у,  пушек  и  пищалей
находились пищальники неотступно, день и ночь, городовые воротники, сторожа,
кузнецы, плотники; со всех с них бралась присяга и давались они  на  поруки,
что им из города никуда не отъезжать.  Знаем,  что  пушкарей  и  пищальников
прибирали в случае надобности в городах, иногда даже из старых и  отставных.
Наконец, в составе русского войска упоминаются иноземные отряды - литовские.
   Относительно продовольствия войска видим, что посылались хлебные запасы в
занятые ливонские города; доставлять эти запасы было  обязанностию  посошных
людей. Иногда хлебные запасы доставлялись в города по подряду; так,  в  1582
году какой-то Тереха Ситников  нанялся  доставить  из  Нижнего  в  Астрахань
хлебный запас 2500 четвертей муки и  толокна.  Подрядчику  (запасчику)  дана
была грамота, по которой его пропускали везде беспошлинно  и  без  задержек;
если кто-нибудь на запасчика или на его людей попросит пристава, или  козаки
его, не желая идти у него на судах, станут на нем  или  на  его  людях  чего
искать или чем его клепать, то бояре, воеводы и дьяки не  должны  давать  на
него и на его людей пристава и суда; а кому будет до него или до  его  людей
какое дело, то их судят в Москве бояре; также  бояре,  воеводы  и  дьяки  не
могли брать козаков Терехиных в  стрельцы  и  козаки.  Видим,  что  служилым
татарам и козакам давалось на конский корм по две деньги на лошадь  в  день.
При выступлении в поход татарского  царевича  Кайбулы  к  шведским  границам
велено было готовить по всей дороге людские и конские кормы: на всяком стану
давали на 80 человек яловицу, полосмины круп, полбезмена  соли,  или  на  10
человек по барану, круп и соли на деньгу; кожи с яловиц и овчины  с  баранов
отдавались назад тем людям, у  которых  они  взяты;  конского  корма  на  10
лошадей давали по четвертке овса да по острамку сена. "Должно это  припасти,
сказано в указе, чтоб ратным людям без корму  не  быть,  а  крестьянству  по
дороге насилий и грабежа  кормового  не  было".  Царь  не  прощал  воеводам,
которые позволяли своим ратным людям буйствовать в Русской земле;  так,  при
описании похода царя Шиг-Алея и князя Михайлы Глинского на литовцев  читаем:
"Тот князь Михайла с людьми своими, едучи дорогою, сильно грабил своих, и на
рубеже люди его деревни Псковской земли  грабили,  скот  секли,  дворы  жгли
христианские; царь на него за это прогневался и велел обыскать, кого грабили
дорогой, и на нем иным доправили те грабежи". Городовые  козаки  и  стрельцы
получали жалованья в год  по  полтине  денег,  кроме  хлебного:  пищальники,
воротники, сторожа, кузнецы и плотники получали по рублю в год денег, по два
пуда соли, по двенадцати коробей ржи и по стольку же овса. Городовые  козаки
получали  и  земли:  так,  в  1571  году  бояре   приговорили   относительно
путивльских и рыльских козаков,  что  если  они  захотят,  то  набрать  1000
человек козаков конных или сколько пригоже, посмотря по землям, сколько  где
будет земель. Служить им посылки польские (степные) и сторожи  с  земли  без
денег, и если который послужит, тогда государь велит его пожаловать.
   Ратные люди собирались с городов  и  сел  таким  образом:  в  1545  году,
например, государь велел нарядить с  Новгорода  и  пригородов,  с  белых  не
тяглых дворов с трех дворов по человеку,  да  с  тяглых  с  пяти  дворов  по
человеку, всего нарядить 1973  человека  на  копях.  Да  с  новгородских  же
посадов и с пригородов, с посадов, с рядов, погостов нарядить  2000  человек
пищальников, половина на конях, а другая половина  пеших.  Пешие  пищальники
были бы в судах, а суда им готовить на  свой  счет;  у  конных  людей  также
должны быть суда, в чем им корм и запас свой в Нижний Новгород  провезти;  у
всех этих пищальников, у конных и пеших, должно быть по ручной пищали, а  на
пищаль по 12 гривенок безменных зелья, да по столько же свинцу на  ядра;  на
всех людях должны быть однорядки или сермяги крашеные. В следующем же месяце
прислана была в Новгород грамота, по которой уже требовалось собрать с белых
дворов и с гостиных по человеку с двора, с суконничьих - по человеку с  двух
дворов, с черных - по-прежнему, с пяти дворов по человеку, да с 20 дворов по
пуду зелья, со всех без исключений; но через месяц велено было с достаточных
людей, живущих на черных дворах, взять с двора по человеку,  кроме  прежнего
побора - по человеку  с  пяти  дворов;  освобождены  были  от  побора  дворы
архиепископских детей боярских, софийских священников, всех  служилых  людей
архиепископских; с ружных священников велено было взять с 6  священников  по
человеку, да по две гривенки зелья,  а  не  с  ружных  с  10  священников  -
человека, да по две гривенки зелья; дьяконы же, дьяки, пономари и  просвирни
помогают своим священникам до  церковному  доходу.  Которые  люди  при  этом
объявили, что им зелья добыть нельзя,  к  тем  посылались  мастера  ямчужные
(селитряные) и пищальники указывать им, как варить  зелье.  Под  1535  годом
псковский летописец говорит, что горожане его нарядили 500 пищальников, 3000
лошадей в телегах и человека  на  коне,  3000  четвертей  овсяной  заспы  на
толокно, 3000 полтей свинины, 3000 четвертей солоду, 360  четвертей  гороху,
столько  же  семени  конопляного;  на  Москву  послали  400  пищальников,  а
новгородцы много посохи послали для построения нового города Себежа.  Иногда
посошные люди разбегались во время похода, и тогда области, их  поставившие,
должны были нанимать  новых;  под  1561  годом  летописец  говорит:  царские
воеводы людей потеряли много,  посохи,  а  другие  разбежались,  потому  что
нечего есть; от этого Пскову, пригородам и  сельским  людям  проторей  стало
много в посохе: вместо разбежавшейся посохи нанимали других, с  сохи  по  22
человека, а на месяц давали человеку по  три  рубля,  а  иные  и  по  три  с
полтиной с лошадьми и с телегами под наряд. Во время  похода  под  Полоцк  в
войске Иоанновом было посохи пешей и коневой 80900 человек, давали посошанам
во Пскове: коневникам - по 5 р., а пешим  -  по  2  рубля.  Под  1570  годом
псковский летописец говорит: пришел царь в Великий Новгород  и  много  людей
было побито; к тому же велел  править  посоху  под  наряд  мосты  мостить  в
Ливонскую землю, зелейную руду сбирать: от этого налога и правежа все  люди,
новгородцы и псковичи, обнищали, давать стало нечего и пошли сами в  посоху,
и злою смертию там померли от голода и мороза от мостов и наряду; во  Пскове
байдаки и лодки большие посохой тянули под  ливонские  города  и,  не  много
потянув, покинули по лесам, тут лодки сгнили, а людей погубили.
   Московское государство XVI века относительно юго-восточной границы  своей
находилось в таком же положении, как и древняя  Приднепровская  Русь  времен
св. Владимира: граничило с степью, из которой стремились кочевые хищники  на
его  опустошение.  Уже  давно  московские  сторожи,  сторожевые  отряды  или
станицы, разъезжали по разным направлениям в степи и стояли  в  определенных
местах, наблюдая за  татарами,  при  Иоанне  IV  московские  сторожи  начали
сталкиваться с литовскими на Днепре: мы видели, что царь  старался  показать
Сигизмунду-Августу, как выгодно для последнего помогать московским сторожам,
а не затевать споров о том, что они становятся на Литовской земле. Во второй
половине царствования, обративши все внимание  на  запад,  Иоанн  тем  более
должен был хлопотать, чтоб южная граница была защищена, чтоб крымцы не могли
явиться у Оки безвестно. С этою целию в январе 1571 года  государь  приказал
боярину  своему,  князю  Михайле  Ивановичу  Воротынскому,  ведать  станицы,
сторожи и  всякие  свои  государевы  польские  службы.  Воротынский  говорил
государевым словом в  разряде  дьякам,  что  ему  велел  государь  ведать  и
поустроить станицы и сторожи, и велел доискаться станичных прежних  списков;
в города: Путивль, Тулу, Рязань, Мещеру,  в  другие  украинные  города  и  в
Северу велел послать грамоты по детей боярских, по письменных  по  станичных
голов и по их товарищей станичников, и по станичных вожей,  и  по  сторожей,
которые ездят из Путивля, из Тулы, Рязани, Мещеры,  из  Северской  страны  в
станицах на поле к разным урочищам, и которые прежде езжали лет за десять  и
пятнадцать, велел им всем быть в Москву. Когда  они  приехали,  то  государь
приказал князю Воротынскому сидеть (заняться) о станицах, сторожах и  всяких
польских службах, станичных голов,  станичников  и  вожей  расспрашивать  и,
расспрося, расписать подлинно порознь: из которого города, по которым местам
и до каких мест пригоже  станицам  ездить  и  в  каких  местах  сторожам  на
сторожах стоять, и до каких мест  на  которую  сторону  от  которой  сторожи
разъездам быть, и в которых местах на поле головам стоять для  бережения  от
приходу воинских людей, и из которых городов и по скольку человек, с которым
головою и каким людям на государевой службе быть? Чтоб государю  про  приход
воинских людей быть не безвестну, и  воинские  люди  на  государевы  украйны
безвестно не приходили.
   После расспросов князь  Воротынский  приговорил  с  детьми  боярскими,  с
станичными головами и станичниками  о  путивльских,  тульских,  рязанских  и
мещерских станицах, и о всех украйных дальних и ближних месячных сторожах  и
сторожах, из которого города  к  которому  урочищу  станичникам  податнее  и
прибыльнее ездить и нa которых сторожах и из которых городов  и  по  скольку
человек сторожей на которой  стороже  ставить.  А  станичникам  бы  к  своим
урочищам ездить и сторожам на сторожах стоять в тех местах, которые были  бы
усторожливы, где б им воинских людей можно было усмотреть.  Стоять  сторожам
на сторожах, с  коней  не  ссаживаясь  попеременно,  и  ездить  по  урочищам
попеременно же, направо и налево, по два человека по  наказам,  какие  будут
даны от воевод. Станов им не делать, огонь раскладывать не  в  одном  месте,
когда нужно будет  кому  пищу  сварить,  и  тогда  огня  в  одном  месте  не
раскладывать дважды; в котором месте кто полдневал, там не ночевать; в лесах
не останавливаться, останавливаться в таких местах, где было бы усторожливо.
Если станичники или сторожа подстерегут воинских людей,  то  посылать  своих
товарищей с этими вестями в  ближайшие  украинские  города;  а  сами  позади
неприятеля едут на сакмы (дороги), по сакмам и по станам  людей  смечать  и,
поездив по сакмам и сметив людей, с  теми  вестями  в  другой  раз  отсылают
товарищей в те же города; новые посланные едут направо или налево,  которыми
дорогами поближе, чтоб в украинские города весть была раньше не перед  самым
приходом неприятеля; а самим им ехать за неприятелем  сакмою,  а  где  и  не
сакмою, как пригоже, покинув сакму направо  или  налево,  ездить  бережно  и
усторожливо, и того беречь накрепко: на которые украйны воинские люди пойдут
и им, про то разведавши верно, самим с  вестями  подлинными  спешить  к  тем
городам, на которые неприятель  пойдет.  Если  станичники  завидят  воинских
людей на дальних урочищах, то им посылать посылки по три или по  четыре  или
сколько будет пригоже, посмотря по людям и по делу, от которых мест пригоже,
а не от одного места, чтоб, проведав подлинно про неприятеля, на какие места
он идет, самим с подлинными вестями спешить наскоро в те города, на  которые
пойдет неприятель. А не быв на сакме и не  сметив  людей  и  не  доведавшись
допряма, на которые места воинские люди пойдут,  станичникам  и  сторожам  с
важными вестями не ездить,  и  сторожам,  не  дождавшись  на  сторожах  себе
перемены, с сторож не съезжать. А которые сторожа, не  дождавшись  смены,  с
сторожи сойдут, и в то время государевым украйнам от воинских людей учинится
война: тем сторожам от государя быть казненным смертью. Которые  сторожа  на
сторожах лишние дни за сроком перестоят, а их товарищи на смену в те  дни  к
ним не приедут, то брать первым на последних по полуполтине на  человека  на
день. Если воеводы или  головы  пошлют  кого  наблюдать  за  станичниками  и
сторожами на урочищах и на сторожах,  и  посланные  найдут,  что  они  стоят
небережно и неусторожливо и до урочищ  не  доезжают,  то,  хотя  бы  приходу
воинских людей и не ждали, тех станичников и сторожей  за  то  бить  кнутом.
Воеводам и головам смотреть накрепко, чтоб у сторожей лошади были  добрые  и
ездили бы на сторожи о двух конях, чтоб  можно  было,  увидавши  неприятеля,
уехать. У кого из станичников и  сторожей  лошади  будут  худы,  а  случится
посылка скорая, и под тех сторожей велеть доправить лошадей на их головах; а
если надобно вскоре и доправить некогда, то воеводам  велеть  брать  лошадей
добрых у их голов, а не будет у голов столько лошадей, то воеводам брать  по
оценке лошадей добрых у полчан своих, а на головах  брать  найму  на  всякую
лошадь по 4 алтына с деньгою на день и отдавать деньги тем людям, у  которых
взяты лошади.
   Ездить станицам из Путивля или Рыльска: первой станице ехать  на  поле  с
весны 1 апреля, второй - 15, третьей - 1 мая, четвертой - 15 и т. д., осьмой
станице ехать 15 июля, потом в другой раз первой станице ехать 1  августа  и
т. д.; последний выезд 15 ноября. Если же надобно будет еще ездить станицам,
снега не нападут (снеги не укинут), то станичников  посылать  и  позднее  15
ноября по расчету; посылать по две станицы на месяц, меж  станицы  пропуская
по две недели со днем.
   Для разъездов употреблялись  дети  боярские,  посадские  люди,  козаки  и
наемные  жители  Северской  Украйны,  или  севрюки;  но  потом   приговорили
последних отставить, потому: стоят на сторожах неусторожливо, воинские  люди
на украйны приходят безвестно, а они того не  видят,  вести  от  них  прямой
никогда не бывает, а приезжают с вестями ложными. Из Путивля  и  Рыльска  на
донецких сторожах стерегли дети боярские. Путивльцы и рыляне с поместий и из
денежного  жалованья.  Кроме  донецких  сторож,  на  ближних  путивльских  и
рыльских, смесных и несмесных сторожах стерегли с  посадов  посадские  люди,
равно как из  Новгородка  Северского  на  смесной  путивльской  стороже.  Из
Мценска и Карачева на смесных и кесмесных сторожах  стерегли  дети  боярские
мценяне и карачевцы с поместий  и  из  денежного  жалованья.  На  орельских,
новосильских, дедиловских, донковских, епифанских, шацких, ряжских  сторожах
стерегли  козаки  с  земель  и  из  денежного  жалованья.  На  кадомских   и
темниковских  сторожах  стерегли  татары  и  мордва  с  земель  Кадомских  и
Темниковскнх. На алаторских  сторожах  стерегли  козаки.  После  приговорили
также ставить на сторожу по шести человек сторожей  вместо  прежних  четырех
для того, чтоб им разъезжать направо и налево, переменяясь  беспрестанно  по
два человека. Для надзора за исправностию  сторожей  назначены  были  четыре
стоялые головы, которые разъезжали по всему пространству степи, от Волги  до
Вороны, Оскола и Донца.
   В октябре 1571 года, по государеву указу, князь Воротынский с  товарищами
приговорили жечь степь; определили, из которых украинских городов и в  какую
пору, по каким местам, к которым урочищам, до каких мест, скольким  станицам
и по скольку человек в  станице  ездить  на  поле  и  жечь  его.  Жечь  поле
определено осенью, в октябре или ноябре по  заморозам,  как  на  поле  трава
сильно посохнет, снегов не дожидаясь, а дождавшись ведреной  и  сухой  поры,
чтоб ветер был от  государевых  украинских  городов  на  польскую  (степную)
сторону; не зажигать травы  вблизи  украинских  городов,  вблизи  лесов  или
лесных засек и всяких крепостей, которые наделаны от проходу воинских людей.
Станицы для зажжения степи должны были выезжать из городов: Мещеры, Донкова,
Дедилова, Кропивны, Новосиля, Мценска, Орла, Рыльска и Путивля; пожар должен
был обхватывать пространство степи от верховьев Вороны до Днепра и Десны.
   В 1574 году назначен был  новый  начальник  над  сторожевою  и  станичною
службою, боярин Никита Романович Юрьев. При новом начальнике видим  перемену
относительно  первого  срока  выезда  станиц:  вместо  1   апреля   положено
сообразоваться со временем открытия весны; потом выбирать детей боярских  на
степную службу велено  разрядным  дьякам,  а  не  воеводам  по  городам.  По
челобитью польских (степных) месячных сторожей, бояре приговорили: в  Шацке,
Рязском, Донкове, Епифани, Дедилове,  Кропивне,  Новосиле  и  Орле  козаков,
которые  стерегут  месячную  сторожу,  поместьем   и   денежным   жалованьем
поверстать: придать к  старому  их  поместью,  к  20  четвертям  еще  по  30
четвертей человеку; а денежного жалованья приговорили им дать в  третий  год
по три рубля человеку для сторожевой службы, чтоб им бесконным  не  быть,  а
быть у них по два коня добрых или к коню мерин добрый. Велели послать  в  те
города писцов, детей боярских и подьячих добрых - пересмотреть всех  козаков
на лицо с конями и со  всею  их  службою:  которые  козаки  собою  худы  или
бесконны и в сторожевую  службу  их  не  будет,  тех  от  сторожевой  службы
отставить и служить им козачью рядовую службу  и  поместной  им  придачи  не
придавать, а на их место прибрать из рядовых козаков  добрых  и  конных.  Во
Мценске и Карачеве на сторожах стеречь детям боярским из тех городов с малых
статей, с 50, 70 и 100 четвертей,  потому  что  в  этих  городах  козаков  в
росписи не написано; в Шацке, Новосиле и Орле в прибавку к козакам  посылать
детей боярских.  Что  касается  границ  станичных  разъездов,  то  во  время
управления боярина Никиты Романовича путивльские станицы ездили к  верховьям
Тора, по Миюсу, Самаре, Арели к Днепру до Песьих Костей; тульские - ко Мжу и
Коломаку на Муравский шляк (дорогу); рязанские -  к  Северскому  Донцу  и  к
Святым Горам, а мещерские - вниз по Дону, до Волжской переволоки.
   Таково было военное устройство в Северо-Восточной России,  в  государстве
Московском. Здесь мы видим, что значение дружины все более  и  более  никнет
пред значением государя. В России Западной, наоборот, шляхта ревниво  блюдет
за поддержанием старых прав своих.  На  виленском  сейме  1547  года  шляхта
потребовала у короля защиты  от  двух  сословий  -  духовного  и  мещанского
(городового), просила, чтоб люди духовные на судах  земских  и  светских  не
заседали и не звали б к духовному суду по светским делам; относительно мещан
шляхта жаловалась, что ремесленники виленские берут непомерные цены за  свои
работы и надбавляют цены по произволу, от чего шляхта беднеет. Король обещал
исполнить просьбу. На сейме 1551 года шляхта просила, чтоб  простых  холопей
над шляхтою не  повышать,  чтоб  простой  холоп  и  шляхтич  подозрительного
происхождения урядов не держали. Король отвечал на это: пусть укажут,  какой
холоп или подозрительный шляхтич посажен мною на уряд? Потом шляхта просила,
чтоб паны обходились с нею почтительно на судах и в других  местах.  В  1576
году браславская шляхта подала королю Стефану челобитную,  чтоб  королевские
указы писались к ним на русском, а не на польском языке.
   Мы  видели  характер  козаков  московских,  т.  е.  живших   по   степям,
прилегавшим  к  Московскому  государству  и  признававших  по  имени  власть
последнего;  такой  же  точно  был  характер  и   козаков   литовских,   или
малороссийских,  известных  тогда  в  Москве  под  именем   черкас;   притом
безнаказанность   последних   еще   более    была    обеспечена    слабостью
польско-литовского  правительства.  Мы  видели  поведение  козацких  вождей,
Дашковича, князя  Дмитрия  Вишневецкого,  который  окончил  свои  похождения
жестокою смертию в Турции. В то  самое  время,  как  польское  правительство
употребляло все усилия, чтоб жить в мире  с  Крымом  и  Турциею,  козаки  из
Черкас, Канева, Браславля, Винницы, собравшись в степи за Черкасами, в числе
800 и больше, под начальством старших козаков: Карпа, Андруша, Лесуна,  Янка
Белоуса, громили по несколько  раз  караваны  купцов  турецких  и  крымских,
шедшие в Москву и возвращавшиеся назад; мало того, кр