арем  старшего  брата,  Василия:  так  еще
сильны были понятия о родовом равенстве между князьями! И хотя на  деле  это
равенство  уже  исчезло,  но  на  словах  трудно  было  еще   выразить   это
исчезновение; отца своего князь Юрий называет государем, но  старшего  брата
назвать так не хочет, хотя и  повторяет  старинное  родовое  выражение,  что
старший брат ему вместо отца.
     В грамотах Иоанна  Калиты,  сколько  нам  известно,  впервые  встречаем
название великого князя всея  Руси.  Но  это  название  не  употреблялось  в
сношениях с литовским двором до времен  Иоанна  III,  который  после  смерти
Казимира впервые употребил в сношениях с  Александром  литовским  выражение:
"Иоанн (вместо прежнего Иван), божьею милостию государь всея Руси и  великий
князь владимирский, и московский, и новгородский, и псковский, и тверской, и
югорский, и пермский, и болгарский, и иных". Против титула отца своего Иоанн
прибавил  название  великого  князя  владимирского,  псковского,  тверского,
вятского  и  болгарского,  выключив  название  ростовского.  В  сношениях  с
Ливониею и мелкими владениями немецкими Иоанн принимает название  царя  всея
Руси; потом на подписи  грамоты  эрцгерцога  Филиппа,  сына  Максимилианова,
Иоанн и сын его Василий названы царями Владимира,  Москвы  и  проч.;  то  же
название видим и в списке речей посла Гартингера; в грамоте датского  короля
Иоанн назван императором; в грамотах к крымскому жиду Захарии Иоанн называет
себя царем всея Руси, также великим государем Русской  земли.  Митрополит  в
речи своей  во  время  венчания  внука  Димитрия  называет  Иоанна  царем  и
самодержцем; летописец говорит, что Иоанн благословил  сына  своего  Василия
самодержцем всея Руси. Царем и самодержцем называет Иоанна митрополит  Симон
в послании к пермичам. Бояре и другие  служилые  люди  в  отписках  своих  к
великому князю употребляли такое обращение: "Государю великому  князю  Ивану
Васильевичу всея Руси холоп  твой  такой-то  челом  бьет".  Знатнейшие  люди
называются в этих отписках обыкновенными именами, другие -  уменьшительными;
встречаем - Алексеец, Феодорец, Васюк, но не  Алешка,  Федька,  Васька,  как
после.  Любопытно,  что  служилые   люди   из   греков   употребляют   более
распространенные обращения в отписках к великому князю; так, Димитрий  Ларев
Палеолог  пишет:  "Наияснейшему  и   вышнейшему   господу,   господу   Ивану
Васильевичу, царю всея Руси и великому князю" (следует титул).
     К договорной грамоте тверского князя Михаила Борисовича с Иоанном  III,
заключенной в  начале  княжения  последнего,  привешены  печати:  на  печати
великого князя московского на одной стороне изображение  льва,  раздирающего
змею, на другой - изображение двух людей: один, с  крыльями,  держит  венок,
другой, без крыльев, держит поднятый кверху  меч;  на  печати  же  тверского
князя изображен всадник, скачущий  с  поднятым  кверху  мечом  и  попирающий
дракона, что является здесь впервые. К другим грамотам Иоанна  III  до  1497
года  привешены  печати  с  разными  изображениями,   между   которыми   нет
изображения всадника,  попирающего  дракона:  к  меновой  грамоте  Иоанна  с
племянниками, сыновьями Бориса  Васильевича  Волоцкого,  написанной  в  1497
году, привешена большая печать, на которой с  одной  стороны  впервые  видим
изображение  двуглавого  коронованного  орла  с  распростертыми  крыльями  и
когтями, а на другой - изображение всадника, попирающего  дракона  и  копьем
прободающего ему горло; подпись вокруг: "Иоанн,  божьею  милостию  господарь
всея Руси и великий князь владимирский,  и  московский,  и  новгородский,  и
псковский, и тверской, и угорский, и вятский, и пермский, и болгарский".  Мы
видели, что Иоанн первый ввел обряд царского венчания, совершенного  им  над
внуком Димитрием.
     Если  выходы  в  Большую  Орду  начали  уменьшаться   и   даже   совсем
прекращаться еще в княжение  Василия  Димитриевича  и  Василия  Темного,  то
усобицы в княжение последнего и тяжкий окуп казанский должны  были  истощать
казну великокняжескую. В других обстоятельствах находился Иоанн III.  Нельзя
думать, чтоб во время мирных сношений с Ахматом он посылал ему  значительные
выходы, ибо в противном случае хану не для чего было бы находиться  в  почти
постоянно  враждебных  отношениях  к  Москве;  расходы  на   Крым,   Казань,
Астрахань, на содержание служилых  царевичей  татарских,  оцененные  в  1000
рублей, не могли равняться с прежними выходами в пять и семь тысяч; при этом
сомнительно, что вся эта тысяча выходила на татарские  издержки,  и  если  б
даже выходила, то не должно забывать, какие обширные земельные  приобретения
сделаны были при Иоанне III. Таким образом, в  княжение  последнего  главные
расходы  прежнего  времени,  расходы  ордынские,   уменьшились,   а   доходы
вследствие приобретения обширных и богатых областей увеличились  не  в  меру
против прежнего. Отсюда понятно, что  Иоанн  располагал  большими  денежными
средствами, что казна его была велика, особенно  при  уменье  взять  семьсот
вместо семидесяти, при расчетливости, которая заставляла при выдаче  баранов
послам требовать от них шкуры  назад.  Иоанн  в  духовной  своей  отказывает
каждому из четырех младших сыновей ларцы с казною,  с  какою  -  неизвестно,
причем говорит: "А кроме того, что ни есть моей казны  у  казначея  моего  и
дьяков, лалов, яхонтов, других каменьев, жемчугу, саженья  всякого,  поясов,
цепей золотых, сосудов золотых,  серебряных  и  каменных,  золота,  серебра,
соболей и шелковой рухляди; также что ни есть в моей казне постельной, икон,
крестов золотых, золота и серебра, платья и другой рухляди, что  ни  есть  у
моего дворецкого и у дьяков дворцовых моих сосудов серебряных, денег и  иной
рухляди; что ни есть у моего конюшего, ясельничих, дьяков, приказчиков  моих
денег и рухляди; что ни есть у моего дворецкого тверского и дьяков  тверских
и приказчиков в Новгороде Великом,  у  дворецкого,  казначеев,  у  дьяков  и
приказчиков моих денег и рухляди; да на Белоозере и на Вологде моя  казна  и
где ни есть моих казен -  то  все  сыну  моему  Василию".  Дорогие  каменья,
жемчуг, золото, серебро  и  вещи,  из  этих  металлов  сделанные,  считались
предметами,   преимущественно   и   почти    исключительно    заслуживающими
приобретения. Узнавши, что жена Менгли-Гиреева достала  дорогую  Тохтамышеву
жемчужину, Иоанн не успокоился до тех пор, пока  не  получил  ее  от  ханши;
отправляя послом в Крым боярина Семена  Борисовича,  великий  князь  наказал
ему: "Никак не забудь сказать от меня Хозе-Асану,  что  если  будут  у  него
лалы, яхонты дорогие и жемчуг добрый, то чтоб непременно приехал ко мне  сам
и привез их с собою". Знаем  также,  что  для  Иоанна  покупались  ковры  на
Востоке.
     Из духовных  грамот  удельных  князей  узнаем  также,  в  чем  состояло
княжеское богатство: оно  состояло  в  венцах  царских,  челках,  ожерельях,
украшенных дорогими каменьями и жемчугом, сорочках  изукрашенных,  перстнях,
жиковинах, крестах, иконах, постелях, шитых шелками  по  камке,  взголовьях,
подушках,  шитых  золотом,  ларцах  -  красных,  желтых,  дубовых,  золотых,
украшенных  костяною  работою,  колпаках,  пуговицах,   серьгах,   монистах,
обручах, напалках (наперстках), мускусницах (где  хранился  мускус),  шубах,
кожухах, опашнях, летниках, кортелях, каптурах,  накапках,  вошвах,  поясах,
кружевах, одеялах, гривах, спорках с разного платья, подкладках (подволоках)
из-под него же,  сосудах  разного  рода  -  мисах,  уксусницах,  перешницах,
солонках,  чарках,  ложках,  ковшах,  кубках,  рогах,  достоканах,   мамаях,
сковородах серебряных. Но если богатство великого князя  сильно  увеличилось
по  известным  причинам,  то  не  было  причин,  по  которым   должно   было
увеличиваться богатство князей удельных; из их духовных видим, что  все  они
оставили после себя долги: князь Юрий Васильевич оставил  752  рубля  долгу,
самая значительная часть которого была  занята  под  залог  разных  движимых
вещей; занимал он у частных лиц и у монастырей. Гораздо больше долгу оставил
князь Андрей Васильевич Меньшой, задолжавший  одному  великому  князю  30000
рублей  за  ордынские  выходы  кроме  долгов  частным  людям;  князь  Михаил
Верейский оставил долгу 267 рублей. Впрочем, должно заметить, что князь Юрий
и князь Андрей Меньшой Васильевичи были бездетные, у Михаила Верейского  сын
был в изгнании, а дочери мимо великого  князя  не  смел  он  отказать  своей
отчины; вот почему у них не было  побуждений  жить  бережно;  князь  Андрей,
например, проживал все свои доходы и не  платил  старшему  брату  выходов  в
зачет своего удела, который должен был  достаться  последнему;  князь  Борис
Васильевич, оставляя отчину сыновьям, долгу не оставил; но сын  его,  умирая
бездетным и завещая вотчину великому князю, оставил долгу более 600  рублей.
Относительно взимания дани  мы  знаем,  что  Иоанн  брал  со  всех  волостей
новгородских по  полугривне  с  сохи  со  всякого,  кто  пашет  землю,  и  с
ключников, со старост, и с одерноватых; в  1491  году  Тверская  земля  была
описана по-московски в сохи. От времени Иоанна III дошла до  нас  древнейшая
переписная  окладная  книга  именно  Вотской  пятины  Новгородской  области,
имеющая такое заглавие:  "Книги  Воцкие  пятины  писма  Дмитрея  Васильевича
Китаева да Никиты Губы Семенова сына Моклокова лета семь тысяч осмаго  (1499
- 1500). А в них писаны пригороды и волости  и  ряды  и  погосты  и  села  и
деревни великого князя и за бояры и за детми боярскими и за служылыми  людми
за поместщыки и своеземцовы и купецкие деревни  и  владычни  и  монастырские
деревни и сохи по новгородцкому. А в сохе по три обжи, А  на  пригороды,  на
посады и на великого князя волости, и на села, и на деревни кладено великого
князя оброка рубли и  полтинами,  и  гривнами,  и  денгами  новгородскими  в
новгородцкое число". За этим  заглавием  следует  название  уезда,  и  потом
начинается описание погостов. В  каждом  погосте  описывается  прежде  всего
церковь погоста вместе со дворами священно- и церковнослужителей ее и  с  ее
землею или замечается, в какой местности находится  церковь  погоста  и  где
описана. Потом описываются оброчные волости, села и деревни великого  князя,
которые во время составления писцовой книги не были ни за кем в поместье.  В
начале описания каждого селения или каждой группы  селений  замечается,  чьи
были прежде эти селения; если прежде они были уже за кем в поместье,  то  об
этом также замечается. Далее описываются волости, села  и  деревни  великого
князя, бывшие во время составления описания за разными  лицами  в  поместье,
причем замечается, чьи они были прежде. Земли каждого помещика составляют  в
описании особую группу. Если у  какого-нибудь  помещика  есть  земли  еще  в
другом  погосте,  то  об  этом  замечается.  Затем  описываются  земли:   1)
своеземцев и купцов; 2) владыки новгородского; 3) монастырские и  церковные;
4)  к  описанию  земель  церковных   присоединяется   и   описание   земель,
составляющих непосредственную собственность священно- и  церковнослужителей.
Замечается, в каких других погостах Вотской пятины есть еще  земли  владычни
или  земли  того  же  монастыря  и  церкви.  При  описании  каждого  селения
означается название его (погост, село,  сельцо,  деревня),  собственное  его
имя, дворы, в нем находящиеся, с поименованием  хозяев,  количество  коробей
высеваемого жителями хлеба и количество  скашиваемых  копен  сена,  а  затем
число обж, в которое положена пахотная земля, доход в пользу землевладельца,
старый и новый, а равно в пользу  посольского  или  ключника,  иногда  корм,
следующий наместнику, наконец, угодья, существующие при селении. Если жители
селения занимаются  не  хлебопашеством,  а  другим  промыслом,  то  описание
сообразно этому изменяется. По описании известной группы селений, образующих
одно целое, приводится итог, в котором показывается: сколько  во  всей  этой
группе по старому письму было селений, дворов, людей, обж, сох  и  какой  по
старому письму шел доход в пользу землевладельца, а  равно  посольского  или
ключника; сколько в сравнении с старым письмом прибыло или убыло  по  новому
письму деревень,  дворов,  людей,  обж;  сколько  именно  по  новому  письму
значится селений различного наименования, дворов, людей, обж  и  сох;  какой
будет идти новый доход и по каким статьям и в каком количестве он увеличился
или уменьшился в сравнении с прежним временем, какие, наконец, есть  угодья.
Подобный итог приводится и по описании одного селения, если оно само по себе
составляет особенное целое. Но по описании всех земель известного отдела, т.
е. великокняжеских или монастырских и церковных, не приводится общего  итога
за каждый такой отдел; равно не приводится общего итога по целому погосту  и
по целому уезду.
     Соха изменялась по соображению с различными  условиями:  в  краях,  где
земледелие составляло главный промысл жителей, объем сох расширялся; в краях
ремесленных или торговых сокращался; потом соха  соразмерялась  с  качеством
почвы: в этом отношении земли обыкновенно  делились  на  добрые,  средние  и
худые; если в соху доброй земли полагалось 800 четвертей, то средней - 1000,
а худой - 1200 четвертей. Относительно посадских и слободских тяглых  земель
сохи измерялись не четвертями, а дворами; и здесь в одном месте в  соху  шло
столько-то дворов, а в другом - более или менее; здесь принималось  также  в
расчет различие средств владельцев дворов, почему сохи разделялись  на  сохи
лучших торговых людей, на сохи средних людей (где число дворов увеличивалось
вдвое против торговых) и на  сохи  младших  людей  (где  число  дворов  было
вчетверо больше против числа дворов  в  сохе  лучших  людей).  Из  пошлин  в
Иоанново время встречаются  названия:  померное,  роговое,  искунное,  венцы
новоженные, скатертная пошлина. От  того  же  времени  дошел  до  нас  устав
откупщикам тамги и пятна на Белоозере. Если городской человек  -  белозерец,
или житель подгородных  мест  (окологородец),  или  житель  какой-нибудь  из
волостей белозерских привезет товар свой, то таможенники  берут  со  всякого
товара по полуденьге с рубля да по полуденьге с саней за церковную  пошлину,
что берут в Москве. Если белозерец - городской человек купит  себе  в  лавку
мед, икру, рыбу, то брать у него с рубля по полуденьге порядного, если же он
купит себе в лавку мех, или рогозину, или пошев соли, или бочку, кадь  рыбы,
или бочку сельдей,  то  со  всего  этого  поодиначке  (с  одного)  брать  по
полуденьге с стяга; по стольку же брать с живой коровы, с десяти полотей,  с
двадцати гусей, с тридцати поросят, с тридцати утят,  с  десяти  баранов,  с
тридцати сыров, с двадцати зайцев. Здесь любопытно  также,  что  упоминаются
зайцы, которых следовательно употребляли в пищу в XV веке.  Со  льну,  луку,
чесноку, орехов, яблок, маку, золы, дегтю брать по деньге с воза. С вывозной
из Белоозера бочки, или кади, рыбы, меха, или рогожи, или пошева соли  брать
со всякой по полуденьге. С служилого человека, идущего без  товара,  пошлины
не брать; если же служилый человек станет торговать, то брать с него тамгу и
все пошлины, как и с торгового человека.  Кто  покупает  человека  в  полное
холопство (в полницу), тот дает по алтыну с головы наместнику да по алтыну с
головы дьяку, который пишет полные грамоты, да по стольку  же  таможенникам.
Кто купит лошадь в рубль или меньше рубля, у того брать от пятна по деньге с
лошади, столько же брать и у того, кто продаст. Все торговцы, как белозерцы,
так  и  москвичи,  тверичи  и  новгородцы,  должны  показывать  свой   товар
таможенникам, не складывая с воза или с судна;  если  же  кто  сложит  товар
прежде явки таможенникам, тот протамжил, товар ему назад, и если этот  товар
будет стоить два рубля или больше, то взять с  него  протамги  два  рубля  -
рубль наместнику да рубль таможенникам; если товар  стоит  рубль,  то  брать
тридцать алтын без гривны; если товар стоит больше одного рубля,  но  меньше
двух или меньше одного рубля, то брать по расчету. Если кто купит лошадь без
явки, то брать с него пропятенья  два  рубля  -  рубль  наместнику  и  рубль
пятенщикам. Если белозерец - городской человек купит что или продаст в своем
городе, то с того тамги не брать; если же продаст или купит судно, то  брать
по полуденьге с  рубля.  С  москвича,  тверича,  новгородца,  жителя  уделов
московских брать тамгу по  старине,  с  рубля  по  алтыну,  да  с  саней  по
полуденьге за церковную пошлину и за гостиное. Придет кто с товаром на судне
из Московской, Тверской или Новгородской земли,  то,  сколько  у  них  будет
людей на судне, брать со всех по деньге с головы. Кто приедет из Московской,
Тверской или Новгородской земли, также из монастырей этих земель, равно  как
из белозерских монастырей, - всем им торговать  всяким  товаром  и  житом  в
городе на Белоозере, а за озеро не ездить, по монастырям и  по  волостям  не
торговать, кроме одной белозерской волости  -  Углы:  здесь  быть  торгу  по
старине, а тамгу  брать,  как  берут  на  Белоозере.  Кто  ослушается  этого
запрета, с тех брать с купца два  рубля  да  с  продавца  два  рубля,  товар
описывать на великого князя, самих виновных отдавать  на  поруки  и  ставить
перед великим князем; городским же людям - белозерцам и посадским - за озеро
ездить торговать по старине. По свидетельству Иосафата Барбаро,  при  Иоанне
III право варить мед и  пиво,  употреблять  хмель  сделалось  исключительной
собственностью казны.
     В образе жизни Иоанна мы не видим больших перемен против  образа  жизни
его предшественников. Мы видели, что сам он имел два имени,  оба  взятые  из
греческих святцев, - Иоанн Тимофей: Тимофеем он назван был в честь  апостола
Тимофея, которого память  празднуется  22  генваря,  день  рождения  Иоанна,
последнее же имя он получил на шестой день,  когда  празднуется  перенесение
мощей  св.  Иоанна  Златоустого.  Сын  его,  родившийся  25  марта,  в  день
Благовещения, получил имя Гавриила, которого память  празднуется  на  другой
день; но потом получил имя Василия, под которым и известен в истории; он был
крещен через 10 дней архиепископом ростовским Вассианом и троицким  игуменом
Паисием в Троицком монастыре; потом Паисий крестил  второго  сына  Иоаннова,
Георгия. В княжение Иоанна III  при  утверждении  единовластия  должно  было
оказаться большое затруднение относительно княжеских  браков;  сам  Иоанн  в
первый раз был женат на княжне тверской, но при нем же Тверь пала, и  князья
ее пошли в изгнание; оставались князья рязанские, зависимые на деле,  равные
по праву князьям московским, но они находились уже в таком близком родстве с
последними, которое не допускало новых браков. Таким образом, великий  князь
должен был заботиться о приискании невест сыновьям и женихов  дочерям  среди
иностранных владетельных домов; но  здесь,  как  справедливо  заметила  отцу
королева Елена, главное затруднение состояло в иноверии. Относительно своего
второго брака и брака старшего сына  Иоанна  великий  князь  успел  избежать
этого затруднения, женившись сам на царевне греческой и женив сына на дочери
православного воеводы молдавского; но мы знаем, какие  следствия  имел  брак
старшей дочери Иоанновой Елены, долженствовавшей оставаться  православною  в
Литве и Польше; понятно, почему Иоанн старался отыскать в Венгрии  семейство
владетельных князей  сербских,  православных;  старания  его  на  этот  счет
остались безуспешны, равно как искание женихов и невест в Дании, в Германии;
он   принужден   был   уже   в   последний   год   жизни   женить   старшего
двадцатипятилетнего сына Василия на Соломониде Сабуровой, выбранной из  1500
девиц, представленных для этого ко двору;  отец  Соломониды,  Юрий,  потомок
ордынского выходца Мурзы Чета, не был даже боярином; но еще  прежде  великий
князь выдал вторую дочь свою, Феодосию, за боярина, князя