должна  признаться,  ощущения,  которые  он  во  мне
вызвал, были не из приятных. Тут внутренний  голос  вместе  с  рассудком
оказались правы на все сто. И возразить нечего.  Но  я  уже  сиганула  в
воду, причем - совсем по поговорке - не зная  броду.  Теперь  оставалось
барахтаться, ожидая, во что все это выльется, и  надеяться,  что  помощь
подоспеет вовремя, иначе...
   Но о последнем варианте думать не хотелось.  Нет,  нет!  Трагического
финала моя  режиссерская  задумка  не  предусматривала.  Я  рассчитывала
дожить до заслуженных аплодисментов.

***

   - Ладно, пока, девочки! Спасибо за кофеек. Пора  возвращаться,  а  то
Маринка мне фитиля вставит: сегодня целый день в бегах!
   Я сделала ручкой личному составу бухгалтерии и выпорхнула в  коридор.
Так и есть: Юркин торчит у выхода в  торговый  зал,  как  будто  другого
подходящего места потрепаться с грузчиками  нет  и  не  было.  До  этого
дежурил рыжий Леха. Значит, смена караула...
   Нет, все пошло не  совсем  так,  как  я  прикидывала  сегодня  утром.
Вернее,  совсем  не  так!  Вместо  того  чтобы  заметаться  в  панике  и
"засветить" своего сообщника Махмуда-Лечи, базарная "семейка" взяла меня
в такие плотные клещи, что  это  с  каждой  минутой  нравилось  мне  все
меньше. "Шестерки" не спускали с меня глаз ни на минуту. Выставили посты
у всех телефонов,  и  если  я  с  кем-то  заговаривала,  они  словно  по
волшебству возникали рядом.  Они  фиксировали  все  мои  перемещения  по
территории "Южного". Даже  чтобы  сходить,  пардон,  в  туалет,  я  была
вынуждена под разными  предлогами  сколачивать  компанию  из  нескольких
девчонок. Слабая защита, но все-таки надежнее, чем оставаться в рыночном
подземелье один на один с гоблинами, которые,  между  прочим,  провожали
нас до самой двери с буквой Ж, дожидались и вели обратно.
   Хотя и не хотелось бы в этом признаваться, но...  мне  было  страшно.
Мне - с  моим  высшим  юридическим  образованием  и  лицензией  частного
сыщика, с моим детективным чутьем  и  богатым  профессиональным  опытом,
наконец, с моим черным поясом по карате. Я  чувствовала  себя  чертовски
беззащитной перед натиском преступной  машины,  прущей  на  меня  буром.
Почти физически я, ощущала вибрацию ее  страшных  шестеренок,  способных
оставить от меня одно кровавое месиво. И чем больше времени  отсчитывали
электронные часы в торговом зале, тем  ближе  и  отчетливей  становилось
грозное дыханье адской машины.
   Здесь не  у  кого  было  попросить  помощи.  Я  могла  бы  довериться
директору  "Южного"  Фариду  Тагирову,  но  сегодня,   как   назло,   он
сопровождал в поездке по области какую-то делегацию. И его появления  на
рынке не предвиделось.
   Но один надежный союзник у меня здесь был - толпа. Я хорошо понимала:
мое спасение в толпе, среди людей, рядом с ними. Пока вокруг меня  будут
люди, Альбертик не посмеет дать команду "фас!".
   ...Как ни в чем не бывало махнув  "караульному",  я  проследовала  из
бухгалтерии в торговый отдел, оттуда - в отдел рекламы и маркетинга...
   Правда, у меня есть сотовый телефон. Моя единственная связь с внешним
миром. Последнее средство. И я им, конечно,  воспользуюсь,  когда  будут
исчерпаны все прочие. Когда больше не останется  надежды  самой  узнать,
где прячется проклятый Махмуд и что он с  Кравчуком  задумал.  Тогда  я,
конечно, позвоню.
   Черт с ними, с аплодисментами, пусть снимают пенки ФСБ, милиция, хоть
сам дьявол! Я обязательно позвоню. Позвоню! Попозже...
   - Танюха! Ты что такая?
   Это еще кто? Ах да, новый завскладом. Кажется, Федя. А может, Петя.
   - Так... Голова с утра болит, Федя.
   - Да Митя я! Или Диман, как тебе больше нравится. Что же это  ты,  а?
Много вчера выпила, что ли?
   - Наоборот, мало! А вот у тебя, похоже, с этим проблем не было, а?  -
Я окинула выразительным взглядом помятый облик Димана.
   - Ой, лучше не говори! Это все  Славка  Парамонов  из  мясного,  хрен
собачий... Знаешь его?
   -  Спрашиваешь!  -  Я  изобразила  полнейшее  равнодушие  к  предмету
разговора. - А что Славка? Вроде его вчера и на работе не было вовсе...
   Парамонов с утра сидел у меня в  мозгу  еще  одной  занозой.  Он  уже
второй день числился в отгуле, и это мне не нравилось.
   - Не было-то не было, а под вечер появился, на  мою  беду.  Я  ж  эту
неделю работаю с обеда до девяти,  пока  в  рядах  торгуют.  Ну  и  вот,
часиков в восемь - рынок уже давно закрыт был - заваливает Славка.  А  я
еще с утра не просох... Брательник у меня позавчера женился, понимаешь?
   - Ну, заваливает к тебе Парамонов, и что?
   - Ага! Дело, говорит, есть. Я, говорит, сейчас сахарку  прихватил  по
дешевке, так нельзя ли его на склад  пристроить  ненадолго?  Пока,  мол,
место в гараже не освобожу Ну, говорю,  отчего  ж  нельзя-то,  что  я  -
зверь? Свой же брат... Так вот, под это дело мы с ним и...
   Митя-Диман звучно щелкнул себя по горлу и махнул  рукой,  соединив  в
одном жесте приятность процесса и тяжесть  последствий.  Мои  стражи  на
выходе  из  коридора  стояли  в  стойке,  однако  не  сочли  необходимым
вмешиваться, ведь шел самый обычный треп.
   - Сахарку, говоришь, купил?
   Мое сердце на секунду остановилось, а потом задрожало мелко-мелко - и
совсем не на своем обычном месте.
   - Ага! Причем по такой цене, которой теперь и нету. Я говорю - может,
и мне можно там отовариться, по-свойски? Я б пару мешков взял в запас, а
то теща совсем заела. А он уперся, как баран, Славка-то.
   Все, говорит, шабаш, - где взял, там больше нет,  контора  закрылась.
Так я из него и не вытянул больше ничего, Танюха. Зато он, гад,  накачал
меня "Довганем" так, что я...
   - Когда он обещал забрать сахар?
   - Да дня через три, сказал, как из отгулов выйдет.
   Славка в отгулах сейчас. Да пускай себе лежит, мне-то что?
   Черта с два - дня через три! "Часы запущены.  Послезавтра  все  будет
кончено". Вот так, значит...
   Оттолкнув обалдевшего завскладом,  я  бросилась  прочь  из  коридора.
Сейчас забаррикадируюсь у себя в весовой, в  сортире,  где  угодно  -  и
позвоню Кедрову.
   Взрывчатка уже на рынке!!!
   - Куда спешишь, Танюшка? Давай покурим!
   Санек Юркин, дружелюбно улыбаясь от уха до уха, преградил  дорогу.  В
тылу у него мгновенно вырос рыжий Леха,  а  мне  в  затылок  сопели  два
грузчика-кавказца. Их слишком много...
   - Вы  что,  мальчики?  -  Мое  лицо  выражало  полнейшее  непонимание
происходящего.
   - Мы-то? Мы - ничего: стоим, курим... А ты что так испугалась?
   - Я? Вот еще! Дай пройти!
   - Обожди чуток.
   В ту же секунду я почувствовала, как меня с  двух  сторон  взяли  под
локотки - вежливо, но крепко.
   А Юркин, все с той же дружелюбной ухмылочкой, похлопал меня по  полам
твидового пиджака - тоже крепко, но не слишком вежливо.  Правда,  особых
усилий ему прилагать не пришлось: мой сотовый телефон оказался у него  в
руках почти сразу.
   - Ты что, обалдел, Санек? Я обещала отблагодарить Реваза, но не тебя!
   -  Значит,  можешь  отблагодарить  его  прямо  сейчас:  у   бригадира
испортился сотовый, Танюшка. Ему нужен твой. Надеюсь, не откажешь?
   Юркин покрутил  трубкой  перед  моим  носом.  Вот,  значит,  что  они
придумали, гады... Прищурившись, я следила, как  уплывает  от  меня  мое
"последнее средство" - именно в  тот  момент,  когда  пришло  время  его
употребить.
   - И поэтому надо было ловить меня в темном углу и обыскивать? Ты меня
удивляешь, Юркин. Ну конечно  же,  я  не  откажу  Ревазику,  как  можно!
Знаешь, я ведь совсем забыла  сегодня,  что  у  меня  тоже  теперь  есть
сотовый, он у меня только второй день...
   Веселый рубщик хлопнул меня по плечу и заржал.
   За ним захихикали остальные.
   - А знаешь, Танюшка, ведь ты тоже меня удивила! 0-ох и удивила же  ты
меня сегодня! Ты к себе? Пошли, провожу...
   В весовой Маринка набросилась на меня:
   - Где тебя черти носят? Уже два раза звонили из конторы: тебя ждут на
двадцать седьмом участке,  ИЧП  Митина.  Что-то  у  них  там  с  весами,
проверяющие обнаружили. Говорят, ты их сегодня обслуживала.
   Давай быстренько, одна нога здесь, другая там!
   Этого только не хватало для полного комплекта...
   Но послать ИЧП Митина подальше я не могла: у меня  же  рабочий  день.
Может, последний, но от этого ничего не меняется.
   Я вышла в торговый зал, уже  почти  не  обращая  внимания  на  группу
сопровождения. Вот она - моя спасительная толпа!  Пока  я  в  ее  душных
объятиях - бояться нечего. А может...
   "Может, тебе рискнуть, Таня дорогая?  Не  хочется  подыхать  с  тобой
вместе, когда еще не стукнул тридцатник!" - запищало внутри.
   "Боюсь, это  твой  единственный  шанс,  Татьяна,  -  веско  поддержал
рассудок. - Постарайся  затеряться  в  толпе  и  добраться  до  телефона
раньше, чем они тебя перехватят. У тебя должно получиться!"
   Ну, если уж и эти двое так запели...
   Я оглянулась, стараясь не  потерять  равновесие  в  базарной  толчее.
Группа сопровождения из двух гоблинов крутила  головами  далеко  позади.
Должно получиться,  должно!  Втянув  голову  в  плечи,  я  стала  быстро
пробираться в направлении  ближайшего  выхода  из  огромного  павильона.
Только бы проскочить их посты...
   - Поберегись!
   Я успела  выскочить  из-под  колес  громадной  тачки,  которая  вдруг
вырулила из толпы прямо  на  меня,  и  прижалась  спиной  к  прилавку  с
молочными продуктами. И тут же почувствовала острую проникающую боль под
правой  лопаткой  -  будто  накололась  спиной  на  острый  длинный  шип
терновника.
   - Проклятье!..
   В ту же секунду глаза заволокло туманом, ноги стали как ватные,  и  я
ухватилась  за  прилавок,  чтоб  не  упасть.  Но  это   была   напрасная
предосторожность: кто-то уже услужливо подхватил меня под руки, причем с
обеих сторон. Надо  же,  какие  у  нас  славные,  отзывчивые  люди...  Я
попыталась повернуть голову, чтобы рассмотреть их лица, но  это  мне  не
удалось.
   Вместо  лиц  вокруг  плавали  пятна  серого  тумана,  который  быстро
сгущался и вскоре полностью окутал меня  вязкой  ватой.  Последнее,  что
пробилось сквозь нее из внешнего мира, был резкий голос торговки:
   - Гляди-ко, во нализалась девка - на ногах не стоит...

Глава 10

   Я открыла глаза. Нет, точней, я открыла их не сразу, а  после  долгой
психологической  подготовки:  мне  казалось,  что  от  этого  ничтожного
движения век моя несчастная голова просто лопнет, не  выдержав  давления
разварившихся в кашу мозгов. Но она выдержала - хотя веки поднимались  с
таким скрипом, словно это были и не веки, а заржавевшие оконные жалюзи.
   Я открыла глаза. И в первое мгновение решила,  что  вижу  продолжение
своего сна, только  теперь  со  знаком  минус.  Вместо  ярких  сказочных
пейзажей в голубых и розовых тонах моему  воспаленному  взору  предстало
мрачное помещение -  такое  же,  показалось,  нереальное,  как  недавние
чудесные видения, но в противоположность им жутко зловещее.
   Скорее всего это было подземелье - если судить по отсутствию  окон  и
запаху сырости, который быстро заполнил легкие и проник во все поры моей
"гусиной" кожи. Кстати, из всей одежды, которая была  на  мне  в  момент
падения, осталось очень немногое: мой теперешний наряд  больше  подходил
для радужных снов и купания в  нирване,  чем  для  пробуждения  в  таком
леднике. В комнате с низким сводчатым потолком, как в монашеской  келье,
не было абсолютно никакой мебели, не считая сломанного стула и  железной
кровати, на которой я лежала..  На  кровати  не  было  матраца,  жесткая
панцирная сетка была прикрыта солдатским одеялом, цвет и запах  которого
говорили о многом. Помещение освещалось  мутной  лампочкой  над  дверью,
света которой едва хватало,  чтоб  отгонять  духов  тьмы.  Из-за  двери,
по-видимому стальной, слабо доносились мужские голоса и смех.
   Все увиденное навевало мысли о тюремной камере, каземате. Впечатление
еще больше усиливалось оттого, что мое правое запястье было приковано  к
спинке  кровати  железным  "браслетом".  Рука  затекла  и  болела,   мне
мучительно  хотелось  сменить  положение.  Но  когда  я  попыталась  это
сделать, тело отказалось повиноваться, я шлепнулась на бок  и  прикусила
губу от боли, тысячами иголок впившейся в плечо.
   Спустя  минут  пять,  корчась  и  извиваясь  как  змея,   я   кое-как
завернулась в колючее шерстяное одеяло и блаженно затихла, пытаясь унять
лязганье зубов.
   И только когда моя оболочка чуть-чуть согрелась,  в  нее  мало-помалу
вернулась способность соображать.
   Однако то,  что  я  сообразила,  было  так  скверно,  что...  тут  же
подумалось, что гораздо лучше  было  бы  оставаться  в  полурастительном
состоянии.
   Не  знаю,  сколько  времени  прошло  с   момента   моего   печального
пробуждения до того, когда в  железной  двери  повернулся  ключ.  Должно
быть, минут сорок.
   Но когда он повернулся, я не почувствовала ничего - только усталость.
И лишь поэтому закрыла глаза и притворилась бесчувственным телом.
   Сквозь свои длинные густые ресницы я увидела, как знакомый  силуэт  -
бочонок с ослиными ушами - приблизился  и,  пыхтя,  склонился  над  моим
ложем. В следующее мгновение верхняя половинка одеяла отлетела прочь,  и
потные волосатые лапы заскользили по телу сверху вниз, впиваясь  во  все
выпуклости, какие попадались на  пути.  Впрочем,  впадины  они  тоже  не
пропускали.  Звуки,  которые  при  этом  издавал  Рафик   Ослиное   Ухо,
свидетельствовали, что бедняга с муками пробирается через тернии  к  тем
вершинам, на которых его Аллах и не ночевал.
   Все это могло бы быть смешным, если б не  одно  "но":  мне  вовсе  не
хотелось стать свидетелем того, как он туда доберется! Пока же, борясь с
приступами тошноты, я размышляла, что  делать  дальше,  я  увидела,  как
подручный  Лечи  спускает  штаны.  Это  и  предопределило  мои  ответные
действия. Изловчившись, я резко выбросила вперед левую ногу, целя именно
в то место, которое правоверный мусульманин собирался представить мне на
обозрение.
   Судя по его реакции, цель была достигнута. Мой  соискатель  с  воплем
отлетел от кровати и сложился пополам. Если и  до  этого  Рафик-джан  не
отличался высоким ростом, то теперь он превратился  просто  в  кочку  на
грязном полу.
   - Су-у-у-ка...
   - Получил? Не вовремя тебя потянуло на сладенькое.
   "Просто феноменальная наглость,  Таня  дорогая!"  -  не  удержался  и
прокомментировал мои слова внутренний голос.
   Между тем Ослиное Ухо, так и  не  вернувшись  в  свое  первоначальное
состояние, стал на полусогнутых заходить на новый штурм койки - на  этот
раз с изголовья. Он хищно  поднял  плечи,  расставил  волосатые  лапы  и
буравил меня маленькими  темными  глазками,  время  от  времени  издавая
победный клич. Словом, разительно  напоминал  теперь  орангутанга  перед
боем. Сходство было бы полным, если б  Рафик  время  от  времени  еще  и
ударял себя в грудь кулаками, однако этот атавизм в его  генной  памяти,
видимо, не сохранился.
   Бросок! Я выполнила сложный  переворот,  очень  напоминающий  кувырок
через голову, - и теперь уже две мои ноги, сложенные в  разящее  оружие,
соприкоснулись с физиономией нападавшего. На этот раз он взвыл громче  и
отлетел дальше, растянувшись на полу во все свои метр с кепкой.
   Вряд ли он слышал мою язвительную отповедь.
   Жалобно подвывая и охая, Рафик вытащил свою голову из-под  сломанного
стула, сел на полу и принялся ощупывать челюсть  снаружи  и  изнутри,  с
удивлением  поглядывая  на   окровавленные   пальцы.   Я   молча   ждала
продолжения. Наконец ужас от случившегося  уступил  место  естественному
возмущению, и пострадавший разразился  причудливой  тирадой,  цитировать
которую не рискую.
   Я слушала его в немом восхищении. Кажется, вчера я  слишком  поспешно
обвинила Ослиное Ухо в незнании русского языка. Просто вчера он был  "не
в ударе".
   - Ты закончил, Рафик-джан? Я в  полном  восторге!  Нет,  правда,  мне
очень понравилось. Будь добр, спиши слова - пригодятся.
   Мое беспрецедентное нахальство привело его в чувство. Бандит  вскочил
на ноги.
   - Знаешь, што тебе пригодытся, русский сука?
   Два мэтр земля и деревянный ящик! Очень скоро  будет  нужно!  Раньше,
чем Рафик будет посылать утренний молитва Аллах!
   С этими словами - надо признать,  очень  похожими  на  правду!  -  он
выхватил откуда-то  длинны  и  кинжал  и  двинулся  на  меня  с  мрачной
решимостью во взоре. Пожалуй, зря я довела беднягу до белого каления...
   - Послушай, Рафик-джан. Если ты  меня  сейчас  зарежешь,  Аллах  тебе
этого не простит. Ведь Лечи зачем-то держит меня здесь и до сих пор  еще
не приказал убить, правда? Значит, я ему нужна. А если моя  жизнь  нужна
Лечи - значит, она нужна и Аллаху, ведь Лечи исполняет здесь, на  земле,
волю Аллаха. Стало быть,  убив  меня,  ты  нарушишь  волю  Всевышнего  и
навлечешь на себя вечное проклятье и страшные кары. Дошло, Ослиное Ухо?
   С ненавистью глядя на меня,  орангутангоподобный  бочонок  скривился,
словно собираясь заплакать.
   - Заткнись, дэушка!
   Но, однако, остановился, неуверенно взглянув на свое грозное  оружие.
Я увидела, как на его примитивной физиономии последовательно  отражались
все этапы борьбы долга со страстью.
   - Но если ты так не уважаешь Аллаха, что рискнешь  пойти  против  его
воли,  тогда  прислушайся  хотя  бы  к  собственному   горькому   опыту,
Рафик-джан! Ты уже два раза пытался подойти  ко  мне  -  и  видишь,  что
получается. Скажи еще "спасибо", что меня сдерживают наручники, не то...
Уверяю тебя: ни твое "перышко", ни мои "браслеты" не помешают мне побить
тебя и в третий раз, и в четвертый. Столько, сколько будет  нужно,  чтоб
ты поумнел. Потому что я умею это делать! И знаешь, чем в  конце  концов
кончится наша разборка? Сюда прибегут Лечи, Алик  Кадыр-оглы  -  короче,
все, кто там есть, - и подымут тебя на смех.
   Представляешь, как им будет весело, о бесстрашный воин ислама?
   "Бесстрашный воин ислама" задергал своими  ослиными  ушами  и  громко
зашмыгал носом. Даже в полумраке темницы  я  видела,  как  побелели  под
черной шерстью костяшки его пальцев, сжимающих кинжал.
   - Я буду отрезать твой язык и бросать собакам!
   Аллах меня прощает, я знаю! Потом я  буду  резать  тебя  на  куски  и
ждать, когда шайтан заберет тебя к себе, дэвка. Ты будешь просить  Рафик
убивать тебя быстро,  но  Рафик  будет  смеяться  и  резать  ма-аленький
кусочек... Маленький кусочек мяса - и много-много кров!
   Маньяк омерзительно  захихикал.  Метнувшись  к  двери,  он  два  раза
повернул ключ в замке и снова стал приближаться к кровати, не отрывая от
меня своих свинячьих глазок. "Кажется, твои аргументы  его  не  убедили,
Таня дорогая! Доигралась..."
   Мне стало  по-настоящему  страшно.  Только  теперь  у  меня  в  мозгу
прояснилось  настолько,  что  я  осознала   всю   безысходность   своего
положения. Единственное, что я  еще  могу,  это  подороже  продать  свою
жизнь. Слабое утешение, но если нет другого...
   Мобилизовав  свое  окоченевшее  тело,  я  приготовилась  к  последней
защите. И в эту минуту за дверью послышались шаги и  в  нее  загрохотали
кулаком.
   - Ослиное Ухо! Ты там уснул? Открывай!
   Может, это и глупо - надеяться,  что  один  бандит  защитит  тебя  от
другого, но  в  тот  момент  у  меня  не  было  выбора.  Я  инстинктивно
почувствовала, что в дверь стучится мое спасение.
   - Эй, кто-нибудь! - Удивительно, до чего звонко прозвучал мой  голос.
- Ослиное Ухо собирается порубить  меня,  как  колбасу.  Нет,  если  ему
приказал Лечи - я не возражаю, но...
   Я не договорила: началось нечто невообразимое.
   Маленький гоблин завизжал, будто резали его, и  плашмя  повалился  на
меня с кинжалом наперевес.
   Я  тоже  завизжала,  уворачиваясь  от  его  смертоносных  ударов,   и
заметалась по койке, словно угорь по сковороде, молотя Рафика куда зря и
чем ни попадя. А снаружи стальная  дверь  прогибалась  под  артобстрелом
кулаков, кованых подошв и отборных матюков.