ошений его к следующему отделу, тем бо-
лее что теперь каждое слово наше будет находить подтверждение в преждес-
казанном, читателю уже известном.
   На великой Северо-Восточной равнине, на  перекрестном  открытом  пути
между Европою и Азиею и между Северною Европою и Южною, т. е. между  но-
вою Европою и старою, на пути из Варяг в Греки,  основалось  государство
Русское. "Земля наша  велика  и  обильна",-сказали  племена  призываемым
князьям; но они не могли сказать, что великая и обильная страна их хоро-
шо населена. То была обширная, девственная страна, ожидавшая  населения,
ожидавшая истории: отсюда древняя русская история есть  история  страны,
которая колонизуется. Отсюда постоянное сильное движение народонаселения
на огромных пространствах: леса горят, готовится богатая почва, но посе-
ленец не долго на ней останется; чуть труд станет тяжелее он идет искать
нового места, ибо везде простор, везде  готовы  принять  его;  земельная
собственность не имеет цены, ибо главное дело в населении. Населить  как
можно скорее, перезвать отовсюду людей на пустые места, приманить всяко-
го рода льготами; уйти на новые, лучшие места, на выгоднейшие условия, в
более мирный, спокойный край; с другой стороны удержать население, возв-
ратить, заставить других не принимать его - вот важные вопросы колонизу-
ющейся страны, вопросы, которые мы встречаем в древней русской  истории.
Народонаселение движется; славянский колонист, кочевник-земледелец с то-
пором, косою и плугом, идет вперед все к северо-востоку, сквозь  финских
звероловов. От такой расходчивости, расплывчатости, привычки уходить при
первом неудобстве происходила полуоседлость, отсутствие привязанности  к
одному месту, что ослабляло нравственную сосредоточенность,  приучало  к
исканию легкого труда, к безрасчетливости, какой-то междоумочной  жизни,
к жизни день за день. Но рассматриваемая нами страна  не  была  колония,
удаленная океанами от метрополии: в ней самой находилось средоточие  го-
сударственной жизни; государственные  потребности  увеличивались,  госу-
дарственные отправления осложнялись все более и более, а между тем стра-
на не лишилась характера  страны  колонизующейся:  легко  понять,  какие
трудности должно было встретить государство при подчинении своим интере-
сам интересов частных; легко  понять  происхождение  этих  разного  рода
льготных грамот, жалуемых землевладельцам, населителям земель.
   Если колонизация имеет такое важное значение в нашей истории, то  по-
нятно, как должно быть важно для историка направление  колонизации,  ибо
это направление будет вместе и направлением общего исторического  движе-
ния. Направление колонизации мы узнаем из первых строк летописца,  кото-
рый говорит о движении славянских племен с юго-запада к  северо-востоку,
с берегов Дуная к берегам Днепра и далее на север и восток. Таким  обра-
зом, два племени, которым принадлежит новая история Европы, славянское и
германское, при разделении между собою европейской почвы, будущей  исто-
рической сцены, движутся путями противоположными: германское - от  севе-
ро-востока к юго-западу, славянское, наоборот, - от юго-запада  к  севе-
ро-востоку. Судьба этих племен определилась означенным движением,  опре-
делилась природою стран, занятых вследствие движения, прежним бытом этих
стран, их прежними отношениями. Здесь прежде  всего  нам  представляется
вопрос, почему  в  древней  истории  главного  славянского  государства,
представителя славянских государств по могуществу  и  самостоятельности,
мы замечаем движение именно на северо-восток?  Если  германские  племена
при своем западном движении разрушили Западную Римскую империю,  посели-
лись в ее областях, основали здесь отдельные государства, то  почему  же
славянские племена при восточном движении не разрушили Восточной Римской
империи и не основали на ее развалинах новых государств?  Почему  вместо
юго-восточного направления они  приняли  северо-восточное?  Причин  тому
много.
   При движении своем к юго-востоку славяне должны были сталкиваться  со
стремительным движением азиатских племен, прорывавшихся чрез  Каспийские
ворота, по нынешней Южной России к  западу.  Известны  движения  гуннов,
аваров и судьба народов, которые подпадали их натиску. От среднего Днеп-
ра славянским племенам нельзя было двигаться к югу и юго-востоку;  оста-
валось только направление северо-восточное, и мы видим, что  племена  от
среднего Днепра двигаются в этом направлении к Десне, к Оке; по и  здесь
даже они не безопасны от азиатцев - и здесь они принуждены были  платить
дань коз арам. С другой стороны, однако, мы видим славянские племена  на
Нижнем Дунае, видим славянское народонаселение и гораздо южнее, на  Бал-
канском полуострове; но славяне здесь не господствуют, Восточная империя
держится, на что есть также свои причины: во-первых, здесь империя  была
еще крепка, здесь были собраны все остальные жизненные силы ее, благода-
ря которым она и просуществовала до половины XV века; раньше этого  вре-
мени ее не могли разрушить ни готфы, ни аравитяне; славяне  были  ближе,
но у них не было достаточных сил. Азиатские народы, стремившиеся с  вос-
тока на запад, постоянно разрезывали славян, мы видели, как азиатцы  от-
толкнули русских славян от юга и заставили их взять для своего  движения
северо-восточное направление; западных славян задерживали  немцы;  таким
образом, к Нижнему Дунаю, на Балканский полуостров не приходили постоян-
но, новые массы славянских племен, которые бы теснили одни других,  зас-
тавляя преждепришедших двигаться вперед, как это было на западе  у  гер-
манских племен. Мы видели, как мадьяры окончательно  разрезали  чехо-мо-
равских славян от иллирийских нижнедунайских, порвали связь между  ними,
начинавшуюся было  посредством  народной  славянской  церкви.  Основание
Русского государства на великом восточном пути  из  Балтийского  моря  в
Черное, соединение под одною властию славянских племен, живших по  этому
пути и около, могло, по-видимому, переменить дела на Востоке: лодки Оле-
га являются под Константинополем,  Святослав  поселяется  на  Дунае.  Но
судьба Святослава показала ясно, что  первые  русские  князья  не  могли
иметь для Восточной империи того значения, какое Одоакры и Кловисы имели
для Западной; славянские  племена,  вошедшие  в  состав  Русского  госу-
дарства, раскинулись широко и  привольно  по  огромной  Северо-Восточной
равнине Европы; они не получали никакого толчка с севера и северо-восто-
ка, ничто не побуждало их покидать землю великую и  обильную  и  отправ-
ляться искать новых земель, как то делывали германские племена на  запа-
де; ничто не побуждало их предпринимать стремительного  движения  целыми
массами с севера на юг, и Святослав вовсе не был предводителем  подобных
масс: он оставил назади громадное владение,  редкое  население  которого
вовсе не хотело переселяться на юг, хотело, чтоб князь жил среди него  и
защищал его от диких степных орд. "Ты, князь, чужой земли ищешь;  а  нас
здесь чуть не взяли печенеги",говорят киевляне в предании, знак,  что  у
киевлян была своя земля, а чужой искать они  не  хотели.  Святослав  был
предводителем только небольшой дружины, которая, несмотря  на  всю  свою
храбрость, не могла произвести никакого важного переворота на Балканском
полуострове. Вытесненный Цимисхием с берегов Дуная,  Святослав  погиб  в
степи от печенегов - знак, что, с одной стороны, империя имела  еще  до-
вольно сил, чтоб отбиться от князей новорожденной Руси, а с другой  сто-
роны, степные варвары по-прежнему отрезывали северо-восточных славян  от
империи; и действительно, мы знаем, с какими трудностями  и  опасностями
вначале и после сопряжено было сообщение Руси с Византиею вследствие то-
го, что печенеги, половцы, татары стояли между ними. Следствием столкно-
вения первых русских князей с Византиею было не разрушение  империи,  но
принятие христианства Русью из Византии: мы видели, какое великое  влия-
ние при образовании Русского государства имело церковное  предание,  за-
имствованное из Византии.
   Таким образом, и после основания Русского государства,  т.  е.  после
соединения восточных славянских племен, главное направление движения ос-
тавалось прежнее, т.  е.  с  юго-запада  на  северо-восток,  потому  что
юго-восточная часть великой равнины по-прежнему занята кочевыми  азиатс-
кими ордами, на которые новорожденная Русь не в силах предпринимать нас-
тупательное движение. Правда, вначале, когда средоточие  правительствен-
ной деятельности  утвердилось  в  Днепровской  области,  мы  замечаем  в
князьях стремление переводить народонаселение с севера на  юг,  населять
людьми севера южные украинские города, долженствовавшие защищать Русь от
степных варваров. Но скоро  господствующие  обстоятельства  взяли  свое:
степная украйна, область Днепровская, подвергается  постоянным,  сильным
опустошениям от кочевников; ее города пусты: в них живут псари да полов-
цы, по отзыву самих князей; куда же было удалиться русским людям от пле-
на и разорения? Конечно, не на юго-восток, прямо в руки к половцам;  ко-
нечно, не на запад, к иноверным ляхами венграм; свободный путь оставался
один - на северо-восток: так, Ростовская, изначала финская, область  по-
лучила свое славянское население. Мы видели, как  северные  князья  вос-
пользовались приплывом народонаселения в свою область; мы видели,  какое
значение в русской истории имела колонизация севера, совершившаяся в ис-
торическое же время под влиянием, под распоряжением князей.
   Так было в XII веке; в XIII и последующих веках  побуждения,  застав-
лявшие народонаселение двигаться от юго-запада к северо-востоку,  стано-
вятся еще сильнее; с юго-востока - татары, с запада - литва; крайний се-
веро-восток, еще не подвластный русским князьям, населенный  зырянами  и
вогуличами, не привлекателен и  опасен  для  поселенцев  невоинственных,
идущих небольшими массами; таким образом, теперь с востока, юга и запада
население, так сказать, сгоняется в средину страны, где на берегах Моск-
вы-реки завязывается крепкий государственный узел. Мы видели,  как  мос-
ковские князья воспользовались средствами, полученными от увеличившегося
населения их области, как умели доставить этой  области  безопасность  и
тем более привлечь в нее насельников, как Москва собрала около себя  Се-
веро-Восточную Русь.
   Таков был в общих чертах ход древней русской истории. Уже давно,  как
только начали заниматься русскою историею с научною целию, подмечены бы-
ли главные, особенно выдающиеся в ней события,  события  поворотные,  от
которых история заметно начинает новый путь. На этих событиях начали ос-
танавливаться историки, делить по ним историю на части, периоды;  начали
останавливаться на смерти Ярослава 1, на деятельности Андрея Боголюбско-
го, на сороковых годах XIII века, на времени  вступления  на  московский
престол Иоанна Калиты, на смерти Василия Темного и вступлении на престол
Иоанна III, на прекращении старой династии и восшествии новой, на вступ-
лении на престол Петра Великого, на вступлении на престол Екатерины  II.
Некоторые писатели из этих важных событий начали выбирать  наиболее,  по
их мнению, важные: так явилось деление русской истории  на  три  больших
отдела: древнюю - от Рюрика до Иоанна III, среднюю - от  Иоанна  III  до
Петра Великого, новую - от Петра Великого до позднейших времен;  некото-
рые были недовольны этим делением и объявили, что в русской истории  мо-
жет быть только два больших отдела: история древняя - до Петра  Великого
и новая - после него. Обыкновенно каждый новый писатель  старался  пока-
зать неправильность деления своего предшественника, обыкновенно старался
показать, что и после того события, при котором предшествующий  писатель
положил свою грань, продолжался прежний порядок  вещей,  что,  наоборот,
перед этою гранью мы видим явления которыми писатель характеризовал  но-
вый период и т. д. Споры бесконечные, ибо в истории ничто не оканчивает-
ся вдруг и ничто не начинается вдруг; новое начинается в то время, когда
старое продолжается.
   Но мы не будем продолжать этих споров, мы не станем доказывать непра-
вильности деления предшествовавших писателей и придумывать свое деление,
более правильное. Мы начнем с того, что объявим  все  эти  деления  пра-
вильными; мы начнем с того, что признаем заслугу каждого из  предшество-
вавших писателей, ибо каждый в свою очередь указывал  на  новую  сторону
предмета и тем способствовал лучшему пониманию его. Все  эти  деления  и
споры о правильности того или другого из них были необходимы в свое вре-
мя, в первое время занятия историею: тут необходимо, чтобы легче  осмот-
реться, поскорее разделить предмет, поставить грани по более видным,  по
более громким событиям; тут необходим сначала внешний взгляд, по которо-
му эти самые видные, громкие события и являются исключительными  опреде-
лителями исторического хода, уничтожающими вдруг все старое и начинающи-
ми новое. Но с течением времени наука мужает, и является потребность со-
единить то, что прежде было разделено, показать связь  между  событиями,
показать, как новое проистекло из старого, соединить разрозненные  части
в одно органическое целое, является потребность  заменить  анатомическое
изучение предмета физиологическим.
   Впервые обыкновенно останавливаются на половине XI  века,  на  смерти
Ярослава I; здесь полагают грань между первым и вторым периодом  русской
истории. Грань поставлена  совершенно  правильно;  но  какая  же  непос-
редственная связь между первым и вторым периодами, как второй  произошел
из первого? В XVIII веке в первом периоде видели  Русь  рождающуюся,  во
втором - разделенную; связи между периодами не было показано, но удачные
названия по крайней мере указывали на естественную связь между рождением
и разделением. Позднейшие писатели,  однако,  не  воспользовались  этими
удачными названиями: они старались уничтожить всякую мысль о связи,  ес-
тественном переходе, мысль, случайно выразившуюся в названиях,  опровер-
гая последние как неправильные. "Век св. Владимира был уже  веком  могу-
щества и славы, а не рождения, - объявили они. - Государство  (в  первый
период), шагнув в один век от колыбели своей до величия, слабело и  раз-
рушалось более трехсот лет (во второй период)". Читая эти слова, мы  не-
вольно начинаем думать, что имеем дело с Ассириею,  Вавилониею,  Мидиею,
теми восточными государствами, которые, шагнув внезапно от  колыбели  до
величия, начинали потом разрушаться; и каково же должно быть наше  удив-
ление, когда после узнаем, что государство, о котором идет  речь,  после
трехсотлетнего разрушения вдруг опять обновилось и явилось  могуществен-
нее прежнего! Потом первому периоду дали название норманского, второму -
удельного; в первом выставили на главный  план  норманнов,  все  явления
приписали их деятельности; во  втором  -  разделение  России  на  части,
борьбу между князьями, владельцами этих частей. Но мы спросим: какая  же
связь между норманским и удельным периодами?  Как  второй  произошел  из
первого? Некоторые писатели попытались было указать на связь между  нор-
манизмом и уделизмом, объявив, что удельная система, те княжеские  отно-
шения, какие мы видим во время ее господства, были заимствованы от  нор-
маннов, - попытка похвальная, но вполне неудачная, потому что ни у скан-
динавов, ни вообще у всех германских племен не найдем ничего похожего на
отношения, какие видим между русскими князьями, нигде  не  видим,  чтобы
после князя наследовал брат, а не сын, нигде  не  видим,  чтобы  главный
стол принадлежал старшему в целом роде; подобные отношения видим  только
в славянских государствах и потому должны  заключить,  что  явление  это
есть чисто, исключительно славянское. Теперь спрашивается: каким же  об-
разом случилось, что в продолжение целого периода, до самой смерти Ярос-
лавовой, на первом плане действуют норманны, действуют по-нормански, от-
сюда все норманское, и вдруг при переходе в следующий  период  встречаем
господствующее явление - отношения между князьями, потомками  норманнов,
и это явление есть чисто, исключительно славянское? Ищем норманнов всюду
и нигде не находим.
   Это самое отсутствие связи между первым и вторым периодами, если пер-
вый обозначим именем норманского, всего лучше показывает нам  неверность
последнего названия. Норманны основали государство,  норманны  действуют
преимущественно, даже исключительно, в продолжение двухсот лет  и  вдруг
исчезают, и вдруг государство является славянским! Дело в том, что осно-
валось государство славянское, в основании его участвуют и финны, и нор-
манны; но потом сцена действия немедленно же переносится на  юг,  в  об-
ласть Днепровскую, в сторону славян исключительно, утверждается здесь, и
потому славянское начало господствует вполне; в  первых  князьях  мы  не
должны видеть варягов, предводителей варяжских дружин, морских  королей;
мы должны видеть в них князей известного владения, имеющего свои особен-
ности, свои условия, которые и определяют характер деятельности  истори-
ческих лиц. Два раза является по нескольку князей в новом  владении,  но
немедленно исчезают в пользу одного; в третий раз  является  опять  нес-
колько князей, которые начинают владеть в разных областях, и такой поря-
док вещей утверждается надолго; говорят, Россия  разделилась.  Посмотрим
же теперь, что это за явление, какое отношение его к  явлениям  предыду-
щим, к первому, начальному периоду?
   История знает различные виды образования государств: или государство,
начавшись незаметною точкою, в короткое время достигает громадных разме-
ров, в короткое время покоряет себе многие различные народы; к одной не-
большой области в короткое время силою завоевания  привязываются  многие
другие государства, связь  между  которыми  не  условливается  природою.
Обыкновенно такие государства как скоро возросли, так же скоро и падают:
такова, например, судьба азиатских громадных государств. В другом  месте
видим, что государство начинается  на  ничтожном  пространстве  и  потом
вследствие постоянной напряженности сил от внутреннего движения  в  про-
должение довольно долгого времени распространяет свои владения  на  счет
соседних стран и народов, образует громадное тело и наконец  распадается
на части вследствие самой  громадности  своей  и  вследствие  отсутствия
внутреннего движения, исчезновения внутренних живительных соков:  таково
было образование государства Римского.  Образование  всех  этих  древних
громадных государств, какова бы ни была в других отношениях разница меж-
ду ними, можно назвать образованием неорганическим, ибо они  обыкновенно
составляются  нарастанием  извне,  внешним  присоединением  частей  пос-
редством завоевания. Иной характер представляется нам в образовании  но-
вых, европейских, христианских государств: здесь государства  при  самом
рождении своем вследствие племенных и преимущественно географических ус-
ловий являются уже в тех же почти границах,  в  каких  им  предназначено
действовать впоследствии; потом наступает для  всех  государств  долгий,
тяжкий, болезненный процесс внутреннего возрастания и укрепления, в  на-
чале которого государства эти являются обыкновенно в видимом разделении,
потом это разделение мало-помалу исчезает, уступая место единству: госу-
дарство образуется. Такое образование мы имеем право назвать высшим, ор-
ганическим.
   Какое же образование нашего государства?
   Громадность русской государственной области может привести  некоторых
в заблуждение, заставить подумать, что Россия - колоссальное государство
вроде древних: Ассирийского, Персидского, Римского; но стоит только вни-
мательнее вглядеться в явления начальной русской истории, чтоб  увидеть,
как неверно подобное мнение. Мы видели, как прежние историки  обозначали
древнюю русскую историю: "Государство, шагнув, так сказать, в  один  век
от колыбели своей до величия, сл