ойного герцога Гертруде и в  прида-
ное брал Австрию. Следствием этого договора была война Даниила с чехами.
В 1254 году Даниил предпринял поход в землю Опавскую  (Троппау)  сколько
для короля венгерского, говорит летописец, столько же и для славы, пото-
му что ни один князь русский, ни Святослав Храбрый, ни Владимир  Святой,
не воевал земли Чешской. Даниил выступил в  поход  вместе  с  Болеславом
Стыдливым краковским, женатым на дочери  венгерского  короля;  союзники,
приближаясь к Опаве, отправили к городу сторожевой отряд из поляков, ко-
торый был разбит чехами, выехавшими из Опавы. Такое неудачное начало на-
вело сильный страх на поляков, и Даниил должен был увещевать их быть по-
бодрее. "Чего вы испугались? - говорил он им, - разве вы не знаете,  что
война без мертвых не бывает? разве вы не знали, что вышли на мужчин воо-
руженных, а не на женщин? если воин убит на рати,  то  какое  тут  чудо?
другие и дома умирают без славы, а эти со славою умерли; укрепите сердца
ваши и ступайте бодро вперед". Но тщетно Даниил уговаривал поляков подс-
тупить поближе к городу: те никак не согласились; Даниил сильно горевал,
тем более что большая часть его войска с сыном Львом отправилась  другим
путем и неизвестно где находилась; наконец пришел Лев Данилович, и нача-
лась осада, которая, однако, не имела успеха по причине глазной  болезни
Данииловой; взят был только ближний город Насилье (Носсельт). Опустошив-
ши вконец всю землю Опавскую, Даниил и Болеслав возвратились домой,
   Даниил по уговору с королем венгерским опустошил чешские владения, но
король не исполнил своих обещаний, данных Роману, и оставил его в городе
Нейбурге, подле Вены, безо всякой помощи; чешский король Оттокар  осадил
Нейбург и, не будучи в состоянии взять его силою, прислал сказать  Рома-
ну: "Ты мне родня и свояк (Оттокар был женат на Маргарите, другой сестре
австрийского герцога Фридриха), оставь венгерского короля, и мы разделим
с тобою пополам Австрию; король тебе много обещает и ничего не  сделает;
а я тебе говорю правду и поставлю свидетелей - папу и 12 епископов". Ро-
ман отвечал: "Не могу иметь с тобою никакого дела, потому что стыдно бу-
дет мне и грех вопреки обещаниям покинуть короля венгерского", - и  пос-
лал объявить последнему о предложении Оттокар а, прося немедленной помо-
щи. Но король явно его обманывал: хотел Австрию для себя, а Роману  обе-
щал дать города в Венгрии и не посылал ему помощи, а между тем  осажден-
ные терпели сильный голод в Нейбурге: одна женщина тайком прокрадывалась
в Вену и покупала там съестные припасы для князя.  Тогда  жена  Романова
стала уговаривать мужа ехать к отцу, и  Роман,  воспользовавшись  добро-
хотством какого-то Веренгера Просвела, выбрался из города и уехал в  Га-
лицию. В 1260 году Даниил опять соединил полки свои с войском Белы  про-
тив Оттокара богемского; но союзники были разбиты последним при реке Мо-
раве, и Даниил должен был отказаться от надежды видеть  сына  своего  на
престоле австрийском, тем более что татарские отношения  занимали  тогда
все его внимание.
   Король Даниил не долго пережил разрушение своих  надежд  на  успешную
борьбу с татарами; он умер между 1264-1266 годом; таким образом, почти в
одно время Восточная Европа лишилась троих знаменитейших своих  владете-
лей: в Руси Северной не стало Александра Невского, в Южной - Даниила,  в
Литве - Миндовга. Не трудно заметить сходство в деятельности обоих  кня-
зей русских - Невского и короля Даниила: оба прославились воинскими под-
вигами на западе и оба должны были поникнуть пред монголами, причем неу-
дача предприятий Данииловых служит самым лучшим  объяснением  постоянной
покорности  Александровой  и  выставляет  с  выгодной  стороны  проница-
тельность и осторожность внука Всеволода III; легко  заметить,  как  оба
князя, представители - один Северной, другой Южной - Руси, представители
двух долго враждебных линий Мономахова племени,  остаются  верны  каждый
своей стране и своему племени по личному характеру своему,  несмотря  на
известное сходство в характере их деятельности. Даниил сделал для  Южной
Руси все, что можно было ожидать от него при тех тяжких обстоятельствах,
которым мог быть в уровень только князь, талантливый подобно  Даниилу  и
подобно Даниилу испытанный бедствиями, с ранней молодости не знавший по-
коя. Крепости срыты по приказанию татарского баскака, но Холм  сбережен,
и вообще отношения монгольские не так тяжки  на  юге,  гроза  Бурундаева
прошла как-то мимо; Литва и ятвяги в зависимости, среди соседних христи-
анских государств Русь получила важное место  с  признанным  необходимым
влиянием, чему много способствовало то, что главная сцена действия пере-
несена была с востока, из  области  днепровской,  на  запад,  в  область
днестровскую Но кроме подвигов внешних Даниил прославился особенно внут-
реннею распорядительностию: после монгольского опустошения успел привес-
ти свою землю в цветущее состояние,  населил,  обстроил  города,  усилил
промышленность, торговлю. При этом должно заметить, однако, что  Даниил,
населяя города свои, наполнил их немцами,  поляками,  армянами,  жидами,
что не могло не иметь влияние на будущую судьбу страны.
   По смерти короля Даниила мысль Романа Великого была приведена  в  ис-
полнение: Галицкая земля перешла  прямо  к  сыновьям  Данииловым:  Льву,
Мстиславу и Шварну (Роман больше не упоминается), а дядя их Василько ос-
тался княжить  по-прежнему  на  Волыни.  Литва  готовилась  окончательно
слиться с Русью под властию одного из сыновей Данииловых:  в  1268  году
Воишелк снова заключился в монастыре, отдав все свои владения зятю Швар-
ну. Последний, боясь, как видно,  возобновления  внутренних  волнений  в
Литве в пользу князей природных, уговаривал Воишелка покняжить еще вмес-
те, но тот решительно отказался, говоря: "Много согрешил я пред богом  и
перед людьми; ты княжи, а земля тебе безопасна". Живя в угровском  Дани-
лове монастыре, Воишелк говорил: "Вот здесь подле меня сын мой Шварн,  а
там господин мой отец князь Василько, буду ими утешаться". Но он недолго
утешался: Шварн умер бездетным, и литовцы снова вызвали Воишелка из  мо-
настыря для управления делами княжества; это возбудило  вражду  в  брате
Шварновом, Льве Даниловиче, которому хотелось быть наследником  брату  в
Литве, а Воишелк не склонялся на его желание. Между обоими князьями  го-
товы уже были начаться неприятельские действия, как Василько  Романович,
князь волынский, предложил им съезжаться вместе для примирения.  Воишелк
и Лев приехали к Васильку во Владимир Волынский, где Маркольд, родом не-
мец, старый советник короля Даниила, позвал всех троих князей к себе  на
обед; обедали весело, много пили, и Василько после обеда поехал  к  себе
домой спать, а Воишелк поехал в Михайловский монастырь,  где  стоял.  На
этом дело не кончилось: Лев приехал в монастырь к Воишелку и стал  гово-
рить ему: "Кум! попьем-ка еще!" Тот согласился, и началась опять  попой-
ка, во время которой князья опять поссорились, от брани дошло до  драки,
и Воишелк был убит Львом. Последний хотел было  воспользоваться  смертью
Воишелка и приобрести себе Литву; но он не получил успеха в этом деле, и
литовцы выбрали себе единоплеменного князя. Так порвано было в самом на-
чале мирное соединение Литвы с Русью. С поляками,  именно  с  Болеславом
краковским, началась война скоро по смерти Данииловой; в ней русские по-
терпели поражение вследствие неосторожности Шварна, который,  не  послу-
шавшись совета старого дяди Василька, не  дождался  полков  волынских  и
ударил один на соединенных врагов, тогда как  Василько  именно  говорил:
"Не бейтесь сначала с поляками, но отпустите их в свою землю, когда пой-
дут, разделившись, тогда нападайте". В 1271 году умер  Василько  волынс-
кий, оставив стол свой сыну Владимиру. Кроме потомков Романа Великого на
западной стороне Днепра упоминаются трое князей пинских: Федор, Демид  и
Юрий Владимировичи в союзе с Васильком  волынским  (1262  г.);  Изяслав,
князь свислочский (1256); Глеб Ростиславич степанский.
   Обратимся теперь к другим княжествам Южной Руси, на восточном  берегу
Днепра. Мы оставили Михаила черниговского в Киеве, где он жил под  горо-
дом на острове. Узнавши, что король венгерский выдал наконец  дочь  свою
за его сына Ростислава, он поехал в Венгрию,  но  не  получил  почетного
приема ни от свата, ни от сына и, рассердившись на Ростислава, поехал  в
Чернигов, и оттуда - к Батыю просить себе ярлыка на это княжество. Прие-
хавши в Орду, он никак не хотел, обратившись на юг, поклониться  изобра-
жению умершего Чингисхана, говоря, что охотно поклонится хану и даже ра-
бам его, но христианин не должен кланяться изображению мертвого  челове-
ка. Напрасно князь Борис ростовский уговаривал его со слезами  исполнить
обряд, а бояре ростовские обещались принять на себя за него  епитимью  и
со всею своею областью - Михаил оставался непреклонным,  тем  более  что
боярин его Федор напоминал ему увещания духовника не губить души  идоло-
поклонством. Михаил умер мучительною смертию; летопись называет  палачом
его русского отступника путивльца Домана; боярин Феодор был  также  убит
(в 1246 г.). В Чернигове начал княжить Андрей Всеволодович,  как  видно,
брат Михаилов. Из других черниговских князей упоминается Роман брянский,
который в 1264 году поразил литовское войско, нападшее на  его  волость.
Под 1241 годом упоминается князь рыльский Мстислав, убитый  татарами.  В
одной летописи под 1245 годом упоминается о смерти князя Андрея Мстисла-
вича, убитого Батыем; Плано-Карпини называет его князем черниговским.

   ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
   БОРЬБА МЕЖДУ СЫНОВЬЯМИ АЛЕКСАНДРА НЕВСКОГО (1276-1304)

   Исчезновение прежних понятий о праве старшинства.- Великий князь  Ди-
митрий Александрович переяславский стремится к усилению.- Восстание про-
тив него младшего брата, Андрея городецкого, с  помощию  Орды.-  Влияние
боярина Семена Тонилиевича.- Союз князей против Димитрия.-  Осторожность
северных князей.Разделение Орды, и Димитрий пользуется  этим  разделени-
ем.- Убиение Семена Тонилиевича.- Новая усобица.- Торжество Андрея.- Бе-
зуспешный съезд князей.Князь переяславский  Иван  Дмитриевич  отказывает
свою волость князю Даниилу Александровичу московскому.- Смерть  Андрея.-
События в других северных княжествах.- Отношения к татарам, шведам, нем-
цам и Литве.- Дела на юго-западе.

   Мы достигли того времени, когда прежние понятия о  праве  старшинства
исчезают; великие князья показывают ясно, что они  добиваются  не  стар-
шинства, но силы. Каждый князь, получив область Владимирскую,  старается
увеличить свою собственность на счет других княжеств. Но когда  преобла-
дание понятия о собственности, отдельности владения  заставляло  каждого
великого князя заботиться только о самом себе, то все  остальные  князья
не могут уже более доверять родственной связи, должны также заботиться о
самих себе, всеми средствами должны стараться  приобресть  силу,  потому
что им оставалось на выбор: быть жертвою сильнейшего или других  сделать
жертвами своей силы. Вот почему мы видим теперь восстания князей на  ве-
ликого с попранием всех старинных прав, родовых отношений.
   Князь Димитрий Александрович переяславский, присоединивши к своей от-
чине область Владимирскую, начал тем же, чем начинали его предшественни-
ки, - стремлением усилиться на счет Новгорода, который по смерти Василия
поспешил признать его своим князем. В 1279 году он, по словам летописца,
выпросил у новгородцев позволение поставить для себя  крепость  Копорье,
пошел и сам срубил ее; в следующем году он поехал туда вторично с посад-
ником Михаилом, с лучшими гражданами; заложили в Копорье крепость камен-
ную. В том же году посадник Михаил Мишинич,  возведенный  в  это  досто-
инство при Василии, был сменен, и на его место был возведен Семен Михай-
лович, неизвестно, сын какого из прежде бывших посадников - Михалка Сте-
пановича или Михаила Федоровича. Летопись говорит, что у Мишинича отнято
было посадничество князем и новгородцами вместе - все показывало, следо-
вательно, согласие города с Димитрием; но в следующем  1281  году  вдруг
встречаем известие о ссоре великого князя с новгородцами. Очень  вероят-
но, что ссора эта произошла по поводу Копорья, на который Димитрий хотел
смотреть как на свою собственность, что не нравилось новгородцам. Как бы
то ни было, когда новгородцы отправили к Димитрию владыку с мольбою,  то
он не послушал его, пришел с войском на волость  Новгородскую  и  сильно
опустошил ее, после чего заключен был мир, как видно на всей воле  вели-
кого князя. Быть может, этот поступок  Димитрия,  обличавший  стремление
его усилить себя на счет других, послужил Андрею Александровичу городец-
кому знаком к восстанию на старшего брата; быть может, он  хотел  подра-
жать дяде своему Василию Ярославичу, который посредством хана не  позво-
лил брату своему Ярославу  усилиться  окончательно  на  счет  Новгорода;
впрочем, летописцы указывают на бояр Андреевых, и особенно на одного  из
них, Семена Тонилиевича, как главного виновника этого восстания. Мы  ви-
дели у князя Василия костромского воеводу Семена,  который  водил  полки
своего  князя  против  Димитрия  и  новгородцев.  Очень  вероятно,   что
вследствие этих отношений к Димитрию Семен по смерти Василия перешел  не
к переяславскому князю, а к городецкому Андрею, тем более  что  Кострома
по смерти бездетного Василия перешла к Андрею Этот-то Семен начал воору-
жать нового князя против Димитрия, и вот  Андрей  отправляется  в  Орду,
имея споспешником себе и помощником Семена Тонилиевича и других  многих,
говорит летописец.
   Задаривши хана Менгу-Тимура, Андрей получил ярлык на Владимир и войс-
ко против Димитрия, потому что последний  не  думал  повиноваться  слову
ханскому, и нужно было принудить его к тому силою,  причем  все  князья,
ближние и дальние родственники, соединились с Андреем  против  Димитрия.
Мы не станем предполагать, что Димитрий дурно обходился  с  ними,  пусть
Димитрий был добрый, кроткий князь: для нас важна  здесь  недоверчивость
князей к великому князю владимирскому, постоянное  нерасположение  их  к
каждому князю, присоединявшему к своему уделу Владимирскую область.  Ди-
митрий, видя союз князей и татарские полки против себя, поехал к  Новго-
роду, желая засесть в своем Копорье, но на озере Ильмене встретил  полки
новгородские; новгородцы показали князю путь,  самого  не  схватили,  но
взяли двух дочерей его и бояр в заложники. "Отпустим их тогда, - сказали
они Димитрию, - когда дружина твоя выступит из Копорья", Но дружина  эта
не думала оставлять крепости, потому что ею начальствовал зять Димитрия,
знаменитый Довмонт псковский: он нечаянно напал на Ладогу  и  высвободил
оттуда имение Димитриево; но когда новгородские полки подошли к Копорью,
то дружина великокняжеская не могла долее  здесь  держаться  и,  получив
беспрепятственный выход, оставила крепость, которую разрыли  новгородцы.
Между тем Димитрий отправился за море, а татары,  пришедшие  с  Андреем,
ища Димитрия, рассыпались по всей земле, опустошили  все  около  Мурома,
Владимира, Юрьева, Суздаля, Переяславля, Ростова, Твери до самого Торжка
и далее к Новгороду. Андрей сел во  Владимире,  угостил  богатым  пиром,
одарил князей ордынских и, отпустив их домой, поехал в Новгород, где был
честно посажен на стол. Но скоро пришла к нему сюда весть, что  Димитрий
возвратился из-за моря с наемными войсками, засел в  своем  Переяславле,
укрепляется там и собирает полки. Андрей немедленно выехал из  Новгорода
во Владимир, оттуда в Городец, а из Городца поехал в Орду опять вместе с
Семеном Тонилиевичем жаловаться на брата хану Тудай-Менгу, брату и  пре-
емнику Менгу-Тимурову, доносить, что Димитрий не хочет повиноваться  та-
тарам, платить им дани; а между тем в его  отсутствие  князья  Святослав
Ярославич тверской, Даниил Александрович московский и новгородцы  двину-
лись на Димитрия: союз также замечательный! Враждебные войска сошлись  у
Дмитрова, стояли пять дней, ссылаясь о мире, и  наконец  заключили  его,
неизвестно на каких условиях. Становится заметным, как редко  на  севере
князья вступают в битвы друг с другом: обыкновенно, сошедшись, они  зак-
лючают мир и расходятся (1281-1283 г.).
   Между тем Андрей пришел из Орды с полками татарскими; Димитрий  бежал
вторично, но на этот раз уже не за Балтийское море, а к берегам Черного:
там, в степях, раскинулась другая орда, независимая и  враждебная  Золо-
той, или Волжской, орда Ногайская. Повелитель ее Ногай, князь рода  Джу-
чиева и полководец со времен Берге, из соперничества с ханом Золотой Ор-
ды принял с честию Димитрия и дал ему свои полки;  на  этот  раз  Андрей
должен был уступить и возвратил брату Владимир.  Как  же  Димитрий  вос-
пользовался своею победою? В 1283 году двое переяславских бояр, Антон  и
Феофан, явились в Кострому, схватили нечаянно Семена Тонилиевича и нача-
ли допытываться у него о прежних и настоящих намерениях его князя. Семен
отвечал: "Напрасно допрашиваете меня; мое дело служить верою  и  правдою
своему князю; если же были между ним и братом его какие раздоры, то  они
сами лучше знают их причины". "Ты поднимал ордынского царя, ты  приводил
татар на нашего князя", - продолжали  переяславские  бояре.  "Ничего  не
знаю, - отвечал Семен, - если хотите узнать подробнее об этом,  спросите
у господина моего, князя Андрея Александровича, тот ответит вам  на  все
ваши вопросы". "Если ты не расскажешь нам о всех замыслах своего  князя,
- продолжали Димитриевы бояре, - то мы убьем тебя". "А  где  же  клятва,
которою клялся ваш князь моему, - отвечал Семен, - клятва мира и  любви?
Неужели ваш князь и вы думаете исполнить эту клятву, убивая бояр  нашего
господина?" Переяславские бояре исполнили поручение своего князя - убили
Семена Тонилиевича.
   Легко было предвидеть, что убийство Семена не  потушит  вражды  между
братьями: Андрей сильно тужил о своем боярине и начал ссылаться с новго-
родцами; в Торжке (в 1284 г.) они обменялись  клятвами  стоять  друг  за
друга, против Димитрия. Но последний был силен. Андрей уступил и на этот
раз и даже нашелся принужденным вместе с Димитрием и его татарами  опус-
тошать волости новгородские. После этого Андрей обратился  к  татарам  и
привел на Димитрия какого-то царевича из Орды; но когда  татары  рассея-
лись для грабежа, то Димитрий собрал большую рать и ударил на них; царе-
вич убежал в Орду, бояре Андрея попались в плен, и городецкий князь дол-
жен был опять уступить; новгородцы приняли к себе Димитрия,  конечно  не
на всей своей воле; есть известие о наказании людей, ему  неприязненных;
посадник Семен Михайлович, отправлявший  свою  должность  во  все  время
дружбы Новгорода с Андреем и потому необходимо приятный последнему,  был
свергнут при торжестве Димитрия; его место заступил Андрей Климович;  но
Семен не отделался одним лишением посадничества: в 1287  году  встал  на
него весь Новгород понапрасну (без исправы), говорит летописец: пошли на
него из всех концов, как сильная рать, каждый с оружием, пришли на  двор
к нему, взяли весь дом с шумом; Семен прибежал к владыке, а владыка про-
водил его в Софийскую церковь, где он и пробыл в безопасности до другого
дня, пока смятение утихло. Семен чрез несколько дней умер; но  и  Андрей
Климович недолго посадничал: в 1289 г. он был свергнут, и на  его  место
возведен брат прежде бывшего посадника Юрий Мишинич, а ладожское  посад-
ничество отдано было Матвею Семеновичу, как видно сыну Семена Михайлови-
ча. Неизвестно, в связи ли с этими переменами было убиение Самойлы  Рат-
шинича жителями Прусской улицы на владычнем Дворе;  новгородцы  сзвонили
вече у св. Софии и у св. Николы, откуда пошли вооруженные,  взяли  улицу
Прусскую, домы разграбили, улицу всю пожгли. В следующем году крамольни-
ки пограбили торг; на другой день новгородцы собрались на вече и сброси-
ли двух крамольников с мосту.
   Между т