ля следствия. А может, просто  есть  еще  один  экземпляр,  который  уже  в
милиции. Все может быть. Может даже, милиция решила, что Леша себе таким вот
образом алиби готовил. Очень все непонятно.
   Одно я знаю наверняка -  вытащить  моего  друга  детства  очень  и  очень
сложно. Слишком много улик, подтверждающих его виновность. А это вольно  или
невольно настраивает стражей  порядка  против  Харламова.  И  заставляет  их
относиться к нему предвзято. Такое, увы и ах, бывает слишком часто.
   Ладно, дома разберемся. Нужно еще раз все осмотреть и сматываться.
   Осмотр занял пять  минут  и  ничего  нового  не  дал.  Куда  же  все-таки
подевалась записная  книжка  Леши?  Если  она  всегда  была  с  ним,  но  не
обнаружена при нем, значит, кто-то взял ее. Кто?  Скорее  всего  преступник!
Что же в ней было, что могло заинтересовать убийцу?
   Я направилась к выходу,  и  в  это  время  раздался  звонок  в  дверь.  Я
вздрогнула - не ожидала, таких быстрых последствий  моего  "проступка"  -  и
замерла, решив выждать, пока визитер не уйдет звонить в милицию.
   Но, похоже, звонивший  уходить  не  собирался  и,  более  того,  пытается
открыть замок двери. Есть выход: спрятаться,  чтобы  не  столкнуться  с  еще
одним незаконным посетителем. Я рванула в темную кладовую. Мне казалось, что
шторы еще не перестали колебаться за мной, как дверь распахнулась и  так  же
быстро бесшумно закрылась.
   Что это не блюстители порядка, ясно как божий день. Те входили  бы  вовсе
не так. У меня есть шанс оказаться лицом к лицу с преступником. И что хуже -
милиция или преступник - еще вопрос.
   Можно было бы "как выпрыгнуть, как заехать  по  уху".  Но  тогда  уже  не
узнаю, для чего он сюда проник. А когда приволоку его в  милицию,  опять  же
придется держать ответ за незаконное проникновение в  опечатанную  квартиру.
Лучший выход - не обнаруживать свое присутствие.
   Я притихла, казалось, что он там, в комнате, слышит даже мое дыхание.  На
самом деле он в это время бродил по квартире и, похоже, тоже что-то искал.
   Немного осмелев, решила посмотреть, что он делает. Успокаивала себя  тем,
что отбиться сумею, особенно если учесть, что на моей стороне  неожиданность
появления. Но посетитель был занят своим делом и, похоже, меня не слышал.
   Мне были видны в основном только его руки,  которые  ставили  на  книжную
полку  первый  том  Большой  Советской  Энциклопедии.  Черт,  он  что,  сюда
просвещаться пришел, что ли? А  какие  у  него  изящные,  длинные  и  тонкие
пальцы. И сами кисти рук узкие, аристократические. Похоже, тайный агент (так
я окрестила его про себя) не нашел то, что искал, и решил уйти.
   Едва за ним захлопнулась дверь, я кинулась к  энциклопедии.  Тяжелый  том
вырвался у меня из рук  и  грохнулся  на  пол.  По  всему  полу  разлетелись
фотографии.
   Мои волосы встали дыбом, стоило лишь взглянуть  на  снимки.  Я  судорожно
стала собирать их. Во мне смешались и  негодование,  и  ужас,  и  неприятный
приступ тошноты.
   Пересилив  себя,  быстро  собрала  фотографии,  сунула  в  сумку  -  дома
разгляжу. Первый том поставила на место и кинулась к двери. Выйти  оказалось
проще, чем войти.
   Я пошла к лифту, но услышала рев милицейской машины.  Пришлось  подняться
по лестнице на этаж выше и посмотреть, что же будет. Так  и  есть,  "органы"
явились в квартиру. Видимо, кто-то из соседей настучал, что печать  сломана.
Я вызвала лифт, спустилась и, сохраняя спокойствие, покинула дом.
 
*** 
 
   Без машины мне нынче как без рук.  Хотелось  быстрее  рвануть  отсюда,  а
приходится стоять и ждать автобуса, делая постное лицо.
   Нет, так жить нельзя. Я выскочила на  проезжую  часть  и  замахала  рукой
проезжавшей мимо легковушке.
   - Ты че, сдурела? Жить надоело, курица общипанная?! - заорал на  меня  не
ожидавший такой прыти водитель.
   Вот змей. Так меня обозвать. Меня,  которая  все  силы  приложила,  чтобы
выглядеть на все сто. Ладно, не  до  того.  Когда-нибудь  в  другой  раз  мы
встретимся на узкой дорожке, и я ему все скажу, что про него думаю, скотина.
Сейчас просто не до того. Но настроение  мое  очень  пострадало.  Я  человек
впечатлительный и ранимый.
   Да плевать! Что сделаешь, если у этого придурка совсем нет вкуса.
   - Куда тебе? Я вообще-то на заказ еду.
   - Мне все равно, лишь бы подальше отсюда.
   - Что, с фраером, что ли, разругалась?
   - Вроде того.
   - Ну ладно, в центре тебя высажу, удобно будет? А то я в Заводской еду...
   - Годится, только поскорее. Водитель посмотрел на меня  через  зеркало  и
подмигнул.
   - Не мельтеши, все будет хорошо.
   Я презрительно фыркнула: сначала в душу наплевал, а потом утешает.
   В это время мужчина, стоявший на тротуаре, тоже кинулся к машине.
   - Да что же это за день такой?  Все  под  колеса  кидаются,  -  он  резко
тормознул. Мужчина наклонился к окошку:
   - Довезите до центра, на свидание опаздываю, а надо еще на  Крытом  рынке
цветов купить. Водитель повернулся ко мне:
   - Мадам не против?
   Я уже взяла себя в руки и ответила более или менее спокойно:
   - Как хотите, мне все равно. Мужчина уселся на переднее сиденье, вальяжно
развалился и небрежно спросил:
   - Закурить леди позволит?
   Во мне все еще кипело после хамского отношения водителя, а тут  еще  один
такой же нарисовался. Я и  сама  бы  сейчас  с  удовольствием  покурила,  но
слишком уж нахален этот сосед, не успел сесть, курить собрался.
   - Обойдетесь без курева, у меня аллергия на табачный дым.
   Вот и пусть ему тоже плохо будет.
   - Извините, - и сосед притих.
   Я сидела и обдумывала свой план дальнейших действий до самого  центра.  У
Крытого рынка я вышла и присела на скамейку  у  фонтана.  Проводив  взглядом
"соседа", вынула из сумки сигарету и с наслаждением закурила. Я задумалась и
не заметила, как возле меня возник "сосед".
   - Что, аллергия уже прошла?
   - А у вас что, на цветочки денежек не хватило?
   - А какое тебе дело до цветов? - Он явно обозлился.
   - То же самое, какое тебе до моей аллергии.
   Я встала, закинула бычок в урну и пошла по проспекту. Вот и пообщались. И
что на меня нашло? Ну, у всех, наверное,  бывает  так:  увидел  человека,  и
сразу к нему антипатия возникла, как у меня в данном случае.
 
Глава 4 
 
   Я оказалась перед салоном одежды и  решительно  вошла  в  дверь.  Тут  же
передо мной возник Вадим.
   - Какие люди в Голливуде! Как я рад! Танюша, каким ветром?
   - Штормовым, Вадим. Мне нужно дух перевести.
   - Если ты присядешь вон в то кресло и посидишь пятнадцать минут, вернется
с обеда мой напарник и я освобожусь на тридцать минут.
   Почему бы не посидеть, тем более мне нужна  помощь  Вадима.  За  тридцать
минут сумею его уговорить. Лучше уж потерять тридцать минут, чем выслушивать
такие гадости от невоспитанных водителей.
   Когда он освободился, мы пошли с ним в кафе "Русь". Он заказал две  пиццы
и кофе. Я, только увидела пиццу,  сразу  почувствовала,  как  проголодалась,
видимо, весь завтрак на адреналин ушел.
   Вадим, глядя, как я поглощаю еду, рассмеялся:
   - Тебя что, давно никто не кормил?
   - Угу. Ты ешь, не смейся, а то я и до твоей доберусь.
   - Ну уж, дудки!
   - Вадим, мне нужна твоя помощь, у меня проблемы с машиной, а  я  без  нее
сейчас гибну.
   - Тебя повозить? Так я работаю. Если  помочь  тачку  починить  -  это  мы
можем. Позвоню другу, он ее до завтра на колеса поставит.
   - Сделай милость, - я улыбнулась, - только  мне  этого  мало.  Мне  прямо
сейчас надо. А это.., пока дозвонишься, пока договоришься, а время не ждет и
работает против меня. Конечно, мне как-то неловко: ты  меня  всего  два  дня
знаешь. Но у меня нет выхода. Правда.
   -  Можешь  не  продолжать,  я  понял,  не  дурак.  Нужна  моя  машина   и
доверенность на нее?
   - Мне, право...
   - Все нормально, без проблем. Вечером вернешь?
   - Часов в десять заберешь.
   Став обладательницей его "Опеля" и доверенности на него  (в  наши-то  дни
это минутное дело), я с облегчением вздохнула. Отпадает теперь проблема, как
куда добираться.
   Куда теперь направить стопы? Попробуем опять к  родителям  убитой  тезки.
Доехав до дома, где жили Ковалевы, я покрутила головой. Куда  бы  пристроить
машину? И обнаружила рядом с домом платную стоянку, одну из тех,  где  плату
собирают со всех, а за сохранность машины ответственности не несут. Но иного
выхода не было.
   Не успела закрыть дверцу, передо мной вырос этакий  "крепыш"  с  короткой
стрижкой и потребовал оплатить место. Я вынула из кошелька деньги, протянула
ему. Теперь можно идти. Только бы Эдуард Иосифович их не предупредил.
   Поднявшись в лифте, я позвонила в квартиру Ковалевых. За дверью раздались
шаги. Дверь распахнулась, и я увидела на пороге того самого "соседа".
   Он прямо-таки обалдел:
   - О господи! Опять нарисовалась! Чего тебе? - Он уже не был так  любезен,
как в машине. Когда прошло замешательство, я сказала:
   - Извините, мне нужны Ковалевы. Я из газеты, мне нужно...
   - Ax вот  оно  что.  Мадам  -  борзописец.  Пошла  ты...  На  чужом  горе
наживаетесь. Все сенсации ищете. А какое вам дело до наших  чувств?  -  (Мне
показалось, что он сейчас говорит специально для кого-то.)  В  это  время  с
кухни раздался голос:
   - Игорь, кто там?
   - Да корреспонденты все ходят. Разве они могут понять родительское горе.
   Я взглянула на его лицо и действительно увидела такую муку! Если бы я  не
лицезрела его с сияющей "физией", поверила бы, что ему больно.
   - Убирайся!
   - Игорь, - раздался голос за спиной, - но нельзя  же  так.  Человек  тоже
работает. Не держи ее в дверях. Да и общественность привлечет лучше.  Может,
этому негодяю высшую меру дадут.
   Игорь Игоревич зло посмотрел на меня, но отступил в  сторону,  давая  мне
пройти.
   - Я с ней разговаривать не буду, а ты хоть удостоверение ее посмотри.
   Он закрыл за мной дверь и демонстративно ушел в спальню, хлопнув дверью.
   Что мне делать? Никакого удостоверения у меня и в помине  не  было.  Если
Валентина Николаевна спросит, придется  как-то  выкручиваться.  Но,  на  мое
счастье, она ничего не спросила, а только тихо попросила:
   - Вы его извините, его смерть Танюши из колеи совсем  выбила,  ходит  как
неприкаянный. Что вы хотели узнать?
   - Это вы меня извините. Расскажите мне  о  дочери.  Как  она  росла,  как
училась, с кем дружила.
   Валентина Николаевна немножко помолчала и начала рассказ:
   - Танюша у меня от первого брака, с ее отцом мы расстались, когда ей один
месяц был. А через год я встретила Игоря. Танюша,  как  его  увидела,  сразу
папой назвала, в первый же вечер, как он пришел. И лет до двенадцати у нас с
ней проблем не было. Мы все друг друга хорошо понимали. А с двенадцати.., со
мной ничего, все в порядке, но с отцом... Вот  Игорь  теперь  и  переживает.
Если бы мы сохранили  дружеские  отношения,  не  нашла  бы  она  себе  такую
компанию, как тот изверг.
   Я попыталась робко вставить:
   - Так ведь не доказано еще, что он это сделал.
   - Не доказано? Так Игорь своими глазами все это видел.  Ведь  он  в  этот
день случайно пришел. Он должен был после работы ко мне поехать -  мы  утром
так  договаривались.  Танюша  тоже  это  слышала.  Поэтому  и  привела  его,
наверное, - голос ее предательски дрогнул.
   Я взглянула на нее и увидела в глазах такую боль,  что  у  меня  защемило
сердце.
   - Валентина Николаевна, а  как  все  получилось?  Почему  Игорь  Игоревич
раньше пришел?
   - Да  ему  пришлось  показательное  вскрытие  для  студентов  делать.  Он
патологоанатомом  работает.  Решил  заехать  домой,   ополоснуться,   одежду
поменять. А потом у нас с ним на тот день дело одно было запланировано.
   Видать, сердце подсказало, где ему нужнее быть. Ведь  Танечку  он  любил,
как своего ребенка, так часто фотографировал ее  в  детстве!  А  теперь  вот
только эти фотки и остались. - Она заплакала навзрыд.
   - Я так понимаю вашу боль, - говорила я  совершенно  искренне.  -  Сейчас
уйду, вы только скажите мне, была ли у нее близкая подруга?
   - Да, Иришка Захарова, этажом выше живет.
   А сейчас вам правда лучше уйти. А то не знаю, как там  Игорь.  Он  сильно
переживает...
   Я не стала ей говорить, что час назад не заметила следов страданий на его
лице.
   - Спасибо вам, до свидания.
   Попросила у Валентины Николаевны на всякий случай Танину фотографию.  Она
принесла из комнаты любительский снимок, где на фоне школы  была  изображена
улыбающаяся девочка.
   Выйдя из квартиры, я вздохнула с облегчением. У меня было такое ощущение,
что воздух там пропитался кровью.
 
*** 
 
   Я поднялась по лестнице на следующий этаж  и  позвонила  в  квартиру  над
Ковалевыми.
   Дверь сразу распахнулась. На  пороге  стояло  очаровательное  существо  с
хвостиком на затылке и безмятежно улыбалось.
   Я невольно улыбнулась в ответ.
   - Вы - Ирина Захарова, как я понимаю? Она кивнула в знак согласия:
   - Да. Вы ко мне? Заходите, пожалуйста.
   Я вошла. Она провела меня в комнату и виновато сказала:
   - Я сейчас. У меня на кухне чайник кипит. Присядьте пока, пожалуйста.
   Я села в кресло и огляделась. Комната была такой же, как у Ковалевых,  но
обстановка подобрана  с  гораздо  большим  вкусом:  стенка  из  натурального
дерева, к которой подобраны шторы, ковер на полу, мягкая мебель, белые  розы
в хрустальной вазе на журнальном столике.
   "Очень мило", - отметила я про себя.
   А тут и Иришка появилась.  Мне  хотелось  называть  ее  именно  так,  как
назвала     Валентина     Николаевна,     -     Иришка.      Именно      это
уменьшительно-ласкательное имя ей подходило как  нельзя  больше.  Миловидная
мордашка с огромными голубыми глазами. Высокий лоб прикрыт белокурой челкой.
Пухлые губки и маленький носик.
   - Можно вас Иришей называть? Она радостно кивнула:
   - Конечно. Как вам будет удобно.  И  лучше  на  "ты",  а  то  я  смущаюсь
немного.
   - Вот и ладненько. А меня зовут  Татьяна  Александровна  Иванова.  Иришка
кивнула.
   - Я хотела бы поговорить  с  тобой  о  Танюше  Ковалевой.  Ты  не  будешь
против?
   - А зачем вам это? Кто вы? Из милиции? Вы же вроде бы нашли преступника и
уже наказали его? - она сложила губы в презрительную улыбку.  -  Только  вот
Танюху все равно уже не вернуть, - девочка горестно вздохнула.
   - Танюшку действительно не вернуть. А вот убийца ее, похоже,  на  свободе
гуляет. Я имею в виду настоящего убийцу.
   Она смотрела на меня во все глаза, и пальцы ее  непроизвольно  сжались  в
кулаки.
   - Мы с ней как сестры были.  Мне  так  плохо  без  нее.  Убила  бы  этого
придурка. Как же он на свободе оказался? -  в  ее  глазах  были  отчаяние  и
страх.
   - Успокойся, Ириш, не все так просто,  как  всем  казалось.  Но  это  мое
мнение. А я - частный детектив. Только пусть это  останется  между  нами.  Я
хочу докопаться до истины. Ты расскажи мне о своей подруге все, что  знаешь,
а то ее мама и папа не в том состоянии, чтобы...
   - Мама и папа? - в голосе ее послышалась ирония.
   Я вопросительно посмотрела на нее.
   - Мама - да, вот насчет папы вы глубоко ошибаетесь.  Да  и  какой  он  ей
папа? Дядя Игорь вообще не такой, как все о нем думают. Он - совсем  другой.
Он мерзкий. -  На  лице  девочки  появилось  такое  отвращение,  словно  она
прикоснулась к таракану. - Танюха из-за него плакала почти каждый день.
   - Вот как? А ты не ошибаешься, Ириш? Танина мама говорит, что он ее очень
любил.
   - Ага, любил. Только совсем не так, как дочек любят.
   - То есть как это понимать?
   - Как понимать, как понимать! Вы же взрослая. Вы знаете, как можно любить
по-другому. Разве нет? - Она заплакала и теперь размазывала слезы по щекам.
   У меня похолодело все внутри. Я поняла, что  имеет  в  виду  девочка.  Но
продолжала молча смотреть на нее, не решаясь  произнести  вслух  то,  о  чем
подумала. Это чудовищно.
   - Ну, что вы, действительно не понимаете? - она по-своему истолковала мое
молчание. - В постель он пытался ее затащить! Теперь понятно?
   Я тихонько тронула ее за руку:
   - Это очень серьезное обвинение, Ириша. Почему ты сделала такой вывод?
   - Я знаю, что говорю.  И  еще  надо  покопаться,  кто  в  Таниной  смерти
виноват. Он и сейчас роль "отца в трауре" играет. Не верю  я  ему.  Если  бы
Эдуард Иосифович с ним вместе не зашел, я бы подумала, что в Таниной  смерти
виновен дядя Игорь. Знали бы вы, как Танюша  завидовала,  что  у  меня  отец
хороший. Мы с Таней дневниками обменивались, пожелания друг другу писали.  Я
в ее дневнике такое прочитала, что у меня волосы дыбом встали.
   - Какими дневниками? Вы что, дневники вели?
   - Ну, да. Не каждый  день,  правда,  описывали,  только  разные  памятные
события.
   - А дневник Танин сейчас где? - меня это так заинтересовало,  что  я  вся
напряглась.
   - У меня, - просто сказала девочка. - А мой был у Тани. Но я забрала  его
после ее смерти. Я даже поверить в такое везение боялась.
   - Ириша, дай мне его посмотреть, пожалуйста.
   - Извините, Татьяна Александровна, я не могу этого сделать.  Тане  бы  не
понравилось, что чужой человек читает ее дневник.
   - Ну о чем ты говоришь, девочка? Совсем даже наоборот.  Ее  дневник,  как
дар божий. Ведь он поможет внести ясность. Неужели ты думаешь, что Танюша не
хотела бы этого? А Игорю Игоревичу я тоже абсолютно не верю.
   Тут я немножко подыграла  девочке,  чувствуя  ее  неприязнь  к  Ковалеву.
По-моему, это возымело действие. Иришка сдалась:
   - А вы отомстите за Таню?
   - Я не мститель, Ирочка. Но я сделаю так,  что  истинный  убийца  понесет
наказание, и тогда жизнь не покажется ему сахаром. А в милиции  про  дневник
не знают?
   - Не-а. Им ведь и без того все было ясно. Зачем им мои показания?  А  про
дневник даже тетя Валя не знает.
   - Вот и отлично. Возможно, дневник и поможет мне  найти  убийцу.  Ведь  в
Таниной смерти обвинили человека, которого я когда-то очень хорошо знала: мы
с  ним  в  одном  классе  учились.  Даже  в  университет  поступать   вместе
собирались.
   - Да? - Иришка была заинтригована.
   - Да. На психологический факультет. Но потом жизнь  развела  нас.  Я  вот
сыщиком стала, а он, как и мечтал, психологом.
   - Психологом? Так вот почему Танюха с ним пришла!  Она  тоже  психологией
увлекалась. Понимаете?
   - Ты умница, Ириша.
   Я ведь, собственно говоря, тоже искала  точки  соприкосновения.  Ну  где,
например, Леша познакомился с этой девочкой и что их могло связывать?
   - А ты, Ирочка, где была в это время? Вы ж с ней не разлей вода были?
   - А у меня уроки позже закончились.
   - Понятно. - И я осторожно, боясь, как бы она  не  передумала,  напомнила
про дневник.
   - Сейчас, - Иришка ушла в  свою  комнату,  откуда  вернулась  через  пару
минут, неся в руках общую тетрадь в дерматиновом переплете. Она протянула ее
мне со словами:
   - Не знаю, правильно ли я делаю.
   Я успокоила ее:
   - Конечно, правильно. Это поможет мне найти убийцу. Так, значит, ты в тот
день пришла позже Тани?
   - Да, она тоже ко мне тогда  прибегала  -  вся  заплаканная,  от  маминых
вопросов только отмахнулась. Мама потом корила себя, что  не  задержала  ее.
Только кто ж знал, что так получится? Таня ведь была очень эмоциональной,  и
мама в тот момент не отнеслась серьезно к ее слезам.
   - Скажи, Ирочка, а Таня давно  знала  того  человека,  которого  потом  в
убийстве обвинили?
   - Нет, недели две всего, - уверенно ответила Иришка, - это точно. Я  всех
ее знакомых хорошо знаю, и у нас с ней друг от друга секретов не было.
   - А вот как ты думаешь, не могла Таня поплакаться в жилетку малознакомому
человеку? Особенно тем, чем с тобой поделиться не могла?
   - Со мной она всем делилась, я же говорила. Но  могла  и  с  чужим,  если
очень плохо было.
   Для меня картина в  основном  уже  начала  вырисовываться,  но  надо  как
следует думать.
   - Спасибо тебе, милая Ирочка, ты мне очень помогла. Дневник я верну через
пару деньков. Ты его, наверное, на память сохранить хо