рие до следующего года и разошлись,
причем татары, уходя, пограбили русские области.
   В 1407 году литовцы начали  неприятельские  действия,  взявши  Одоев.
Московский князь пошел опять с большим войском на Литовскую землю,  взял
и сжег город Дмитровец; но, встретившись с тестем у Вязьмы, опять заклю-
чил перемирие, и оба князя разошлись по домам. В следующем году  отъехал
из Литвы в Москву родной брат короля Ягайла, северский князь Свидригайло
Олгердович, постоянный соперник Витовта, и соперник опасный, потому  что
пользовался привязанностию православного народонаселения в  Южной  Руси.
Свидригайло приехал не один; с ним приехал владыка  черниговский,  шесть
князей Юго-Западной Руси и множество бояр черниговских и северских. Мос-
ковский князь не знал, чем изъявить свое радушие знаменитому выходцу: он
дал Свидригайлу в кормление город Владимир со всеми волостями и пошлина-
ми, селами и хлебами земляными и стоячими,  также  Переяславль  (взятый,
следовательно, у князя Нелюба), Юрьев Польский, Волок Ламский,  Ржеву  и
половину Коломны. В июле приехал Свидригайло, в сентябре Василий с  пол-
ками своими и татарскими уже стоял на границах, на  берегу  Угры,  а  на
другом берегу этой реки стоял  Витовт  с  Литвою,  поляками,  немцами  и
жмудью. Но и тут битвы не было: постоявши много дней друг против  друга,
князья заключили мир и разошлись.
   Витовт был сдержан: после мира на Угре, во все остальное время княже-
ния Василиева, он не обнаруживал больше неприятельских замыслов ни  про-
тив Москвы, ни против Новгорода и Пскова. Во время войны между  князьями
московским и литовским новгородцы, по обычаю, не хотели быть ни за того,
ни за другого: не отступали от Москвы и между тем держали у себя на при-
городах князя Симеона-Лугвения Олгердовича, присяжника Ягайлова. Напрас-
но после того Ягайло и Витовт уговаривали новгородцев  заключить  тесный
союз с Польшею и Литвою и воевать вместе с немцами; те  не  соглашались,
причем высказалась уже главная причина,  которая  будет  постоянно  пре-
пятствовать тесному союзу Новгорода с Гедиминовичами: последние уже были
латины, поганые. В 1411 году Симеон-Лугвений, видя, что мало пользы слу-
жить на пригородах новгородских, уехал в Литву, свел и наместников  сво-
их, и в начале следующего года Ягайло, Витовт и Лугвений разорвали  вся-
кий союз с новгородцами, прислали им взметные грамоты и велели  сказать:
"Что было вам взяться служить нам, разорвать мир с немцами, с нами стать
заодно и закрепиться на обе стороны в запас; пригодился бы этот  союз  -
хорошо; а не пригодился, так ничего бы дурного не было; мы к вам посыла-
ли бояр своих Немира и Зиновья Братошича спросить вас, стоите ли в преж-
нем договоре? И вы отвечали Немиру: "Не может Новгород  исполнить  коро-
левского требования: как он с литовским князем мирен, так  и  с  немцами
мирен". Мы князя Лугвения вывели от вас к себе, с немцами заключили  мир
вечный, и с венграми, и со всеми нашими соседями  (граничниками),  а  вы
слово свое забыли, да еще ваши люди нас бранили и  бесчестили,  погаными
звали; кроме того, вы приняли нашего  врага,  сына  смоленского  князя".
Лугвений велел прибавить: "Держали вы меня у себя хлебокормлением, а те-
перь старшим моим братьям, королю и Витовту, это не любо и мне не  любо,
потому что я с ними один человек, и с меня  крестное  целование  долой".
Войны, однако, у Новгорода с Литвою не было: в  1414  году  новгородские
послы ездили в Литву и заключили с Витовтом мир по старине; псковичи  же
заключили мир с литовским князем еще в 1409 году по старине, на  псковс-
кой воле, по докончанию великого князя  Василия  Димитриевича;  следова-
тельно, при заключении мира на Угре московский князь выговорил у Витовта
и мир со Псковом. Но в 1418 году Витовт писал к великому магистру Немец-
кого ордена, поднимая его против псковичей; магистр  отговаривался  тем,
что у Ордена со Псковом заключен десятилетний мир; Витовт возражал,  что
Орден учрежден для постоянной борьбы с неверными и, следовательно,  дол-
жен помогать ему, Витовту, как  единоверному  государю  против  неверных
псковичей; представлял в пример собственное поведение:  в  прошлом  году
московский великий князь прислал звать его на немцев, но он не согласил-
ся. Неизвестно, потому ли Витовт хотел поднять Орден на  псковичей,  что
сам не мог напасть на них без нарушения  договора  с  Москвою;  известно
только то, что войны со Псковом не было.
   Витовт был сдержан; но на северо-востоке не умели понять необходимос-
ти войны с литовским князем; видели вооружения  сильные,  но  с  первого
взгляда бесполезные, видели странную борьбу, кончившуюся как  будто  ни-
чем; сильно досадовали, что иноплеменнику Свидригайлу дано так много бо-
гатых волостей; всего больше боялись и ненавидели татар: от  них  опаса-
лись вредных замыслов, и вот действительно Эдигей страшно опустошил мос-
ковские владения. "Эдигей, - по мнению летописца, - ссорил тестя  с  зя-
тем, чтоб они тратили свои силы в борьбе и тем легче  стали  бы  добычею
татар; Эдигей посылал в Москву к великому князю Василию, побуждая его на
Витовта, давая ему помощь свою, а князья и бояре и все думцы  великокня-
жеские и вся Москва радовались Эдигеевой любви к Василию  Дмитриевичу  и
говорили: "Вся Орда в воле великого князя, кого хочет воюет". Вот и  на-
чали воевать Литву, водя с собою рать татарскую, а Литва воевала москви-
чей, крови лилось много. Татары обогащались добычею, а московские бояре,
воеводы и вельможи веселились. Но старикам старым это не  нравилось:  не
добра дума бояр наших, говорили они, что приводят на помощь к  себе  та-
тар, нанимают их серебром и золотом; не оттого ли в старину Киеву и Чер-
нигову приключились большие напасти и беды? И там братья воевали друг  с
другом, поднимая половцев на помощь; а половцы, рассмотревши весь  наряд
и всю крепость князей наших, потом их всех одолевали.
   Что, если и теперь то же случится? Князь великий Василий  Димитриевич
воевал с тестем своим, великим князем Витовтом Кейстутовичем,  утомились
и заключили перемирие; а вражда между ними  умножилась,  и  оба  понесли
много убытков и томления. Не было в то время на Москве бояр  старых,  но
молодые обо всем советовали, радуясь войне и кровопролитию, а между  тем
Эдигей беспрестанно ссорил князей, рассматривая весь русский наряд и все
войско, дожидаясь удобного времени, когда бы напасть на Русь. В это вре-
мя прислал в Москву к великому князю Свидригайло Олгердович, желая с ним
вместе воевать Литву. Свидригайло был верою лях, но устроен к брани, муж
храбрый и крепкий на ополчение; обрадовался ему князь великий  со  всеми
боярами своими, дали ему городов много, чуть-чуть не половину всего кня-
жения Московского и даже славный город Владимир, где соборная  златовер-
хая церковь Пречистой богородицы: и это все  ляху-пришельцу  дано  было;
оттого и многие беды постигли нас: храбрый князь Свидригайло  Олгердович
и храброе его воинство смутились и испугались, как дети малые, во  время
Эдигеева нашествия и обратились в бегство".
   Так рассуждает летописец. Свидригайло действительно не  оправдал  на-
дежд великого князя, хотя, быть может, союз этого Олгердовича с московс-
ким князем и заставил Витовта ускорить  заключением  мира  с  последним.
Свидригайло не мог быть доволен таким  окончанием  войны,  которое  нис-
колько не изменяло его положения к лучшему относительно  Литвы:  ему  не
удалось свергнуть Витовта с московскою помощию. Вот почему  он  вошел  в
тесную дружбу с братом великого князя Юрием, который  уже  тогда  был  в
размолвке с Василием, не желая  уступать  старшинства  племяннику;  этим
объясняется поступок Свидригайла, который во время Эдигеева нашествия не
оказал великому князю никакой помощи и скоро отъехал назад в Литву (1409
г.), обнаружив свою вражду к Москве тем, что на дороге ограбил Серпухов.

   Неизвестно, чего надеялся Свидригайло в Литве;  известно  только  то,
что по приезде своем сюда он был схвачен в Кременце, заключен в  темницу
Ягайлом и Витовтом и пробыл в цепях около девяти лет: только в 1418 году
он был освобожден острожским князем и убежал в  Венгрию.  Но  заключение
Свидригайла не могло положить конца волнениям в Литве и  Руси,  ибо  эти
волнения зависели не от личности одного человека, но от взаимных отноше-
ний двух или трех народов, приведенных в неожиданную связь одним случай-
ным обстоятельством. Следя за отношениями московского князя к  литовско-
му, мы видели обширные честолюбивые замыслы последнего: примыслив важную
волость Смоленскую, Витовт хотел сделать то же с Новгородом  и  Псковом,
хотел посадить своего хана в Кипчаке и  с  его  помощию  подчинить  себе
Москву; но этот могущественный и честолюбивый князь был не иное что, как
вассал двоюродного брата своего, короля польского: мог ли Витовт  терпе-
ливо сносить такое положение, могли ли терпеливо  сносить  его  Литва  и
Русь? В 1398 году королева Ядвига прислала к Витовту письмо,  в  котором
говорилось, что Ягайло отдал ей княжества Литовское и  Русское  в  вено,
вследствие чего она имеет право на ежегодную дань от них. Витовт  собрал
сейм в Вильне и предложил боярам литовским и русским вопрос: "Считают ли
они себя подданными короны Польской в такой степени, что обязаны платить
дань королеве?" Все единогласно отвечали: "Мы не подданные Польши ни под
каким видом; мы всегда были вольны, наши предки никогда полякам дани  не
платили, не будем и мы платить, останемся при нашей прежней  вольности".
После этого поляки больше уже не толковали о дани. Но Витовт и бояре его
не могли забыть этой попытки со стороны Польши и должны были подумать  о
том, как бы высвободиться и из-под номинального подчинения.  Однажды  на
обеде, данном по случаю заключения мира с Орденом,  бояре  провозгласили
тост за Витовта, короля литовского и русского, и просили  его,  чтоб  он
позволил всегда так величать себя. Витовт на этот раз притворился скром-
ником и отвечал, что не смеет еще почитать себя достойным такого высоко-
го титула. Королем литовским и русским могли провозглашать его вельможи,
потому что еще в 1396 году древняя собственная Русь,  или  Киевская  об-
ласть, лишилась своего  великого  князя  Скиргайла-Ивана  и  соединилась
опять с Литвою. Но если князь литовско-русский с  своими  боярами  хотел
независимости от Польши, то вельможи польские старались всеми силами со-
единить неразрывно Литву и Русь с своим государством: в 1401 году на Ви-
ленском сейме в присутствии Ягайла и Витовта  было  определено,  что  по
смерти Витовта Литва и Русь возвращаются снова  под  власть  Ягайла;  по
смерти же королевской ни Литва без Польши не выбирает великого князя, ни
Польша без Литвы не выбирает короля: оба народа  имеют  общих  врагов  и
друзей. Ходили слухи еще об одном пункте договора, а именно что по смер-
ти Ягайла престол польский переходит к Витовту.  В  1413  году  связь  с
Польшею была еще более скреплена на сейме Городельском:  дворянство  ли-
товское сравнено в правах с дворянством польским, за исключением,  одна-
ко, православных.
   Последний пункт показывал ясно, как мало прочности было для  будущего
в этой связи Литвы с Польшею; но пока она еще не рушилась, и первым важ-
ным следствием ее для Восточной Европы было сокрушение Немецкого ордена.
В конце XIV века Витовт, чтобы заняться делами на востоке, хотел жить  в
мире с немцами и даже отдал им на жертву Жмудь, упорно державшуюся  язы-
чества. В 1399 году, пользуясь прибытием заграничных крестоносцев, в том
числе Карла, герцога лотарингского, великий магистр выступил  на  Жмудь,
жители которой одни не могли сопротивляться  немцам  и  принуждены  были
принять подданство и крещение; некоторые из них, однако, по примеру ста-
рых пруссов убежали в Литву. Когда Орден неотступно требовал их выдачи у
Витовта, то последний отвечал: "Вы, верно, хотите, чтоб я всем  жмудинам
за раз велел возвратиться в их землю? Хорошо; но знайте,  что  эти  люди
самые горячие приверженцы независимости, которую вы отняли у  их  земля-
ков; никто лучше их не защитит ее". Угроза  Витовта  скоро  исполнилась:
восстание вспыхнуло во всей Жмуди, толпы вышли из лесов и ударили на но-
вопостроенные замки орденские, сожгли их, изрубили гарнизоны,  начальни-
ков, рыцарей, духовных побрали в неволю, после чего отправлены были пос-
лы к Витовту с просьбою, чтоб он взял Жмудь под свою власть. Витовт сог-
ласился; жмудины разослали всюду грамоты с жалобою на Орден: "Выслушайте
нас, угнетенных, измученных, выслушайте нас, князья духовные и светские!
Орден не ищет душ наших для бога, он ищет земель наших для себя; он  нас
довел до того, что мы должны или ходить по миру, или разбойничать, чтобы
было чем жить. Как они после того смеют называть себя братьями, как сме-
ют крестить? Кто хочет других умывать, должен быть сам чист. Правда, что
пруссы покрещены; но они так же ничего не смыслят в вере, как и  прежде:
когда войдут с рыцарями в чужую землю, то поступают хуже  турок,  и  чем
злее свирепствуют, тем больше похвал получают от Ордена. Все плоды земли
нашей и улья пчелиные рыцари у нас забрали; не дают нам ни  зверя  бить,
ни рыбы ловить, ни торговать с соседями; что год, увозили детей наших  к
себе в заложники; старшин наших завезли в Пруссию, других со всем  родом
огнем сожгли; сестер и дочерей наших силой увлекли - а еще крест  святой
на платье носят! Сжальтесь над нами! Мы просим крещения,  но  вспомните,
что мы люди же, сотворенные по образу и подобию божию, а  не  звери  ка-
кие... От всей души хотим быть христианами, но хотим креститься водою, а
не кровию".
   Началась война. Рыцари, пользуясь отсутствием Витовта к брату в  Кра-
ков, опустошили окрестности Гродна, за что Жмудь взяла Мемель; два  раза
потом сильное орденское войско опустошало Литву; Витовт отплатил рыцарям
опустошением Пруссии; с обеих сторон, впрочем, не сделали ничего важного
и заключили перемирие, а в 1404 году вечный мир.  Витовт  принужден  был
спешить заключением мира с Орденом, потому что должен был обратить  вни-
мание свое на отношения к Северо-Восточной Руси; он уступил опять  Жмудь
рыцарям, обязавшись даже в случае сопротивления жмудинов помогать Ордену
при их покорении. Несмотря на это. Жмудь  не  думала  покоряться  добро-
вольно. Когда орденские и Витовтовы войска входили в ее области,  жители
преклонялись на время перед силою, но потом восставали опять. "Немало  у
нас (говорили они) прелатов, ксендзов и тому подобных людей, которые от-
бирают у нас шерсть и молоко, а  в  учении  христианском  не  наставляют
нас". Между тем Витовт, управившись на востоке,  начал  думать,  как  бы
опять овладеть Жмудью, стал поддерживать жителей  ее  в  их  восстаниях,
следствием чего были новые войны Польши и Литвы с Орденом. В  1410  году
Витовт соединился с Ягайлом и встретил орденское войско под Грюнвальдом:
у рыцарей было 83000 войска, у Витовта и Ягайла - 163000, между которыми
находились русские полки:  смоленский,  полоцкий,  витебский,  киевский,
пинский и другие. В начале битвы успех был в стороне рыцарей; но отчаян-
ное мужество русских смоленских полков, выдержавших натиск немцев,  дало
возможность Витовту поправить дело: рыцари потерпели страшное поражение,
потеряли великого магистра Ульриха фон Юнгингена, более 40000 убитыми  и
15000 взятыми в плен вместе со всем обозом. Грюнвальдская битва была од-
на из тех битв, которые решают судьбы народов: слава и сила  Ордена  по-
гибли в ней окончательно,  покорители  разъединенных  пруссов  встретили
громадное ополчение из трех соединенных народов Восточной  Европы,  пред
которым силы, мужество, искусство рыцарей оказались недостаточными;  во-
енное братство, существовавшее для борьбы, не имело более ни средств, ни
цели для борьбы; силы его поникли пред соединенными силами трех  народов
христианских, в ополчении врагов Ордена не приносилось  более  языческих
жертв, в нем раздавалась христианская молитва: "Богородице, дево, радуй-
ся!" Орден был предоставлен собственным средствам:  потерянные  силы  не
восполнялись более толпами рыцарей из разных краев  Европы,  потому  что
Орден не вел более войн с неверными,  следовательно,  существование  его
становилось уже бесцельным, ненужным, и существование  это  после  Грюн-
вальдской битвы представляет только продолжительную агонию.
   В то время, как орден Тевтонский в Пруссии оканчивал  борьбу  свою  с
Литвою, другая половина его,  орден  Меченосцев  в  Ливонии,  продолжала
борьбу со Псковом и Новгородом, В 1406 году, по возвращении псковичей  с
войны литовской, из-под Полоцка, магистр ливонский пришел со всею  силою
и ходил две недели по их волости: но известно, что значило тогда  ходить
по чужой волости. Жители пригорода Велья выехали в числе 150 человек же-
лезной рати, помолились богу и св. Михаилу и ударили на немцев;  поганые
не выдержали и обратились в бегство, потерявши много людей и знамя; а из
вельян никто не был не только убит, но даже и ранен; одного только немцы
взяли в плен, но и тот убежал. Это было  в  августе  месяце;  в  октябре
псковичи подняли всю свою волость и пошли на Немецкую землю, подстерегли
немецкую рать, убили у нее 20 человек да 7 взяли живых; потом  пошли  за
Новый городок, встретили другую немецкую рать, ударили и на  нее,  убили
315 немцев, потеряли своих 34 человека и возвратились  домой  с  большою
добычею. В следующем году приехал во Псков брат великого князя  московс-
кого Константин; первым делом его было послать слугу своего  в  Новгород
на добро Пскову, просить помощи на немцев; новгородцы,  однако,  отказа-
лись, не помогли псковичам ни словом, ни делом. Тогда князь  Константин,
будучи юн верстою, по выражению летописца, но  совершен  умом,  поднявши
всю область Псковскую и пригороды, пошел воевать  за  Нарову;  повоевали
много погостов, взяли много добычи; со времен князей Довмонта  и  Давыда
псковичи не бывали еще так далеко в Немецкой земле. Благополучно возвра-
тились псковичи из похода; но скоро князь Константин уехал от них, и де-
ла переменились; магистр пришел ко Пскову со всею немецкою силою;  пско-
вичи вышли к нему навстречу, четыре дня стояли  неприятели  друг  против
друга и бились об реку; немцы не отважились перейти ее и пошли  уже  на-
зад, как псковичи, ободренные этим отступлением, перешли реку  в  погна-
лись за ними; тогда немцы оборотились и нанесли им сильное поражение  на
Логозовицком поле, убили трех посадников, множество бояр и сельских  лю-
дей, всего 700 человек; немцам победа стоила также дорого, и они не мог-
ли воспользоваться ею. Это побоище, по словам  летописца,  было  так  же
сильно, как Ледовое и Раковорское. В  то  же  самое  время  другая  рать
псковская потерпела неудачу за Наровою,  принуждена  была  бросить  свои
лодки и бежать от неприятеля. Псковский летописец  при  этом  продолжает
жаловаться на новгородцев: они взяли князя из  Литвы,  говорит  он,  все
псковичам наперекор, вложил им дьявол злые мысли в сердце - водить друж-
бу с Литвою и немцами, а псковичам не помогают ни словом,  ни  делом.  В
следующем 1408 году магистр пришел опять со всею силою на Псковскую  во-
лость, ходил по ней две недели,  но  безуспешно,  осаждал  Велье;  потом
встречаем известие о новом неудачном набеге немцев на Велье и о  неудач-
ном походе псковичей на Немецкую землю. В 1409 году новое нашествие нем-
цев, опять без важных последствий, кроме поражения псковских охочих  лю-
дей. Наконец, в 1410 году псковские посадники и бояре съехались с  рыца-
рями у Киремпе и заключили мир по старине, на псковской воле; в  1417  в
Ригу приехал посол великокняжеский с  двумя  псковскими  сановниками,  и
заключили договор о свободной торговле и непропуске врагов  Ордена  чрез
псковские, а псковских - чрез орденские владения; в обидах положено  ис-
кать управы судом, а не мечом; великий князь Василий в этой грамоте  на-
зывается великим королем московским, императором русским.  В  1420  году
немецкие послы съехались с новг