но в случае нужды и детские  могли
стать боярами, как обещал сделать князь Владимир Мстиславич при  извест-
ном случае. Но мы должны строго различать в источниках название  боярина
в значении старшего члена дружины, название, употребляющееся в  противо-
положность с названиями других младших членов дружины,  и  то  же  самое
название, употребленное в общем смысле, в смысле знатных, больших людей,
в смысле дружины вообще, с противоположением ей всего остального народо-
населения, людей простых, черных. Так, и в Новгородской летописи  назва-
ние бояр употребляется в общем смысле знатных людей, вячших, в  противо-
положность меньшим, простым. Под именем бояр, или больших, вячших людей,
в Новгороде разумеются все правительственные лица, как отправляющие свою
должность, так и старые, члены всех тех знатных фамилий, которые  успели
сосредоточить в своем кругу правительственные должности.  Сын  посадника
имел важное значение, как сын посадника, как сын при  этом  знаменитого,
могущественного по своему влиянию человека, и вследствие этого принадле-
жал к числу больших, знатных людей, бояр; назывался боярином  в  отличие
от обыкновенного, простого человека, а не потому он назывался  так,  что
имел особый сан боярина или принадлежал к сословию бояр.  Татары,  боясь
волнения народного в Новгороде, просят князя Александра, чтоб он приста-
вил к ним сторожей, и князь велит стеречь их сыну  посадничьему  и  всем
детям боярским; потом, по смерти Александра Невского, новгородцы послали
за братом его Ярославом сына посадничьего и лучших бояр.
   Слово бояре в общем значении лучших, знатных людей, противополагаемых
простым людям, употребляется не в одной Новгородской, но и во всех  дру-
гих летописях; понятно, что в других княжествах под именем бояр  обыкно-
венно члены дружины противополагаются всему остальному  народонаселению.
Так, под 1315 годом летописец говорит, что князь Афанасий Данилович  по-
шел из Новгорода в Торжок с новгородскими боярами без черных людей,  при
описании усобиц в Твери говорится, что тяжко было боярам и слугам, тяжко
было и черным людям. О Димитрии Донском сказано, что он, желая предупре-
дить Михаила тверского, привел по всем городам к присяге бояр  и  черных
людей. При описании Раковорской битвы  новгородский  летописец  говорит,
что много пало добрых бояр, а иных черных людей без числа. Встречается и
старинное название люди в значении простых, черных людей и в  противопо-
ложность знатным, боярам, дружине вообще; так, говорится,  что  тверской
князь Михаил Александрович, пожегши Дмитровские посады, волости и  села,
бояр и людей привел пленными в Тверь, а в Волынской  летописи  встречаем
название простых людей в противоположность боярам. Наконец, в противопо-
ложность дружине все остальное народонаселение  носит  название  земских
людей. Таким образом, в противоположность князьям  все  не  князья  были
смерды, черные люди; в противоположность боярам и дружине вообще все ос-
тальное народонаселение также носило название простых, черных людей;  из
этого народонаселения будут выделяться новые высшие разряды, или  сосло-
вия, и все остальные низшие в отношении к этим новым разрядам будут  на-
зываться также черными людьми. Так, в Новгороде при подробном перечисле-
нии слоев городового народонаселения после бояр встречаем  житых  людей,
значительных по своему богатству, людей, которые, не принадлежа к  горо-
довой аристократии, к лицам и фамилиям правительственным, не принадлежа-
ли также и к купцам, ибо не занимались торговлею. За житыми людьми,  или
мужами, следуют купцы и, наконец, черные люди; под 1398 годом  летописец
говорит, что ко владыке новгородскому пришли бить челом посадники,  боя-
ре, дети боярские, житые люди и купеческие дети; иногда житые люди поме-
щаются после купцов. Те же самые части городового населения, кроме житых
людей, видим и во всех других городах Северо-Восточной Руси: когда князь
Юрий Ярославич обновил запустелый Муром и поставил в нем свой  двор,  то
ему подражали в этом бояре, вельможи, купцы и черные люди. В Москве куп-
цы уже разделяются на гостей и суконников; московские князья в договорах
своих условливаются обыкновенно гостей,  суконников  и  городских  людей
блюсти вместе и в службу их не принимать. Последнее условие  объясняется
тем, что гости, суконники и вообще городские люди были люди данные,  или
тяглые, и позволение переходить им в дружину лишало бы  князей  главного
источника доходов, лишало бы их средств платить выход в Орду.  После,  в
XVII веке, мы увидим, какой страшный ущерб  в  московских  финансах  был
произведен стремлением тяглых городских людей выйти из податного состоя-
ния вступлением в службу или зависимость от духовенства, бояр и служилых
людей и какие сильные меры употребляло правительство для  воспрепятство-
вания этому выходу. То же самое побуждение заставляло князей и в  описы-
ваемое время условливаться не принимать в службу данных людей,  ни  куп-
цов, ни черных людей, ни численных, или числяков, и земель их  не  поку-
пать; если же кто купил подобные земли, то прежние владельцы должны  вы-
купить их, если могут, если же не будут в состоянии выкупить, то  покуп-
щики должны потянуть к черным людям; если же не захотят тянуть, то лиша-
ются своих земель, которые даром переходят к черным  людям,распоряжение,
тождественное с позднейшими распоряжениями, по которым беломестцам,  лю-
дям нетяглым, запрещалось покупать земли тяглых людей. То же  самое  по-
буждение заставляло московских князей условливаться не держать в  Москве
закладней и не покупать человека с двором; князья обязываются  также  не
покупать земель ордынцев и делюев, которые должны знать свою службу, как
было прежде, при отцах. Под именем делюев разумеются всякого рода ремес-
ленные и промышленные люди, поселенные на княжих  землях;  ордынцами  же
называются пленники, выкупленные князьями в Орде и поселенные  также  на
княжих землях.
   Городское тяглое население по-прежнему разделялось на  сотни:  новго-
родцы говорят в своих грамотах, что купец должен тянуть в  свое  сто,  а
смерд в свой погост; здесь под смердом разумеется сельский житель.  Мос-
ковские князья в своих договорах говорят о черных людях, которые тянут к
сотникам; иногда же говорят о черных людях, которые тянут к  становщику:
и здесь надобно, думаем, понимать так, что в первом случае  говорится  о
городских людях, а во втором - о сельских. Сотник, или сотский,  удержи-
вает прежнее значительное положение свое в Новгороде; в начале  договор-
ных грамот с князьями говорится, что шлется князю благословение от  вла-
дыки, поклон от посадника, тысяцкого и всех сотских. Но если купцы и во-
обще горожане тянули к своим сотским, то сотские должны  были  тянуть  к
тысяцкому; великий князь в договорах с удельными выговаривает, чтоб мос-
ковская рать по-прежнему выступала в  поход  под  его  воеводою  и  чтоб
князья не принимали к себе никого из этой рати; последнее условие  пока-
зывает нам, что эта рать состояла из горожан; мы знаем  также,  что  имя
воеводы давалось преимущественно тысяцкому. Кроме  собственных  горожан,
тянувших в городские сотни, могли жить в городе на своих дворах холопи и
сельчане княжеские: так, Димитрий  Донской  условливается  с  Владимиром
Андреевичем серпуховским послать в город (Москву) своих наместников, ко-
торые должны очистить холопей их и сельчан; от этого происходило, что  в
Москве находились дворы, которые тянули к селам.
   На вятское устройство могут указать нам только первые строки послания
митрополита Ионы, который обращается к троим воеводам земским,  ко  всем
ватаманам, подвойским, боярам, купцам, житым людям и  ко  всему  христи-
анству.
   В городовом быту Юго-Западной Руси до  литовского  владычества  самым
замечательным явлением был приплыв чуждого народонаселения - немцев, жи-
дов, армян. Под 1259 годом волынский летописец сообщает  нам  любопытное
известие о построении и населении города Холма: однажды князь Даниил Ро-
манович, охотясь, увидел красивое и лесное  место  на  горе,  окруженной
равниною (полем): место ему полюбилось, и он построил сперва на нем  ма-
ленькую крепость, а потом другую, большую  и  начал  призывать  отовсюду
немцев и русских, иноязычников и поляков, и набежало много всяких ремес-
ленников от татар: седельники, лучники, тулники, кузнецы,  медники,  се-
ребряники, закипела жизнь,  и  наполнились  дворами  окрестности  города
(крепости), поле и села. Князь Мстислав Данилович для выслушания завеща-
ния брата своего Владимира Васильевича созывает во  Владимире  Волынском
горожан (местичей) - русских и немцев; на похоронах Владимировых плакали
немцы, сурожцы и жиды. Во время  литовского  владычества  жиды  получили
большие льготы; по грамоте Витовтовой, данной в 1388 году, за  убийство,
нанесение раны, побоев жиду виноватый отвечает так же, как за  убийство,
раны, побои, нанесенные шляхтичу;  если  христианин  разгонит  жидовское
собрание, то наказывается по обычаю земскому и все его имущество отбира-
ется в казну; за оскорбление, нанесенное школе жидовской, виноватый пла-
тит великокняжескому старосте два фунта перцу. Жида можно заставить при-
сягнуть на десяти заповедях только при важном иске,  где  дело  идет  не
меньше как о 50 гривнах литого серебра; в других же случаях жид присяга-
ет перед школою, у дверей. Жида-заимодавца нельзя заставить выдать  зак-
лад в субботу. Если христианин обвинит  жида  в  убийстве  христианского
младенца, то преступление должно быть засвидетельствовано тремя христиа-
нами и тремя жидами добрыми; если же свидетели объявят его невинным,  то
обвинитель должен потерпеть то же наказание, какое предстояло обвиненно-
му. Во время литовского владычества города русские стали получать  право
немецкое, магдебургское. Ставши королем польским, Ягайло  немедленно,  в
1387 году, дал Вильне магдебургское право; великий князь Сигизмунд Кейс-
тутович в 1432 году подтвердил это пожалование грамотою на русском  язы-
ке: вследствие этого жители Вильны, как римской,  так  и  русской  веры,
высвобождались из-под ведомства воевод, судей и всяких чиновников  вели-
кокняжеских и во всех делах расправлялись перед своим войтом. От того же
Сигизмунда жители Вильны, как ляхи, так и русы, получили право безмытной
торговли по всему княжеству Литовскому, весчую и другие пошлины в  своем
городе, а великий князь Казимир Ягайлович освободил  их  от  обязанности
доставлять подводы. В привилегии короля Казимира, данной литовским  зем-
лям в 1457 году, городские жители сравнены в правах с князьями, панами и
боярами, кроме права выезжать за границу и кроме управы над подвластными
людьми. Старый Полоцк, имевший одинакий быт с Новгородом Великим, сохра-
няет этот быт или по крайней мере очень заметные следы его и при князьях
литовских. Так, видим, что он заключает договоры с  Ригою,  с  магистром
ливонским и привешивает к этим договорам свою печать. Король  Казимир  в
своей уставной грамоте Полоцку говорит: "Приказываем, чтобы бояре, меща-
не, дворяне городские и все поспольство жили в согласии и дела  бы  наши
городские делали все вместе согласно, по старине, а сходились бы все  на
том месте, где прежде издавна сходились; и без бояр мещанам, дворянам  и
черни сеймов не собирать". Для сбора денег на короля устроен был  в  По-
лоцке ящик за четырьмя ключами: ключ боярский, ключ мещанский, ключ дво-
рянский и ключ поспольский; для хранения ключей избирались из всех  этих
сословий по два человека добрых, годных и верных, которые один без  дру-
гого ящика не отпирали. Кто были эти дворяне? Без сомнения, служня преж-
них полоцких князей.
   Внешний вид русского города не разнился от внешнего вида его в прежде
описанное время. В Москве явилась каменная крепость  (кремль)  только  в
княжение Димитрия Донского; мы видели, как во время Тохтамышева  нашест-
вия москвичи хвалились, что у них город каменный, твердый и  ворота  же-
лезные. В 1394 году задумали в Москве копать ров от Кучкова поля в Моск-
ву-реку: много было людям убытка, говорит летописец, много хором  разме-
тали, много трудились - и ничего не сделали. Через пять лет после  зало-
жения московского кремля заложен был и  каменный  кремль  нижегородский.
Заложение обширной крепости в Твери летописец приписывает еще св. Михаи-
лу Ярославичу; но под 1368 годом встречаем известие, что в Твери срубили
деревянную крепость и глиною помазали; потом князь Михаил  Александрович
велел около крепостного вала выкопать ров и вал  засыпать  от  Волги  до
Тмаки, а в 1394 году тот же князь велел рушить обветшалую стену и тут же
рубить брусьем. Как видно, кремль  Донского  был  единственною  каменною
крепостью во всем Московском княжестве; в Серпухове князь Владимир  Анд-
реевич построил крепость дубовую. Гораздо  более  известий  о  городских
постройках встречаем в летописях новгородских и псковских: в  1302  году
заложена была в. Новгороде каменная крепость; в 1331 владыка Василий за-
ложил город каменный от Владимирской церкви до Богородичной и от Богоро-
дичной до Борисоглебской, и в два года строение было окончено; а юрьевс-
кий архимандрит Лаврентий поставил стены около своего монастыря в  сорок
сажен, с заборалами; в 1334 году владыка покрыл свой каменный город, а в
следующем году заложил острог каменный от Ильинской церкви к Павловской.
В 1372 году выкопали ров около Людина конца, Загородья и Неревского кон-
ца; в 1383 выкопали ров около Софийской стороны, к старому валу; в  1387
сделали вал около Торговой стороны. В 1400 владыка Иоанн заложил  камен-
ный детинец. Иностранному путешественнику Ланноа (в начале XV века) Нов-
город показался удивительно огромным, но дурно  укрепленным;  Псков,  по
его отзыву, укреплен был гораздо лучше. Действительно, мы часто встреча-
ем известия о городовых постройках в Пскове: в 1309 году здесь  заложена
была стена плитяная от Петропавловской церкви к Великой-реке; в 1374 го-
ду псковичи заложили четвертую стену плитяную от реки Псковы до Великой,
подле старой стенки, которая была с  дубом  немного  выше  человеческого
роста, а через год поставили два костра каменных на торгу; в  1387  году
поставили три каменных костра у новой стены на приступе; в 1394 выстрои-
ли перши, или перси; в 1397 четыре костра каменных; в 1399 заложена  но-
вая стена с тремя кострами; в следующем году поставлены два новых  кост-
ра, а в 1401 году пристроили новую стену к старой подле реки Великой;  в
1404 заложили новую стену каменную подле реки  Псковы  и  старой  стены,
толще и выше последней, и покрыли ее; в 1407 выстроили стену против пер-
сей от гребли сторожевой избы толще и  выше;  в  1417  наняли  мастеров,
выстроили стену и поставили костер: в Петров пост кончили строение, а  в
Успенский оно упало; в 1420 поставили новый костер и выстроены были  но-
вые перши: строили их 200 человек, которые взяли у Пскова за работу 1000
рублей, да тем, которые плиту обжигали, дали 200 рублей;  но  через  три
года строение распалось. В 1452 году урядили новую стену у  першей  и  в
ней 5 погребов; в 1458 надделали над старою стеною новую и дали  за  это
мастерам полтораста рублей. Кроме самих Новгорода и Пскова в их  волости
видим и несколько других каменных городов: Копорье, Орешек,  Ямский  го-
род, Порхов, Изборск, Гдов; как легко и скоро строили деревянные крепос-
ти, видно из известия под 1414 годом, что псковичи поставили город Коло-
же в две недели; деревянную московскую  крепость  Калиты  начали  рубить
(строить) в ноябре и кончили в начале весны следующего 1338 года.
   В Новгороде от 1228 до 1462 года было выстроено не менее 150 церквей,
включая монастырские и исключая поставленные на месте  старых,  обветша-
лых; из этого числа не менее 100 каменных;  в  период  предшествовавший,
как мы видели, было построено около 70 церквей, и так как число церквей,
построенных при св. Владимире и Ярославе I, нельзя простирать далеко  за
20, то число всех церквей новгородских в половине XV века можно полагать
около 230; любопытно, что в продолжение первых 42 лет - от 1228 до  1270
года - летописец упоминает о построении только двух церквей в Новгороде.
Во Пскове в описываемое время построено было 35 церквей, из них  23  ка-
менные, две деревянные и о десяти неизвестно. В Москве летописец  упоми-
нает о построении только пятнадцати каменных церквей:  из  этого  видно,
как отстал главный город Северо-Восточной Руси от Новгорода  и  даже  от
Пскова; о количестве церквей московских в половине XIV века можно судить
по известию о пожаре 1342 года: сказано, что погорел город Москва весь и
церквей сгорело 18. В Нижнем Новгороде в конце XIV века было 32  церкви.
Упоминаются мостовые в Пскове: например, в 1308 году посадник Борис  за-
мыслил помостить торговище, и помостили, и было всем людям хорошо,  зак-
лючает летописец; в 1397 году снова помостили торговище;  но  мы  видим,
что от Пскова или Новгорода никак нельзя заключать к другим городам,  да
и во Пскове мостили только торговую площадь, где было беспрерывное  сте-
чение народа, для которого, разумеется, было хорошо,  когда  он  не  был
принужден стоять по колена в грязи. Эта мостовая была, разумеется, дере-
вянная, ибо каменной не было здесь и  в  XVII  веке.  В  Новгородской  и
Псковской летописях находим известие о построении  мостов  с  некоторыми
подробностями: например, в 1435 году наняли псковичи наймитов сорок  че-
ловек строить новый мост на реке Пскове;  балки  должны  были  доставить
наймиты сами, а рилини, городни и дубья были псковские; наймитам  запла-
чено было 70 рублей; в 1456 году намостили мост большой через реку Пско-
ву и дали мастерам 60 рублей, да потом еще прибавили  20.  Из  городских
частей упоминаются в Новгороде концы, улицы, полуулицы, улки.
   Что касается до внешнего вида юго-западных  русских  городов,  то  мы
знаем отзыв венгерского короля о Владимире Волынском, что такого  города
не находил он и в немецких землях; городские стены и на юге, как на  се-
вере, утверждались пороками и самострелами. В Холме при Данииле  Романо-
виче среди города была построена башня высокая,  с  которой  можно  было
стрелять по окрестностям, основание ее было каменное, вышиною 15 локтей,
а сама была построена из тесаного дерева и выбелена, как сыр,  светилась
на все стороны; подле нее находился колодезь, глубиною  в  35  сажен.  В
поприще от города находился столп каменный, а на нем орел каменный изва-
ян, высота камню 10 локтей, с головами же и подножками -12.0 князе  Вла-
димире Васильковиче летописец говорит, что он много городов срубил; меж-
ду прочим, в Каменце поставил столп каменный, вышиною в  17  сажен,  так
что все удивлялись, смотря на него. Столица великого княжества Литовско-
го, Вильна, в начале XV века состояла из дурных деревянных домов,  имела
деревянную крепость и несколько кирпичных церквей.
   Так как и в описываемое время, кроме стен и церквей, остальное строе-
ние в русских городах было почти исключительно деревянное, то  и  теперь
пожары должны были свирепствовать по-прежнему. О московских пожарах  ле-
топись упоминает в первый раз под 1330 годом; в 1335 году Москва погоре-
ла вместе с некоторыми другими городами; в 1337 был новый большой пожар,
причем сгорело 18 церквей; после пожара пошел сильный дождь, и что  было
вынесено в погреба и на площади, то все потонуло. В 1342 подобный же по-
жар; в 1357 Москва сгорела вся с 13 церквами;  в  1364  году  загорелась
Москва во время сильной засухи и зноя, поднялась буря и разметала  огонь
повсюду; этот пожар, начавшийся от церкви Всех святых, слыл  большим;  в
1388 сгорела почти вся Москва; в 1389 сгорело в Москве  несколько  тысяч
дворов; подобный же пожар в 1395 году;  потом  упоминается  о  пожаре  в
Москве в 1413, 1414, 1415, в 1422, 1441; в 1445 знаменитый  пожар  после
Суздальского бою; в 1453 выгорел весь кремль; в 1458 сгорело около трети
города. Таким образом, в 130 лет 17 больших пожаров -  по  одному  на  7
лет. В Новгороде