ородскими на реке Нарове и заключили веч-
ный мир по старине, как было при Александре Невском.
   В 1392 году приходили шведские разбойники в Неву, взяли села  по  обе
стороны реки, не доходя 5 верст до города Орешка; но князь Симеон  (Луг-
вений) Олгердович нагнал их и разбил; в 1395 году новое безуспешное  по-
кушение шведов на город Яму; в следующем году опять нападение шведов  на
Корельскую землю, где они повоевали два погоста; в 1397 году  они  взяли
семь сел у города Яма. В 1411 году успех шведов  был  значительнее:  они
овладели одним пригородом новгородским; тогда новгородцы с князем Симео-
ном Олгердовичем пошли сами в Шведскую землю, села повоевали  и  пожгли,
народу много перебили и взяли в плен, а у города Выборга взяли  наружные
укрепления. В том же году двинский воевода с заволочанами по приказу  из
Новгорода ходил на норвежцев, последние отомстили в 1419 году: пришло их
500 человек в бусах и шнеках к берегам Белого моря,  повоевали  одиннад-
цать мест; заволочанам удалось истребить у них только две шнеки.
   Когда войны стихли на всех концах Северо-Восточной Руси,  тогда  яви-
лось бедствие физическое, начал свирепствовать странный мор. В это время
умер великий князь московский Василий Димитриевич, 1425 года 27 февраля,
после тридцатишестилетнего правления. До нас дошли три его духовные гра-
моты. Первая написана, когда еще у него был жив сын Иван, а Василий  еще
не родился. В это время великий князь не был уверен, достанется ли вели-
кое княжение Владимирское, равно как богатые примыслы  Нижний  и  Муром,
сыну его, и потому говорит предположительно: "А даст бог сыну моему кня-
зю Ивану княженье великое держать... А даст бог сыну моему держать  Нов-
город Нижний да Муром". Во второй духовной грамоте великий князь благос-
ловляет сына Василия утвердительно своею отчиною, великим  княжением;  о
Новгороде же Нижнем говорит опять предположительно: "Если мне  даст  бог
Новгород Нижний, то я благословляю  им  сына  моего  князя  Василия".  В
третьей грамоте утвердительно благословляет сына примыслом своим  Новго-
родом Нижним и Муромом; но о великом княжении Владимирском говорит опять
предположительно: "А даст бог  сыну  моему  великое  княженье".  Замеча-
тельнее всего в этих духовных то обстоятельство, что великий князь  при-
казывает сына тестю Витовту, братьям Андрею, Петру и Константину,  равно
как троюродным братьям, сыновьям Владимира Андреевича;  но  ни  в  одной
грамоте не говорится ни слова о старшем из братьев Юрии  Димитриевиче  -
знак, что этот князь еще при жизни Василия Димитриевича постоянно  отри-
цался признать старшинство племянника, основываясь  на  древних  родовых
счетах и на кривотолкуемом завещании Донского,  где  последний  говорит,
что в случае смерти Василия удел его переходит к старшему по нем  брату;
но здесь, как и во всех других  завещаниях,  разумеется  кончина  беспо-
томственная, ибо речь идет о целом уделе Василиевом,  которого  отчинная
часть по крайней мере,  если  исключим  великое  княжение  Владимирское,
должна была переходить к сыновьям покойного; притязания брата Юрия,  как
видно, и заставили Василия в последней своей  духовной  грамоте  сказать
предположительно о великом княжении; в третьей грамоте нет  также  имени
Константина Димитриевича в числе князей, которым Василий поручал  своего
сына.
   На первом плане в княжение Василия Димитриевича стоят, бесспорно, от-
ношения литовские. Почти в одно время со вступлением на московский  стол
Василия в Литве окончательно утверждается тесть его Витовт; оба  ознаме-
новывают начало своего княжения богатыми примыслами: Василий  овладевает
Нижним Новгородом и Муромом, Витовт - Смоленском. Примыслы эти достались
им нелегко, не вдруг, и на берегах Волги и на берегах Днепра не обошлось
без борьбы, довольно продолжительной. В этой борьбе оба князя не  только
не мешают друг другу, но находятся, по-видимому, в тесном  союзе,  живут
как добрые родственники, хотя Витовт и выговаривает себе Москву у Тохта-
мыша. Но как скоро литовский князь, утвердившись в  Смоленске,  начинает
теснить Псков и Новгород, то Василий вооружается против  него.  Кажется,
наступает решительная минута, в которую должен решиться вопрос о судьбах
Восточной Европы, но ни потомки Всеволода III, ни  потомки  Гедимина  не
любят средств решительных: тесть и зять не раз выходят  с  полками  друг
против друга и расходятся без битвы; дело оканчивается тем,  что  Витовт
отказывается от дальнейших покушений на независимость Пскова, куда  мос-
ковский князь посылает своих наместников; с другой  стороны,  и  Василий
принужден отказаться на время от богатого примысла - Двинской земли.  Но
мы видели, что порвание мира между тестем и зятем возбудило сильное неу-
довольствие в Москве; летописец жалуется, что не было больше в думе кня-
жеской старых бояр, и обо всех делах начали советовать  молодые.  Кто  ж
были эти старые бояре, державшиеся союза с Литвою и осторожно  поступав-
шие относительно татар, и кто были  эти  молодые,  начавшие  действовать
иначе? Это мы узнаем из письма Эдигеева,  которое  он  прислал  великому
князю, возвращаясь от Москвы в степи.
   "Добрые нравы, и добрая дума, и добрые дела в Орде  были  от  боярина
Федора Кошки; добрый был человек; которые были добрые дела ордынские - и
он тебе об них напоминал; но это время прошло. Теперь  у  тебя  сын  его
Иван казначей твой и любимец, старейшина, из которого слова и думы ты не
выступаешь. А от этой думы улусу твоему теперь разорение и христиане из-
гибли. Так ты вперед поступай иначе, молодых не слушай, а собери старших
своих бояр: Илью Ивановича, Петра  Константиновича,  Ивана  Никитича  да
иных многих стариков земских - и думай с ними добрую думу".
   Итак, важнейшее влияние на дела оказывал сначала боярин Федор Андрее-
вич Кошка, а потом сын его Иван, подле которых видим и родичей их  млад-
ших сыновей Федора Кошки - Федора Федоровича и Михаила Федоровича и род-
ного племянника его Игнатия Семеновича  Жеребцова,  бывшего  коломенским
воеводою и убитого в сражении с пронским князем. Старшими боярами Эдигей
называет Илью Ивановича, Петра Константиновича, Ивана Никитича, из кото-
рых первый, по родословным, оказывается сыном известного Ивана  Родионо-
вича Квашни. Этот Иван Родионович умер в 1390 году, и  известие  об  его
смерти занесено в летопись. Из Вельяминовых по соображении с родословны-
ми книгами можно указать только Федора Ивановича, сына казненного  Ивана
Васильевича. Знаменитый боярин Донского Федор Андреевич Свибл больше  не
упоминается; но в духовных грамотах своих великий князь Василий  говорит
о селах Федора Свибла, которые он взял за себя, и о холопах, которых  он
отнял у него: это выражение указывает на опалу; но между боярами Василия
упоминается родной брат Свибла Михаил Андреевич  Челядня.  Из  известных
нам прежде родов и лиц упоминаются также между боярами:  Константин  Ди-
митриевич Шея, сын Димитрия Александровича Зерна, внук Четов;  Иван  Ди-
митриевич, сын Димитрия Всеволожа;  Владимир  Данилович  Красный-Снабдя,
бывший наместником в Нижнем Новгороде; Даниил и Степан Феофановичи  Пле-
щеевы, родные племянники св. митрополита Алексия; о  Данииле  сказано  в
летописи под 1393 годом: "Преставился Данило Феофанович,  который  много
служил великому князю в Орде, и на Руси, и по  чужим  землям".  Наконец,
упоминаются в летописи Иван Уда и Александр Белеут. Из неизвестных  упо-
минаются: Димитрий Афинеевич, подписавшийся на первой  духовной  Василия
на третьем месте; Андрей Албердов, занявший  Двинскую  землю;  Александр
Поле, Иван Марин (оба под 1401 годом); Селиван (или  Селиван  Борисович,
внук Димитрия Михайловича Волынского, или Селиван Глебович Кутузов); Ди-
митрий Васильевич; Степан Васильевич; наместниками  в  Нижнем  Новгороде
вместе с Владимиром Даниловичем Красным  были  Григорий  Владимирович  и
Иван Лихорь; в 1393 году новоторжцы убили вели кокняжеского боярина Мак-
сима; в битве с пронским князем вместе с Игнатием Жеребцовым погибли Ми-
хайла Лялин и Иван Брынка, тут же попался в плен муромский воевода Семен
Жирославич; наместником во Владимире упоминается Юрий  Васильевич  Щека;
под 1390 годом встречаем известие, что в Коломне  на  игрушке  был  убит
Осей, кормиличич великого князя. Как при Донском новоприезжий боярин Ди-
митрий Михайлович Волынский оттеснил на низшую степень  или  заехал,  по
тогдашнему выражению, некоторых старых бояр, так при Василии Димитриеви-
че литовский князь, Юрий Патрикеевич, внук Наримантов, вступивши в служ-
бу к московскому князю, заехал также некоторых бояр, и его имя встречаем
на первом месте в духовных великокняжеских. Брат его, князь Федор Патри-
кеевич, был наместником великого князя в Новгороде в 1420 году.  Дьяками
великокняжескими были: Тимофей Ачкасов и Алексей Стромилов.

   ГЛАВА ВТОРАЯ
   КНЯЖЕНИЕ ВАСИЛИЯ ВАСИЛЬЕВИЧА ТЕМНОГО (1425-1462)

   Малолетство Василия Васильевича.- Новая усобица дяди с  племянником.-
Спор в Орде между ними.- Московский боярин Всеволожский.- Хан решает де-
ло в пользу племянника Василия против дяди  Юрия  Димитриевича.-  Отъезд
боярина Всеволожского от великого князя к дяде его Юрию.-  Возобновление
борьбы между дядею и племянником.- Василий попадается в  плен  к  Юрию.-
Василий в Коломне.- Продолжение борьбы.- Смерть Юрия.- Василий утвержда-
ется в Москве.- Отношения Василия Васильевича к двоюродным братьям,  сы-
новьям Юрия, Василию Косому и Димитрию Шемяке.- Ослепление Косого.-  От-
ношения великого князя к другим удельным князьям.- Отношения татарские.-
Плен великого князя у казанских татар и освобождение.- Шемяка овладевает
Москвою, захватывает великого князя в Троицком монастыре  и  ослепляет.-
Слепой Василий получает Вологду.- Движения его приверженцев, которые ов-
ладевают Москвою.Продолжение борьбы Василия с Шемякою.- Деятельность ду-
ховенства в этой борьбе.- Смерть Шемяки.-  Отношения  великого  князя  к
другим удельным князьям.- Отношения к Рязани и Твери.- Отношения к  Нов-
городу и Пскову.События в Литве, борьба ее с Польшею.- Отношения Литвы к
Москве.- Татарские нашествия.- Борьба Новгорода и Пскова  со  шведами  и
немцами.- Смерть великого князя Василия; его духовная грамота; его приб-
лиженные

   По смерти Василия Димитриевича на столе московском и всея Руси явился
опять малолетный, десятилетний, князь Василий  Васильевич.  Малолетством
деда его Димитрия хотел воспользоваться Димитрий суздальский,  князь  из
старшей линии потомства Ярослава Всеволодовича; но Москва была  уже  так
сильна, что, несмотря и на малолетство ее князя, Суздаль, даже поддержи-
ваемый ханом, не мог остаться победителем в борьбе. Теперь, при малолет-
ном внуке Димитриевом, никто из князей не осмеливается спорить за Влади-
мир с потомками Калиты: Нижний, Суздаль принадлежат  уже  Москве,  Тверь
давно уже отказалась от всякого  наступательного  движения.  Но  теперь,
когда не может быть более борьбы у московского князя за  Владимир  ни  с
князем нижегородским, ни с тверским, начинается борьба между самими  по-
томками Калиты, между самими князьями московскими - за Москву и уже  не-
разрывно соединенный с нею Владимир. До сих пор мы видели частые и явные
нарушения родовых прав старшинства в потомстве Всеволода III, нарушения,
постоянно увенчивавшиеся успехом: видели  восстание  Михаила  Ярославича
московского против дяди Святослава, восстание Андрея Александровича  го-
родецкого против старшего брата, Димитрия переяславского, восстание Юрия
московского против старшего в роде Михаила тверского; но  все  это  были
восстания против порядка вещей, который хотя  и  видимо  ослабевал  (что
именно доказывалось успехом явлений, против него  направленных),  однако
еще держался, признавался вообще всеми как законно существующий, и явле-
ния, ему враждебные, были только исключениями; не являлось еще ни одного
князя, который решился бы  это  исключение  сделать  правилом.  Димитрий
Донской первый завещал старшие столы, и московский и владимирский,  сыну
своему мимо двоюродного брата, который сам согласился на это  распоряже-
ние, согласился признать племянника старшим братом; но этот брат Донско-
го был, во-первых, брат двоюродный, во-вторых, не  мог  занять  старшего
стола по отчине, отец его не был никогда  великим  князем  московским  и
владимирским. Гораздо важнее, следовательно, и решительнее было распоря-
жение сына Димитриева Василия, завещавшего старшинство сыну своему  мимо
родных своих братьев, которых права по старине были совершенно  бесспор-
ны. И вот полноправный им по старине наследник  старшинства  князь  Юрий
Димитриевич звенигородский отказывается признать старшинство племянника,
отказывается признать законность нового порядка престолонаследия. Должна
была возгореться борьба, борьба последняя и  решительная,  которая  нис-
колько не похожа на прежние усобицы между дядьми и племянниками; припом-
ним древнюю борьбу Изяслава Мстиславича с дядею Юрием Долгоруким:  Изяс-
лав занял Киев вопреки правам дяди, но никогда  не  смел  отрицать  этих
прав, говорил прямо, что Юрий старше его, но не умеет жить с родичами  и
проч.; припомним также, что возможность этой борьбы условливалась обсто-
ятельством случайным, слабостию, неспособностию полноправного  дяди  Вя-
чеслава, пред которым, однако, Изяслав принужден был наконец  покаяться.
Но теперь оба порядка, оба обычая, старый и новый, сталкиваются  друг  с
другом во всей чистоте: князь Юрий - полноправный наследник  старшинства
по старине; племянник его Василий Васильевич получает это старшинство по
завещанию отцовскому, с полным отрицанием прав дяди, без всякого пособия
какого-либо случайного обстоятельства, которое ослабляло бы права дяди и
давало племяннику предлог к восстанию против них. В  этой  новой  борьбе
дяди с племянником как бы нарочно племянник является малолетным и потому
неспособным действовать сам по себе; до сих пор, когда племянники  восс-
тавали против дядей, то это было обыкновенно восстание более  даровитой,
более сильной личности; но теперь, как нарочно, слабый отрок вступает  в
борьбу против сильного своим правом  старого  дяди,  следовательно,  все
преимущества, по-видимому, на стороне последнего, а между тем  побеждает
малолетный племянник, и тем резче обнаруживается вся крепость нового по-
рядка вещей, который не зависит более от личных средств.
   Могущественные средства малолетнаго Василия обнаружились в самом  на-
чале: в ту самую ночь, как умер великий князь Василий Димитриевич,  мит-
рополит Фотий послал своего боярина в Звенигород  к  Юрию  звать  его  в
Москву. Но Юрий не захотел признавать племянника старшим, боялся принуж-
дения в Москве, боялся даже оставаться поблизости в Звенигороде и  уехал
в отдаленный Галич, откуда прислал с угрозами к племяннику и с  требова-
нием перемирия месяца на четыре. В Москве согласились на перемирие,  ко-
торое было употреблено с обеих сторон для собрания  войска.  Бояре  мос-
ковские с малолетним князем своим предупредили Юрия и пошли к Костроме с
большим войском, в котором находились и остальные дядья великого  князя,
Димитриевичи; это напугало Юрия, который побежал в Нижний Новгород и сел
там; против него отправлен был брат его Константин Димитриевич,  который
прежде сам вооружался за старшинство дядей; Юрий из Нижнего  побежал  за
Суру и стал на одном ее берегу, а Константин на другом и, постоявши нес-
колько времени, возвратился в Москву под тем предлогом, что нельзя  было
перейти реку: но, по некоторым, очень  вероятным  известиям,  Константин
радел не племяннику, а брату и потому не хотел, как должно, преследовать
Юрия, который возвратился в Галич и послал в Москву просить опять  пере-
мирия на год. Но если для Юрия выгодно было не заключать  окончательного
мирного договора, в котором он принужден был бы отказаться от своих при-
тязаний, если ему выгодны были только перемирия, которые  позволяли  ему
собирать силы и выжидать удобного времени, то в Москве, наоборот, желали
чего-нибудь решительного, и по общему совету - митрополита, матери вели-
кокняжеской Софии, дядей и даже деда Витовта литовского - митрополит Фо-
тий отправился в Галич уговаривать Юрия к вечному миру.  Юрий,  узнавши,
что митрополит едет, встретил его с  детьми,  боярами,  лучшими  людьми,
собрал и чернь всю из городов и деревень и поставил ее по горе так, что-
бы Фотий мог видеть большую толпу народа при въезде в город. Но галицкий
князь не достиг своей цели, не испугал митрополита, который, взглянув на
густые толпы черни, сказал ему: "Сын князь Юрий! не  видывал  я  никогда
столько народа в овечьей шерсти", давая тем знать, что  люди,  одетые  в
сермяги, - плохие ратники.
   Начались переговоры: митрополит настаивал на вечный мир, но  Юрий  не
хотел об нем слышать, а требовал только перемирия, Фотий  рассердился  и
выехал из Галича, не благословив ни князя, ни город, и вдруг  после  его
отъезда открылся мор в Галиче. Юрий испугался, поскакал сам за  митропо-
литом, нагнал его за озером и едва успел со слезами умолить его  возвра-
титься. Фотий приехал опять в Галич, благословил народ, и мор стал прек-
ращаться, а Юрий обещал митрополиту послать и действительно послал  двух
бояр своих в Москву, которые заключили мир на том условии, что  Юрий  не
будет искать великого княжения сам собою, но ханом: кому хан даст  вели-
кое княжение, тот и будет великим князем. Но понятно,  что  и  это  была
только одна уловка, одно средство продлить нерешительное положение,  по-
тому что если и прежние князья мало обращали внимания на  решения  ханс-
кие, то могли ли повиноваться им сын и внук Донского? Вот  почему  после
того ни дядя, ни племянник не думали ехать в Орду, и Юрий, отчаявшись  в
успехе своего дела, заключил в 1428 году договор с Василием, по которому
признавал себя младшим братом племянника и обязывался не искать великого
княжения под Василием. Но в 1431 году Юрий  прислал  означенный  договор
вместе со складною грамотою, и оба соперника решились ехать  в  Орду,  к
хану Махмету. Обратив внимание на время возобновления вражды, мы не  мо-
жем не прийти к мысли, что поводом к нему была смерть  Витовта:  в  1428
году Юрий признал старшинство племянника, потому что в  предыдущем  году
великая княгиня Софья Витовтовна ездила к отцу и поручила ему сына и все
Московское княжество; в 1430 году Витовт умер, и на его месте стал  кня-
жить Свидригайло, побратим, свояк Юрия; вот почему последний в 1431  го-
ду, пользуясь благоприятною для себя переменою обстоятельств,  разрывает
с племянником.
   В челе московского боярства стоял тогда известный уже нам боярин Иван
Димитриевич Всеволожский, хитрый, ловкий, находчивый, достойный преемник
тех московских бояр, которые при отце,  деде  и  прадеде  Василия  умели
удержать за Москвою первенство и дать ей могущество. Когда Юрий по  при-
бытии в Орду уехал в Крым вместе с доброжелателем своим,  могущественным
мурзою Тегинею, который обещал ему великое  княжение,  Иван  Димитриевич
подольстился к остальным мурзам, возбудил их самолюбие и ревность к  мо-
гуществу Тегини. "Ваши просьбы, - говорил он им, - ничего  не  значат  у
хана, который не может выступить из Тегинина слова: по его слову  дается
великое княжение князю Юрию; но если хан так сделает, послушавшись Теги-
ни, то что будет с вами? Юрий будет великим князем в Москве, в Литве ве-
ликим князем побратим его Свидригайло, а в Орде будет сильнее  всех  вас
Тегиня". Этими словами, говорит летопись,  он  уязвил  сердца  мурз  как
стрелою; все они стали бить челом хану за князя Василия и так  настроили
хана, что тот начал грозить Тегине смертию, если он вымолвит хотя  слово
за Юрия. Весною 1432 года был суд между дядею и племянником: Юрий  осно-
вывал свои права на древнем родовом обычае, доказывал летописями и,  на-
конец, ссылался на кривотолкуемое завещание Донского. За Василия говорил
Иван Димитриевич, он сказал хану: "Князь Юрий ищет великого княжения  по
завещанию отца свое