.
   Я посмотрела на Шехерезаду. Ее лицо, как  и  несколько  минут  назад,
ничего не выражало, ну разве что легкое пренебрежение к нам и  ко  всему
русскому.
   Однако  вскоре  забеспокоилась  и  секретарша,  так  как  наш  Отелло
приступил к третьему акту шекспировской  пьесы,  заменив  при  этом,  за
неимением лучшего, Дездемону коварным сплетником Яго. А  предварительная
беседа на высшем  уровне  была,  вероятно,  своеобразной  интерпретацией
знаменитых строк - "Молился ли ты Аллаху, Асим-бей?" или нечто в том  же
духе.
   Что-то напугало вдруг секретаршу, и она, стремглав вскочив с рабочего
места, рванулась в кабинет.
   Мы   припустились   следом   за   ней,   пользуясь    предоставленной
возможностью, и  стали  свидетелями  несколько  странного  для  кабинета
директора риэлтерской фирмы зрелища.
   Среди  порушенной  мебели  и  осколков  чайного   сервиза   на   полу
трепыхалось тщедушное тельце абсолютно лысого человечка,  лицо  которого
было искажено жуткой гримасой боли. А верхом на нем  восседал  огромный,
чем-то  очень  похожий  на  орангутанга  джентльмен,  довольно  страстно
сжимавший куриную шейку лежащего под ним лысого.
   По описаниям ранее видевших и  общавшихся  с  Джебраиловым,  нетрудно
было догадаться, что Сулейман-бей был сверху, а Асим-бей снизу.
   Шехерезада  же  принялась   что-то   выкрикивать   по-азербайджански,
вероятно  вступая  на  равных  в  диалогическую  часть  в  качестве   не
предусмотренного режиссером персонажа.
   Сулейман-бей, посмотрев на взволнованную красавицу, оторвал  лапы  от
худосочной  шейки  Асима  Кулиевича.  И  через  мгновенье,  собираясь  с
мыслями, которые, по-видимому, нечасто обуревали его буйную головушку, с
размаху апперкотом врезал мощным кулаком в морщинистое личико  директора
"Апшерон Интернэйшнл".
   Секретарша истошно заорала. В ответ Джебраилов, только что вырубивший
Асима Кулиевича, вскочил и буквально вышвырнул  девушку  из  кабинета  в
приемную, приговаривая при этом что-то гневное на родном языке.
   Потом он наконец обратил внимание на нас и, увидев  своего  знакомого
Лисицы на, вдруг грубо и в то же время с удивлением  обратился  к  Бену,
надавливая на него своей махиной:
   - А тебе чего надо?
   - Это ты впутал Лизу в дела своего преступного мира?
   Сулейман-бей отреагировал удивленно:
   - Какой преступный мир? Ты что, савсэм баран?
   Не понимаешь, что Лиза теперь мой жена?
   Брови Бена удивленно взметнулись вверх.
   - Каким это образом? - спросил он.
   - Нэ знаю я, каким образом, а калым я заплатил.
   - Какой калым? - тут же вклинилась я.
   -  А  ты  кто  такая,  женщина?  -  с  презрением  обратился  ко  мне
Джебраилов. - Ты вообще молчи!
   - Я частный детектив Татьяна Иванова.
   - Детектив - што такое?
   Я несколько растерялась.  Можно  сказать,  первый  раз  в  жизни  мне
довелось встретиться с человеком,  которому  необходимо  было  объяснять
сущность моей профессии. Я как-то совсем забыла, что  Джебраилов  прожил
значительную часть жизни в горном ауле, уда-. ленном от  цивилизации.  К
тому же он очень плохо владел русским языком.
   - Ну, это почти как полиция... - наконец выдавила я из себя.
   - Какой полиция? -  На  лице  Джебраилова  отразилось  некое  подобие
испуга. - Женщина? Полиция?
   Ты не думай вообще - я Лиза насиловал, как она хотел.
   - Как насиловал? - насторожилась я.
   - Ты что, ее изнасиловал, козел? - Худосочный Бен взял Джебраилова за
грудки.
   - Сам козел! - отпихнул его от себя Сулейман-бей,  и  Бен  отлетел  к
стенке. - Лиза меня любить, и я ее...
   Бен, однако, не успокоился  и,  схватив  пепельницу,  запустил  ею  в
Джебраилова.
   - Падла! - держась за лицо, в которое попала  пепельница  и  поранила
ему щеку, вскричал Джебраилов. - Сука! Ишак! Твой мама я е..!
   И, подскочив к Бену, он ударил его  кулаком  в  живот,  отчего  Димка
согнулся пополам и лицо его  исказилось  в  страшных  потугах,  подобных
тому, что бывают при запорах.
   - Вот тебе, вот тебе, падла! - Джебраилов ударил Бена еще раз, на сей
раз - в пах ногой. - Ишак! Козел! Обезьян! Дурак такой!
   Я поняла, что пора вмешаться, и, подскочив к приготовившемуся нанести
очередной удар Сулейман-бею, со  спины  огрела  его  по  голове  тяжелым
пресс-папье, которое схватила со стола.
   Джебраилов издал удивленный вскрик и медленно осел на пол.
   - Что вы делаете? - подал  голос  маленький  лысый  человечек  позади
меня. - Я сейчас вызову полицию...
   И потянулся было к телефону.
   - Я покажу  тебе  полицию!  -  неожиданно  со  злобой  сказала  я  и,
развернувшись,  отработанным  ударом  ладони  в  живот  выключила  Асима
Кулиевича из мира реальности.
   Потом, оглядев поле брани и придя к выводу, что все участники событий
пока что неспособны к  каким-либо  активным  действиям,  я  выглянула  в
приемную.
   Звонить в полицию Шехерезада не собиралась, она  молча  с  испуганным
лицом сидела в углу, поджав под себя колени,  и  плакала,  что-то  шепча
по-арабски, скорее всего молитву.
   - Закройте дверь в приемную, - распорядилась  я.  -  Никого  сюда  не
пускать.
   - А вы что, из русской мафии? - робко, но уже с  уважением  в  голосе
спросила секретарша, тут же бросившись выполнять мое распоряжение.
   - Да, - решила не  разочаровывать  я  ее  и,  убедившись,  что  дверь
закрыта, вернулась обратно в кабинет.
   Обстановка там, в принципе, особенно не изменилась. Только Джебраилов
из абсолютно недвижимого тела превратился в  относительно  движимое:  он
держался за голову и постанывал.  Я  решила,  что  он  уже  в  состоянии
ответить на ряд интересующих меня вопросов,  и  врезала  ему  с  размаху
пощечину.
   Как  ни  странно,  но  этот  мой  жест  ускорил  его  возвращение   в
реальность. Он дернул головой и  уставился  на  меня  огромными  черными
глазами, в которых прочитались ярость и гнев.
   - Где Лиза? - спросила его я.
   - А я тебе спросить хочу, где Лиза?
   - Не поняла.
   - Ты что, русский тоже не понимашь? Я тебя хочу спросить... - На лице
обезьяноподобного джентльмена застыло недоумение.
   - Если не будешь говорить по существу, сейчас я из тебя кишки выпущу,
всю жизнь евнухом  в  гареме  будешь  перебиваться!  -  Я  решила  вести
разговор с ним в жестком ключе.
   - Евнух - это нехарашо. Не хочу евнух быть!
   Я убью тебя сейчас!
   В глазах Джебраилова зажегся недобрый огонек.
   Секунду спустя он выхватил из кармана нож-бабочку и стал  перед  моим
лицом демонстрировать фокусы с летающим лезвием.
   - Сейчас я из тебе евнух делать, биляд такой!
   На  его  паясничанье  я   ответила   решительностью:   не   дожидаясь
дальнейшего развития событий, я зарядила ему  ногой  в  живот,  а  затем
ударом руки врезала что было силы по лицу. Джебраилов опять стал оседать
на пол.
   - Отвечать строго на  мои  вопросы,  отвечать  четко  и  правдиво!  -
заорала я. - У тебя только десять минут. Если не  узнаю  всей  правды  о
Лизе, считай, что ты уже евнух.
   И  в  качестве  подтверждения  своей  решимости  двигаться   в   этом
направлении  я  слегка  пощекотала  носком  своих   туфель   между   ног
Джебраилова.
   - Что ты хочешь от меня?
   - Услышать от тебя историю похищения Елизаветы Лисицыной и  брата  ее
мужа, а также вовлечения ее в авантюру.
   - Какая авантюра? Какое хищение? - вскричал Джебраилов.  -  Не  знаю,
какое хищение! Лиза в Баку не приехал вообще.
   - Почему ты так решил?
   - Потому что мои люди встречал Лиза  в  аэропорт  Бина,  но  Лиза  не
приехал... Вот этого видишь? - Он указал на Асима Кулиевича, лежащего  в
углу кабинета. - Я его за что бил? Он должен был послать людей, чтобы ее
встретить. Я сказал этому  барану  -  приедет  красивый  женщин,  черный
волос, не худой не толстый, а красивый! Но русский женщин...  А  он  мне
говорит, что такой женщин не было вообще в самолете.
   Была только один женщин, но белый  волос  и  красный-красный  пальто!
Этот баран говорит, что похожа, но не та.
   - Что  по  поводу  Андрея  Лисицына?  У  тебя  в  квартире  обнаружен
принадлежащий ему крест и записка с угрозами в его адрес.
   Я вынула из кармана записку и показала ее Джебраилову - Ты писал?
   - Канещно, я писал! Видишь, почерк  красивый,  крупный  буква!  Сразу
понятно, что я писал! А то...
   - Зачем  писал?  -  прервала  я  его  панегирик  своему  собственному
почерку.
   - Как зачем писал? Я его убить хотел. И сейчас тоже хочу!
   - Дело в том, что Андрей  Лисицын  пропал  две  недели  назад.  Вещь,
принадлежащая ему, найдена у тебя в доме под матрацем. Записка  -  улика
против тебя. - Я  уже  начала  раздражаться  по  поводу  тупости  своего
собеседника. - Я хочу услышать всю правду - Какой  правда?  Ты  сама  не
правда! Это не его крест, это Лиза крест, сказала, что "мой Аллах - твой
Аллах, это наша любовь".
   Я поняла - Джебраилов хочет мне сказать, что крест был подарен  Лизой
ему в качестве знака  их  пламенной  любви,  в  которую  она  вкладывала
религиозный смысл.
   - Когда она подарила тебе крест?
   - Две недели как прошло.
   - Ты не убивал и не похищал Андрея Лисицына?
   - Жалко, я его не убил! Надо было ему голова отрезать!
   - За что?
   - Он тоже хотел Лиза насиловать, как я.
   Тут до меня дошло, что слово "насиловать" Джебраилов  наивно  понимал
как "заниматься любовью" и, вероятнее всего, ревновал Лизу к Андрею.  Но
он ревновал, насколько я была наслышана,  даже  к  такому  мужчине,  как
Николай Львович Любимцев, администратор драматического театра.
   - Ты зачем приехал в Баку? Искать Лизу?
   - А как же, канещно, Лиза искать! Эти бараны ее не встретили, а  она,
наверное, заблудилась...
   - Зачем твои люди должны были ее встретить?
   Насколько я знаю, она не первый раз приезжает в Баку.
   - Как зачем? - Джебраилов вдруг замялся.
   Повисла пауза, и он вдруг опустил глаза в пол.
   - Ты говорил про какой-то калым, - вспомнила я  начало  разговора.  -
Что за калым ты заплатил и за что?
   Джебраилов молчал. Я подошла к нему и с размаху отвесила пощечину.
   - Мы, по-моему, договорились, что ты отвечаешь на мои вопросы  честно
и правдиво! Понял?
   - Калым заплатил Лиза я, -  потирая  щеку  от  моего  удара,  ответил
Джебраилов. - Раньше калым давали родителям, а теперь можно сразу жене.
   - То есть ты ей заплатил деньги? - вступил в разговор Лисовский.
   - Не просто деньги, а доллары заплатил! - ответил Джебраилов.  -  Это
ты баран, ты не понимал, что Лиза любит меня и хочет замуж за настоящего
мужчину! То есть меня... У тебя нет столько доллар, а у меня есть!  И  я
могу купить твой жена!
   - Сколько же стоила тебе Лиза? - спросила я.
   - Двадцать тысяч баксов.
   Бен присвистнул, а я продолжила задавать вопросы.
   - Где деньги?
   - Как где? В банке лежат деньги, на имя Лиза.
   Как положено сделал, чтобы все культурно было.
   - Она приехала в Баку и хочет остаться с тобой?
   - Канещно, со мной! Мы бы потом развод оформили, немного погодя... Но
ее не встретили эти бараны.
   - Ты уверен, что она летела этим рейсом?
   - Я сам ее посадил на самолет.
   - Она не могла переодеться в самолета в другой плащ?
   - Какой другой плащ? У нее в руках была только маленькая сумочка.
   - Ты не знаешь, какого цвета была подкладка у ее плаща?
   - Красного, - тут же ответил Бен.
   Для меня стало более-менее понятно, что могло произойти  в  аэропорту
Бина после прибытия  самолета  с  Лизой  на  борту,  -  она  располагала
достаточным временем, чтобы изменить свой имидж. Стоило зайти в  туалет,
вывернуть наизнанку плащ, надеть парик и, скажем, дымчатые  очки,  чтобы
азербайджанцы не узнали ее.
   - Кто ездил  встречать  ее  в  аэропорт?  Можно  поговорить  с  этими
людьми?
   - Если тебе с этими баранами надо разговаривать, пожалуйста.
   - Я спрашиваю, где их найти.
   - Сейчас Гюле скажу, она их приведет.
   Джебраилов поднялся на ноги, прихрамывая, подошел  к  столу  и  нажал
кнопку селекторной связи. Через несколько минут  в  кабинет  вошли  двое
мужчин в галстуках. Они  представились  Керимом  и  Селимом  и  были,  в
общем-то, похожи  друг  на  друга.  Оба  отличались  достаточно  крепкой
комплекцией и  олицетворяли  собой  типичных  людей  своей  профессии  -
телохранителей: губы сомкнуты, взгляд  холодный,  безупречная  одежда  и
предельная корректность. После разговора с Джебраиловым, слова  которого
надо было осмысливать и переводить на нормальный язык, беседа с  Керимом
и Селимом показалась мне даже в чем-то приятной, по  крайней  мере,  они
хорошо владели русским и не столь субъективно смотрели на жизнь.
   - Расскажите, пожалуйста, о том, что было в  аэропорту  в  тот  день,
когда должна была прибыть Лиза, - попросила я.
   - Мы получили указание непосредственно от Асим-бея, - кивнул Керим  в
сторону Асима Кулиевича, - встретить женщину, фотография которой  у  нас
имелась. Это была брюнетка, ста семидесяти сантиметров роста, с зелеными
глазами.
   - И такая женщина из самолета не вышла?
   - Знаете, я вам скажу  откровенно  -  там  была  одна  женщина,  тоже
красивая и по описанию примерно подходящая...  Но  на  ней  был  красный
плащ, и она оказалась блондинкой, - объяснил Керим.
   - Она, конечно, могла перекраситься или  надеть  парик,  -  подхватил
мысль товарища Селим. - Но у нее на правой щеке три родинки, которых  не
было заметно на фотографии. И потом, ее встретили какие-то  две  пожилые
азербайджанки, с ними она и уехала в город. Мы решили, что эта женщина -
не та, которую нам было поручено встретить.
   - Бараны, ишаки! - выругался Джебраилов. - Я двадцать тысяч  долларов
заплатил! А вы не встретили, потому  что  глазели  на  какую-то  бабу  с
бородавками!
   - На какой машине уехала та женщина? - перебила я его.
   -  Кажется,  это  был  старый  "Ниссан",  на  которых  у  нас  обычно
разъезжают деревенские богачи, - сказал  Селим.  -  Вы  же  знаете  этих
провинциалов, для них самое главное, чтобы была иномарка.
   Селим скосил взгляд в сторону  Джебраилова,  поскольку  вышесказанное
относилось и непосредственно к нему. Было очевидно,  что  Джебраилов  не
пользовался уважением этих охранников и его терпели только  потому,  что
он имел много денег.
   Я отпустила их  и  продолжила  разговор  с  Джебраиловым.  Секретарша
принесла нам чай, и мы начали разговаривать  уже  в  более  спокойной  и
цивилизованной обстановке. Асим Кулиевич и Бен расположились  по  разным
углам кабинета и хмуро пили чай с шербетом.
   А я, усевшись на директорское  место,  расположилась  прямо  напротив
Джебраилова.
   - Ты, надеюсь, понимаешь, что тебя кинули? - спросила я.
   - Как кинули? Кто кинул? Лиза?
   - А кто же еще! Двадцать тысяч ты перевел на ее счет в Сбербанк. И ты
после этого надеялся на то, что она бросит свою вольную жизнь и переедет
к тебе в аул?
   Джебраилов, помолчав, ответил:
   - Ты ничего не понимаешь, Лиза меня любить!
   - Я имею сведения, что она, приехав в Баку,  остановилась  в  "Анбе",
причем с каким-то  молодым  человеком.  Потом  ее  с  ним  же  видели  в
ресторане "Туран"...
   - Какой молодой человек? - нахмурил густые брови сын гор.
   - Я бы тоже очень хотела это знать, -  искренне  призналась  я.  -  А
заодно и его местонахождение. По-моему, это и в  твоих  интересах  тоже,
поэтому ты должен мне помочь.
   - Что за помощь? Ты тоже от меня деньги хочешь? Может  быть,  хочешь,
чтобы я тебя насиловал?
   - Нет, Сулейман, - улыбнувшись, ответила я. - У меня есть  кому  меня
насиловать...
   И я посмотрела на Бена. Джебраилов неожиданно понял, о ком идет речь,
и презрительно оттопырил нижнюю губу.
   - Ты с ним? Любовь?
   - Не твое дело! - отрезала я. - Мне нужна от тебя информация.
   - Что за информация?
   - Я хочу знать, с кем встречалась Елизавета в Азербайджане в  прошлые
свои приезды и вообще с кем она здесь знакома.
   - Ну как... - Джебраилов начал загибать пальцы на  руке.  -  Асим-бей
знает, секретарша Поля знает, мой мама  знает,  мой  папа  знает...  Мой
первый жена, Гюзель, знает. А, совсем забыл! Почтенный аксакал  знает...
Уважаемый человек в Нахичевани!
   - Кто это?
   - Отец Аслан-бея, Гусейн-ага!
   - Откуда она его знает?
   - Он приезжал к сыну в прошлом году в Тарасов, там они познакомились.
Лиза не такой баран, как ее муж, она честь  знает,  совесть  знает,  она
наша  культура  интересуется.  А  Гусейн-ага  ей  про   культура   много
рассказывал, он сам профессор, уважаемый человек...
   Я подумала, что разговоры о культуре в  интерпретации  Лизы  означали
совсем не то, что это слово обычно означает.  Особенно  если  вспомнить,
из-за чего разгорелся конфликт между Джебраиловым и Андреем Лисицыным на
женском празднике. Там ведь тоже речь шла  о  разговорах  на  культурные
темы.
   - Да, у меня еще один вопрос. - Я повернулась к  Асиму  Кулиевичу.  -
Вопрос к вам.
   - Какой еще вопрос? - испуганно пробормотал лысый.
   - По имеющейся у меня информации, Аслан Исмайлов, руководитель  фирмы
"Панорама" у нас в Тарасове, вылетел  в  Баку  позавчера.  Он  появлялся
здесь, в "Апшерон Интернэшнл"?
   - Конечно, появлялся.
   - А где он?
   - У него заболел отец, и он сейчас в Нахичевани, в родительском доме.
Инфаркт, вот несчастье! Ну, уже пожилой человек, но все равно  -  жалко.
Аслан-бей ехал в Нахичевань и по пути заехал сюда, минут на двадцать. Мы
чаю выпили и разошлись...
   Я почувствовала, что полученной информации мне вполне  хватит,  чтобы
прибегнуть к испытанному методу продолжения расследования. И теперь надо
побыть одной, бросить кости, поразмышлять и двигаться дальше.  Беседа  с
представителями фирмы "Апшерон Интернэшнл" исчерпала себя.
   Я поблагодарила Джебраилова и Асима Кулиевича за беседу, прошедшую  в
теплой и дружественной атмосфере,  и  принесла  извинения  за  небольшие
телесные повреждения, которые нанесла им.
   Джебраилов  ничего  не  ответил,  а  Асим  Кулиевич,  ехидно   поджав
капризные губы, с вызовом маленького человечка посмотрел на  нас,  будто
взглядом пытаясь доказать свое моральное  и  нравственное  превосходство
над людьми выше его ростом.
   Я вздохнула - в сущности, были выполнены  все  ритуальные  реверансы.
Бен же, деликатно придерживая то,  что  у  него  находилось  между  ног,
двинулся за мной, чем вызвал мое насмешливое замечание:
   - Думаю, Дима, ты сегодня меня точно не изнасилуешь.  Ограничимся  на
сей раз петтингом.
   Бен, бросив на прощание в сторону Джебраилова Недобрый взгляд,  вышел
из кабинета следом за мной.
 
Глава 8 
 
   Я лежала на кровати. Бен,  приняв  таблетку  успокоительного,  уснул,
забывшись  в  послеобеденном  сне.  Я  же  размышляла   о   том,   какая
вырисовывалась картина.
   Кое-какие детали проступали достаточно ясно.
   По  крайней  мере,  Лиза  представала  явной  аферисткой;   оставался
нерешенным вопрос, была ли  она  связана  с  какой-то  организацией  или
действовала на пару со  своим  молодым"  человеком,  личность  которого,
кстати, пока что абсолютно не проглядывалась.
   Из нынешнего расклада ситуации  выходило,  что  парочка  должна  была
направиться в Нахичевань. И, что самое интересное, в этом же городе  жил
старый профессор, отец Аслана Исмайлова, Гусейн-ага.  Ко  всему  прочему
этот  самый  отец  внезапно  заболел,  и  сам   Исмайлов   поспешил   на
историческую родину.
   Я подбросила кости.
   7+26+21 - "Вас ждет поездка".
   Сомнений  никаких  не  оставалось.  Необходимо  было  направляться  в
Нахичевань, чтобы, как я тогда полагала, завершить дело.
   Оставался открытым вопрос и о брате Лисицына.
   Почему Лиза подбросила крест Джебраилову  в  качестве  залога  любви?
Откуда, в конце концов, у нее этот крест?  И  для  чего  надо  было  так
подставлять Джебраилова с письмом -  я  была  уверена  в  том,  что  это
провокация со стороны Лизы - вряд  ли  Джебраилов  по  своей  инициативе
делал это. Неужели окажется правдой, что Лиза взяла на себя большой грех
и Андрея больше нет в живых?
   Но мотивы-то все же хлипенькие