кого общества против  влияния  новой
религии и ее служителей выразилась в суеверных приметах, теперь бессмыс-
ленных, но имевших смысл в первые века христианства на Руси: так появле-
ние служителя новой религии закоренелый язычник считал для себя враждеб-
ным, зловещим, потому что это появление  служило  знаком  к  прекращению
нравственных беспорядков, к подчинению его грубого произвола  нравствен-
но-религиозному закону. Бежал закоренелый язычник, увидав издали  служи-
теля церкви, врага его прежнего языческого быта, врага его  прежних  бо-
гов, врага его домашних духов-покровителей. Не имея силы действовать по-
ложительно против новой религии, язычество действовало отрицательно уда-
лением от ее служителей; это удаление, разумеется, поддерживалось стари-
ками, ревнивыми к своей власти, от которой они должны были отказаться  в
пользу старцев церкви, пресвитеров и епископов.
   Касательно содержания церкви в летописи  находим  известие,  что  св.
Владимир дал в пользу Богородичной церкви в Киеве от имения своего и  от
доходов десятую часть, отчего и церковь получила название Десятинной,  о
Ярославе говорится, что он строил церкви и определял к ним  священников,
которым давал содержание из казны своей: это уже может  показывать,  что
приношения прихожан не могли быть достаточны для содержания церквей в то
время: стадо было малое. по словам Илариона. Из жития св. Феодосия узна-
ем, что в курской церкви служба не могла часто совершаться по недостатку
просвир; из того же источника узнаем, что градоначальник или посадник  в
Курске имел свою церковь. Пособием для церковного содержания могли  слу-
жить пени, взимаемые за преступления по церковному суду, как это означе-
но в уставе Ярослава. От средств, находившихся в распоряжении церквей  и
монастырей, зависело призрение, которое находили около них бедные, увеч-
ные и странники; о частной  благотворительности,  которая  условливалась
христианством, находим ясные указания в предании о делах Владимировых.
   Мы видели тесную связь грамотности  с  христианством,  слышали  отзыв
инока-летописца о пользе книжного учения, следили за деятельностью ново-
го, грамотного поколения христиан, теперь посмотрим, не обнаружилась  ли
эта деятельность в слове и не дошло ли до  нас  каких-нибудь  письменных
памятников из рассматриваемого периода. Единственный  письменный  памят-
ник, дошедший до нас от этого времени, составляют сочинения первого  ки-
евского митрополита из русских - Илариона; его сочинения  заключаются  в
"Слове о законе", данном через Моисея, и благодати и  истине,  явившихся
чрез Иисуса Христа, с присовокуплением похвалы "Кагану нашему Владимиру"
и изложения веры. Кроме того, в сборнике XIV или XV века  открыто  слово
св. Илариона, митрополита киевского. Для нас особенно важны  два  первых
сочинения, как непосредственно относящиеся к нашему предмету. Естествен-
но ожидать, что первым словом церковного пастыря после введения  христи-
анства будет прославление нового порядка вещей, указание тех благ, кото-
рые народ приобрел посредством новой веры. И точно, в слове Илариона  мы
находим указание на это превосходство новой веры пред  старою:  "Уже  не
зовемся более идолослужителями, но христианами, - говорит он, - мы более
уже небезнадежники, но уповаем в жизнь вечную; не строим более капищ, но
зиждем церкви Христовы; не закаляем бесам друг друга, но Христос закаля-
ется за нас и дробится в жертву богу и отцу". Но  эта  противоположность
христианства с прежним русским язычеством не составляет главного  содер-
жания слова, в котором преимущественно показывается противоположность  и
превосходство христианства пред иудейством, благодати Христовой пред за-
коном Моисеевым, как истины пред тенью, сыновства пред рабством, общего,
всечеловеческого пред частным, народным. Такое содержание Иларионова со-
чинения объясняется тем, что он, по собственным словам его, писал  не  к
неведущим людям, но к насытившимся сладости книжные: обращаясь же к  но-
вому поколению грамотных христиан, Иларион не имел нужды выставлять мно-
го превосходство христианской религии пред  старым  русским  язычеством:
это превосходство было для них ясно; Илариону надобно было приступить  к
другому, более важному вопросу об отношении Нового Завета к  Ветхому,  о
вине пришествия Христова на землю; первый вопрос, предложенный  Владими-
ром греческому проповеднику, был: "Для чего бог сошел на землю и  принял
страсть?" Этот же вопрос нужно было прежде всего уяснить и новому  поко-
лению. Основываясь на приведенных словах: "Не к неведущим бо  пишет,  но
преизлиха насыщшемся сладости книжныя", мы даже позволим  себе  догадку,
что слово Илариона о законе и благодати есть послание митрополита к  са-
мому великому князю Ярославу, потому что  о  последнем  всего  приличнее
можно было сказать, что он насытился сладости книжные, если сравним  от-
зывы летописей об этом князе: "И бе Ярослав  любя  церковные  уставы,  и
пресвитеры любяше повелику, и книги прочитая". Или: "Ярослав же сей  лю-
бяше книги зело". Объяснивши превосходство христианской веры над иудейс-
кою и языческою, Иларион, естественно,  переходит  к  прославлению  того
князя, которому суждено было быть апостолом на Руси: таким образом,  оба
сочинения - "Слово о законе и благодати" и "Похвала Владимиру" - состав-
ляют одно целое.
   Но, кроме письменного  памятника,  мы  должны  обратить  внимание  на
изустно сохранившиеся произведения народной  фантазии,  которых  начало,
первый древнейший склад относится к описываемому  времени;  таковы  наши
древние народные песни и сказки, в которых упоминается  о  Владимире,  о
подвигах его богатырей. Главное содержание этих песен и сказок составля-
ют подвиги богатырей, защищавших Русскую землю от врагов внешних и внут-
ренних: первыми являются степные  кочевники,  приходящие  с  востока  на
Русскую землю, на стольный город Владимира, вторыми - разбойники. По ха-
рактеру своему эти песни и сказки разделяются на такие, в которых преоб-
ладает древний, языческий элемент, и на такие, в которых уже видны следы
христианского влияния. Характер  первого  из  означенных  отделов  соот-
ветствует вполне характеру эпохи, как он изображен нами в  своем  месте.
Герой песни или сказки - богатырь, обладающий страшною материальною  си-
лою: вот он является ко двору княжескому, все глядят на молодца, дивуют-
ся, ему наливают чару зелена вина в полтора  ведра,  он  принимает  чару
единой рукой, выпивает ее единым духом; бросит он горсть песку по  высо-
кому терему - полтерема сшибет; закричит богатырь зычным голосом - с те-
ремов верхи повалятся, с горниц охлопья попадают, в погребах питья вско-
леблются. Вот подвиги любимого народного  богатыря  Ильи  Муромца:  Илья
идет в послах от князя Владимира к хану кочевой орды  и  заводит  с  ним
ссору; хан велит связать ему руки белые, плюет ему в ясны  очи:  "И  тут
Илье за беду стало,/ За великую  досаду  показалося,/  Что  плюет  Калин
(хан) в ясны очи;/ Вскочил в  полдрева  стоячего,/  Изорвал  чембуры  на
мoгучиx плечах,/ Не допустят Илью до добра коня,/ И до его-то до  палицы
тяжкие,/ До медны литы в три тысячи./ Схватил Илья  татарина  за  ноги,/
Который ездил в Киев-град,/ И зачал татарином помахивати:/ Куда ни  мах-
нет, тут и улицы лежат,/ Куда отвернет - с переулками,/ А  сам  татарину
приговаривает:/ "А и крепок татарин, не ломится,/ А жиловат, собака,  не
изорвется..."".
   Но не одна чудовищная, материальная сила действует в богатырях; в них
действует также сила чародейская. Мы видели занесенное в летопись преда-
ние о том, что полоцкий князь Всеслав Брячиславич родился от  волшебства
(волхованья); песня рассказывает в подробности это предание, как родился
богатырь Волх Всеславьевич от лютого змея. Когда минуло Волху десять го-
дов, стал учиться он премудростям: первой мудрости учился - обертываться
ясным соколом; другой  мудрости  учился  -  обертываться  серым  волком;
третьей мудрости учился он - обертываться гнедым туром-золотые рога.  На
двенадцатом году начинает он набирать дружину; живо и согласно  с  лето-
писью представляет нам песня дружинный быт:  стал  себе  Волх  прибирать
дружину, прибирал три года и набрал себе дружины  семь  тысяч;  сам  он,
Волх, в пятнадцать лет и вся его дружина по пятнадцати лет... Волх поил,
кормил дружину храбрую, обувал, одевал добрых молодцев. Особенно отлича-
ются мудростью, хитростью, т. е. чародейством, ведовством, женщины, зна-
менитые ведьмы киевские: такова Марина  Игнатьевна,  которая  водится  с
Змеем Горынчищем. Осердясь на богатыря Добрыню, Марина привораживает его
к себе: "Брала она следы горячие  молодецкие,/  Набирала  Марина  беремя
дров,/ А беремя дров белодубовых,/ Клала дровца в  печку  муравленую/  С
теми следы горячими,/ Разжигает дрова палящатым огнем/ И сама она дровам
приговаривает:/ "Сколь жарко дрова разгораются/ Со теми следы молодецки-
ми,/ Разгоралось бы сердце молодецкое"".
   Чары действуют на Добрыню: он влюбляется в ведьму, прогоняет  от  нее
соперника своего, Змея Горынчища, за что Марина  обертывает  его  гнедым
туром. Такова Авдотья Лиховидьевна, которая искала  мудрости  над  мужем
своим, Потоком Михайлою Ивановичем: она взяла с него слово, что если она
умрет прежде него, то ему зарыться с нею в могилу живому;  и  вот  через
полтора года Лиховидьевна умирает, и Поток, верный своему слову, "С  ко-
нем и сбруею ратною/ Опустился в тое ж могилу  глубокую,/  И  заворочали
потолоком дубовыим/ И засыпали песками желтыми,/ А над могилою поставили
деревянный крест,/ Только место оставили веревке  одной,/  Которая  была
привязана к колоколу соборному./ И стоял он, Поток Михайло Иванович,/  В
могиле с добрым конем/ С полудни до полуночи./ И для страху,  добыв  ог-
ня,/ Зажигал свечи воску ярого./ И, как пришла пора полуночная,/ Собира-
лися к нему все гады змеиные,/ А потом пришел большой змей,/ Он  жжет  и
палит пламем огненным,/ А Поток Михайло Иванович/ На того не робок был,/
Вынимал саблю острую,/ Убивает змея лютого/ И ссекает ему голову/ И  тою
головою змеиною/ Учал тело Авдотьино мазати./ Втепоры она  еретница/  Из
мертвых пробуждалася".
   Так отразился материальный, языческий быт юной Руси на  произведениях
народной фантазии; теперь посмотрим, как отразилось на них влияние хрис-
тианства. Это влияние заметно отразилось в песне об Алеше Поповиче; про-
тивником Алеши является Тугарин Змеевич, богатырь с  чудовищною  матери-
альною силою и чародей: отечество Змеевич, способность  палить  огнем  и
склонность к сладострастию указывают на его нечистое происхождение. Але-
ша Попович не отличается чудовищною материальною силою, но ловко владеет
оружием. За столом княжеским Тугарин Змеевич ест и  пьет  по-богатырски:
по целой ковриге за щеку мечет, глотает целиком по лебедю, по целой чаше
охлестывает, которая чаша в полтретья ведра, и бесстыдно  ведет  себя  с
женщинами; все это не нравится Алеше, он сравнивает Тугарина с прожорли-
вым животным: здесь уже природа человеческая вооружается  против  живот-
ненной. Приготовляясь к битве с Тугарином, Алеша не спит всю  ночь,  мо-
лится со слезами, чтобы бог послал ему в помощь тучу грозную с дождем  и
градом; Алешины молитвы доходны ко Христу: бог посылает тучу с дождем  и
градом, крылья у Тугарина обмокли, и он свалился на землю, принужден бо-
роться обыкновенным способом; Алеша побеждает его, но побеждает не мате-
риальною силою, а хитростию: сошедшись с Тугарином, Алеша  говорит  ему:
"Ты хочешь драться со мною один на один, а между тем ведешь за собою си-
лу несметную"; Тугарин оглянулся назад; этим  мгновением  воспользовался
Алеша, подскочил и отрубил ему голову. Любопытно видеть, как под влияни-
ем христианства переделывались предания о любимом  народном  богатыре  -
Илье Муромце: мы встретили уже раз Илью в борьбе с кочевою ордою,  когда
он, вместо оружия, человеком бил людей; но вот слышится об нем же другое
предание, составившееся под новым влиянием: тридцать лет сидит Илья сид-
нем, не владеет ни руками, ни ногами и получает богатырскую силу  чудом,
как дар божий за христианский подвиг,  за  желание  утолить  жажду  двух
странников; дальнейшие подвиги его отмечены также смирением,  благодуши-
ем. Против языческого поклонения материальной силе христианство выстави-
ло поклонение силе духовной, небесной, пред которой материальная, земная
сила ничто, против которой не устоит никакой богатырь.  Мы  видели,  как
это понятие отразилось в предании об Алеше Поповиче и Илье  Муромце;  но
всего резче высказалось оно в предании о том, как богатыри, победив нес-
метную басурманскую силу, обезумели от гордости и вызвали  на  бой  силу
небесную, которая росла все более и более под ударами богатырей и, нако-
нец, заставила их окаменеть от ужаса. Так под влиянием христианства  на-
чало упраздняться поклонение материальной силе.
   Мы уже имели случай упоминать о том, как в древних богатырских песнях
наших, сквозь позднейшие слои проглядывает слой  древний,  отражающий  в
себе быт первоначального периода нашей истории; мы видим, как в них  от-
разился особенно быт дружины; справедливо замечают, что старинные  бога-
тыри русские принадлежат разным сословиям, сходятся ко двору  княжескому
с разных концов Руси: таков постоянно характер  дружины,  который  долго
держался у нас в чистоте. Укажем еще на  некоторые  черты,  напоминающие
время: известен древний обычай давать кораблям вид разных зверей, драко-
нов и т.п.; и вот в песне о Соловье Будимировиче так, между прочим, опи-
сан его корабль: "Нос, корма по-туриному,/ Бока взведены по-звериному".
   Эта же песня напоминает о греческой торговле, о судах, приходивших  в
Киев с греческими товарами: "Говорил Соловей таково слово:/ "Гой еси вы,
гости корабельщики/ И все целовальники любимые!/ Как буду я в  городе  в
Киеве,/ У ласкова князя Владимира,/ Чем мне-то будет князя дарить,/  Чем
света жаловати?"/ Отвечают гости корабельщики/ И все целовальники  люби-
мые:/ "Ты славный, богатый гость,/ Молодой  Соловей,  сын  Будимирович!/
Есть, сударь, у вас золота казна,/ Сорок сороков черных соболей,/ Вторые
сорок бурнастых лисиц;/ Есть, сударь, дорога камка,/ Что не  дорога  ка-
мочка - узор хитер;/ Хитрости были Царя-града,/ А и  мудрости  Иерусали-
ма,/ Замыслы Соловья Будимировича;/ На злате, серебре не  погневаться"./
Прибежали корабли под славный Киев-град,/ Якори  метали  в  Днепр-реку./
Сходни бросали на крут бережок..."
   Мы знаем из летописи, что новгородцы славились  плотничеством;  песня
говорит, что они славились уменьем строгать стрелы: "...тем стрелам цены
не было/ Колоты они были из трость-дерева,/ Строганы те стрелки в Новго-
роде".
   Летописец знает о дунайском городке Киевце, который основан будто  бы
нашим же Кием полянским; песня знает также Киевец: "Чурила  живет  не  в
Киеве,/ А живет он пониже малого Киевца."
   Мы знаем, что дружинники переходили от одного  владельца  к  другому,
служили то в одной, то в другой стране; таковы и богатыри  песни,  таков
знаменитый Дунай Иванович, который говорит о себе: "Служил я, Дунай,  во
семи Ордах,/ В семи Ордах, семи королям."
   В Галицкой Руси теперь еще поется об этих дружинниках, о  наших  ста-
ринных руссах, которые сбирались идти на тихий Дунай служить  царю  бол-
гарскому или в Константинополь к императору:
   "В чистом поле шатер стоит; в шатре сидят добры молодцы,  сидят  они,
думу думают: как пойдем мы к кузнецу доброму, покуем себе медные  челна,
медные челна, золотые весла: как пустимся мы на тихий Дунай, вдоль Дуная
под Царь-город. Ой, чуем там доброго пана, что платит  щедро  за  службу
молодецкую: дает, что год, по сту червонных; по сту червонных да по  во-
роному коню; по вороному коню да по сабельке; по сабельке да по  кафтан-
чику; по кафтанчику да по шапочке; по шапочке да по красной девице".
   Мы видели влияние христианства на древние наши богатырские  предания,
видели, как под этим влиянием переделывался характер богатырей, характер
их поступков. Но есть еще целый ряд произведений народной фантазии,  ко-
торые отзываются также глубокою древностию и которые своим существовани-
ем обязаны уже почти исключительно новой религии: мы говорим о  духовных
наших песнях или стихах, которые обыкновенно поются слепыми  нищими.  Мы
видели в предании о принятии Владимиром христианства,  что  князя  всего
более поразил рассказ греческого проповедника о начале и конце мира;  мы
видели также, что эти вопросы занимали сильно языческие народы севера; и
вот народная фантазия овладевает этими вопросами и решает их  по-своему,
под непосредственным, однако, влиянием христианства. Так произошли  важ-
нейшие стихи - о Голубиной книге и о Страшном суде. В первой песне гово-
рится, как из грозной тучи вышла исполинская книга, как из  многочислен-
ного собора всякого рода людей никто не мог разогнуть ее,  как  мог  это
сделать один царь Давид, совопросником которого о тайнах творения  явля-
ется наш Владимир. Здесь можно видеть связь песни с преданием о том, как
Владимир спрашивал у греческого проповедника о содержании Ветхого и  Но-
вого завета.
   Рассмотрев события начального периода и внутреннее состояние общества
в это время, постараемся вникнуть в  главные,  характеристические  черты
эпохи. Прежде всего представляются нам племена, разбросанные на огромных
пространствах и живущие под формами родового  быта.  На  севере  племена
эти, по всем вероятностям, вследствие столкновения с другими  историчес-
кими народами сознают необходимость выйти из  родового  быта,  для  чего
призывают власть извне, призывают князя из чужого рода. Соединенные пос-
редством нового начала, силы действуют; князь северных племен пользуется
силами последних и подчиняет себе остальные  племена  на  всем  огромном
пространстве великой восточной равнины. Племена эти, вследствие означен-
ного подчинения, сосредоточения постепенно переходят из родового быта  в
областной; в городах, вследствие деятельности правительственного начала,
вследствие переселений и нового разделения жителей, родовой быт  ослабе-
вает. Между тем является новое могущественное начало -  церковь;  князья
северных племен движутся на юг по великому водному пути  из  Балтийского
моря в Черное, утверждают свое пребывание  в  Киеве,  откуда  начинаются
частые сношения с Византиею; вследствие этих сношений является  на  Руси
христианство, торжествует над язычеством в Киеве  и  отсюда  мало-помалу
распространяется во все стороны. Влияние церкви, духовенства на  общест-
венный строй оказывается немедленно, особенно при необходимом столкнове-
нии с семейным началом; ясно начинают обнаруживаться действия новой  ре-
лигии в конце периода, когда выступает новое поколение грамотных христи-
ан. Главные условия, которые определяли при этом дальнейший ход  русской
истории, были, во-первых, природа страны, во-вторых, быт племен,  вошед-
ших в состав нового общества, в-третьих, состояние  соседних  народов  и
государств. Равнинность страны, а главное, величина и обилие рек услови-
ли быстрое очертание огромной  государственной  области,  первоначальные
основы которой положены по великому водному пути из  Северной  Европы  в
Южную, из Балтийского моря в Черное; путь шел, по  выражению  летописца,
"от Варягов к Грекам"; этим условились два явления, имевшие  решительное
влияние на жизнь русского общества: от варягов пришло  правительственное
начало, от греков - христианство. Быт племен  родовой  условил  явления,
побудившие к призванию князей, он условил и отношения  между  призванным
началом и призвавшими его, князь мог явиться не иначе,  как  в  значении
родоначальника; по отсутствию наследственности  родового  старшинства  в
одной линии старшины родов не могли выдвинуться на первый план с ограни-
чивающим княжескую власть значением, и дружина необходимо  получает  ха-
рактер только служебный. Природа страны и быт племен условили и  особен-
ную форму распространения русской государств