необходимо,  в  группу
преступников засылали агента. Я подумала об этом, но поняла,  что  нужен
мужчина, да к тому же теперь меня там хорошо знают. Тебе это в голову не
приходило?
   - Гражданка Иванова, - сказал он деревянным голосом, не глядя  мне  в
глаза, - я  лично  и  весь  мой  отдел  не  занимаемся  делом  пропавшей
Булгаковой. Мы расследуем так называемую серию  звериных  убийств:  люди
мрут от укусов разных тварей... одного вон ласка в кровати загрызла!  Но
со  всей  ответственностью  могу  вам...  прошептать:  работа  в  данном
направлении уже ведется.
   - Ну и славно, - улыбнулась я, - давай свой "Маяк".

***

   Домой  меня  везли  в  "Волге"  с  затемненными  стеклами,  высадили,
проводили до самой квартиры и сообщили, что теперь за мной будет вестись
постоянное  наблюдение.  Корректно  посоветовали  сидеть   дома   и   не
высовываться.
   Вежливо попрощались.
   Засады не было.
   Они думали,  что  теперь,  пережив  боль  и  унижение,  Таня  Иванова
предоставит все материалы милиции и станет ждать суда.
   Наивные албанские парни!
   Я вошла в домашний покой и ухнула  в  горячую  ванну.  Мылась  долго,
целый  час,  в  уме  просчитывая  дальнейшие  действия.  До   двенадцати
оставалось всего ничего - около трех с половиной часов, - Игорь  мурыжил
меня довольно долго.
   План вырисовывался во всей красе.
   Когда остатки первой за сутки еды уже  дремали  в  желудке,  в  дверь
позвонили.
   - Кто? - спросила я, встав сбоку  и  сразу  же  перебежав  на  другую
сторону.
   - Почта, - ответил озабоченный и торопливый женский голос. Открыла.
   - Вам посылка на получателя, распишитесь.  Чиркнула  ручкой,  закрыла
дверь. Недоумевая, от кого это может быть, вскрыла. И едва удержалась от
слез.
   Там лежал пистолет весьма необычного вида, полтора миллиона сотенными
купюрами,  упаковка  зарядов  и  записка,  написанная  дрожащей   рукой,
когда-то обладавшей каллиграфическим почерком.
   "Здравствуйте, уважаемая Татьяна Иванова. Если Вы читаете мое письмо,
значит, меня уже нет на этом свете. Я подозревала, что именно так дело и
кончится. Но по-другому поступить не могла. Когда Они украли Леонида,  я
поняла, что и мне осталось недолго; если Они уже готов