да?
   - Вечером. Ты придешь на спектакль?
   - На "Иоланту"? Собирался. Хочу послушать, за что они все  носятся  с
этим Федоровым из Нижнего. Но если у тебя есть предложение, то...
   - Я тебе все скажу вечером... Коля! - Я метнула ему нежный взгляд.  -
Приходи пораньше, в пять. Я буду тебя ждать.
   - Где?
   Он, уже не стесняясь, раздел меня своими наглыми  кошачьими  глазами.
Впрочем, он, по-моему, вообще не умел стесняться.
   - Где, где... - Я  сделала  вид,  что  капризно  подбираю  место  для
свидания. - Внизу, в музее!
   Там тихо.
   К моей  радости,  Лебедев  не  выразил  ни  протеста,  ни  удивления.
Очевидно,  привык  исполнять  мелкие  женские  прихоти  ради  достижения
конечного результата.
   - Ладно, как  скажешь.  Подходящее  местечко.  В  пять  буду  там.  С
надеждой...
   - Сможешь взять ключ у Дьякова?
   - У Валерки-то? Запросто. Мы с  ним  пивко  пьем  иногда.  Безвредный
мужик. Хотя и лох, конечно. Слушай, а может.., там и  задержимся,  а?  У
Валерки есть условия...
   - Там видно  будет...  -  Я  игриво  остановила  пальцами  его  опять
приблизившиеся ко мне  губы.  -  Мне  пора,  директор,  наверное,  давно
пришел. У меня к нему дело.
   - Что-то ты, я смотрю, очень деловая...
   - Отстань. Хочу к вам на работу устроиться, только и всего.
   - Да-а? Давай, давай... А ты кто вообще?
   - Да так... Никто. Веду дела в одной конторе.
   - Понятненько. Ну, мне тоже пора. До вечера...
   Знал бы ты, дорогой Коля, в какой "конторе" я веду свои дела...
   В последний момент он удержал меня за руку:
   - А все-таки - почему ты ушла вчера?
   - Так к тебе же должна была прийти эта Лариса.
   - Фи, я бы ее выгнал!
   - Ах, вот как ты с девушками...
   - Не со всеми.
   - А тараканов почему не выгонишь?
   - Тараканов?.. - Он вытаращил глаза. - Так это из-за  них,  что  ли?!
Ну, ты даешь... Не волнуйся, в следующий раз, когда придешь ко мне, тебе
будет некогда обращать внимание на такие мелочи!
   Отпустив  мою  руку,  Николай  с  тихим  смехом  исчез   за   ширмой,
закрывающей от моих глаз шумную сцену.
   Ну что ж, "одинокий странник"! Кажется, сегодня вечером ты угодишь  в
мою ловушку. Надеюсь, она окажется достаточно  ловкой  даже  для  такого
фрукта, как ты! Я ее расставлю, а Серега Кедров со  своими  "фискалами".
Бог даст, захлопнут "мышеловку" с добычей.
   "Маленький секрет, который позволяет иногда  узнавать  самые  большие
тайны..." Именно он навел меня  на  "гениальную"  мысль,  за  которой  я
безуспешно гонялась все утро. А неожиданная - но  чертовски  удачная!  -
встреча с Лебедевьм окончательно решила дело.
   Федора Ильича я  встретила  в  коридоре  на  подступах  к  сцене.  Он
действительно отправился уже на поиски исчезнувшей  "племянницы"  фамозо
кантанте, да приостановился с кем-то решить текущие дела. Мы вернулись в
его кабинет и уединились за закрытыми дверями почти на  целый  час.  Мне
надо было дать моему клиенту множество инструкций на сегодняшний вечер.
   Бог знает, что подумала Светлана, когда директор распорядился  никого
к нему не допускать, ни с кем не соединять и даже  никому  не  сообщать,
что за важный посетитель у него находится.
   Но это ее проблемы. Главное - что  она,  по-моему,  предана  шефу,  а
значит, исполнила все в точности.
   От Федора Ильича я узнала, что мой второй клиент (а по сути, конечно,
первый!) сегодня целый день в бегах. Записал интервью на телевидении  по
поводу сегодняшней газетной "утки", потом в  соответствии  с  программой
пребывания отправился  на  пару  приемов,  да  еще  в  три  часа  должен
встретиться с секретарем  посольства  Испании,  зачем-то  прилетевшим  в
Тарасов.
   Директор театра, конечно, ничего не знал о причинах визита испанского
дипломата, эта тайна моего "дядюшки" его не  касалась.  Мартинес  просто
сообщил милейшему Федору,  что  его  костюмер  Хосе  Эстебан  неожиданно
приболел, и  попросил  выделить  ему  опытного  человека,  чтобы  помочь
разобраться с костюмами. Что, разумеется, и было сделано.
   Я дала Федору Ильичу задание  непременно  разыскать  "дорогого  гостя
Тарасова" и попросить его быть в театре не позднее половины пятого.
   Ведь  именно  Мигелю  отводилась  главная  роль   в   том   небольшом
представлении, которое мы собирались разыграть для  одного-единственного
слушателя - Коли Лебедева.
   Между  делом  директор  позвонил  домой  вчерашней   вахтерше   Марии
Федоровне (она оказалась старейшим и заслуженным  работником  театра)  и
осторожно выяснил у нее, что у Лебедева, когда он появился вчера вечером
на работе, конечно же, не было в руках никакой клади. Старушка запомнила
это отлично, потому что этот денди одну руку держал в кармане пальто,  а
другой жестикулировал, рассказывая про проводы своей подружки, опоздание
поезда и обесточенный троллейбус.
   Уже совсем собравшись уходить, я задала вопрос, который к поимке вора
с поличным не имел никакого  отношения,  но  который  непременно  задаст
следователь, когда придет  срок.  А  именно:  не  жил  ли  когда-нибудь,
случайно, Николай Лебедев в гостинице "Астория"?
   - Постойте, Таня... Ну конечно! В самом начале, как  только  приехал.
Примерно с неделю, может, чуть больше. Он прибыл немного раньше, чем  мы
его ждали, комната  для  него  еще  не  была  готова.  И  в  простеньких
гостиницах, как назло, ничего не нашлось, вот и пришлось поместить его в
дорогую "Асторию".
   - Случайно, не в номер 23 или 24?
   - Нет, вряд ли. Эти номера для особых гостей, как сейчас. Впрочем,  я
уже не помню таких подробностей, но это можно уточнить.
   - Не стоит, это не имеет особого значения.
   Скажите, Федор Ильич, кто в театре знал о том,  что  нынешним  особым
гостям будут отведены именно эти номера? И когда это стало известно?
   - Кто знал? Да весь театр, Танечка! Наших знаменитых  гостей  мы  уже
много лет размещаем в этом самом "люксе",  двадцать  третьем.  Это  наша
бронь И как только Мартинес дал свое согласие на приезд  -  это  было  в
первых числах апреля, - все уже знали, где он будет жить.  Это  не  было
секретом.
   Все ясно. Значит, у "одинокого странника"  было  достаточно  времени,
чтобы "подкатиться" к Анечке, даже если он с нею давно завязал...

Глава 9

   До двух часов, когда местное телевидение передало  короткое  интервью
"дядюшки", я успела еще проинструктировать  также  УФСБ  в  лице  майора
Кедрова.
   Выслушав мой отчет за последние  три  часа,  окончательные  выводы  и
предложения, майор вынес свой вердикт:  идейка,  конечно,  бредовая,  но
именно поэтому может сработать.
   - По крайней мере, парень, который две недели не может починить замок
в собственной комнате,  должен  проглотить  твое  техническое  чудо  без
вопросов, - изрек Серега.
   Разумеется, мужское самолюбие и честь мундира не позволили ему просто
сказать: "Татка, какая же ты умница, а я, дурак, не додумался!"
   Но этого я и не ждала. Однако по тону майора мне стало  понятно,  что
внутреннее напряжение, которое не отпускало его с момента нашей  встречи
вчера утром, наконец-то стало спадать. Серый поверил в успех,  и  в  его
голосе появились обычные нотки добродушного превосходства.
   Я, конечно, была не против: мой друг детства имел на это право -  как
мужчина и как офицер ФСБ.
   - Лады, старушка. Бегу согласовывать. Но считай, что все подписано  и
утверждено. Больше тебе не звоню: дел прорва, а времени в обрез!
   - Постой, а план театра у вас есть? - запоздало спохватилась я.
   - Да уж как-нибудь, с Божьей помощью, - хихикнул он.
   И в самом деле: глупый вопрос!
   - Кстати, насчет театра, если случайно  увидишь  меня  на  спектакле,
бросаться мне на шею необязательно.
   - Ну, зачем же на шею, товарищ майор. Я возьму под козырек и  крикну:
"Слава КПСС!"
   - А что, по содержанию - совсем неплохо.
   Только сделаешь это в другой раз. Да, Татка... Будь там  поосторожнее
с этим твоим "странником", ладно?
   - Бросьте, Сергей Палыч. Единственного оружия, которым он владеет,  я
перестала бояться давным-давно.
   - Нахалка! Я кладу трубку.
   Дон Мигель Мартинес на моем телеэкране тоже был традиционен - то есть
просто великолепен. Правда, тревоги и несчастья последних двух суток  не
прошли для него даром: резче обозначились морщинки на лбу, которых я  до
сих пор не замечала, и под глазами легли темные тени, отчего  они  стали
казаться  еще  больше  (возможно,  все  это  было  отчасти   результатом
неудачного освещения). И конечно, сейчас он не улыбался.
   С ним  беседовал  сам  мэтр  тарасовского  ТВ,  занимающий,  если  не
ошибаюсь, пост заместителя председателя нашей телерадиокомпании.
   Мигель выразил глубокое сожаление, что российские  средства  массовой
информации, и в частности одна из популярных газет дорогого  его  сердцу
Тарасова, очень быстро переняли худшее, чем печально знаменита  западная
пресса: стремление к дешевым  сенсациям  в  ущерб  не  то  что  такту  и
порядочности, а просто элементарной правдивости.
   - Так  откровенно  дезинформировать  читателей  на  основании  одного
только анонимного телефонного звонка в редакцию - подобное вряд ли можно
назвать журналистским профессионализмом!
   "Дядюшка" взял "Тарасовский вестник", лежащий перед ним на журнальном
столике, и процитировал:
   - "К сожалению, нашему корреспонденту не удалось оперативно связаться
с самим Мартинесом и задать ему прямой  вопрос..."  -  Он  снова  поднял
глаза в камеру. - Тоже ложь. Никто и не пытался  "оперативно  связаться"
со мной по данному вопросу. Вчера весь вечер после спектакля я находился
у себя в номере, и, полагаю, мой гостиничный телефон не является  тайной
для журналистов: я постоянно получаю много звонков, в  том  числе  и  от
представителей прессы. Так что задать мне "прямой вопрос"  именно  вчера
вечером было очень  просто,  но  корреспондент  "Тарасовского  вестника"
предпочел запустить газетную "утку".
   - То есть вы утверждаете, господин Мартинес, что так называемый  плащ
Радамеса никто не похищал?
   - Разумеется. Именно это я и утверждаю.
   Плащ Радамеса как ни в чем не бывало висит в моем номере  в  шкафу  с
сейфным замком, который, согласно условиям контракта,  был  предоставлен
мне принимающей стороной специально для хранения этой драгоценности.
   Ни один мускул не дрогнул на правдивом лице  кабальеро!  Я  пришла  в
восхищение: во врет, а...
   - Господин Мартинес, не считаете ли вы, что в этих условиях  было  бы
целесообразно привезти знаменитый плащ  в  студию  и  продемонстрировать
нашим зрителям? Чтобы, так сказать, разом расставить точки над "i"?
   - Нет, мне это не кажется целесообразным. - Вежливая улыбка "дяди" не
демонстрировала его "рекламных" зубов. - Это выглядело бы так,  будто  я
занервничал и желаю оправдаться. А  у  меня  такого  желания  нет.  И  я
абсолютно спокоен. Точки над "i" расставит завтрашний спектакль. Давайте
поступим  так,  как  советовал   корреспонденту   "Вестника"   анонимный
информатор: доживем до завтра! Вопреки всем досужим  домыслам,  я  выйду
завтра на сцену  Тарасовского  оперного  театра  в  образе  Радамеса.  И
разумеется, на мне будет знаменитый плащ, очень мне дорогой -  не  своим
долларовым эквивалентом, а как подарок моих друзей, людей, которые  меня
любят. Тот самый плащ, который газетчик уже записал в "похищение века"!
   Мигель смотрел сейчас прямо мне в  глаза.  Вот  это  рисковый  мужик!
Неужели он так верит в мои способности? Или просто в  удачу?..  Да  если
только наша сегодняшняя ловушка не сработает...  Если  Лебедев  окажется
еще капельку умнее... Брр!
   Что тогда будет с репутацией фамозо кантанте?
   С карьерой майора Кедрова?!
   Кажется, именно  теперь,  когда  мне  наконец-то  все  поверили  -  и
клиенты, и коллеги, - сомневаться в успехе настал мой черед. К черту! Но
пасаран, Мигель!
   Кажется, он собирается еще что-то добавить?
   - Кстати, пользуясь предоставленной мне возможностью,  хочу  сказать,
что весь гонорар за мое завтрашнее выступление, сумма которого оговорена
в  контракте,  я  передаю  нашему  .,  то  есть  вашему   замечательному
академическому театру оперы и  балета,  устроившему  такой  великолепный
праздник чудесной музыки.
   Браво, Мигель! Вот это жест! И как это  достойно  кабальеро...  А  уж
гонорарчик-то у тебя, наверно, ого-го... Не моим чета.  Впрочем,  мне  и
моих хватит: заработать бы их только!
   Рассыпавшись в благодарностях от имени театра и  всего  города,  мэтр
задал гостю студии последний вопрос: не собирается ли  он  обратиться  в
суд с иском к "Тарасовскому вестнику" о защите чести и достоинства?
   Надо было видеть Мигеля!
   - Нет, не собираюсь. У меня есть основания полагать, что мои честь  и
достоинство  -  это  категории  достаточно  высокой  пробы.  И  они   не
пострадают от того, что кто-то  пытался  посадить  меня  в  лужу,  но  в
результате сел в нее сам! У меня и в самом деле  была  мысль  предъявить
этой газете иск на  какую-нибудь  символическую  сумму  -  скажем,  один
рубль. И выиграть это дело в суде с единственной целью - воспитательной.
Но я рассудил, что мои адвокаты слишком занятые люди, чтобы загружать их
еще и командировками в Россию... Нет, судиться я не буду. Но я  надеюсь,
что у редакции "Тарасовского вестника"  хватит  мужества  извиниться  по
доброй воле - если не передо мной, то хотя бы перед  своими  читателями.
Право, есть за что!
   В общем, он размазал этих газетных  ребят  по  стенке  -  без  всяких
судов, без шпаги и даже без единого грубого слова. Только ведь с них все
- как с гусей вода...
   Я уже стала серьезно волноваться, не опоздает ли  к  началу  операции
мой чрезвычайно занятый сегодня "дядя": в номере  его,  конечно  же,  не
было. Длинные гудки в трубке просто сводили меня с  ума.  И  сам  он  за
целый день не позвонил ни разу...
   Однако в  половине  пятого  вахтерша  в  театре  приветствовала  меня
сообщением, что мой дядя приехал  десять  минут  назад  и  ждет  меня  в
кабинете директора. Слава Богу!
   Но оказалось, что Бог сделал даже больше: самого Федора Ильича в  его
кабинете в этот момент не было - куда-то отлучился. Поэтому мы с Мигелем
смогли   поздороваться   по-родственному   (правда,   я   предварительно
убедилась,  что  шторы  в  кабинете  спущены).  Он  выглядел   несколько
смущенным после своего вчерашнего ночного звонка, но все  же  припал  ко
мне, словно к источнику силы и вдохновения, даже не сняв с меня пальто.
   А когда, наконец, до этого дошла очередь,  у  героя-любовника  отпала
его волевая нижняя челюсть:
   - Таня... И вы собираетесь идти к нему.., в этом?
   - А что делать, Мигель?  Иначе  он  не  поверит,  что  я  пришла  его
соблазнять, и поймет, что мы специально заманили его в ловушку.
   - Нет, это невыносимо! Я убью его!!!
   - Этим вы сорвете всю операцию и оставите себя без  плаща,  а  майора
без наркотиков. Он вам этого не простит.
   - К черту! Я вас к нему не пущу. Да я вас вообще в этом  и  за  порог
кабинета не выпущу! Вы,  в  конце  концов,  моя  племянница,  дочь  моей
сестры, вы меня компрометируете!
   - Ну, дон Мигель, дядя за племянницу не в ответе. Но если вас так это
волнует, пожалуйста, я завернусь в шаль! Специально захватила,  предвидя
ваше пуританское возмущение, "дядюшка".
   - Ах, черт возьми, да я же не за свою нравственность переживаю.  Ведь
он ее тут же с вас сдерет, эту шаль!
   - Да уж конечно, придется кое-чем пожертвовать ради дела. Поэтому  не
задерживайтесь, чтобы жертвы не оказались слишком большими.
   Вы должны появиться в партере ровно в пять пятнадцать. В том  случае,
конечно, если Лебедев не опоздает, но об  этом  вас  известят.  Вы  ведь
переговорили с Сергеем?
   - Да, да, и с Сергеем, и с Федором, я все помню. Не беспокойтесь,  не
опоздаю! Говорю вам, я бы с удовольствием оказался там еще раньше вас  и
проучил бы этого донжуана!
   - Не вздумайте, Михаил. Будьте молодцом.
   Я постаралась смягчить его праведный гнев еще одним поцелуем, но  мое
предстоящее свидание с другим слишком волновало Мигеля. Переведя дух, он
схватил меня за голые плечи:
   - Что он вам говорил, Таня?
   - Вы опять за свое? Да что же это такое, в самом деле!
   - Что вам говорил этот подонок?!
   -  Не  беспокойтесь,  все,  что  надо,  сказал!  -  Я  не  на   шутку
разозлилась. - Все, чего я от вас никак не дождусь, фамозо вы  кантанте!
Чурбан бесчувственный... Только на сцене вы и смелый!
   - Таня... Я.., я.., чурбан? Ну, это уже... Я бесчувственный?!
   В общем, если бы не своевременное появление хозяина  кабинета,  меня,
скорее всего, ожидала бы участь Дездемоны или даже Кармен (если  бы  под
руку "дядюшке" попался какой-нибудь  колюще-режущий  предмет).  Мы  едва
успели оторваться друг от друга, чтобы не делать Федора Ильича очевидцем
нашей сексуально-психологической разборки.
   Первое, что я сделала после  этого,  -  достала  из  пакета  огромную
тонкую шаль с люрексом. Наброшенная на плечи, она полностью  скрыла  под
собой мое платье (что было совсем не трудно), а заодно и  большую  часть
меня.
   Я дала своим клиентам последние наставления, мы сверили часы, и...
   И мне, собственно, было уже пора.
   Сцену безмолвного прощания Татьяны и Мигеля я опускаю. Герой выглядел
раскаявшимся грешником в аду. По-моему, он все осознал.
   В пять минут шестого  я  свернула  с  широкой  мраморной  лестницы  в
знакомый коридор  со  стеклянной  галереей.  Только  что  навстречу  мне
попался приглаженный паренек в  костюме  с  иголочки,  выглядевший,  как
студент консерватории.
   Из его нагрудного кармашка торчал уголок белого платка. Это означало,
что мой "клиент" (еще один!) уже на месте.
   "Дорогой Коля" - надо отдать ему должное! - тоже принял  меры,  чтобы
мне понравиться. Разумеется, моя шаль здесь не понадобилась, он ее сразу
отложил в сторону. К тому, что обнаружилось под шалью,  Лебедев  отнесся
гораздо спокойнее, чем Мигель: ведь он, в отличие  от  "дядюшки",  знал,
что  все  это  предназначается  ему.  Так  что   мне   пришлось   начать
"жертвоприношение" в первые же секунды нашего свидания. Должна отметить,
было не очень трудно притворяться; что мне все это нравится.
   На мое счастье, "одинокий странник" не стал  гнать  лошадей.  Получив
некоторый аванс, он  расслабился  и  решил,  что  теперь  можно  немного
потрепаться, благо имелась и подходящая тема.
   - Слушай, Танек, а правда, что ли, у твоего "дона" плащик  свистнули?
Все только об этом и болтают.
   - Ой, да я-то почем знаю? Меня уж все замучили  сегодня  вопросами...
Думаешь, он со мной это обсуждает?
   - А ты его не спрашивала, что ли?
   - Как это не спрашивала? Спросила, конечно. Так он мне то же самое  и
сказал, что по телику. Ты видел?
   - Видел, видел. Ты думаешь, темнит?
   - А Бог его знает?  С  директором  он  все  секретничает,  с  Федором
Ильичом... Ко-оль! Что это ты все про плащ да про дядю...
   Я потянулась к нему, демонстрируя, что тема плаща меня  нисколько  не
интересует. Лебедев исполнил, что  требовалось,  но  было  понятно,  что
его-то сейчас больше интересует как раз разговор.
   - А ты сама видела плащ Радамеса?
   - Нет, откуда? Он же все время у Мигеля в номере, под замком. А  я  у
него не была.
   Ему наверняка известно от Аннушки, что я была у Мартинеса,  но  будет
выглядеть естественно, если я постараюсь это скрыть.
   Лебедев  взял  меня  за  подбородок   (терпеть   этого   не   могу!),
пристально-насмешливо посмотрел в глаза:
   - Не была?
   - Нет...
   - Ну ладно... А со стороны посмотреть,  так  отношения  у  вас  очень
теплые!
   - Скажешь тоже!
   Я осторожно взглянула на часы: оставалось две минуты.
   -  Это  он  на  публику  работает.  Нужна  я  ему  больно..,   бедная
родственница! Ему от меня другого тепла требовалось, Коленька.
   Ой, держите меня... "Одинокий странник" решил  тоже  разыграть  сцену
ревности!
   - Ка-зел! Из самого уже песок сыплется, а туда же!
   - Ну уж прямо и "песок", скажешь тоже! Он еще вполне...
   - Чего? - Л