ляется  постоянно  в  договорах  Василия  Ва-
сильевича с удельными князьями.
   Договоры великих князей московских с великими же князьями тверскими и
рязанскими сходны с упомянутым выше договором великого князя Василия Ва-
сильевича с дядею Юрием, с тою только разницею, что Юрий,  как  удельный
князь, не может сам собою, непосредственно, сноситься с Ордою,  посылает
дань чрез великого князя, тогда как великие князья тверской и  рязанский
сохраняют относительно татар вполне независимое от московского князя по-
ложение, сами знают Орду, по тогдашнему выражению. Если тверской князь и
обязывается иногда считать московского старшим братом, то это  определе-
ние отношений остается без дальнейшего объяснения. Относительно  выступ-
ления в поход в договорах между великими князьями - московским, тверским
и рязанским - встречаем обыкновенно условие, что если великий князь мос-
ковский сядет на коня, то и другой договаривающийся великий князь обязан
садиться на коня; если московский пошлет воевод, то и другой обязан сде-
лать то же; только в договорах Димитрия Донского и сына  его  Василия  с
Михаилом тверским встречаем особенности: в первом тверской великий князь
обязан садиться на коня и в том случае, когда выйдет на рать  двоюродный
брат московского князя Владимир Андреевич. В договоре Василия  Димитрие-
вича читаем: "Пойдет на нас царь (хан) ратию или рать татарская, и  сяду
я на коня сам с своею братьею, то и тебе, брат, послать ко мне на помощь
двух своих сыновей да двух племянников, оставив у себя одного сына; если
же пойдут на нас или литва, или ляхи, или немцы, то тебе  послать  детей
своих и племянников на помощь; корм они возьмут, но иным ничем  корысто-
ваться не должны. Также если пойдут на вас татары, литва или  немцы,  то
мне идти самому к вам на помощь с братьями, а нужно будет  мне  которого
брата оставить у себя на сторожу, и я оставлю. А к Орде тебе  и  к  царю
путь чист и твоим детям, и твоим внучатам, и вашим людям". Этот  договор
заключен совершенно на равных правах, даже у тверского князя более прав,
чем у московского, без сомнения вследствие возраста Михаила  Александро-
вича: так, последний ни в каком случае не обязывается  сам  выступать  в
поход.
   Что касается формы договорных грамот, то до времен великого князя Ва-
силия Димитриевича они обыкновенно начинались словами: "По благословению
отца нашего митрополита"; первая дошедшая до нас договорная грамота, на-
чинающаяся словами: "Божиею милостию и пречистыя богоматери", есть дого-
ворная грамота Василия Димитриевича с тверским князем Михаилом; постоян-
но же эта форма начинает встречаться в договорных грамотах со времен Ва-
силия Васильевича Темного, именно начиная с договора его с князем  Васи-
лием Ярославичем серпуховским. После этих слов следуют слова: "На сем на
всем (имярек) целуй ко мне крест (имярек)". Оканчиваются грамоты  такими
же словами: "А на сем на всем целуй ко мне крест по любви  вправду,  без
хитрости". Когда вследствие известных стремлений вражда между  родичами,
между великим князем и удельными, дошла  до  крайности,  когда  мирились
только по нужде, с враждою в сердце, с намерением нарушить мир при  пер-
вом удобном случае, то начали  употреблять  более  сильные  нравственные
средства, для того чтобы побудить к сохранению договора: явились так на-
зываемые проклятые грамоты.  Но  эти  проклятые  грамоты,  это  усиление
нравственных принуждений не достигало цели и служит для нас только приз-
наком крайнего усиления борьбы, при которой  враждующие  действовали  по
инстинкту самосохранения, не разбирая средств, не  сдерживаясь  никакими
нравственными препятствиями. Что касается формы духовных завещаний  кня-
жеских, то они начинались следующими словами: "Во имя отца и сына и  св.
духа. Се аз грешный худый раб божий (имярек) пишу душевную грамоту,  ни-
кем не нужен, целым своим умом, в своем здоровьи".
   При обзоре распределения волостей княжеских мы видели,  какую  важную
долю из них князья давали обыкновенно своим женам. Этому богатому  наде-
лению соответствовало и сильное нравственное и политическое влияние, ка-
кое уступалось им по духовным завещаниям мужей. Калита в своем завещании
приказывает княгиню свою с меньшими детьми старшему сыну Семену, который
должен быть по боге ее печальником. Здесь завещатель не предписывает сы-
новьям, кроме попечения, никаких обязанностей относительно  жены  своей,
потому что эта жена, княгиня Ульяна, была им мачеха.  До  какой  степени
мачеха и ее дети были чужды тогда детям от первой жены,  доказательством
служит то, что сын Калиты, Иоанн II, не иначе называет свою  мачеху  как
княгинею Ульяною только, дочь ее не называет сестрою; это объясняет  нам
старинные отношения сыновей и внуков Мстислава Великого к  сыну  его  от
другой жены, Владимиру Мстиславичу, мачешичу. Иначе определяются отноше-
ния сыновей к родным матерям по духовным завещаниям  княжеским:  Донской
приказывает детей своих княгине. "А вы, дети мои, - говорит он, - живите
заодно, а матери своей слушайтесь во всем; если кто из сыновей моих  ум-
рет, то княгиня моя поделит его уделом остальных сыновей моих: кому  что
даст, то тому и есть, а дети мои из ее воли не выйдут. Даст мне бог  сы-
на, и княгиня моя поделит его, взявши по части у  больших  его  братьев.
Если у кого-нибудь из сыновей моих убудет отчины, чем я его благословил,
то княгиня моя поделит сыновей моих из их уделов; а вы, дети мои, матери
слушайтесь. Если отнимет бог сына моего, князя Василия, то удел его идет
тому сыну моему, который будет под ним, а уделом последнего княгиня  моя
поделит сыновей моих; а вы, дети мои, слушайтесь своей матери: что  кому
даст, то того и есть. А приказал я своих детей своей княгине; а вы, дети
мои, слушайтесь своей матери во всем, из ее воли не выступайте ни в чем.
А который сын мой не станет слушаться своей матери, на том не будет мое-
го благословения".
   Договор великого князя Василия  Димитриевича  с  братьями  начинается
так: "По слову и благословению матери пашей Авдотьи". В договор  свой  с
братом Юрием Василий вносит следующее условие: "А матерь свою  нам  дер-
жать в матерстве и в чести". Сыну своему Василий Димитриевич  наказывает
держать свою мать в чести и матерстве, как бог рекл; в другом  завещании
обязывает сына почитать мать точно так же, как почитал отца. Князь  Вла-
димир Андреевич серпуховской дает своей жене право  судить  окончательно
споры между сыновьями, приказывает последним чтить и  слушаться  матери.
То же самое приказывает сыновьям и  Василий  Темный.  Относительно  кня-
гинь-вдов и дочерей их в завещании Владимира Андреевича находим  следую-
щее распоряжение: "Если бог отнимет которого-нибудь из  моих  сыновей  и
останется у него жена, которая не пойдет замуж, то пусть  она  с  своими
детьми сидит в уделе мужа своего, когда же умрет, то удел идет сыну  ее,
моему внуку; если же останется дочь, то дети мои все брата  своего  дочь
выдадут замуж и брата своего уделом поделятся все поровну.  Если  же  не
будет у нее вовсе детей, то и тогда пусть сноха моя сидит в  уделе  мужа
своего до смерти и поминает нашу душу, а дети мои до ее смерти  в  брата
своего удел не вступаются никаким образом".
   Мы видели, что волости, оставляемые княгиням, разделялись  на  такие,
которыми они не имели права располагать в своих завещаниях, и на  такие,
которыми могли распорядиться произвольно; последние назывались  опрични-
нами. Но кроме того, в Московском княжестве были такие волости,  которые
постоянно находились во владении княгинь, назначались на их  содержание;
эти волости назывались княгининскими пошлыми.  Относительно  их  великий
князь Василий Димитриевич в завещании своем делает следующее  распоряже-
ние: "Что касается сел княгининских пошлых, то они принадлежат ей, веда-
ет она их до тех пор, пока женится сын мой, после чего она должна отдать
их княгине сына моего, своей снохе, те села,  которые  были  издавна  за
княгинями".
   Во всех этих волостях княгиня была  полною  владетельницею.  Димитрий
Донской на этот счет распоряжается так: "До каких мест свободские волос-
тели судили те свободы при мне, до тех же мест судят и волостели княгини
моей. Если в тех волостях, слободах и селах, которые я  взял  из  уделов
сыновей моих и дал княгине моей, кому-нибудь из сирот (крестьян) случит-
ся пожаловаться на волостелей, то дело разберет княгиня моя (учинит исп-
раву), а дети мои в то не вступаются". Владимир  Андреевич  распорядился
так: "На мытников и таможников городецких дети мои  приставов  своих  не
дают и не судят их: судит их, своих мытников и таможников, княгиня моя".

   Духовенство во имя религии поддерживало все эти отношения  сыновей  к
матерям, как они определялись в духовных завещаниях княжеских.  Митропо-
лит Иона писал князьям, которые отнимали у матери своей волости, принад-
лежащие ей по завещанию отца: "Дети! Била мне челом на вас мать ваша,  а
моя дочь, жалуется на вас, что вы поотнимали у нее волости, которые отец
ваш дал ей в опричнину, чтобы было ей чем прожить, а вам дал особые уде-
лы. И это вы, дети, делаете богопротивное дело, на свою  душевную  поги-
бель, и здесь, и в будущем веке... Благословляю вас, чтобы вы своей  ма-
тери челом добили, прощение у ней выпросили, честь бы ей обычную  возда-
вали, слушались бы ее во всем, а не обижали, пусть она ведает свое, а вы
свое, по благословению отцовскому. Отпишите к нам, как вы  с  своею  ма-
терью управитесь: и мы за вас будем бога молить по своему святительскому
долгу и по вашему чистому покаянию. Если же станете опять гневить и  ос-
корблять свою мать, то, делать нечего, сам, боясь бога и по своему  свя-
тительскому долгу, пошлю за своим сыном, за вашим владыкою, и за другими
многими священниками да взглянувши вместе с ними в божественные правила,
поговорив и рассудив, возложим на вас духовную тягость церковную, свое и
прочих священников неблагословение".
   Таковы были междукняжеские отношения в Северо-Восточной Руси. Мы  ви-
дим, что переход родовых отношений в государственные,  переход  удельных
князей из родичей в служебников, поскольку он  выражается  в  договорных
княжеских грамотах, совершается очень медленно благодаря именно  долгому
господству родовых княжеских отношений и вследствие  того,  что  великий
князь должен здесь усиливать свою власть на счет  ближайших  родственни-
ков, выгоды которых требуют поддержания старых родовых форм при  опреде-
лении отношений в договорах, хотя, разумеется, при перемене отношений на
деле, при новых стремлениях и понятиях и самые родовые формы  изменяются
и показывают ясно разрушение старых отношений: так, например, выражения,
встречающиеся в договорах описываемого времени, - держать дядею, держать
племянником, держать братом ровным - не имеют смысла при родовых отноше-
ниях, где существуют только отношения отца к детям, где дядя есть  отец,
старший брат - отец, племянник, младший брат  -  сыновья.  Обязательство
удельного князя служить  великому  и  обязательство  последнего  кормить
удельного смотря по службе являются раз в договоре Димитрия  Донского  с
двоюродным братом Владимиром Андреевичем и потом исчезают вследствие то-
го, что Василий Димитриевич и Василий Васильевич находятся в  менее  вы-
годном положении относительно родичей. Даже довольно неопределенное  вы-
ражение "держать великое княжение честно и грозно" утверждается не вдруг
в договорных грамотах. Договоров служебных князей с теми князьями, к ко-
торым они вступали в службу с отчинами, из Северо-Восточной Руси до  нас
не дошло; но мы имеем довольное число таких договоров из Руси Юго-Запад-
ной. В 1448 году князь Федор Львович Воротынский, взявши город  Козельск
в наместничество из руки Казимира, короля польского и великого князя ли-
товского, записался своему господарю без лести и  без  хитрости.  Король
Казимир в 1455 году пишет, что дал вотчину князю  Воротынскому,  узревши
верную его службу. Договорная грамота князей новосильских и одоевских  с
Казимиром начинается тем, что означенные князья били челом господарю ве-
ликому князю, чтобы принял их в службу. Тот пожаловал, принял их в служ-
бу, и они обязываются служить ему верно во всем, без всякой хитрости,  и
быть во всем послушными, давать ему ежегодную дань  (полетное),  быть  в
его воле, иметь одних друзей и врагов. Казимир с своей стороны  обязыва-
ется держать их в чести и в жалованье, оборонять от всякого; обязывается
и за наследников своих не нарушать договора, не вступаться в их  отчину;
в противном случае крестное целованье с  них  долой,  и  они  становятся
вольными; обязывается суд и исправу давать им во  всяких  делах  чистые,
без перевода; судьи королевские съезжаются с их судьями и судят, поцело-
вавши крест, без всякой хитрости; если возникнет у судей спор,  то  дело
переносится на решение великого князя; споры самих  князей  между  собою
отдаются также на решение Казимира. Любопытно сравнить дошедшую  до  нас
духовную грамоту Олгердова внука, князя Андрея Владимировича, с духовны-
ми грамотами московских князей; и в этих письменных памятниках,  как  во
всяких других, высказывается различие в характере стран, где они писаны.
И московские и южно-русское завещания начинаются словами: "Во имя  отца,
и сына, и св. духа", после чего в московских, как мы видели, означается,
что завещатель находился в добром здоровье, душевном и телесном,-  заме-
чание, необходимое для того, чтобы духовная имела полную силу, и  потом,
без всяких околичностей, излагаются распоряжения завещателя. В  духовной
же Гедиминовича нет замечания о душевном и телесном здравии: вместо того
завещатель распространяется, как он с женою и детьми приехал в Киев богу
молиться, поклонился всем святыням, благословился у  архимандрита  Нико-
лая, поклонился гробам родственников и всех святых старцев и  стал  раз-
мышлять в своем сердце: сколько тут гробов, а ведь все эти мертвецы жили
на сем свете и пошли все к богу! Пораздумав, что скоро и ему  туда  при-
дется идти, где отцы и братья, князь почел приличным  написать  духовное
завещание.
   Мы видели, что прежде князь было общим,  неотъемлемым  названием  для
всех членов Рюрикова рода, а старший в этом роде князь  назывался  вели-
ким, причем мы видели, что название великий князь придавалось  иногда  и
младшему в роде просто из учтивости, от усердия  пишущего  к  известному
князю. В описываемое время на севере при ослаблении родовой связи, родо-
вого единства, при стремлении князей к особности, независимости мы долж-
ны ожидать, что явится много князей, которые в одно и то же время  будут
величать себя названием великих, и не обманываемся  в  своих  ожиданиях:
князья московские носят это название по праву, обладая постоянно старшим
столом Владимирским; но в то  же  самое  время  называют  себя  великими
князья тверские и рязанские, в роде князей  рязанских  князья  пронские,
стремясь постоянно к независимости, называют себя также великими;  нако-
нец, видим, что по-прежнему и те младшие,  удельные  князья,  которые  в
официальных памятниках никогда не смеют называть себя великими, в памят-
никах неофициальных из учтивости величаются этим названием: так, св. Ки-
рилл Белозерский в духовной своей называет великим князем удельного  мо-
жайского, Андрея Димитриевича. Прежде, когда все внимание обращалось  на
родовые отношения князей, а не на владения, старшему великому князю про-
тивополагались младшие; но теперь, когда  родовые  отношения  стали  ру-
шиться, отношения же по владениям и зависимости  начали  выдвигаться  на
первый план, в противоположность великому  князю  для  младших  являются
названия удельных и поместных князей. Мы видели, что и прежде  некоторые
князья назывались великими князьями всея Руси, как,  например,  Мономах,
Юрий Долгорукий; в описываемое время из  официальных  памятников  видим,
что уже Иоанн Калита называется великим князем всея Руси и потом все его
преемники. Из прежних названий княжеских встречаем господин; вновь явля-
ются господарь и государь. Что касается происхождения первого слова,  то
оно одинаково с происхождением слова князь: оспода означает семью, оспо-
дарь - начальника семьи, отца семейства; должно заметить также, что пер-
вое название употребительнее на юге, второе - на севере. Господин и гос-
подарь встречаются в соединении, например: "Занеже, господине князь  ве-
ликий, нам, твоим нищим, нечим боронитися противу обидящих нас, но  ток-
мо, господине, богом, и пречистою богородицею, и твоим, господине, жало-
ванием нашего господина и господаря". Что значение слова  господарь  или
государь было гораздо важнее значения прежнего господин, свидетельствует
упорное сопротивление новгородцев ввести его в употребление вместо  гос-
подин. Господарь противополагается служащим: "Кто  кому  служит,  тот  с
своим господарем и едет". Для великих князей встречаем названия: велико-
го государя земского, великого государя  русского,  великого  господаря,
самодержца. Самый полный титул великого князя  московского  для  внешних
сношений  встречаем  в  договорной  грамоте  его  с  Казимиром,  королем
польским: "По божьей воли и по нашей любви, божьею милостью, се яз князь
великий Василий Васильевич, московский и  новгородский  и  ростовский  и
пермьский и иных". По-прежнему подданные, все остальное народонаселение,
противополагаются князьям под названием черных людей.
   При подлинных грамотах княжеских, дошедших  до  нас  от  описываемого
времени, находятся печати князей с различными изображениями и надписями.
На печати Иоанна Даниловича Калиты с одной стороны находится изображение
Иисуса Христа, на другой - св. Иоанна; вокруг надпись: "Печать  великого
князя Ивана". У Симеона Гордого на одной стороне  печати  -  изображение
святого Симеона, на другой - надпись: "Печать  князя  великого  Семенова
всея Руси". У брата его Иоанна II на одной стороне печати -  изображение
святого Иоанна с надписью: "Агиос Иоанн", на другой -  надпись:  "Печать
князя великого Ивана Ивановича". У Димитрия Донского  на  одной  стороне
печати - изображение св. Димитрия, на другой -  надпись:  "Печать  князя
великого Димитрия"; но на другой печати того же князя встречаем  надпись
с прибавлением: всея Руси. У Василия Димитриевича несколько печатей:  на
одной - изображение св. Василия Кесарийского и  надпись:  "Печать  князя
великого Васильева Димитриевича всея  Руси";  на  другой  -  изображение
всадника с копьем, обращенным острием книзу; третья печать имеет изобра-
жение всадника с поднятым мечом, и разные другие. На печати Василия Тем-
ного виден всадник с копьем, находящимся в покойном  положении,  острием
вверх. На печати тверского князя Бориса Александровича  встречаем  также
изображение всадника с поднятым мечом.
   И в описываемое время вступление князя на стол сопровождалось обрядом
посажения. Вот как описывается посажение Александра Невского во Владими-
ре: преосвященный Кирилл митрополит встретил его со крестами, со священ-
ным собором и со множеством людей и посадил его на великом  княжении  во
Владимире, на стол отца его, с пожалованием царевым  (ханским).  Великий
князь Василий Димитриевич был посажен на стол послом Тохтамышевым; Васи-
лия Васильевича посадил на стол посол ханский  у  Пречистыя,  у  золотых
дверей. Таким образом, в этом самом обряде обозначалась ясно зависимость
русских князей от ханов татарских; теперь, следовательно, для удовлетво-
рительнейшего решения вопроса о значении князя  на  Руси  в  описываемое
время мы должны постараться определить степень зависимости его от  хана;
зависимость эта выражалась ли только в необходимости требовать  ханского
утверждения, ханского ярлыка и в обязанности платить дань, или она имела
влияние на внутреннюю деятельность князя, стесняла его? Здесь, разумеет-
ся, прежде всего должно решить вопрос о том, как хан  мог  наблюдать  за
деятельностию князя, имел ли он при нем постоянного представителя  свое-
го, наместника? В известн