Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
24 -
25 -
26 -
27 -
28 -
29 -
30 -
31 -
32 -
33 -
34 -
35 -
36 -
37 -
38 -
39 -
40 -
41 -
42 -
43 -
44 -
45 -
46 -
47 -
48 -
49 -
50 -
51 -
52 -
53 -
54 -
55 -
56 -
57 -
58 -
59 -
60 -
61 -
62 -
63 -
64 -
65 -
66 -
67 -
68 -
69 -
70 -
71 -
72 -
73 -
74 -
75 -
76 -
77 -
78 -
79 -
80 -
81 -
82 -
83 -
84 -
85 -
86 -
87 -
88 -
89 -
90 -
91 -
92 -
93 -
94 -
95 -
96 -
97 -
98 -
99 -
100 -
101 -
102 -
103 -
104 -
105 -
106 -
107 -
108 -
109 -
110 -
111 -
112 -
113 -
114 -
115 -
116 -
117 -
118 -
119 -
120 -
121 -
122 -
123 -
124 -
125 -
126 -
127 -
128 -
129 -
130 -
131 -
132 -
133 -
134 -
135 -
136 -
137 -
138 -
139 -
140 -
141 -
142 -
143 -
144 -
145 -
146 -
147 -
148 -
149 -
150 -
151 -
152 -
153 -
154 -
155 -
156 -
157 -
158 -
159 -
160 -
161 -
162 -
163 -
164 -
165 -
166 -
167 -
168 -
169 -
170 -
171 -
172 -
173 -
174 -
175 -
176 -
177 -
178 -
179 -
180 -
181 -
182 -
183 -
184 -
185 -
186 -
187 -
188 -
189 -
190 -
191 -
192 -
193 -
194 -
195 -
196 -
197 -
198 -
199 -
200 -
201 -
202 -
203 -
204 -
205 -
206 -
207 -
208 -
209 -
210 -
211 -
212 -
213 -
214 -
215 -
216 -
217 -
218 -
219 -
220 -
221 -
222 -
223 -
224 -
225 -
226 -
227 -
228 -
229 -
230 -
231 -
232 -
233 -
234 -
235 -
236 -
237 -
238 -
239 -
240 -
241 -
242 -
243 -
244 -
245 -
246 -
247 -
248 -
249 -
250 -
251 -
252 -
253 -
254 -
255 -
256 -
257 -
258 -
259 -
260 -
261 -
262 -
263 -
264 -
265 -
266 -
267 -
268 -
269 -
270 -
271 -
272 -
273 -
274 -
275 -
276 -
277 -
278 -
279 -
280 -
281 -
282 -
283 -
284 -
285 -
286 -
287 -
288 -
289 -
290 -
291 -
292 -
293 -
294 -
295 -
296 -
297 -
298 -
299 -
300 -
301 -
302 -
303 -
304 -
305 -
306 -
307 -
308 -
309 -
310 -
311 -
312 -
313 -
314 -
315 -
316 -
317 -
318 -
319 -
320 -
321 -
322 -
323 -
324 -
325 -
326 -
327 -
328 -
329 -
330 -
331 -
332 -
333 -
334 -
335 -
336 -
337 -
338 -
339 -
340 -
341 -
342 -
343 -
344 -
345 -
346 -
347 -
348 -
ами; перед сражением, гово-
рит летописец, пролетела над полком стая птиц хищных, орлов и воронов, и
стали птицы играть, клоктать и плавать по воздуху - знамение было на
добро. Первый напал на полки Ростиславовы дворецкий Андрей; когда с обе-
их сторон переломали копья, то послышался треск, как от грома, и много с
обеих сторон попадало всадников с коней своих; Даниил послал к Андрею 20
отборных мужей на помощь; но те испугались и прибежали назад к Сану, ос-
тавя храброго дворского среди врагов с малою дружиною. Между тем поляки,
поднявши страшный крик, поя Кирлешь (Кирие елеисон), двинулись на Ва-
силька; с ними был сам Ростислав, а в заднем полку стоял с хоругвию из-
вестный венгерский воевода Филя; он по-прежнему хвастался и укорял Русь.
"Русские, - говорил он своим, - горячо наступают, но долго не выдержива-
ют боя, стоит нам только выдержать их первый натиск". Даниил бросился на
выручку брата, попался было в плен, вырвался, выехал из полков, но потом
возвратился опять, ударил на Филю, смял полк его, разодрал хоругвь попо-
лам; увидавши это, Ростислав побежал, а за ним и все венгры. Мы оставили
Василька, ожидавшего нападения поляков, которые кричали друг другу: "По-
гоним длинные бороды". "Лжете, - прокричал им в ответ Василько, - бог
помощник нам" - и с этими словами, пришпорив коня, двинулся к ним
навстречу. Поляки не выдержали натиска и обратились в бегство. Даниил,
гоня венгров и русь Ростиславову через глубокую дебрь, сильно тужил, не
зная, что делается с братом, как вдруг увидел хоругвь его и самого кня-
зя, гонящего поляков; Даниил остановился на могиле против города и по-
дождал брата, с которым стал советоваться - продолжать ли преследование?
Василько отговорил его гнаться дальше. Поражение неприятелей было пол-
ное: множество венгров и поляков было побито и взято в плен, в числе
пленных находился гордый Филя, схваченный Андреем дворским, и знаменитый
изменник галицкий, боярин Владислав: оба казнены были в тот же день
вместе со многими другими венгерскими пленниками.
Ярославская победа окончательно утверждала Даниила на столе галицком:
с этих пор никто из русских князей уже не беспокоил его более своим со-
перничеством; венгры также оставили свои притязания; должны были успоко-
иться и внутренние враги народа, бояре, не имея более возможности крамо-
лить, не находя соперников сыну Романову. Но сколько славен был для Да-
ниила 1249 год, столько же тяжек следующий, 1250: от татар пришло гроз-
ное слово: "Дай Галич!" В глубокой грусти оба Романовича стали думать:
что делать? В чистом поле не было возможности сопротивляться татарам,
городов не успели укрепить; наконец, Даниил сказал: "Не отдам пол-отчины
моей, лучше поеду сам к Батыю". Даниил отправился в путь, приехал в
опустошенный Киев, где сидел боярин Димитрий Ейкович, посланный туда ве-
ликим князем Ярославом суздальским; в Киеве Даниил остановился в Выду-
бицком монастыре, созвал братию, попросил их отслужить молебен, чтоб бог
помиловал его, и поплыл по Днепру в сильной тоске, видя перед собою беду
грозную. В Переяславле, стольном городе прадеда своего Мономаха, он уже
встретил татар; упомянутые выше западные путешественники рассказывают о
тяжком впечатлении, которое произвело на них первое знакомство с татара-
ми, показавшимися им какими-то демонами; такое же тяжкое впечатление
произвели татары и на Даниила, по свидетельству летописца: варварские
обряды, суеверия внушали глубокое отвращение сыну Романову, с ужасом ду-
мал он, что все приходящие к хану подчиненные владельцы должны исполнять
эти обряды, ходить около куста, кланяться солнцу, луне, земле, дьяволу,
умершим, находящимся в аде предкам их ханским. В черных мыслях приехал
Даниил на Волгу, в Орду Батыеву, и первая весть, услышанная им здесь, не
могла его утешить: пришел к нему слуга великого князя Ярослава суз-
дальского и сказал: "Брат твой Ярослав кланялся кусту, и тебе кла-
няться". "Дьявол говорит твоими устами, - отвечал ему на это Даниил, -
да заградит их бог". К счастию, Батый не потребовал от него исполнения
суеверных обрядов: когда Даниил при входе в вежу поклонился, по татарс-
кому обычаю, то Батый встретил его словами: "Данило! зачем так долго не
приходил; но все хорошо, что теперь пришел; пьешь ли черное молоко, наше
питье, кобылий кумыс!" "До сих пор не пил, - отвечал Даниил, - но те-
перь, если велишь, буду пить". "Ты уже наш татарин, - продолжал Батый, -
пей наше питье". Даниил выпил, поклонился, по их обычаю, и, сказавши ха-
ну, что следовало о делах своих, попросил позволения идти к ханше; Батый
сказал: "Иди". Князь пошел поклониться ханше; потом Батый прислал к нему
вина, велевши сказать: "Не привыкли вы пить молоко, пей вино". Северный
летописец, довольный относительным уважением, каким пользовались наши
князья в Орде, повторяет постоянно, что они принимались там с честию; но
южный, рассказавши о принятии Даниила ханом, разражается горькими жало-
бами: "О, злее зла честь татарская! Даниил Романович князь был великий,
обладал вместе с братом Русскою землею, Киевом, Владимиром и Галичем; а
теперь сидит на коленях и холопом называется, дани хотят, живота не ча-
ет, и грозы приходят. О, злая честь татарская! Отец был царем в Русской
земле, покорил Половецкую землю и воевал на иные все страны; и такого
отца сын не принял чести, кто ж другой после того получит от них что-ни-
будь? Злобе и лести их нет конца!" Пробывши двадцать пять дней в Орде,
Даниил достиг цели своей поездки: хан оставил за ним все его земли. При-
ехавши в Русь, он был встречен братом и сыновьями, и был плач об его
обиде, говорит летописец, но еще больше радовались, что увидели его
опять здоровым.
Даниил мог немного утешиться немедленным полезным следствием своей
поездки к хану: король венгерский, испуганный не столько Ярославскою по-
бедою, сколько благосклонностию Батыя к Даниилу, тотчас же прислал к
последнему с предложением мира и родственного союза, который прежде от-
вергнул Даниил изъявил сперва сомнение в искренности короля; но митропо-
лит Кирилл съездил в Венгрию и уладил дело: Лев Данилович женился на до-
чери королевской, и Даниил отдал королю пленников венгерских, взятых при
Ярославле. Но чем спокойнее было княжение Даниила внутри, чем славнее
становился он между соседними государями европейскими, тем тягостнее бы-
ла для него злая честь татарская, и он стал искать средств к свержению
ига. С одними средствами Галича и Волыни нельзя было и думать об этом;
сломить могущество татар, отбросить их в степи можно было только с помо-
щию новых крестовых походов, с помощию союза всей Европы или по крайней
мере всей восточной ее половины. Но о крестовом союзе католических госу-
дарств нельзя было думать без главы римской церкви, от которого должно
было изойти первое, самое сильное побуждение; князь русский мог быть
принят в этот союз только в качестве сына римской церкви - и вот Даниил
завязал сношения с папою Иннокентием IV о соединении церквей. Легко по-
нять, как обрадовался папа предложениям галицкого князя; письмо за
письмом, распоряжение за распоряжением следовали от его имени по случаю
присоединения Галицкой Руси. Он отправил доминиканского монаха Алексея с
товарищем для безотлучного пребывания при дворе Даниила, поручил архие-
пископу прусскому и эстонскому легатство на Руси, позволил русскому ду-
ховенству совершать службу на заквашенных просвирах, признал законным
брак Даниилова брата Василька на одной из родственниц, уступил требова-
нию Даниила, чтобы никто из крестоносцев и других духовных лиц не мог
приобретать имений в русских областях без позволения князя. Но с самого
уже начала обнаружилось, что связь с Римом не будет продолжительна: вре-
мя крестовых походов прошло, папа не имел уже прежнего значения, не мог
своими буллами подвинуть целой Европы против Востока: в 1253 году он пи-
сал ко всем христианам Богемии, Моравии, Сербии и Померании об отражении
татарских набегов на земли христианские и проповедовании крестового по-
хода; но это послание не произвело никакого действия; то же в следующем
году писал он к христианам Ливонии, Эстонии и Пруссии, и также безуспеш-
но. Вместо помощи против татар папа предлагал Даниилу королевский титул
в награду за соединение с римскою церквию. Но Даниила не мог прельстить
королевский титул. "Рать татарская не перестает: как я могу принять ве-
нец, прежде чем ты подашь мне помощь?" - приказывал отвечать он папе. В
1254 году, когда он был в Кракове у князя Болеслава, туда же явились и
послы папские с короною, требуя свидания с Даниилом; тот отделался на
этот раз, велевши сказать им, что не годится ему с ними видеться в чужой
земле. На следующий год послы явились опять с короною и с обещанием по-
мощи; Даниил, не полагаясь на пустые обещания, не хотел сперва и тут
принимать короны, но был уговорен матерью своею и князьями польскими,
которые говорили ему: "Прими только венец, а мы уже будем помогать тебе
на поганых"; с другой стороны, папа проклинал тех, которые хулили пра-
вославную веру греческую, и обещал созвать собор для рассуждения об об-
щем соединении церквей. Даниил короновался в Дрогичине; но событие это
осталось без следствий; видя, что от папы не дождаться помощи, Даниил
прервал с ним всякие сношения, не обращая внимания на укоры Александра
IV; впрочем, титул королевский остался навсегда за князем галицким.
Предоставленный одним собственным средствам, Даниил не хотел, однако,
отказаться от мысли о сопротивлении татарам: укреплял города и не позво-
лял баскакам утверждаться в низовьях днестровских. Ближайшим соседом Да-
нииловым в Приднепровье был баскак Куремса, не могущий внушить большого
страха галицкому князю, так что в 1257 году последний решился предпри-
нять наступательное движение против татар и побрал все русские города,
непосредственно от них зависевшие. В 1259 году войско Куремсы явилось у
Владимира, но было отбито жителями, сам Куремса не мог взять Луцка, по-
тому что сильный ветер относил от города каменья, бросаемые татарами из
машин. Но в 1260 вместо Куремсы явился другой баскак, Бурундай, с кото-
рым не так легко было управиться; Бурундай прислал сказать Даниилу: "Я
иду на Литву; если ты мирен с нами, то ступай со мною в поход". Опеча-
ленный Даниил сел думать с братом и сыном: они хорошо знали, что если
Даниил сам поедет к Бурундаю, то не воротится с добром за явную войну с
Куремсою, и потому решили, что Василько поедет за брата. Василько отпра-
вился, на дороге встретил отряд литовцев, разбил их и привез сайгат
(трофеи) к Бурундаю; это понравилось татарину, он похвалил Василька, по-
ехал с ним вместе воевать литву и после войны отпустил домой. Но этим
дело не кончилось: в следующем 1261 году Бурундай опять прислал сказать
Романовичам: "Если вы мирны со мною, то встретьте меня, а кто не встре-
тит, тот мне враг". Опять поехал к нему Василько, взявши с собою племян-
ника Льва и владыку холмского Ивана (на Руси узнали уже, что монголы
уважают служителей всех религий); татарин встретил их сильною бранью,
так что владыка Иван стоял ни жив ни мертв от страха; наконец Бурундай
сказал Васильку: "Если вы со мною мирны, то размечите все свои города".
Надобно было исполнить приказание: Лев разметал Данилов, Истожек, послал
и Львов разметать, а Василько послал разрушить укрепления Кременца и
Луцка. Владыка Иван отправлен был ими к Даниилу с вестию о гневе Бурун-
дая; Даниил испугался и уехал сперва в Польшу, потом в Венгрию, а между
тем Бурундай вместе с Васильком приехал к Владимиру и приказал разрушить
городские укрепления; Василько видел, что такие обширные укрепления
нельзя скоро разрушить, и потому велел зажечь их, и горели они целую
ночь; сжегши свой город, Василько на другой день должен был угощать Бу-
рундая в беззащитном Владимире; но татарину и этого было мало: он потре-
бовал, чтоб рвы городские были раскопаны, и это было исполнено. Из Вла-
димира Бурундай и Василько приехали к Холму, любимому городу короля Да-
ниила; город был затворен, в нем сидели бояре и люди добрые с пороками и
самострелами, так что взять его не было никакой надежды у Бурундая, и он
стал говорить Васильку: "Это город брата твоего, ступай, скажи гражда-
нам, чтоб сдались". Василько поехал, а при нем три татарина и толмач,
знавший русский язык, - слушать, что Василько будет говорить с холмовца-
ми. Но Василько догадался, как сделать: набрал в руки камней и,
подъехавши к стенам, начал кричать главным боярам: "Константин холоп и
ты другой холоп, Лука Иваныч! это город брата моего и мой, сдавайтесь!"
- и, сказавши это, три раза ударил камнем об землю, давая этим знать,
чтоб не сдавались, а бились с татарами. Константин, стоя на забралах,
увидал знак, понял его смысл и отвечал Васильку: "Ступай прочь, если не
хочешь, чтоб ударили тебя камнем в лицо, ты уже не брат королю, а враг
ему". Татары, бывшие с Васильком, рассказали Бурундаю ответ Константи-
нов, и тот, не смея приступить к Холму, отправился пустошить Польшу, а
оттуда возвратился в степи. Таким образом, Даниил, обманутый слабостью
Куремсы, рано начал действовать против татар и поплатился за преждевре-
менную смелость городами галицкими и волынскими; но, с другой стороны,
Даниил не ошибся относительно выбора главного средства сопротивления
против степных полчищ, именно укрепления городов: наиболее укрепленный
Холм остался цел; должно заметить, впрочем, что пред этим городом был
один баскак со своим отрядом, конечно, и Холм не мог бы устоять против
тех полчищ, которые приводил Батый на Русь.
Но если Даниил не имел успеха в борьбе с Востоком, зато он вознаграж-
ден был счастливою борьбою с европейскими своими соседями. Здесь первое
место занимает борьба его с литвою, среди которой произошли важные пере-
мены, имевшие решительное влияние на судьбы Юго-Западной Руси. До сих
пор литовцы, подобно соплеменникам своим пруссам, были разъединены, по-
виновались многим князьям; такое разъединение, не препятствуя литовцам
собираться многочисленными толпами и опустошать соседние страны, пре-
пятствовало единству, постоянству в движениях, не могло сообщать этим
движениям завоевательного, прочного характера. Для этого нужно было еди-
новластие; и вот в то время, как пруссы гибнут от меча немецких рыцарей
или теряют свою народность вследствие разъединения, среди литовцев, зна-
чительно усиленных, без сомнения, беглецами прусскими, являются князья,
которые начинают стремиться к единовластию; самым замечательным из них
был Миндовг. Характер Миндовга ручался за успех дела в обществе варварс-
ком: этот князь был жесток, хитр, не разбирал средств для достижения це-
ли, никакое злодейство не могло остановить его; но где нельзя было
действовать силою, там он сыпал золото, употреблял обман. Из рассказа
Плано-Карпини мы видели, что литовцы после нашествия Батыева безнаказан-
но опустошали русские области; но в 1246 году, возвращаясь с набега на
окрестности Пересопницы, они были настигнуты у Пинска обоими Романовича-
ми и поражены наголову; в следующем году встречаем известие о новом по-
ражении их от князей - галицкого и волынского. В 1252 году Миндовг отп-
равил дядю своего Выкынта и двоих племянников - Тевтивила и Едивида -
воевать к Смоленску; он сказал им: "Что кто возьмет, тот пусть и держит
при себе". Но этот поход был хитростию со стороны Миндовга: он вос-
пользовался отсутствием родичей, чтоб захватить их волости и богатство,
после чего отправил войско, чтоб нагнать и убить их самих. Князья, одна-
ко, вовремя узнали о намерениях Миндовга и убежали к Даниилу, за которым
была сестра Тевтивила и Едивида. Миндовг послал сказать Даниилу, чтоб
тот не вступался за изгнанников, но Даниил не послушался сколько по
родству с последними, столько же и потому, что хотел воспользоваться
этим обстоятельством для обессиления Литвы: посоветовавшись с братом, он
послал сказать князьям польским: "Время теперь христианам идти на пога-
ных, потому что у лих встали усобицы". Поляки обещались идти с ним вмес-
те на войну и не исполнили обещания. Тогда Романовичи стали искать про-
тив Миндовга других союзников и отправили Выкынта к ятвягам, в Жмудь, и
к немцам, в Ригу; Выкынту удалось серебром и дарами уговорить ятвягов и
половину Жмуди подняться на Миндовга; немцы также прислали сказать Дани-
илу: "Для тебя помирились мы с Выкынтом, хотя он погубил много нашей
братьи" - и обещались также идти на помощь к изгнанникам. Обнадеженные
этим, Романовичи выступили в поход: Даниил послал брата на Волковыйск,
сына на Слоним, а сам пошел к Здитову, побрали много городов и возврати-
лись Домой; потом отправил Даниил Тевтивила с русью и половцами воевать
Миндовгову землю; но немцы не двигались, и Тевтивил сам отправился в Ри-
гу, где принял крещение; это подействовало, и Орден стал готовиться к
войне.
Миндовг увидал, что не может противиться в одно время двум врагам - и
Романовичам и Ордену, и потому принялся за другие средства: он послал
тайно к магистру Ордена Андрею фон Штукланду с богатыми дарами и с сле-
дующим предложением: "Если убьешь или выгонишь Тевтивила, то еще больше
получишь". Андрей принял дары и отвечал, что питает к Миндовгу сильную
дружбу, но не может помогать ему до тех пор, пока он не примет крещения.
Миндовг просил личного свидания с магистром, и за роскошным обедом было
улажено все дело. Миндовг крестился, и папа был в восторге: он принял
литовского князя, по обычаю, под покровительство св. Петра, писал к ли-
вонскому епископу, чтоб никто не смел оскорблять новообращенного, пору-
чил епископу кульмскому венчать Миндовга королевским венцом, писал об
установлении соборной церкви в Литве и епископа; но Миндовг принял хрис-
тианство точно так же, как пруссы принимали его под мечом рыцарей,
только для вида, до первой возможности возвратиться к отцовской вере.
"Крещение его было льстиво, - говорит летописец, - потому что втайне он
не переставал приносить жертвы своим прежним богам, сожигал мертвецов; а
если, когда выедет на охоту, и заяц перебежит дорогу, то уж ни за что не
пойдет в лес, не посмеет и ветки сломить там". Как бы то ни было, Мин-
довгу удалось отстранить опасность, грозившую ему от Ордена, и Тевтивил
должен был бежать из Риги в Жмудь, к дяде своему Выкынту; он собрал
войско из ятвягов, жмуди, вспомогательного русского отряда, присланного
ему Даниилом, и выступил против Миндовга, на помощь к которому пришли
немцы Война не ознаменовалась никаким решительным действием в 1252 году;
в следующем 1253 сам Даниил принял в ней участие, опустошил область Нов-
городскую (Новогрудскую); потом Василько с племянником Романом Даниило-
вичем взял Городен, а сын Миндовгов за то опустошил окрестности Турийс-
ка. Но этот набег не мог перевесить успехов русской рати, и Миндовг
прислал к Даниилу с предложением мира и руки своей дочери для Шварна,
сына Даниилова; литовский князь, впрочем, и тут нашел средство заставить
Даниила благосклоннее выслушать его предложения: в одно время с Миндов-
говыми послами явился к Даниилу Тевтивил и объявил, что Миндовг подкупил
ятвягов, и те не хотят больше воевать с ним. Даниил рассердился на ятвя-
гов, но делать было нечего. Почти два года после того не встречаем из-
вестий о делах литовских; в конце 1255 года летописец рассказывает о ми-
ре между Даниилом и сыном Миндовговым, Воишелком, князем новгородским
(новогрудским); характер и жизнь этого Воишелка очень замечательны для
нас, потому что подобные явления всего лучше показывают состояние нравов
в известный век, в известном обществе. Жесток был и Миндовг, но бесчело-
вечие Воишелка превосх