? Вроде не берут
сейчас вас?
   Гена махнул рукой:
   - Поскандалил с соседкой. Окно у ней вышиб. Она и сдала.
   - А за что поскандалил?
   - Веня было меня на квартиру к себе взял, до конца  морозов,  да  она
выгнала. Еще, говорит, заразу ты здесь не разводил!  Пришлось  в  подвал
возвращаться, на раскладушечку. Сыро  сейчас  там,  нехорошо.  Разломило
всего от сырости. И ревматизм замучил.
   Гена взял коробочку, ссыпал в горсть мелочь.
   - Пойду, пожалуй, а то что-то прилечь тянет. С утра на ногах.
   Я дала ему денег, не предлагая накормить - куда  его  такого  пустят,
даже со мной. Он взял, кивнул благодарно и потопал вдоль  стены,  шаркая
подошвами разбитых валенок, сторонясь на ходу обходящих его прохожих.  Я
смотрела вслед, пока он не скрылся за ближайшим поворотом.
   - А теперь со мной поговори! - раздалось сзади.
   Я обернулась - предложение изошло от крепкощекого молодца с  веселыми
глазами, маявшегося все это время на остановке неподалеку. Быстро послав
его  куда  подальше,  я  со  всех  ног  поспешила  к  повороту.  Догнать
бомжа-тихохода труда не составило, и вскоре я остановила его, ухватив за
рукав.
   - Послушай, Гена, хватит тебе по подвалам  отираться.  Бросай  все  к
черту и перебирайся в дом престарелых.
   Он смотрел на меня непонимающе, даже рот приоткрыл.
   - А Аякс будет к тебе в гости ездить.  Еще  угощать  его  будешь  как
хозяин.
   Рассмеялся Гена, покачал головой:
   - Эх, девонька, да никому ж я в богадельне не нужен!  Ни  квартиры  у
меня, ни пенсии, чтобы им сдать, одна небритая рожа!
   - А если б нашлись деньги? Махнул Гена рукой, освободил рукав из моих
пальцев и зашаркал себе дальше. А я домой поехала, по пути  покуривая  и
прикидывая, хватит ли моих премиальных, полученных от Филипповых,  чтобы
закатать в богадельню старого горемыку. По всему выходило - должно еще и
остаться, или я жизни не знаю. Как ни крути, а деньги эти  я  заработала
на смерти его друга и без них не обеднею, как и не разбогатею с ними.  А
загнется Гена к недалекой уже весне в своем сыром  подвале,  и,  случись
мне об этом узнать - каково будет?
   Войдя в квартиру, я заглянула во все комнаты, как кошка,  попавшая  в
место, где давно не бывала. Взяла в руки замшевый мешочек  и,  вытряхнув
из него кости, прочла на гранях: 1+24+36. И хоть помнила значение  этого
сочетания, удивленная уместностью совета, не поленилась достать из шкафа
томик  с  расшифровками  и  уточнить.  Так  и  есть:  "Рука  дающего  не
оскудеет". Скарабей бы на моем месте сказал: "Подписано!"



   Марина СЕРОВА 
   СТАРЫЕ АМАЗОНКИ 
 
 
   ONLINE БИБЛИОТЕКА tp://www.bestlibrary.ru 
 
Глава 1 
 
   Ну почему все хорошее так быстро кончается? Я провела чудесную неделю
на турбазе, на Волге, и вот теперь  возвращаюсь  в  действительность.  С
одной стороны,  мне,  конечно,  очень  хотелось  окунуться  в  водоворот
событий, почувствовать опасность, повышение адреналина  в  крови,  но  с
другой стороны...
   Волга, солнце, песок! Как же это  здорово!  Но  ничто  не  вечно  под
луной. С этими мыслями я и подъехала к своему  дому.  И  сразу  тревога,
которая возникла неизвестно откуда, заглушила все  остальное.  У  дверей
стояло все пожилое население дома  и  дружно  всхлипывало  и  причитало.
Припарковав машину и  поставив  ее  на  сигнализацию,  я  направилась  к
подъезду. Увидев соседку, живущую на моей площадке, я подошла к ней:
   - Здравствуйте, Тамара Федоровна. Что у  нас  тут  случилось?  Откуда
этот всемирный потоп?
   Близстоящий  дедушка,  вероятно,  не  подозревавший   о   роде   моей
деятельности, возмущенно прошамкал:
   - Не острите, милая леди. Ваш юмор здесь неуместен. Человек погиб.  А
в общем-то, - он махнул безнадежно рукой в мою сторону, - разве  в  этой
стране кого-нибудь интересует жизнь, особенно пожилого человека?!  Слава
богу,  стало  на  одного  меньше,  -  он  окончательно   расстроился   и
отвернулся, считая разговор со мной, с  молодым  поколением,  совершенно
бессмысленным.
   А я опять обратилась к Тамаре Федоровне:
   - Скажите же мне, кто погиб? Что произошло? Она с грустью  посмотрела
на меня и, утирая слезы платком, отвела меня чуть в сторонку.
   - Ой, Танечка, как хорошо, что вы приехали.
   Тамара Федоровна опять начала плакать.
   - Так вы мне все-таки скажете, в чем дело?
   - Да Мария Николаевна погибла.
   - Погибла? Это как? - меня очень заинтересовало, почему не умерла, не
убита, а именно погибла. Я хотела опять пристать с  расспросами,  но  из
подъезда вышли люди в милицейской форме и в штатском.
   За этой суматохой  я  и  не  заметила  "уазик"  и  рядом  с  ним  две
"пятерки".
   К своей великой радости,  я  увидела  Мишку,  своего  старого  друга,
работающего в правоохранительных органах, и бросилась к нему.
   - Мишка, привет, - зашептала я, оттаскивая его в сторону.  Он  был  в
штатском, и это ему очень шло - лучше, по крайней мере, чем в форме.
   - О, Танюха, как нельзя кстати. Очень непонятный случай.
   - Расскажи, что здесь происходит. Я только что приехала с  турбазы  и
ничего не понимаю.
   Он стал искать глазами место, где мы могли бы поговорить.
   - Пошли ко мне. Тебе можно?
   - Теперь можно.
   Он перекинулся несколькими словами с каким-то полковником, и мы стали
подниматься. Между вторым и третьим этажами мы остановились.
   - Это произошло здесь? - поинтересовалась я.
   - Да. Ты знаешь, сколько я видел смертей, но  никак  не  могу  к  ним
привыкнуть. Как все нелепо.
   Я согласно кивнула.
   - Ты знала погибшую?
   - Да, немного. В каком месте она лежала?
   - Вот здесь, - он  указал  место  около  батареи.  -  Никаких  следов
насилия, только шишка от падения. Руки  около  горла,  на  лице  застыла
смесь ужаса и удивления.
   - Интересно, что же ее так удивило перед смертью?
   Мишка подтолкнул меня сзади.
   - Пойдем, я расскажу детали, если тебе интересно. А может, и  ты  мне
что-нибудь поведаешь занимательного. Дело-то на меня повесили, хотя дела
в общем-то еще и нет.
   Ох, я даже соскучилась  по  моему  жилищу.  Открыв  в  комнате  окно,
рванула на кухню. По дороге я купила котлеты по-киевски и теперь  хотела
их побыстрее приготовить.
   - Миша, сначала еда, все дела потом, иначе я просто умру,  а  если  я
умру, то и дел никаких не будет.
   - Твоей логике можно позавидовать, - усмехнулся из комнаты Мишка.
   Накрыв на стол, я позвала Мишу завтракать. Мы ели в полной  тишине  и
только за кофе начали обсуждать детали.
   - Произошло все, вероятно, рано утром. Точнее установит экспертиза.
   По-моему,  бабушке  просто  стало  плохо  с  сердцем.  Возраст,  сама
понимаешь, не подростковый. Вызвала нас соседка: она пошла за молоком  -
и вот, обнаружила.
   Получилось это случайно: соседка большая любительница ходить пешком.
   - А она вас как вызвала? То есть почему именно вас,  а  не  "Скорую"?
Как она сказала?
   - Сказала: произошло убийство.
   - А почему именно убийство? Как это она определила?
   - Тань, не делай проблему там, где ее нет.  Постоянно  принимаются  в
дежурке такие сообщения. И на каждое  надо  выехать.  Один  раз  бабушка
просто заснула крепко, а дедуля - может, конечно, он очень хотел этого -
вызвал как на убийство. Они же сутками смотрят  сериалы,  там  -  жизнь,
события, проблемы неразрешимые.  А  здесь  что?  Кошка  в  мусоропроводе
застряла - главное событие месяца, а то и года. Здесь если нет убийства,
его придумают.
   - У нее действительно стало плохо с сердцем?
   - Это я смогу сказать только после вскрытия. Наверное, дело  все-таки
будет, раз шеф сказал мне, чтобы я этим занялся. Да и соседку он повез в
отделение. Скорее всего заяву писать, не чаем же он ее поить будет.
   С этим трудно было не согласиться: чаем в  отделении  просто  так  не
поят.
   - Да и общественность восстала. Видела, сколько .их собралось!  Да  у
них там целый митинг! Ой, Танька, устал я что-то. Возьмешь меня к себе в
помощники?
   Буду заместителем частного  детектива.  Нет,  не  звучит.  Ну  да  ты
умненькая девочка, придумаешь мне должность.
   - Я подумаю.  А  Марью  Николаевну,  мне  очень  жаль.  Хорошая  была
старушка.
   И такая смерть - в подъезде. Глупо как-то.
   - Ладно, Тань, спасибо за вкуснейший завтрак, но мне пора  идти.  Как
будут результаты экспертизы, я тебе позвоню.
   - Я буду тебе очень признательна. Но, Миша, почему она  держалась  не
за сердце, а за горло?
   - Вот я и говорю: странное дело. Я тоже обратил на это  внимание,  но
что-нибудь вразумительное сказать трудно. Да, еще один момент. У бабушки
есть внучка, которая очень  часто  ее  навещала.  Может  быть,  она  нам
что-нибудь расскажет, когда мы ее найдем. Я думаю,  в  поиске  не  будет
проблем, если, конечно, она ее и не того...
   За Мишкой захлопнулась дверь, и я почти  физически  ощутила  на  себе
груз проблем. И как только я ни пыталась воспоминаниями вернуть себе  то
состояние покоя, в котором я пребывала последнюю неделю, у  меня  ничего
не получилось. Я вздохнула и сделала еще одну  попытку  освободиться  от
всего этого: меня никто не нанимал, я свободный человек и вправе  забыть
об • этом случае. Но в этот момент в дверь позвонили. Я сразу  подумала,
что делегация бабушек пришла  меня  нанимать.  Но,  открыв  дверь,  я  с
удивлением обнаружила очень милую и даже красивую девушку лет  двадцати,
может быть,  чуть  побольше.  Ее  большие  глаза  были  опушены  густыми
ресницами, на которых блестели слезинки. Сегодняшним утром все плачут, я
уже привыкла.
   - Прошу, проходите, - я отошла в сторону, пропуская гостью.
   - Меня зовут Наташа, Наташа Никифорова.
   Ага, теперь ясно. Это, вероятно, и  есть  та  самая  внучка,  которую
Мишка собирался искать. Не там он ее ищет. И как бы в подтверждение моих
мыслей Наташа добавила:
   - Я - внучка Марьи Николаевны. Тамара Федоровна меня к  вам  послала.
Вы частный детектив? Вы сможете мне помочь?
   - Да, я Татьяна Иванова. Я действительно  занимаюсь  тем,  о  чем  вы
говорите. А вот в чем я должна вам помочь, давайте обсудим.
   - Я хочу, чтобы вы нашли убийцу баб Маши.
   - А почему вы думаете, что она убита? Сколько ей лет было?
   - Я была у нее вечером, она чувствовала себя великолепно. А возраст -
ей было около семидесяти. Другие и больше живут.
   - Она что, чем-то была больна?
   - В ее возрасте уже не бывает здоровых, наверное. А так сердце у  нее
было нормальное, она не жаловалась. Единственное, что ее  беспокоило,  -
астма.
   Вот только не знаю, в какой она там  была  стадии,  но  началась  уже
давно.
   - То есть она была не врожденная?
   - Нет.
   - Теперь понятно, почему она держалась за горло. Вероятней  всего,  у
нее начался приступ. От этого она и умерла.
   - У миллионов людей астма, они научились с ней справляться,  хотя  бы
на время.
   - В общем-то логично. Не могу с тобой не согласиться. По-моему,  тебе
было бы лучше дождаться  результатов  вскрытия.  А  вдруг  здесь  ничего
криминального нет? И ты напрасно потратишь деньги. Ты вообще  .  знаешь,
сколько я беру за расследование?
   - Да, мне Тамара Федоровна сказала, что вы много  берете.  (Ого,  вот
это  осведомленность!)  -  Но  это  особый  случай,  и  я  могу  сделать
исключение. Все-таки Марья Николаевна была моей  соседкой,  и  я  к  ней
хорошо относилась... Конечно, бесплатно я не буду работать, но... Все же
лучше дождаться результатов экспертизы.
   - Не могу я ждать, поймите! За это время может многое измениться...
   Потом  будет  гораздо  труднее  установить  правду!  Вы,  пожалуйста,
займитесь, а если будет твердо установлено, что это не убийство,  я  все
равно оплачу ваши услуги...
   - Хорошо, хорошо, - перебила я ее. - Об  оплате  мы  поговорим  после
окончания дела.
   - Да, конечно. Так вы мне поможете?
   - Я попробую. Но сразу предупреждаю: скорее  всего  Марья  Николаевна
умерла от приступа астмы.
   - Ничего, ничего, лишь бы знать, что произошло на самом деле! Лишь бы
знать правду!
   - А теперь у меня есть несколько вопросов.
   - Если смогу, я отвечу.
   - Марья Николаевна жила одна в трехкомнатной квартире?
   - Да. Когда папа женился, баба Маша была недовольна:  жена  была  "не
та", недостойна папы. И как мама ни старалась, она  не  смогла  наладить
отношения со свекровью. И  они  ушли  с  папой  в  мамину  однокомнатную
квартиру, где мы сейчас и живем. Мама все время  говорила,  что,  может,
хоть я поживу по-человечески. Вот теперь, наверное, и поживу, -  грустно
закончила она.
   - А квартира приватизирована?
   - Нет, но года четыре назад баба Маша меня  прописала.  Сказала,  что
совесть заела.
   - А у тебя есть брат или сестра?
   - Нет, родители не решились больше иметь детей. Комната-то одна.
   - Значит, в квартире были прописаны ты и бабушка? И все?
   - Да, - она подняла на меня свои огромные синие глаза.
   Так, или  она  действительно  очень  наивная,  или  хочет  показаться
таковой.
   Ладно, выясним потом.
   - А ты живешь далеко отсюда?
   - Нет, не очень.
   Наташа назвала адрес. Я бы сказала, совсем близко.
   - А почему ты не жила с бабушкой? Ведь ты часто к ней приходила?
   - Приходила очень часто, но баба  Маша  была  против  того,  чтобы  я
осталась у нее насовсем. Не то чтобы она  говорила  об  этом  прямо,  но
всегда тактично выпроваживала меня. Я не сопротивлялась, я и так был" ей
благодарна за квартиру.
   Так, это уже что-то. А может быть, этой девочке  с  такими  огромными
глазами просто надоело быть благодарной?
   - Прости, Наташа, а сколько тебе лет?
   - Двадцать два, я учусь в экономическом. Еще один год остался.
   - А друг у тебя есть? Ты собираешься создавать ячейку общества?
   Судя по выражению лица, она не сразу поняла последний вопрос.  Потом,
улыбнувшись, ответила:
   - У меня есть друг. И мы собираемся создавать ячейку общества. А  вот
теперь, - она вздохнула, - процесс, я думаю, ускорится.
   - Почему?
   - Вася не местный. Он живет в общаге. И, сами  понимаете,  зачем  нам
жениться, если жить негде.
   - А бабушка знала про Васю?
   - Вообще-то, когда она уезжала, мы встречались в  ее  квартире.  Она,
конечно, об этом догадывалась, но ничего не говорила. Вздыхала только  и
ворчала, что времена настали: все  с  ног  на  голову  перевернули.  Все
спрашивала, когда правнучков нянчить будет. Ну вот и понянчила, - Наташа
опять начала всхлипывать.
   -  Наташ,  а  куда  это  твоя  бабушка  уезжала?   Все-таки   возраст
немаленький.
   - Я не знаю точно. Баб Маша почему-то не любила говорить об  этом.  У
нее сестра какая-то, троюродная, что ли, ну, в общем, родственница была.
По-моему, в Саранске. Но точно не скажу.
   - Наташ, а могу ли я осмотреть теперь уже твою квартиру?
   - Да, конечно, но  если  можно,  чуть  позже.  Мне  в  институт  надо
сходить.
   У нас собрание сегодня.
   - Во сколько ты придешь?
   - Я зайду к вам часа через два-три. Ничего?
   - Нормально, но только зайди, пожалуйста.
   - Хорошо. Я пойду?
   - Да-да, конечно, я не прощаюсь.
   После ее ухода я сварила кофе и закурила. Подумать было о  чем.  Сидя
на диване и вдыхая аромат волшебного напитка, я начала размышлять.  Надо
сказать, Наташа произвела на  меня  двойственное  впечатление.  С  одной
стороны, она вроде бы честно отвечала на мои  вопросы,  но  с  другой...
Вполне вероятно, что она просто  пудрит  мне  мозги.  А  мотив,  кстати,
налицо:  девушка  выходит  замуж,  ей,  естественно,   нужна   квартира.
Подумаешь, одной бабулькой стало меньше. Кому от этого хуже,  да  и  кто
это заметит? В нашей стране хлопот хватает. А убивают и за меньшее.
   Я вспомнила про  свои  гадальные  кости  и,  вынув  их  из  замшевого
мешочка, бросила на стол.
   8+21+25 - "Научитесь пропускать мимо ушей необоснованные обвинения" -
советовали мне кости. Да я в общем-то никого еще и не обвиняю,  мысленно
оправдывалась я. Что же касается Наташи, время покажет...
   Не знаю, почему, но меня очень заинтересовало, куда это бабуля ездит.
   Надо попросить Мишку узнать  про  эту  родственницу,  да  и  с  Васей
неплохо бы встретиться. Я посмотрела на часы - время  утренних  сериалов
кончалось. Надо спуститься вниз  и  поговорить  с  общественностью.  Это
называется "с корабля - на бал".
 
*** 
 
   Спустившись к подъезду, я уже не застала той толпы,  что  была  здесь
утром. На скамеечке сидели три бабушки и тот самый дедок, который решил,
что с молодым поколением и связываться незачем. В центре  восседала  уже
успевшая вернуться из отделения Тамара Федоровна. Они все что-то  горячо
обсуждали,  вероятно,  утреннее  происшествие.   Увидев   меня,   Тамара
Федоровна чрезвычайно обрадовалась и буквально бросилась ко мне.
   - Танечка, вы обязательно нам поможете. Я была в милиции. Ничего  они
там не расследуют.
   - Почему? - я не смогла скрыть удивления.
   - Таня, -  укоризненно  посмотрела  на  меня  соседка.  -  Вы  прессу
читаете?
   Там только  и  пишут  о  плохой  работе  милиции.  А  сколько  у  них
нераскрытых дел?
   Кто будет заниматься какой-то бабулькой?
   - Что значит, кто будет заниматься? Это их работа.
   - Значит,  вы,  Танечка,  отказываетесь?  -  разочарованно  протянула
Тамара Федоровна, а старичок, фыркнув, отвернулся. Он явно  не  верил  в
молодежь.
   - Ничего, - буквально проскрипел он.  Я  даже  вздрогнула,  насколько
изменился у него голос, рано или поздно все выяснится. Человека убили, а
никому никакого дела  нет.  Конечно,  ведь  она  была  обычным,  рядовым
тружеником.
   Кого это интересует? Государству пенсию не надо платить. Да разве это
государство? - он махнул рукой и отвернулся.
   - Так, стоп. Слишком много эмоций сразу.  Во-первых,  я  не  понимаю,
почему  все  так  уверены,  что  это  убийство,  а  во-вторых,   милиция
занимается любым делом. И в-третьих, я, конечно же, вам помогу,  но  что
это,  обычная  смерть  или  действительно   убийство,   покажет   только
следствие. И я очень прошу вас об одном: не  нужно  самодеятельности,  -
повернулась я  в  сторону  ретивого  старичка.  Я  просто  боялась,  что
старики, чего доброго, сами возьмутся за расследование.
   Тот не удостоил меня даже взглядом. И не надо!
   - Может, она его увидела, -  начала  креститься  бабулька  в  красной
кофточке.
   - Кого - его? - не поняла я.
   На меня все посмотрели, как на полную дуру.
   - Да его, с рогами да с хвостом. Ой, не  приведи  господи,  -  и  она
опять начала яростно креститься. - Уж больно выражение лица у  нее  было
странное.
   Да,  насчет  лица,  она,  пожалуй,  права,   а   вот   насчет   всего
остального... зря я  сюда  спустилась.  Но,  подумав,  я  отвела  Тамару
Федоровну в сторону.
   - Можно мне с вами одной поговорить?
   - Да, конечно, - она  даже  засветилась  от  гордости.  Мы  отошли  к
другому подъезду. Оставшиеся обиженно зашептались.
   - Всего несколько вопросов. Вы хорошо знали Марью Николаевну?
   - Хорошо. Часто с ней беседовали вот тут, прогуливались.
   - А дома вы у нее бывали?
   - Дома была, но один раз, заходила уже не помню  зачем,  по  делу,  в
общем. Квартирка хорошая, большая. Я еще удивилась, что она одна  живет.
У нее же сын есть, но... там... проблемы, не сошлись  характерами,  это,
по-моему,  так  теперь  называется.  Вы  знаете,  раньше-то  несколькими
семьями жили в одном доме.
   И все уживались, а сейчас... - она безнадежно махнула рукой.
   - А она что, во всех трех комнатах и жила?
   - Не знаю, я была только в двух, третья была закрыта,  наверное,  она
там кладовку сделала. И еще у нее было очень много  журналов  старых.  Я
как-то пошутила, что ума большого нам .теперь не надо.
   - А она?
   - Промолчала, только смутилась почему-то немножко.
   - А как она с другими ладила?
   - Великолепно. Никогда никаких размолвок не было. Ума не приложу, кто
бы это мог сделать?
   - Значит, врагов у нее не было?
   - Да что вы, какие враги, - она интенсивно замахала руками.
   - Вы знали ее внучку? Она, кажется, ходила к ней?
   - О, чудесная