ерь  уже  большенький,  надо
думать.
   - О господи! Только этого мне не хватало для полного счастья.
   - Мне вот что хотелось бы  знать:  есть  ли  у  Веры  Николаевны  старшая
сестра?
   - Д-да... Есть. И еще племянница. Я  извлекла  из  сумочки  фотографию  и
показала ее Даше.
   - Посмотрите, не она ли тут изображена. Даша  рассеянно  взяла  снимок  и
внимательно рассмотрела его. - У - Я эту женщину не знаю. А сестру Веры  мне
никогда не доводилось видеть. Вы думаете, что Вера... Она чем-то  похожа  на
нее. Эта  женщина  на  фотографии.  Хотя,  в  принципе,  если  присмотреться
получше, то только тем, что такая же светловолосая.  Да  и  снимок  довольно
плохой.
   - Где живет ее сестра?
   - Я не знаю точно, где-то в Дальнем районе. Можно спросить у Веры.
   - Потом. Попозже. Не надо, чтобы она о чем-то догадалась.
   Мне очень захотелось попортить Дарье кровь. Она это заслужила. Она должна
быть хоть как-то наказана за свои деяния. И я с наслаждением поведала  ей  о
том, как встретила Веру Николаевну в кафе в обществе  некой  Катеньки.  И  о
том, что их отношения просто не оставили у меня никаких сомнений.
   -  Мне  показалось,  что  эта  юная  особа  гораздо  милее  сердцу   Веры
Николаевны, чем вы. Так нежно  она  на  нее  смотрела,  такие  комплиментики
отпускала. Прямо две голубки, да и только. Сочувствую  вам.  -  Я  притворно
вздохнула и добавила:
   - Я знаю, как больно узнать об измене самого близкого человека.
   Очаровательные глаза Дарьи наполнились слезами.
   - Катенька... По-моему, так зовут ее племянницу, Она как-то говорила.
   Еще чище получается. Выходит, что Вера Николаевна  совращает  собственную
племянницу. Или это просто совпадение имен. Черт возьми! Совсем я запуталась
в этой толпе баб.
   - Эта Катенька - черноволосая, черноглазая и очень симпатичная, - описала
я Дарье соперницу. У той даже глаза засверкали.
   - Вот сволочь! Предательница. Нашла с кем связываться.
   - Вы ее знаете?
   - Это новенькая в нашем агентстве.  Она  ничего  собой  не  представляет.
Преподаватель по сценическому движению с ней намучился. Дура тупорылая.
   Мадам вновь плеснула себе коньяк и как-то яростно его  проглотила.  Одним
махом, как водку. Потерла глаза кулаком, совсем по-детски. Не знаю,  что  ее
больше огорчило: наличие еще одного претендента  на  наследство  или  измена
подруги.
   Чем дальше в лес, тем больше дров. И туман не желает рассеиваться.
   - Когда похороны вашего мужа?
   - Завтра. А что это вам даст? - Пока не знаю. Вдруг да  заявится  на  них
дамочка, которая на снимке? Так сказать, женщина под черной вуалью.
   -  Извините,  Татьяна  Александровна,  я  сейчас,  -  Дарья  поднялась  и
отправилась в  ванную.  То  ли  в  порядок  себя  привести,  то  ли  принять
потихоньку от меня что-нибудь успокоительное.
   Мне только этого и было нужно; Я тихо вышла в прихожую, взяла ее  сумочку
и поместила туда "жучка", которого только что извлекла  из  телефона.  Он  в
сумочке теперь нужней.
   Недаром же я ей все свои гипотезы, как на духу,  выложила.  Сейчас  точно
помчится к подруге,  начнет  выяснять  отношения  (Семейные  отношения.  Мои
магические кубики как в воду глядели, а я-то не сразу об этом догадалась), и
тогда... Тогда мне будет достоверно известно, кто  и  что  сверлил  с  таким
шумом. Ведь к Елизавете Ивановне приходила блондинистая особа.
   Дарья вышла из ванной, и я начала прощаться. Напоследок  я  спросила  ее,
знакома ли соседка Людмилы Васильевны с ее коварной подругой. Но Дарья этого
не знала.
   А я не знала в тот самый момент, насколько я наивна.
 
*** 
 
   Дарья, как я и предположила, сразу же помчалась в агентство. Я  ждала  ее
уже  там,  неподалеку,  припарковав  машину  таким  образом,  чтобы  она  не
бросалась в глаза. Надев наушники, я приготовилась слушать.
   Для себя я решила, что подруги сейчас начнут выяснять отношения.
   И тут появлюсь я "на белом коне,  в  белых  перчатках"  и  этак  небрежно
заявлю:
   - Так вы, любезная Вера Николаевна, для себя старались, обрекая на смерть
Дмитрия Петровича? А не  знакома  ли  вам  женщина,  которая  изображена  на
фотографии? А часом не ваша ли это сестра?
   Дарья примчалась на такси  и  опрометью  влетела  в  дверь  помещения,  в
котором находилось агентство.
   Она начала разговор прямо с порога, сухо проронив:
   - Мне надо с тобой поговорить. Срочно.
   - Что случилось, Данюшка? - Приятный голосок Веры Николаевны журчал,  как
весенний ручеек.
   - Мне надо поговорить с тобой наедине. Немедленно.
   - Что-то ты не в себе. Ну, идем в кабинет. Там и поговорим.
   Заскрипели двери: одна, потом вторая...
   - Ну, ты стерва. Катенька, значит?
   Похоже, что Дарью в первую очередь расстроило именно то, что  подруга  ей
изменила.
   Что-то загромыхало. То ли стул упал, то ли мадам Орлова чем-то  по  столу
грохнула со всей дури. Не знаю. Но одно было мне точно  известно:  назревала
буря.
   - Ты что, Даша? Какая муха тебя укусила?
   - Меня муха укусила? Меня не муха укусила, а змея. И  я  пригрела  ее  на
собственной груди.  Сволочь!  Теперь  у  тебя  Катенька.  И  с  Дмитрием  ты
специально так подстроила. Я все знаю, подлая. Как только тебя земля носит?
   Тут вновь  раздался  скрип  двери,  и  в  перебранку  любовниц  вклинился
приятный голосок:
   - Вера... Вера Николаевна...
   - Ах, Вера! Может, вы уже и на ты? Какая же я  дура!  Только  сейчас  это
поняла.
   Назревала буря. И похоже на то, что именно я ее спровоцировала.
   Послышалась возня, дикие вопли, словно  кто-то  на  кого-то  бросился,  а
потом визг женский истошный, прямо-таки душераздирающий.
   Наверное, стоит вмешаться. И я, выскочив  из  машины,  помчалась  в  этот
вертеп.
   Охранник у входа схватил меня за руку с сердитым возгласом:
   - Куда?! Что вам тут надо, сударыня?
   Я на ходу оттолкнула его руку и, буркнув, Что я - будущая супермодель,  о
которой еще услышит мир, понеслась по коридору.
   Местонахождение кабинета я решила выяснить на  бегу.  Но  оказалось,  что
этого вовсе не требуется. Поскольку истошные  крики  доносились  со  второго
этажа. И все сотрудники и  сотрудницы  агентства,  модели  и  фотографы  уже
спешили туда.
   Птицей взлетаю на второй этаж, подбегаю к двери  с  надписью:  "Президент
фирмы "Орлова & Кё Орлова В. Н.".
   Резко дергаю дверь на себя.
 
Глава 8 
 
   Боже  милосердный!  Что  же  я  наделала!  Хотя,  если  быть   до   конца
объективной, моей вины тут ни на грош. Они сами предопределили  свою  судьбу
еще тогда, когда решились на убийство.
   Преступление - вещь нешуточная. Как ни старайся,  нельзя,  совершив  его,
стать потом честным человеком. Одно  преступление  обязательно  повлечет  за
собой другое, может быть, даже более страшное. Как в карточном домике; стоит
выдернуть одну карту...
   Одним словом, в дело вмешался всевышний и сам наказал порок.
   Дарья лежала на полу мертвая. Это я  поняла  сразу  по  ее  неестественно
вывернутой шее и бледности. Рядом с ней осколки хрустальной вазы и три  розы
малинового цвета в луже, растекающейся по линолеуму.
   Если бы мне поручили составить протокол осмотра места происшествия, я  бы
написала так:
   "Труп молодой женщины, рост ориентировочно 173 см,  в  возрасте  двадцати
трех - двадцати четырех лет лежит в положении полубоком ногами на север. Шея
повернута к правому плечу, голова слегка запрокинута, глаза широко открыты.
   На  левом  виске  рана,   нанесенная   тупым   предметом.   Левая   рука,
неестественно вывернутая, находится под телом пострадавшей, правая  откинута
в сторону. Ноги  полусогнуты  в  коленных  суставах.  Пульс  у  пострадавшей
отсутствует. Смерть наступила несколько мгновений назад.
   Рядом с трупом разбитая хрустальная ваза. И т.д. и т.п.".
   Вот такие пироги с котятами. Хочешь ешь, хочешь - под стол бросай.
   Вера Николаевна, рыдая, склонилась над подругой:
   - Даша, милая! Я не хотела! О господи, что же я наделала!
   Она теребила подругу за руку, пытаясь поднять ее. Она еще не осознала  до
конца, что Дарья уже никогда не поднимется.
   Катенька, едва державшаяся на ногах, прислонилась  спиной  к  стене  и  с
ужасом созерцала происходящее. Глаза ее были  широко  распахнуты.  Дрожащими
руками она зажимала рот, словно пытаясь сдержать крик, который так и  рвался
из ее груди.
   В дверь ломилась толпа любопытствующих сотрудников, которые тоже вовсе не
собирались соблюдать тишину.
   Шум и обмен мнениями.
   Я  извлекла  из  сумочки  свое   просроченное   удостоверение   и,   лихо
продемонстрировав его, начала оттеснять народ в коридор, прихватив заодно  и
Катеньку.
   - Сохраняем спокойствие, граждане.  Освободите  помещение.  Вас  позовут,
когда это потребуется.
   И тут несчастная девушка начала оседать.
   Я уложила Катерину на стулья, стоящие вдоль стены. Потом вновь  вернулась
к толпе, пытаясь добиться своего и очистить наконец-то помещение.
   Это мне удалось с огромным трудом.
   Вера Николаевна продолжала рыдать и что-то приговаривать.
   Вдруг я вспомнила про "жучка", который  находился  в  сумочке  Даши.  Его
нельзя было оставлять там.  Пока  на  меня  никто  не  обращал  внимания,  я
быстренько выудила его оттуда.
   Затем оттащила рыдающую Веру Николаевну от безвременно усопшей подруги  и
усадила ее на стул.
   - Есть у вас что-нибудь успокоительное:  валерьянка  или  корвалол?  Вера
Николаевна! Вы меня слышите?
   - А кто вы такая? - она только сейчас меня заметила.
   - Я знакомая Даши. Скажите, где у вас аптечка? Она, всхлипывая,  кивнула,
указав на шкаф с зеркальными дверками.
   - Т-там.
   В шкафу нашлись корвалол и нашатырный спирт.
   - Вызывайте милицию. Вера Николаевна. Сама я занялась Катенькой.  Намочив
клочок ваты нашатырем, я дала ей его понюхать, потом им же потерла ей виски.
Девушка открыла глаза и непонимающим взглядом уставилась на меня.
   - Все будет в порядке, - утешила я ее. Она поднялась  и  села,  стеная  и
охая и при этом яростно потирая виски.
   Что мне остается делать? Теперь уж задать свой вопрос  по  поводу  сестры
Веры Николаевны мне придется не скоро. Иначе я могу навлечь подозрения и  на
себя, родную. Подумают, что я, воспользовавшись своими скромными познаниями,
специально спровоцировала ситуацию. А это, как ни  крути,  очень  похоже  на
правду.
   Вера Николаевна вращала диск телефона, ошибалась,  нажимала  на  рычаг  и
принималась заново набирать номер. Пришлось ей помочь.
   - Дежурная часть УВД Центрального района. Говорите.
   Я протянула трубку перепуганной насмерть женщине, прошептав:
   - Лучше будет, если вы сами все скажете.
   Она отчаянно закрутила головой, с мольбой глядя на меня.
   Но я была неумолима и, взяв ее  дрожащую  руку  в  свою,  вложила  в  нее
трубку.
   - Поверьте, так будет лучше.
   - Это модельное агентство "Орлова &  Кё".  У  нас..,  несчастье.  Погибла
девушка.
 
*** 
 
   Через несколько минут послышался вой милицейской сирены.  Нестройный  гул
голосов в  коридоре  (толпа  и  не  думала  расходиться)  неожиданно  сбавил
обороты. И тут же раздался стук в дверь, и властный мужской голос произнес:
   - Откройте дверь.  Милиция.  Я  открыла  дверь,  и  в  ее  проеме  возник
оперативник. Габариты внушительные.  Если  уж  я,  Татьяна  Иванова,  ростом
отнюдь не Дюймовочка, смотрела на него снизу вверх, то  стоит  ли  объяснять
дальше?
   - Что произошло, гражданочки? - сурово пробасил он."
   Несчастная Вера Николаевна затрепетала. А Катенька чуть снова не выпала в
осадок. Ее била мелкая дрожь. Это было заметно сразу.
   -  Разошлись,  граждане,  разошлись  все  быстренько.  Не  мешайте  людям
работать.
   Это за суровым оперативником прокладывали  себе  путь  сквозь  толпу  его
коллеги.
   - Так-так, - пробасил великан. - Олег,  закрой  дверь.  А  то  ничего  не
слышно. Галдят, как сороки.
   Оперативники занялись своими прямыми обязанностями.
   Великан обратился ко мне, по праву решив, что  я  среди  этих  дам  самая
вменяемая и хладнокровная:
   - Ваша фамилия? Я назвалась.
   - Как это произошло?
   Я вынуждена была его разочаровать, поскольку сама ничего не видела. Могла
только предполагать.
   Однако избежать утомительной процедуры дачи свидетельских  показаний  мне
не удалось. И хоть время на данном этапе работало  против  меня,  сбежать  с
поля боя было  бы  непростительно.  Я  не  могла  так  поступить,  поскольку
чувствовала за собой вину.
   И, возможно, напрасно. Бог рассудил и  наказал  виновных.  Лично  у  меня
такой возможности не было.
   - Вот эта девушка все видела, - я кивнула на Катеньку.
   Выяснилось, что все произошло следующим образом.
   Разъяренная Дарья Михайловна, схватив со стола вазу,  бросилась  на  свою
неверную подругу. А та ее просто оттолкнула.  Даша  зацепилась  каблуком  за
полоску жести, которой был пробит шов линолеума, и упала, угодив  виском  на
угол стола. Она, по словам Катеньки, даже охнуть не успела.
   Когда меня спросили, что я делала  в  этом  агентстве,  я  пояснила,  что
искала погибшую. Потому и появилась в агентстве. А потом  услышала  истошный
крик и кинулась сюда вместе с остальными.
   - Вы хорошо знали пострадавшую?
   Пришлось расколоться и сообщить, что  я  -  частный  детектив,  занимаюсь
убийством Захарова и подозревала Дарью Михайловну  в  убийстве  собственного
мужа. Обо всем остальном я, конечно же, скромно промолчала.
   - Странно все как-то. Все вокруг этого  агентства  крутится,  -  пробасил
крупногабаритный оперативник.
   Я только пожала плечами:
   - Сама удивляюсь. Мне тоже все это кажется странным.
   Ход, я полагаю, правильный: пусть они идут по тому же следу, по  которому
я мчалась столько часов. Им полезно. И у меня под ногами путаться не  будут.
Жуть как не люблю этого. Я хочу сама все распутать, все  доказать  и,  таким
образом, честно отработать свой гонорар, тем более что мне обещали заплатить
больше моей обычной ставки.
   Орлову задержали в связи с совершением непреднамеренного убийства.
   А я, все еще надеясь заполучить адрес ее сестры, тут же  предложила  свои
услуги:
   - Вера Николаевна, может быть, необходимо сообщить о случившемся  кому-то
из ваших родственников? Я могу это сделать.
   Таким образом и телефончик, и адрес ее сестры оказались у меня в кармане.
***
 
   Я сидела в собственном автомобиле  и  держала  совет  со  своими  мудрыми
кубиками, одновременно покуривая "Мальборо".
   Мне предстояло решить весьма важный вопрос, отправиться ли сразу к сестре
Веры Николаевны?  По  телефону  я  уже  выяснила,  что  она  дома  и  готова
поговорить со мной. А может быть, мне попробовать  застать  дома  неуловимую
Елизавету Ивановну и проверить для начала некоторые свои соображения?
   Кости выпали в комбинации:
   14+28+10 - сие означало "Шумное обсуждение неожиданных событий".
   - По-моему, вы слегка опоздали с этим, косточки. Это уже позади.
   Только кости не лгут и не ошибаются. Это я иногда  не  правильно  понимаю
их. Тут уж моя вина, ничья больше.
   Их предсказание я вспомнила некоторое время спустя и назвала себя излишне
самонадеянной.
   Но прозрение частенько приходит с опозданием.  Пока  что  я  не  нашла  в
ответе костей достойной информации и, затушив сигарету, тронулась в путь.
   Я решила ехать к неутомимой старушке, которой никак не сидится дома.
 
*** 
 
   На этот раз повезло! Молодец, Танюша, что именно так поступила.
   Бабушка оказалась дома. Она никак не могла взять в толк, кто  я  такая  и
что мне от нее нужно.
   Я представилась журналистом из газеты "Местное время".
   - Я бы хотела задать вам несколько вопросов, Елизавета Ивановна. Вы  ведь
наверняка в курсе того, что произошло в соседней квартире.
   Бабушке такая тема разговора пришлась по душе.
   Она, по-моему, возмечтала узнать от меня гораздо больше, чем я от нее.
   Она  впустила  меня  в  свою  уютную  однокомнатную  квартиру  и  тут  же
пригласила на кухню.
   - Сейчас я угощу вас чаем, и мы  с  вами  поговорим.  Вас  как  зовут-то,
дочка?
   - Таня. Таня Иванова.
   - Ну, садись, Таня, устраивайся поудобнее.
   Она проворно наполнила чайник, поставила его на плиту  и  затараторила  о
событии, которое меня сюда привело:
   - Я как только узнала от соседей, что Люда мужа своего бывшего  порешила,
до сих пор успокоиться не  могу.  Это  как  же  так  можно?  Родного  мужика
ухлопать?
   Это какую же душу-то черную иметь надобно. Так ведь?
   Я пожала плечами, внимательно изучая стены кухни.  Разгадку  я  надеялась
найти именно тут, в этом помещении. Стены были оклеены клеенкой под дерево.
   Есть! У газовой плиты, рядом с трубой аккуратно наклеена почти незаметная
заплатка.
   А гостеприимная старушка продолжала причитать:
   - Я  ведь  и  не  думала  никогда,  что  она  на  такое  решится.  Всегда
приветливая такая. Сроду не скажешь. Ей-богу.
   - Может, и не она убила. Это ведь еще не  доказано.  А  вы  одна  живете,
Елизавета Ивановна? - Я решила переключить разговор на другую тему и  узнать
о том, с кем общается эта пожилая женщина.
   - Одна. Давно уж одна. Дети мои в другом городе. Уехали туда учиться, там
и остались. Приезжают редко. А тут у меня родственников-то и нет никаких.  -
А мне сказали, что  к  вам  девушка,  родственница,  часто  ходит.  Говорят,
симпатичная такая, блондинка высокая.
   - Так это же Леночка. Только она мне и не родственница вовсе.  Но,  прямо
скажу, хорошая девушка. Сейчас мало таких. Я к ней прямо душой прикипела.  А
познакомились-то мы с ней случайно в больнице. В одной очереди сидели, ну  и
разговорились.
   Елизавета Ивановна поставила на плиту супчик.
   - Сейчас я вас супом накормлю. А то ведь у вас такая  работа.  Весь  день
небось на ногах.
   Я не стала отказываться от супа, чтобы не обидеть гостеприимную хозяйку.
   - О, вспомнила. Раз вы уж у меня в гостях, я вас и еще кое-чем  угощу,  -
старушка хитровато улыбнулась и удалилась в комнату.
   А я тут же встала, подцепила ногтем край заплатки, осторожно отодрала  ее
и обнаружила под ней еще одну заплатку -  квадратик  бумажки  из  тетради  в
клеточку. Не сомневаюсь, что под этим кусочком бумаги сквозное отверстие.  Я
осторожно поводила пальцем по той части бумажной заплатки, которую обнажила.
Под пальцем ощущалась впадинка. Так и есть.
   Но пока я не буду отдирать бумажку, сначала надо  выспросить  у  старушки
все,  что  я  хотела.  Не  стоит  настораживать  ее  раньше  времени  своими
решительными действиями. Неплохо было бы изучить  кафель  на  кухне  Людмилы
Васильевны. Его-то замаскировать  гораздо  сложнее.  Скорее  всего  сверлили
именно из той квартиры.
   Пока я  оставила  все  как  есть,  приладив  клеенку  обратно,  поскольку
Елизавета Ивановна возвращалась из комнаты, приговаривая:
   - Вот. А то она у меня уже сто лет стоит. Надо же ее с кем-нибудь выпить.
А тут гостья такая. Из  газеты.  Чай  не  каждый  день  ко  мне  журналистки
приходят.
   Она продемонстрировала мне бутылку с темной жидкостью:
   - Вот, дочка, настойка домашняя. Крепенькая и полезная. Вам понравится.
   Жаль было огорчать старушку, но пришлось отказаться от ее домашней:
   - Вы уж не гневайтесь, Елизавета Ивановна, но мне нельзя. Я за рулем.  Вы
выпейте, а я - чайку? И поговорим по душам.
   - Эх, как жалко. Ну, а на нет и спросу нет. Нельзя так нельзя.
   Она огорченно вздохнула.
   - Да вы себе-то налейте. Вы ж не за рулем, - я улыбнулась.
   Мне очень хотелось, чтобы старушка приняла толику на  грудь.  Это  всегда
способствует формированию словоохотливости.
   Она опять вздохнула:
   - Ну, ладно. Коли так, за вас выпью,  Танечка.  Она  достала  рюмочку  из
шкафа, наполнила ее и ловко  опрокинула,  зажевав  кусочком  хлеба.  Хорошая
старушка.
   - Да можно на "ты", Елизавета Ивановна.
   - Ой, заболтались. Суп-то закипел. Теперь кипяток, в рот не возьмешь. Ой,
старая я уже стала. Ничего не помню.
   - Да какая же вы старая, если к вам молодежь тянется. Значит,  душа-то  у
вас молодая