а тебе, господину своему князю  вели-
кому, весь Псков кланяется от мала и до велика: и  попы,  и  чернецы,  и
черницы, и сироты, и вдовы, и жены, и малые дети".  Услыхав,  что  Алек-
сандр уехал изо Пскова, Калита заключил с псковичами мир вечный по  ста-
рине, по отчине и по дедине, после чего митрополит Феогност с новгородс-
ким владыкою благословили посадника и весь Псков (1329 г.).
   Полтора года пробыл Александр в Литве и, когда гроза приутихла, возв-
ратился к жене во Псков, жители которого приняли его с честию и посадили
у себя на княжении. Десять лет спокойно княжил Александр во  Пскове,  но
тосковал по своей родной Твери: Псков по формам своего быта не мог  быть
наследственным княжеством для сыновей его; относительно же родной облас-
ти он знал старый обычай, по которому дети изгнанного князя не могли на-
деяться на наследство; по словам летописи, Александр рассуждал так: "Ес-
ли умру здесь, то что будет с детьми моими? все знают, что я выбежал  из
княжества моего и умер на чужбине: так дети мои будут лишены своего кня-
жества". В 1336 году Александр послал в Орду  сына  Феодора  попытаться,
нельзя ли как-нибудь умилостивить хана, и, узнавши, что есть надежда  на
успех, в 1337 году отправился сам к Узбеку. "Я сделал много зла тебе,  -
сказал он хану, - но теперь пришел принять от тебя смерть или жизнь, бу-
дучи готов на все, что бог возвестит тебе". Узбек сказал на это окружав-
шим: "Князь Александр смиренною мудростию избавил себя от  смерти"  -  и
позволил ему занять тверской стол; князь Константин Михайлович волею или
неволею уступил княжество старшему брату.
   Но возвращение Александра служило знаком к возобновлению борьбы между
Москвою и Тверью: скоро встречаем  в  летописи  известие,  что  тверской
князь не мог поладить с московским, и не заключили они между собою мира.
Еще прежде видим, что бояре тверские отъезжают от Александра к  московс-
кому князю. Спор мог кончиться только гибелью одного  из  соперников,  и
Калита решился предупредить врага: в 1339 году он отправился с двумя сы-
новьями в Орду, и вслед за этим Александр получил  приказ  явиться  туда
же: зов этот последовал думою Калиты, говорит летописец.  Александр  уже
знал, что кто-то оклеветал его пред ханом, который опять очень сердит на
него, и потому отправил перед собою сына Феодора, а за ним уже отправил-
ся сам по новому зову из Орды.  Феодор  Александрович  встретил  отца  и
объявил ему, что дела идут плохо; проживши месяц в Орде, Александр узнал
от татар - приятелей своих, что участь его решена. Узбек  определил  ему
смерть, назначили и день казни. В этот день, 29 октября, Александр встал
рано, помолился и, видя, что время проходит, послал к ханше за  вестями,
сел и сам на коня и поехал по знакомым разузнавать о  своей  участи,  но
везде был один ответ, что она решена, что он должен ждать в  этот  самый
день смерти, дома его ждал его посланный от ханши с тою же вестию. Алек-
сандр стал прощаться с сыном и боярами, сделал распоряжение насчет  кня-
жества своего, исповедался, причастился; то же самое сделали и  сын  его
Феодор и бояре, потому что никто из них не думал остаться в живых. Ждали
после того недолго: вошли отроки  с  плачем  и  объявили  о  приближении
убийц; Александр вышел сам к ним навстречу - и был  рознят  по  составам
вместе с сыном. Калита еще прежде уехал из Орды с великим пожалованием и
с честию; сыновья его возвратились после смерти Александровой,  приехали
в Москву с великою радостию и веселием,  по  словам  летописи.  Тверской
стол перешел к брату Александрову, Константину Михайловичу, который  на-
зывается собирателем и восстановителем Тверской волости после татарского
опустошения.
   Мы видели, что князья хорошо понимали, к чему поведет усиление одного
княжества на счет других при исчезновении родовых  отношений,  и  потому
старались препятствовать этому усилению, составляя союзы против сильней-
шего. Что предугадывали они, то и случилось:  московский  князь,  ставши
силен и без соперника, спешил воспользоваться этою силою,  чтоб  примыс-
лить сколько можно больше к своей собственности. Начало княжения  Калиты
было, по выражению летописца, началом насилия для других  княжеств,  где
московский собственник распоряжался своевольно. Горькая участь  постигла
знаменитый Ростов Великий: три раза проиграл он свое  дело  в  борьбе  с
пригородами, и хотя после перешел как собственность, как опричнина в род
старшего из сыновей Всеволодовых, однако не помогло ему это  старшинство
без силы; ни один из Константиновичей ростовских не держал  стола  вели-
кокняжеского, ни один, следовательно, не мог усилить свой наследственный
Ростов богатыми примыслами, и скоро старший из городов  северных  должен
был испытать тяжкие насилия от младшего из пригородов: отнялись от  кня-
зей ростовских власть и княжение, имущество, честь и слава, говорит  ле-
тописец. Прислан был из Москвы в Ростов от князя Ивана  Даниловича,  как
воевода какой-нибудь, вельможа Василий Кочева и другой с ним, Миняй. На-
ложили они великую нужду на город Ростов и на всех жителей  его;  немало
ростовцев должны были передавать москвичам имение  свое  по  нужде,  но,
кроме того, принимали еще от них раны и оковы; старшего боярина ростовс-
кого Аверкия москвичи стремглав повесили и после такого  поругания  чуть
жива отпустили. И не в одном Ростове это делалось, но во всех волостях и
селах его, так что много людей разбежалось из  Ростовского  княжества  в
другие страны. Мы не знаем, по какому случаю, вследствие каких предшест-
вовавших обстоятельств позволил себе Калита такие поступки в  Ростовском
княжестве; должно полагать, что ростовским князем в это время был  Васи-
лий Константинович. Со стороны утесненных князей не обошлось без  сопро-
тивления: так, московский князь встретил врага в зяте своем, Василии Да-
выдовиче ярославском, внуке Федора Ростиславича  Черного;  Василий,  как
видно, действовал заодно с Александром тверским и помогал  ему  в  Орде,
ибо есть известие, что Калита посылал перехватить его на дороге к  хану,
но ярославский князь отбился от московского отряда, состоявшего  из  500
человек, достиг Орды, благополучно возвратился оттуда и пережил  Калиту.
По смерти Александра и Тверь не избежала насилий московских: Калита  ве-
лел снять от св. Спаса колокол и  привезти  в  Москву  -  насилие  очень
чувствительное по тогдашним понятиям о колоколе вообще, и особенно о ко-
локоле главной церкви в городе.  Из  других  князей  упоминаются:  князь
Александр Васильевич суздальский, помогавший Калите опустошать  тверские
волости; Александр умер в 1332 году, его место занял брат его,  Констан-
тин Васильевич, участвовавший в походе под Смоленск, Стародубский  князь
Федор Иванович был убит в Орде в 1329 году. Мы видели, что Галич и Дмит-
ров достались брату Александра Невского, Константину Ярославичу, у кото-
рого упоминаются сыновья - Давыд, князь галицкий и дмитровский, и  Васи-
лий, после которого видим разделение волости, ибо под 1333  годом  гово-
рится о смерти князя Бориса дмитровского, а под 1334 годом  -  о  смерти
Федора галицкого. Упоминается князь Романчук белозерский. Под 1338 годом
упоминается князь Иван Ярославич юрьевский - это, должно  быть,  потомок
Святослава Всеволодовича, Об убиении князя Ивана Ярославича рязанского в
летописи упомянуто в рассказе о походе татар с Калитою на Тверь;  сын  и
преемник Ивана Ярославича, Иван Иванович Коротопол, возвращаясь  в  1340
году из Орды, встретил родственника своего, Двоюродного брата Александра
Михайловича пронского, отправлявшегося туда же с данью, или выходом, ог-
рабил его, привел в Переяславль Рязанский и там велел убить; явление это
объясняется тем, что старшие, или сильнейшие, князья в каждом  княжестве
в видах усиления своего на счет младших, слабейших,  хотели  одни  знать
Орду, т. е. собирать дань и отвозить ее к хану. В Смоленске княжил  Иван
Александрович; как видно надеясь на отдаленность своего княжества, он не
хотел подчиняться хану и возить выход в Орду, и потому Узбек в 1340 году
послал войско к Смоленску, куда велел также идти и всем князьям русским:
рязанскому, суздальскому, ростовскому, юрьевскому, друцкому,  фоминскому
- и мордовским князьям; московский великий князь сам не пошел, но отпра-
вил свое войско под начальством двоих воевод -  Александра  Ивановича  и
Федора Акинфовича. Эта рать пожгла посады смоленские, пограбила  села  и
волости, несколько дней постояла под Смоленском и  пошла  назад:  татары
пошли в Орду с большим полоном и богатством, а русские князья  возврати-
лись домой здоровы и целы.
   Новгородцы, освобожденные московским князем от Василия тверского,  не
могли доброжелательствовать наследникам Михайловым; они  признали  своим
князем Димитрия, потом Александра Михайловича, когда  он  возвратился  с
ярлыком из Орды, но не приняли к себе Александра после убийства Шевкало-
ва, взяли наместников московского князя и стояли  за  последнего  против
Александра и псковичей. Но Калита скоро показал новгородцам, что переме-
нилось только имя и что значение Твери относительно Новгорода перешло  к
Москве. Что же теперь спасет Новгород? От Твери спасла  его  Москва,  от
Москвы должен спасти его какой-нибудь другой город,  Москве  враждебный:
следовательно,  новгородцы  должны  искать  врагов  московским  князьям,
пользоваться ссорами в семействе последних; но когда эти  ссоры  прекра-
тятся, когда уже не будет других князей, кроме московского, то что тогда
останется новгородцам? Останется или отказаться от своего старого  быта,
приравняться к Москве, или искать соперника московскому князю  в  Литве.
Но московским князьям нужны были еще прежде всего деньги, чтоб, с  одной
стороны, задаривать хана, с другой - накупать как можно больше сел и го-
родов в других княжествах; вот почему Новгород мог еще на несколько вре-
мени сохранить свой прежний быт, удовлетворяя денежным требованиям вели-
ких князей, усиливая последних на свой счет. В 1332 году Калита запросил
у новгородцев серебра закамского, старинной дани печерской  и  за  отказ
взял Торжок, Бежецкий Верх, а в следующем году пришел в Торжок со  всеми
князьями низовскими и рязанскими и начал опустошать новгородские  волос-
ти. Новгородцы отправили послов звать великого князя в Новгород,  но  он
их не послушал и, не давши мира, поехал прочь. Новгородцы  отправили  за
ним новых послов с владыкою Василием, которые нашли Калиту в  Переяслав-
ле, давали ему пятьсот рублей, только бы отступился от слободы,  которую
построил на Новгородской земле; много упрашивал его владыка, чтоб  поми-
рился, но он не послушался его. Любопытно, что тотчас по возвращении  из
своего неуспешного посольства к Калите  владыка  Василий  отправился  во
Псков, где уже новгородские архиепископы не бывали семь лет;  во  Пскове
княжил в это время враг московского князя Александр тверской, у которого
владыка Василий окрестил сына Михаила; можно думать, что все это  проис-
ходило вследствие размолвки Новгорода с Калиток). Александр  и  псковичи
находились в тесной связи с Литвою, и вот под тем же 1333  годом  новго-
родский летописец говорит, что вложил бог в сердце князю  Нариманту-Гле-
бу, сыну великого князя  литовского  Гедимина,  прислать  в  Новгород  с
просьбою позволить ему поклониться св. Софии; новгородцы  послали  звать
его, и он немедленно приехал, принят был с честию, целовал крест ко все-
му Новгороду и получил пригороды - Ладогу, Орешек, Корельский городок  с
Корельскою землею и половину Копорья в отчину и дедину. По другим извес-
тиям, новгородцы еще прежде уговорились об этом с Наримантом. Как бы  то
ни было, уговор этот был исполнен тогда, когда Новгороду стал нужен союз
Литвы против московского князя. На следующий год Калита принял с любовию
послов новгородских и сам ездил в Новгород; неизвестно, что было  причи-
ною такой перемены: новгородцы ли уступили всем требованиям Калиты,  или
последний смягчил свои требования, опасаясь связи новгородцев с Литвою и
Александром псковским? Можно думать также, что мир заключен был  не  без
участия митрополита, у которого перед тем был владыка Василий. В кратких
известиях летописи причины явлений не показаны; но по всему  видно,  что
Калита не мог долго сносить пребывания Александра тверского во Пскове. В
1335 году Калита собрался с новгородцами и со всею Низовскою землею идти
на Псков, но почему-то поход был отложен, хотя псковичам и не дали мира;
намерение, следовательно, воевать с ними не было оставлено, и московский
князь продолжал ласкать новгородцев: в том же году он позвал  к  себе  в
Москву на честь владыку, посадника, тысяцкого, знатнейших бояр,  и  они,
говорит летописец, бывши в Москве, много чести видели. Но  в  тот  самый
1337 год, когда Александр тверской отправился из Пскова в Орду  и  поми-
рился с ханом, Калита, вдруг забывши  крестное  целование,  послал  рать
свою на Двину за Волок, ибо заволоцкие  владения  и  доходы  новгородцев
всего больше должны были соблазнять московского князя; но предприятие не
удалось: московские войска были посрамлены и  поражены,  как  выражается
летописец; имели ли какую-нибудь связь эти два события -  поездка  Алек-
сандра в Орду и разрыв Калиты с  Новгородом,  -  неизвестно.  Новгородцы
могли надеяться, что восстановление Александра на отцовском столе и  но-
вая борьба его с Калитою помешают последнему теснить их;  но  московский
князь не терял времени, и Александр погиб в Орде. Новгородцы отправили к
великому князю послов с выходом, но Калита послал к  ним  своих  просить
другого выхода: "Дайте мне еще царев запрос, чего у меня царь запросил".
Новгородцы отвечали: "Этого у нас не бывало от начала мира, а ты целовал
крест по старой пошлине новгородской и по Ярославовым грамотам".  Калита
велел своим наместникам выехать из Новгорода, и не было с ним мира.
   Прежде, когда было много князей-соперников, переменявших  охотно  во-
лости свои, Новгород редко оставался долгое время без  князя:  на  смену
одного спешил другой; но теперь, когда князья уселись неподвижно  каждый
в своей наследственной волости, в Новгороде вместо князя видим уже  бояр
- наместников великокняжеских, которые  выезжают  при  первой  размолвке
новгородцев с великим князем, и Новгород  предоставляется  самому  себе.
Вследствие этого нового порядка вещей стороны, партии  княжеские  должны
были исчезнуть: какие могли быть княжеские партии в Новгороде  во  время
Калиты, когда Новгород мог иметь дело только с одним великим князем, ко-
торый раз, много - два приедет  в  Новгород  на  самое  короткое  время?
Тверской партии не могло быть, потому что ни Михаил, ни сыновья  его  не
жили в Новгороде, не могло быть и вследствие постоянно враждебных  отно-
шений; великим князьям и не нужно теперь иметь в Новгороде  приверженную
к себе сторону; их цель - рано или поздно  уничтожить  самостоятельность
Новгорода, а пока им нужно брать с него как можно больше денег; они зна-
ют, что Новгород будет их, если они будут сильны, сильнее  всех  других,
но изменчивое расположение новгородцев не даст им этой силы.  Любопытно,
что с описываемого времени летописец новгородский становится видимо рав-
нодушен к смене посадников, начинает часто пропускать их; мы уже  прежде
упоминали об этих пропусках. Под 1315 годом встречаем известие о  вруче-
нии посадничества Семену Климовичу, и после того до самого 1331 года нет
ни слова о посадниках в летописи; в этом году встречаем известие  о  по-
саднике Варфоломее; но под следующим 1332 годом  говорится,  что  встали
крамольники, отняли посадничество у Федора Ахмыла и дали Захару Михайло-
вичу, причем пограбили двор Семена Судокова, а у  брата  его  Ксенофонта
села пограбили; но Захар недолго был посадником: в том же  году  он  был
свержен и на его место выбран Матвей. Под 1335 годом  упоминается  новый
посадник Федор Данилович, неизвестно когда и  на  чье  место  избранный.
Прежде, еще под 1327 годом, летописец упоминает о мятеже, во время кото-
рого народ пограбил и пожег двор Евстафия Дворянинца;  потом,  под  1335
годом, встречаем известие об усобице, во время которой едва не дошло  до
кровопролития: по обеим сторонам Волхова граждане стояли с  оружием,  но
потом сошлись в любовь. Что касается до принятого на кормление литовско-
го князя Нариманта, то новгородцы с самого начала  увидали  ненадежность
этих союзов с Литвою: в 1338 году, когда новгородцы вели войну со шведа-
ми, Наримант был в Литве; новгородцы много раз посылали за ним, но он не
приехал, даже и сына своего Александра вывел из Орешка,  оставил  только
своих наместников.
   По известиям Новгородской летописи, псковичи, взявши к себе в  князья
Александра тверского, признали в то же самое время зависимость  свою  от
Литвы: естественно, Псков должен был употребить это средство, чтобы  за-
щитить себя в случае нового движения северо-восточных русских князей  по
настоянию Калиты и по приказу ханскому. Имея особого князя, псковичи хо-
тели получить полную независимость от Новгорода, хотели иметь и  особого
епископа.
   В 1331 году новоизбранный новгородский владыка Василий отправился для
посвящения своего на Волынь, где находился тогда митрополит Феогност. Но
в то же время к митрополиту явились послы изо Пскова, от князя Александ-
ра, вместе с послами от Гедимина и всех  других  князей  литовских;  они
привели с собою монаха Арсения, прося  митрополита,  чтоб  поставил  его
владыкою во Псков; но Феогност отказал им в просьбе. Новгородский  лето-
писец говорит при этом: "Псковичи хотели поставить себе Арсения на  вла-
дычество, но осрамились, пошли прочь ни с чем от митрополита из  Волынс-
кой земли; они Новгород считали за  ничто  уже;  вознеслись  высокоумием
своим, но бог и св. София низлагают всегда  высокомыслящих,  потому  что
псковичи изменили крестному целованию к Новгороду, посадили к себе князя
Александра из литовской руки". Мы видели, что в 1333 году было сближение
Новгорода со Псковом и его князем вследствие разрыва новгородцев с  кня-
зем московским; но потом, когда в 1335 году новгородцы помирились с  Ка-
литою, то снова началась вражда со Псковом; в 1337 году владыка  Василий
поехал во Псков для своих святительских дел, на подъезд, как тогда выра-
жались, но псковичи суда ему не дали, и он поехал прочь, проклявши их.
   Еще в 1316 и 1323 году  источники  западные  упоминают  о  враждебных
столкновениях новгородцев с Норвегиею; в 1326 году заключен был мир меж-
ду ними на 10 лет. В 1337 году у новгородцев началась война  со  шведами
опять по поводу корел, которые подвели шведов, побили новгородских и ла-
дожских купцов и всех христиан, находившихся в их земле, а сами  убежали
в Выборг и, выходя оттуда, били новгородцев. В следующем году новгородцы
с посадником Федором Даниловичем отправились в Неву и стояли  под  Ореш-
ком, пересылаясь с шведским воеводою Стеном; но переговоры кончились ни-
чем; новгородцы возвратились домой; а шведы с корелою много  воевали  по
Обонежью, а потом сожгли посад у Ладоги. Мстить им за это ходили молодцы
Довгородские с воеводами: они повоевали шведскую корелу  около  Выборга,
сильно опустошили землю, хлеб пожгли, скот изрубили и пришли  домой  все
здоровы, с полоном. По их удалении шведы вышли из Выборга, воевали  Тол-
догу и оттуда пошли на Вотскую землю, но здесь ничего не  взяли,  потому
что жители поостереглись; копорьяне напали на них в  небольшом  числе  и
разбили. После этого пришли послы в Новгород из Выборга от воеводы  Пет-
рика и объявили, что шведский князь ничего не знает о  войне,  начал  ее
своевольно Стен, воевода. Новгородцы отправили в  Выборг  своих  послов,
которые и заключили мир на тех же условиях,  на  каких  помирился  князь
Юрий Данилович на Неве; относительно же Кобылитской Корелы положено было
послать к шведскому князю. В следующем 1339  году  новгородцы  отправили
двоих послов, да еще третьего от владыки, за море, к шведскому князю,  и
заключили с ним мир по старым гр