ось совершенно".
   Объяснимся и мы теперь, с своей стороны. Г. Кавелин говорит: "Сначала
князья составляют целый  род,  владеющий  сообща  всею  Русскою  землею.
Князья беспрестанно переходят с места на место; впоследствии они начина-
ют оседаться на местах. Вот первый шаг к собственности". Но  спрашиваем:
почему же они вдруг начинают оседаться на местах? Что их к этому  прину-
дило? Решение этого-то вопроса, отыскание причины, почему князья начина-
ют усаживаться на местах, и есть главная  задача  для  историка.  Князья
могли усесться только тогда на местах, когда  получили  понятие  об  от-
дельной собственности, а по мнению г. Кавелина, выходит наоборот: у него
следствие поставлено причиною, и как произошло  основное  явление  -  не
объяснено. "Правда, - говорит он, - в каждой отдельной  территории  про-
должался еще прежний порядок вещей: общее владение,  единство  княжеской
ветви, им обладавшей, и переходы князей. Но не забудем, что эти террито-
рии были несравненно меньше, княжеские ветви малочисленнее; стало  быть,
теперь гораздо легче могла возникнуть мысль, что княжество ни  более  ни
менее, как княжеская отчина, наследственная собственность". Но не  забу-
дем, что, когда территория меньше, когда княжеская ветвь  малочисленнее,
тогда-то и представляется полная возможность развиваться родовым отноше-
ниям, укорениться понятию об общем владении, потому что обширная  терри-
тория и многочисленность княжеских ветвей всего более содействуют  разд-
роблению рода, порванию родовой связи; таким образом, здесь  г.  Кавелин
причиною явления ставит то, что должно  необходимо  вести  к  следствиям
противоположным, но нам не нужно возражать г. Кавелину, он сам себе воз-
ражает: "Пока род, - говорит он, - был немногочислен и линии еще не  да-
леко разошлись, род еще мог держаться, а что ж  должно  было  произойти,
когда после родоначальника сменились три, четыре поколения,  когда  кня-
жеская линия имела уже свои семейные и родовые  предания  и  общеродовые
интересы ступили на третье, четвертое место? Естественно, к роду  должны
были все охладеть". Разве здесь не противоречие? Сперва  говорится,  что
родовое начало рушится, когда княжеская ветвь становится  малочисленнее,
а потом утверждают, что родовое начало ослабело вследствие  разветвления
рода! Род раздробляется вследствие разветвления, к роду все должны  были
охладеть.  Вследствие  чего  же,  спрашивает  г.  Кавелин  и   отвечает:
"Вследствие того, что вотчинное, семейное  начала  нисходящие  разорвали
род на самостоятельные, друг от друга независящие части или отрасли". Но
теперь, когда большой род разорвался на малые роды или семьи, то что ме-
шает им развиваться опять в роды или большие семьи? Быть может, малочис-
ленность ветвей, как прежде говорил г. Кавелин? Нет,  ничто  не  мешает.
"Этот процесс, - говорит г. Кавелин, - повторялся несколько раз; из вет-
вей развивались роды. Эти роды разлагались семейным началом  и  т.д.  до
тех пор, пока родовое начало не износилось совершенно".
   Итак, сначала говорилось, что родовое  начало  ослабевало  вследствие
малочисленности княжеской ветви, потом говорилось,  что  оно  ослабевало
вследствие разветвления рода, многочисленности его членов; наконец,  по-
казали нам, что ни то, ни другое не могло уничтожить родовых  отношений,
ибо когда род раздробится на несколько отдельных княжеских линий, то эти
линии стремятся опять развиваться в роды, следовательно, малочисленность
княжеской ветви нисколько этому не мешает; что же уничтожило родовые от-
ношения? Да так, ничто, родовое начало износилось само собою! Как  будто
бы в истории и в природе вообще может что-нибудь  исчезнуть,  износиться
само собою, без влияния внешних условий?
   Нужно ли говорить, как приведенное мнение г.  Кавелина  соответствует
действительности, фактам? Но оно именно явилось вследствие  отрешенности
от фактов, от всякой живой, исторической связи событий, от живых истори-
ческих взаимодействующих начал, между которыми  главное  место  занимают
личности исторических деятелей и почва, на которой они действуют, ее ус-
ловия. Родовым княжеским отношениям нанесен  был  первый  сильный  удар,
когда Северо-Восточная Русь отделилась от Юго-Западной, получила возмож-
ность действовать на последнюю благодаря деятельности Андрея Боголюбско-
го; но как образовался характер, взгляд, отношения последнего, почему он
пренебрег югом, почему начал новый порядок вещей, и почему этот  порядок
вещей принялся и укоренился на севере и не мог приняться на  юге  -  это
объяснит только исследование почвы севера и юга, а не сухое, отвлеченное
представление о том, как семейное начало разлагало родовое, но не  могло
разложить, пока то само не износилось совершенно. Сперва старшие  князья
смотрели и могли только смотреть на младших как на равноправных родичей,
ибо кроме вкорененных понятий не имели материальной  силы,  зависели  от
младших родичей, но потом явился князь, который,  получив  независимость
от родичей, материальную силу, требует от младших, чтоб они повиновались
ему беспрекословно; те ясно понимают, что он  хочет  переменить  прежние
родовые отношения на новые, государственные, хочет обращаться с ними  не
как с равноправными родственниками,  но  как  с  подручниками,  простыми
людьми; начинается продолжительная борьба, в которой мало-помалу младшие
должны признать новые отношения, должны подчиниться старшему,  как  под-
данные государю. Историк смотрит на эту борьбу как на борьбу родовых от-
ношений с государственными, начавшуюся в XII ч кончившуюся  полным  тор-
жеством государственных отношений в XVI веке, а ему возражают, что он  о
государственных отношениях не должен говорить до самого Петра  Великого,
что со времен Андрея Боголюбского начинает господствовать семейное нача-
ло, которое разлагает, сменяет родовое, а до государственного еще  дале-
ко. Но, стало быть, Андрей Боголюбский  переменил  родовые  отношения  к
Ростиславичам на семейные? Новые, подручнические отношения, каких не хо-
тели признать Ростиславичи, выходят семейные, в противоположность  родо-
вым? Что может быть проще, естественнее,  непосредственнее  перехода  от
значения великого князя как старшего в роде, только зависимого от  роди-
чей, к значению государя, как скоро он получает независимость  от  роди-
чей, материальную силу? А г. Кавелин говорит, что между этими двумя зна-
чениями целая пропасть, которую мы ничем не наполнили и которая, по  его
мнению, наполняется господством семейного начала.
   Но г. Кавелин, объясняя исчезновение родового начала разложением  его
посредством начала семейного, изнашиванием без причины, без всякого пос-
тороннего влияния, отвергая объяснение наше относительно старых и  новых
городов, сам на стр. 194 принимает влияние городов за разлагающее  родо-
вой быт начало и упрекает нас в том, что мы не выставили его как  движу-
щее начало, тогда как мы именно выставили отношения городов движущим на-
чалом, выставили отношения новых городов к князьям  главным  условием  в
произведении нового порядка вещей и отношения  старых  городов  условием
для поддержания старого, потому  что  старые  общины  не  понимали  нас-
ледственности и потому препятствовали князьям усаживаться в одних и  тех
же волостях, смотреть на последние как на отдельную собственность;  если
старые общины переменяли иногда княжеские родовые счеты, то этим они по-
давали повод к усобицам, но не могли вести к разложению родового начала,
ибо предпочтенное племя развивалось опять в род с прежними счетами и от-
ношениями, а на отношения к старым общинам князья опереться не могли  по
шаткости, неопределенности этих отношений. Прежде г. Кавелин утверждает,
что родовое начало исчезло само собою вследствие повторительного  разло-
жения семейным началом, без всякого участия посторонних  условий,  кото-
рых, по мнению г. Кавелина, вовсе не было на Руси, а потом подле  семей-
ного, или вотчинного, начала он ставит влияние общин на разложение родо-
вого быта. Мы видим здесь непоследовательность, противоречие, но все ра-
ды за автора, что он признал, наконец, возможность посторонних  влияний,
но если он признал влияние городов, то зачем же он так сильно вооружает-
ся на нас за то, что мы выставили это влияние, а не приняли его объясне-
ния, по которому родовое начало должно было безо  всякой  причины,  безо
всякого постороннего влияния само собою износиться? Мы принимаем влияние
городовых отношений, и он принимает теперь это  влияние,  следовательно,
вопрос должен идти о том только, как рассматривать это влияние, а  не  о
том, нужно или не нужно вводить его? Зачем же г.  Кавелин  говорит,  что
наша гипотеза о влиянии городовых отношений не нужна в науке?
   Г. Кавелин утверждает, что рядом с родовыми, кровными,  интересами  у
древних князей наших развивались и другие, владельческие, которые  впос-
ледствии мало-помалу вытеснили все другие. Он говорит: "Мы позволили се-
бе даже пойти далее и утверждать в противность мнению г. Соловьева,  что
эти интересы уже стояли теперь на первом плане, но  только  прикрывались
формами родовых отношений, так сказать, сдерживались  ими,  и  потому-то
борьба за старшинство, которою автор характеризует междукняжеские  отно-
шения в эту эпоху, не что  иное,  как  выражение  тех  же  владельческих
стремлений, которые князья старались  узаконить  господствовавшим  тогда
родовым правом". Отвечаем: историку нет дела до владельческих интересов,
отрешенно взятых, ему дело только  до  того,  как  выражались  эти  вла-
дельческие интересы, как владеют князья, что дает им возможность владеть
теми или другими волостями, как эта возможность определяется ими  самими
и целым современным обществом, потому что только эти стремления характе-
ризуют известный век, известное общество, а эта-то характеристика прежде
всего и нужна для историка. Впрочем,  это  мнение  о  преобладании  вла-
дельческих интересов более развито г. Погодиным,  который  в  статье  "О
междоусобных войнах" выражается так:
   "Где право, там и обида, говорит русская пословица.  У  нас  же  нас-
ледственное право состояло в одном семейном обычае, который искони пере-
давался от отцов к детям, из рода в род, без всякой определенной  формы,
всего менее - юридической. Простираясь, по самому естеству вещей, только
на ближайшее потомство  и  завися  во  многих  отношениях  от  произвола
действующих лиц, он подавал легко поводы  к  недоразумениям,  спорам  и,
следовательно, войнам при всяких новых  случаях  вследствие  неизбежного
умножения княжеских родов. Присоедините бранный дух господствующего пле-
мени, избыток физической силы, неукротимость первых страстей. жажду дея-
тельности, которая нигде более по переменившимся обстоятельствам не  на-
ходила себе поприща, и вы поймете,  почему  междоусобия  занимают  самое
видное место в нашей истории от кончины Ярослава до  владычества  монго-
лов, 1054-1240. Впрочем, они были совсем не таковы,  какими  у  нас  без
ближайшего рассмотрения представлялись и представляются. Итак,  подверг-
нем их строгому, подробному химическому анализу или разложению и  иссле-
дуем, за что, как, где, когда, кем они велися и какое могли иметь  влия-
ние на действующие лица, на всю землю и ее судьбы. Постараемся вести на-
ши исследования путем строгим, математическим".
   Мы видим здесь, что г. Погодин начинает свое исследование как должно,
с главной причины разбираемого явления; указывает на главный источник  -
семейный обычай. Но, найдя главную причину, главный источник междоусобий
в семейном обычае, мы должны, идя путем строгим, прежде  всего  исследо-
вать, какой же это был семейный обычай, как подавал он поводы к  спорам,
какие это были новые случаи, зарождавшие  войны?  Для  этого  мы  должны
рассмотреть все междоусобные войны из года в год по летописям  и,  зная,
что источник каждой войны заключался в семейном праве, должны объяснять,
какая междоусобная война произошла вследствие каких  семейных  счетов  и
рассчетов, какое право по господствовавшим тогда понятиям имел известный
князь считать себя обиженным и начинать войну; за то ли начата она,  что
младшему дали больше волостей, чем старшему, или старший обидел  младше-
го, или, быть может, младший не уважил прав старшего? Так мы должны исс-
ледовать междоусобные войны, если хотим идти путем строгим, математичес-
ким. Но так ли поступает г. Погодин? Показав  в  начале  статьи  главную
причину междоусобий в семейном обычае, он потом задает  вопрос:  за  что
князья воевали? и отвечает: "Главною причиною,  источником,  целью  всех
междоусобных войн были волости, т. е. владения. Переберите все войны  и,
в сущности, при начале или конце вы не найдете никакой  другой  причины,
именно (начинает пересчитывать): Ростислав  отнял  Тмутаракань  у  Глеба
Святославича, Всеслав полоцкий взял Новгород, Изяслав воротил себе  Киев
и отнял Полоцк у Всеслава" и проч.
   Прежде всякого возражения попробуем взглянуть точно таким же  образом
на события всеобщей истории и начнем рассуждать так:  главною  причиною,
источником, целью всех войн между народами в древней,  средней  и  новой
истории были волости, т. е. владения.
   Переберите все войны и, в сущности, при начале или конце вы не найде-
те никакой другой причины, а именно: персы воевали с греками, взяли Афи-
ны и другие города, греки возвратили свои города  от  персов.  Спартанцы
воевали с афинянами, взяли Афины. Афиняне возвратили свой город от спар-
танцев. Филипп Македонский победил греков. Александр Македонский  завое-
вал Персию. Римляне взяли Карфаген.  Крестоносцы  овладели  Иерусалимом.
Испанцы взяли Гренаду и т. д.
   До сих пор мы думали, что историк обязан представлять события в  свя-
зи, объяснять причины явлений, а не разрывать всякую связь между событи-
ями; если один князь пошел и взял город, а другой пришел и отнял у  него
добычу, то неужели это только и значит, что  князья  воевали  именно  за
этот город и, следовательно, война Юрия Долгорукого  с  племянником  его
Изяславом Мстиславичем совершенно похожа на войну карфагенян с  римляна-
ми, потому что и здесь и там воюют  за  волости.  Войны  характеризуются
причинами, а не формою, которая постоянно везде и всегда  одинакова.  Г.
Погодин назвал статью свою  "Междоусобные  войны",  но  из  этой  статьи
нельзя догадаться, чтобы войны, о которых говорится, были  междоусобные,
в выписках из летописи читатель решительно не  поймет,  какие  отношения
между воюющими князьями, что они - независимые владельцы совершенно  от-
дельных государств или есть между ними какая-нибудь  связь.  Видно,  что
они родня друг другу, но по каким отношениям действуют они, и какое зна-
чение имеют города, которые они отнимают друг у друга - этого не видно.
   На пяти печатных листах помещены  выписки  из  летописей  и  в  конце
статьи узнаем, что жили в старину князья, которые отнимали друг у  друга
владения - и только. Но взглянем на эти выписки. "1064 г. Ростислав  от-
нял Тмутаракань у Глеба Святославича". Какая же причина  этому  явлению?
Не знаем; по крайней мере, г. Погодин не объясняет нам ее; он говорит  в
другом месте, что Ростислав взял Тмутакарань безо всякого  предлога.  Да
кто же такой был Ростислав? Он был сын старшего сына Ярославова,  Влади-
мира, князя новгородского; стало быть, и Ростислав был князь  новгородс-
кий же? Нет, но каким же это образом могло случиться? Сын старшего  сына
Ярославова не получил не только старшего стола - Киева, но  даже  и  от-
цовского стола - Новгорода, принужден добывать себе волость  мечом?  Это
явление объясняется семейным обычаем, по которому Ростислав считался из-
гоем. Итак, причина взятия Тмутаракани Ростиславом у Глеба - был  семей-
ный обычай, который и сам г. Погодин в начале  статьи  поставил  главною
причиною междоусобий; вследствие того же семейного обычая происходили  и
другие междоусобия в волости Черниговской и Волынской. Волости  раздава-
лись вследствие родовых отношений, вследствие родового  обычая  (который
г. Погодин называет семейным, боясь употребить слово родовой, как  будто
здесь дело в словах), на основании старшинства: старший получал  больше,
младший - меньше, обида происходила, если тот, кто считал себя  старшим,
получал меньше, нежели тот, кого он считал младшим или равным себе; оби-
женный начинал действовать вооруженною рукою, и происходило междоусобие.
Отчего же происходило оно? Где главная его  причина,  источник?  Родовой
счет по старшинству, а не  волость,  которая  сама  условливается  стар-
шинством, междоусобие происходило от обиды, а обида - от  неправильного,
по мнению обиженного, счета, неправильного представления  об  его  стар-
шинстве. Я обижен потому, что мне дали мало, но почему я думаю, что  мне
дали мало - вот главная причина, ибо ее  только  я  могу  выставить  при
отыскании своего права. Но пусть говорят за нас сами  действующие  лица:
по смерти в. к. Всеволода сын его Владимир сказал: "Если я сяду на столе
отца своего, то будет у меня война с Святополком, потому что  этот  стол
принадлежал прежде отцу его". Будет междоусобие, говорит Мономах, потому
что (главная и единственная причина междоусобий!) Святополк старше меня:
он сын старшего Ярославича, который прежде моего отца сидел  на  старшем
столе. На этот раз Мономах не нарушил права старшинства,  и  междоусобия
не было: с уничтожением причины уничтожилось и следствие, но  по  смерти
Святополка Мономах принужден был нарушить право старшинства  Святослави-
чей черниговских, и отсюда междоусобие между Мономаховичами и Ольговича-
ми. Послушаем опять, как рассуждают сами действующие лица, сами  князья:
Всеволоду Ольговичу удалось восстановить свое право старшинства и  овла-
деть Киевом; приближаясь к смерти, он  говорил:  "Мономах  нарушил  наше
право старшинства, сел в Киеве мимо отца нашего Олега, да и  после  себя
посадил Мстислава, сына своего, а тот после себя  посадил  брата  своего
Ярополка; так и я сделаю то же, после себя отдаю Киев брату своему  Иго-
рю". Нарушение права старшинства Святославичей со стороны Мономаха и его
потомков заставляет и Ольговича действовать  таким  же  образом.  Против
этого, разумеется, должны были восстать Мономаховичи, и вот междоусобие.
Но опять послушаем, какую причину этому междоусобию выставляет Мономахо-
вич Изяслав - опять те же родовые счеты, родовой обычай. "Я терпел  Все-
волода на столе киевском, - говорит Изяслав, - потому что он был старший
брат; брат и зять старший для меня вместо отца, а с этими (братьями Все-
волода) хочу управиться, как мне бог даст". Выписывая известия из  лето-
писи, где упоминаются волости, хотят убедить нас, что за  них  идет  все
дело и скрывают все причины, всю связь событий, но,  раздробив  события,
отняв у них связь, можно доказать все, что угодно. Так и война у Монома-
ховичей между дядею Юрием и племянником Изяславом, причиною которой были
родовые счеты, спор о старшинстве, у  г.  Погодина  представлена  только
борьбою за волости; читаем: "Юрий говорил: я выгоню  Изяслава  и  возьму
его область. Изяслав возвратил Киев от Георгия  и  хотел  взять  Переяс-
лавль. Георгий отнял Киев". Но при этом выпущены из княжеских речей  са-
мые важные места. Юрий говорит Изяславу: "Дай мне Переяславль, и я поса-
жу там сына, а ты царствуй в Киеве". Но эта речь в подлиннике начинается
так: "Се брате, на мя еси приходил и землю повоевал, старейшинство с ме-
не снял". Пропущена и речь Вячеслава к брату Юрию, в  которой  объявлена
прямая причина войны: "Ты мне говорил (Юрий Вячеславу): не  могу  покло-
ниться младшему (т. е. племяннику Изяславу); но вот теперь  добыл  Киев,
поклонился мне, назвал меня отцом, и я сижу в Киеве; если ты прежде  го-
ворил: младшему не поклонюсь, то я старше тебя и не малым". Скажите  че-
ловеку, вовсе незнакомому с русскою историею,  что  междоусобные  войны,
происходившие в древней Руси, были родовые споры между князьями, владев-
шими своими волостями по старшинству, и в