Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
24 -
25 -
26 -
27 -
28 -
29 -
30 -
31 -
32 -
33 -
34 -
35 -
36 -
37 -
38 -
39 -
40 -
41 -
42 -
43 -
44 -
45 -
46 -
47 -
48 -
49 -
50 -
51 -
52 -
53 -
54 -
55 -
56 -
57 -
58 -
59 -
60 -
61 -
62 -
63 -
64 -
65 -
66 -
67 -
68 -
69 -
70 -
71 -
72 -
73 -
74 -
75 -
76 -
77 -
78 -
79 -
80 -
81 -
82 -
83 -
84 -
85 -
86 -
87 -
88 -
89 -
90 -
91 -
92 -
93 -
94 -
95 -
96 -
97 -
98 -
99 -
100 -
101 -
102 -
103 -
104 -
105 -
106 -
107 -
108 -
109 -
110 -
111 -
112 -
113 -
114 -
115 -
116 -
117 -
118 -
119 -
120 -
121 -
122 -
123 -
124 -
125 -
126 -
127 -
128 -
129 -
130 -
131 -
132 -
133 -
134 -
135 -
136 -
137 -
138 -
139 -
140 -
141 -
142 -
143 -
144 -
145 -
146 -
147 -
148 -
149 -
150 -
151 -
152 -
153 -
154 -
155 -
156 -
157 -
158 -
159 -
160 -
161 -
162 -
163 -
164 -
165 -
166 -
167 -
168 -
169 -
170 -
171 -
172 -
173 -
174 -
175 -
176 -
177 -
178 -
179 -
180 -
181 -
182 -
183 -
184 -
185 -
186 -
187 -
188 -
189 -
190 -
191 -
192 -
193 -
194 -
195 -
196 -
197 -
198 -
199 -
200 -
201 -
202 -
203 -
204 -
205 -
206 -
207 -
208 -
209 -
210 -
211 -
212 -
213 -
214 -
215 -
216 -
217 -
218 -
219 -
220 -
221 -
222 -
223 -
224 -
225 -
226 -
227 -
228 -
229 -
230 -
231 -
232 -
233 -
234 -
235 -
236 -
237 -
238 -
239 -
240 -
241 -
242 -
243 -
244 -
245 -
246 -
247 -
248 -
249 -
250 -
251 -
252 -
253 -
254 -
255 -
256 -
257 -
258 -
259 -
260 -
261 -
262 -
263 -
264 -
265 -
266 -
267 -
268 -
269 -
270 -
271 -
272 -
273 -
274 -
275 -
276 -
277 -
278 -
279 -
280 -
281 -
282 -
283 -
284 -
285 -
286 -
287 -
288 -
289 -
290 -
291 -
292 -
293 -
294 -
295 -
296 -
297 -
298 -
299 -
300 -
301 -
302 -
303 -
304 -
305 -
306 -
307 -
308 -
309 -
310 -
311 -
312 -
313 -
314 -
315 -
316 -
317 -
318 -
319 -
320 -
321 -
322 -
323 -
324 -
325 -
326 -
327 -
328 -
329 -
330 -
331 -
332 -
333 -
334 -
335 -
336 -
337 -
338 -
339 -
340 -
341 -
342 -
343 -
344 -
345 -
346 -
347 -
348 -
ом рассказе об Ахмате, баскаке курском, летопи-
сец говорит, что Ахмат держал баскачество Курского княжения, другие же
татары держали баскачество по иным городам, во всей Русской земле и были
велики. В повести о мучении св. Михаила Черниговского сказано, что Батый
поставил наместников и властелей своих по всем городам русским. В извес-
тии о перечислении говорится, что численники поставили десятников, сот-
ников, тысячников и темников и, урядивши все, возвратились в Орду. Под
1262 годом летописец говорит, что по всем городам русским был совет на
татар, которых Батый и потом сын его Сартак посажали властелями по всем
городам русским. Князья, согласившись между собою, выгнали татар, потому
что было от них насилие: богатые люди откупали у татар дани и корыстова-
лись при этом сами, а многие бедные работали в ростах. Тогда же, при
изгнании и убиении татар, в Ярославле убили отступника Зосиму или Изоси-
ма, который с позволения посла ханского делал много зла христианам. В
1269 году великий князь Ярослав Ярославич, сбираясь идти на немцев, при-
шел в Новгород вместе с Амраганом, великим баскаком владимирским. Потом
великий князь Василий Ярославич с тем же самым Амраганом воевал волости
новгородские. Под 1275 годом упоминается о втором перечислении; под 1290
о восстании жителей ростовских на татар, которые были ограблены. После
известия об Амрагане мы не встречаем на севере известий о баскаках,
встречаем баскака только раз на юге, в Курской области; под 1284 годом -
ясный знак, что на севере баскаков больше не было, иначе летописи не
могли бы умолчать о них в рассказе о событиях, в которых татары принима-
ли важное участие, как, например, в борьбе между сыновьями Невского;
упоминаются только одни послы, временно являвшиеся в русских городах.
После 1275 года не упоминается более о перечислении - ясный знак, что
ханы по разным причинам начали оказывать полную доверенность князьям и
что последние взяли на себя доставку дани в Орду; но еще под 1266 годом
летописец говорит об ослабе от насилия татарского по смерти хана Берге.
Уже князь Андрей Александрович городецкий взводил в Орде обвинение на
старшего брата Димитрия переяславского, будто тот не хочет платить дани
хану; конечно, если бы в это время находился в России баскак или главный
сборщик податей, дорога, то не родному брату пришлось бы доносить на Ди-
митрия, и хан не стал бы основываться на одних Андреевых доносах; если
же в этих делах были замешаны и баскаки и дороги, то каким образом лето-
писец умолчал о них? Не умолчал же он о Кавгадые. Таким образом, через
удаление баскаков, численников и сборщиков дани князья освобождались со-
вершенно от татарского влияния на свои внутренние распоряжения; но и во
время присутствия баскаков мы не имеем основания предполагать большого
влияния их на внутреннее управление, ибо не видим ни малейших следов та-
кого влияния.
На юго-западе самое подробное описание вступления княжеского на стол
читаем в рассказе волынского летописца о вступлении Мстислава Даниловича
на стол Владимирский, оставленный ему по распоряжению двоюродного брата
Владимира Васильковича: Мстислав приехал в соборную церковь, созвал бояр
и граждан, русских и немцев, которым прочли Владимирово завещание, и
слышали все от мала до велика, после чего епископ благословил Мстислава
крестом воздвизальным на княжение. Здесь, на юге, жители Бреста не хоте-
ли признавать Мстислава своим князем, не хотели исполнять завещания Вла-
димирова; на севере не видим ничего подобного, не встречаем также извес-
тий о рядах или уговорах граждан с князьями; не встречаем известий о
том, чтобы князья созывали веча и объявляли народу о походе. Князья
по-прежнему чаще сами предводительствуют войском, чем посылают воевод;
но ни в одном из них не замечаем такой охоты к бою, какую видели в
князьях старой, Южной, Руси.
Законодательная деятельность князей выразилась в описываемое время на
севере в уставной грамоте великого князя Василия Димитриевича на Двину,
в судной грамоте великого князя Александра Михайловича, данной Пскову, и
в уставной грамоте князя Константина Димитриевича, данной тому же горо-
ду. В 1395 году митрополит Киприан писал псковичам: "Слышал я, что суз-
дальский владыка Дионисий, будучи во Пскове, составил грамоту и присое-
динил ее к грамоте великого князя Александра - по чему ходить, как су-
дить, кого как казнить, да написал и проклятие на того, кто начнет пос-
тупать иначе. Дионисий владыка сделал это не свое дело, не по закону и
не по правилам. Если великий князь Александр написал грамоту, по чему
ходить, то волен, в том всякий царь в своем царстве, или князь в своем
княженьи - всякие дела решить и грамоты записывать; так и великий князь
Александр волен был написать грамоту, по чему ходить, на христианское
добро, а Дионисий владыка вплелся не в свое дело, написал грамоту негод-
ную, и я эту грамоту рушаю. Вы же, дети мои псковичи, как прежде ходили
по грамоте князя великого Александра, как была это у вас старина так и
теперь по той старине ходите; а грамоту Дионисиеву пришлите ко мне, я
сам ее раздеру; та грамота не в грамоту, а что написал он там проклятие
и неблагословение патриаршее, то я это проклятие снимаю и благословляю
вас. Ходите, дети, по своему обычаю (по своей пошлине) и по старине суды
судите: кого виноватого пожалуете, вольны, показните ли за какую вину,
также вольны; делайте по старине, чисто и без греха, как и всякие хрис-
тиане делают". О деятельности князя относительно суда и расправы так чи-
таем в договоре Димитрия Донского с Владимиром Андреевичем серпуховским:
великий князь говорит двоюродному брату: "Судов тебе московских без моих
наместников не судить, а стану я судить московские суды, то я буду этим
с тобою делиться. Если случится мне не быть в Москве, и ударит мне челом
москвитин на москвитина, то я дам пристава и пошлю к своим наместникам,
чтоб они решили дело вместе с твоими наместниками. Если же ударит мне
челом кто из великого княжения на москвитина, на твоего боярина, то я
пошлю за ним пристава, а ты пошлешь за своим своего боярина. Если же
ударит мне челом мой на твоего, кто живет в твоем уделе, то я пошлю к
тебе, а ты решишь дело; а ударит тебе челом твой на моего, кто живет в
моем уделе и в великом княжении, то ты пошлешь ко мне, и я решу дело, а
послать нам за ними своих бояр".
Мы видим, что по прошествии известного времени Россия освободилась от
татарских численников и сами князья стали собирать дань со своих волос-
тей и доставлять в Орду. О том, как собиралась дань в волостях, состав-
лявших общее владение Калитина потомства, можно найти известия в услови-
ях договора между Димитрием Донским и Владимиром Андреевичем серпуховс-
ким. "Если мне,говорит великий князь,- придется послать своих данщиков в
город, и на перевозы, и в волости княгини Ульяны, то тебе своих данщиков
слать с моими данщиками вместе, а в твой удел мне своих данщиков не всы-
лать", следовательно, каждый удельный князь собирал в своем уделе дань
независимо и потом отдавал ее великому князю для доставления в Орду. В
другом договоре тех же князей говорится: "Что наши данщики сберут в го-
роде (Москве), в станах и в варях, тому идти в мою (великого князя) каз-
ну, а мне давать в выход". После того как поголовное перечисление не во-
зобновлялось более, то количество выхода, разумеется, стало зависеть от
соглашений великих князей с ханами. Без сомнения, с самого начала вели-
кие князья предложили ханам большую сумму денег, чем та, которую достав-
ляли татарские численники и откупщики; потом эта сумма должна была изме-
няться вследствие разных обстоятельств; так, например, мы видели, что
иногда князья, соперничествуя из ярлыка, надбавляли количество выхода.
Мамай требовал от Димитрия Донского дани, какую предки последнего плати-
ли ханам Узбеку и Чанибеку, а Димитрий соглашался только на такую дань,
какая в последнее время была условлена между ним самим и Мамаем; нашест-
вие Тохтамыша и задержание в Орде сына великокняжеского Василия застави-
ли потом Донского заплатить огромный выход: была дань великая по всему
княжению Московскому, говорит летописец, брали по полтине с деревни, да-
вали и золотом в Орду. В завещании своем Димитрий Донской упоминает о
выходе в 1000 рублей со всех волостей, принадлежавших его сыновьям;
здесь доля каждого из пяти уделов определяется следующим образом: Коло-
менского - 342 рубля, Звенигородскою - 272, Можайского с отъездными мес-
тами - 235, Дмитровского -III, удела князя Ивана - 10 рублей. Доля выхо-
да, падавшая на княжество Серпуховское, удел Владимира Андреевича, не
могла быть здесь означена, и, таким образом, мы лишены средства сравнить
Серпуховской удел с другими уделами Московского княжества относительно
количества выхода и, следовательно, относительно материальных средств.
Доля Серпуховского удела определена в договоре великого князя Василия
Димитриевича с дядею Владимиром Андреевичем и в завещании последнего:
эта доля состояла из 320 рублей; но количество всего выхода в обоих слу-
чаях означено другое, именно 5000 рублей; наконец, во втором договоре
Василия Димитриевича с князем серпуховским встречаем известие о выходе в
7000 рублей; из тех же источников узнаем, что Нижегородское княжество
платило выходу 1500 рублей. Известна также доля каждого из пяти уделов,
на которые раздробилось Серпуховское княжество по смерти Владимира Анд-
реевича: княгиня с своего участка платила 88 рублей, князь серпуховской
- 48 рублей с половиною, князь боровский - 33 рубля, князь ярославский -
76, князь радонежский - 42 рубля; князь перемышльский - 41 рубль; с Го-
родца князья Семен и Ярослав платили 160 рублей в нижегородский выход
(1500 рублей); с Углича - 105 рублей. Здесь останавливает нас малость
доли князя Семена боровского - 33 рубля; любопытно также, что средства
одного Городца превышали средства двух уделов князей Семена и Ярослава,
Боровска и Ярославля. В эти уроки, в эту определенную сумму, которую
должен был вносить каждый удел для выхода, не входила чрезвычайная дань,
которую князья брали с своих бояр больших и путных по кормлению и путям.
Это выражение: брать дань по кормлению и путям, также: брать дань на
Московских станах и на городе на Москве, с противоположением дани, взя-
той на численных людях; выражение: положить дань на волости по людем по
силе; наконец, выражение: потянуть данью по земле и по воде - все эти
выражения уже показывают, что дань бралась не поголовно. Великий князь
Василий Васильевич пишет в своем завещании: "Как начнут дети мои жить по
своим уделам, то княгиня моя и дети пошлют писцов, которые опишут их
уделы по крестному целованию, обложат данью по сохам и по людям, и по
этому окладу княгиня и дети мои станут давать в выход сыну моему Ивану".
Едигей в письме к великому князю Василию Димитриевичу говорит, что пос-
ледний во всех своих владениях брал дань по рублю с двух сох, но серебра
этого не присылал в Орду. Изменчивость выхода выражается обычным в кня-
жеских договорах условием: "А прибудет дани больше или меньше, взять ее
по тому же расчету" и т. п. Со времен Донского обычною статьею в догово-
рах и завещаниях княжеских является то условие, что если бог освободит
от Орды, то удельные князья берут дань, собранную с их уделов, себе и
ничего из нее не дают великому князю: так продолжают сохранять они родо-
вое равенство в противоположность подданству, всего резче обозначаемому
данью, которую князья Западной Руси уже платят великому князю литовско-
му.
Кроме выхода, или дани, были еще другого рода издержки на татар, ор-
дынские тягости и проторы. Таков был ям - обязанность доставлять подводы
татарским чиновникам, содержание посла татарского и его многочисленной
хищной свиты; наконец, поездки князей в Орду, где должно было дарите ха-
на, жен его, вельмож и всех сколько-нибудь значительных людей; неудиви-
тельно, что у князей иногда недоставало денег, и они должны были зани-
мать их в Орде, у тамошних бесерменских купцов, а чтобы заплатить потом
последним, занимать у своих русских купцов; отсюда долги княжеские раз-
деляются в их договорах на долг бесерменский и русский: князь звениго-
родский Юрий Димитриевич в договоре с племянником Василием Васильевичем
говорит: "Что я занял у гостей и у суконников 600 рублей и заплатил твой
ордынской долг Резеп-Хозе и Абипу в кабалы и на кабалах подписал это се-
ребро, то ты сними с меня этот долг 600 рублей, а с теми гостями ведайся
сам без меня; я только назову тебе тех людей, у которых я занял деньги".
Как средства великого князя превосходили средства удельных, видно из то-
го, что он нередко имел возможность жаловать последних, позволяя им из-
вестное время не платить выхода с целого удела или с части его.
Дань шла в казну княжескую тогда только, когда не было запросов из
Орды, то есть когда считали возможным не удовлетворять этим запросам;
постоянные же доходы княжеские состояли по-прежнему в пошлинах торговых,
судных и доходов с земельной частной собственности. Торговые пошлины в
княжеских договорах определяются таким образом: князья требуют обыкно-
венно друг от друга, чтобы новых мытов не замышлять, старые же, обычные,
мыты состоят в следующих сборах: с воза пошлины деньга, с человека кос-
ток деньга, если кто поедет без воза, верхом на лошади, но для торговли,
платить деньгу же; кто утаится от мытника, промытится, тот платит с воза
промыты 6 алтын да заповеди столько же, сколько бы возов ни было; промы-
та состоит в том, когда кто объедет мыт; если же кто проедет мыт, а мыт-
ника у заставы (завора) не будет, то промыты нет; если мытник догонит
купца, то пусть возьмет свой мыт, но промыты и заповеди здесь нет. С
лодьи пошлина: с доски два алтына, со струга алтын. Тамги и осмничего
берется от рубля алтын; но тамга и осмничее берется только тогда, когда
кто начнет торговать; если же поедет только мимо, то знает свой мыт да
костки, а других пошлин нет; если же кто поедет без торгу, то с того ни
мыта нет, ни пошлин.
Кроме означенных пошлин в источниках упоминаются еще: гостиное, вес-
чее, пудовое, пошлина с серебряного литья, резанка, шестьдесят, побереж-
ное, пятно (пошлина с положения клейма на лошадей), пошлины с соляных
варниц (противень, плошки), сторожевое, медовое, езовое (пошлина с рыб-
ных промыслов), закось, или закосная пошлина, поватажное, портное.
Из судных пошлин упоминаются: вина, поличное, безадщина, татин рубль,
пересуд и проч. Наконец, упоминается пошлина с браков, или так называе-
мая повоженная куница. В описываемое время не встречаем упоминания о
двух отраслях княжеских доходов, которые под именем полюдья и погородья
упоминаются в известной грамоте князя Ростислава смоленского. Обычай
князей ездить на полюдье, т. е. объезжать свою волость, вершить дела
судные и брать дары, упоминается еще в известиях Константина Багрянород-
ного, потом встречаем упоминовение о нем в летописи в конце XII века,
потом это название исчезает; но исчез ли обычай, и когда именно исчез?
Этих вопросов решить не можем.
Мы видели, какою богатою земельною собственностию владели князья;
произведения этих земель не только служили для продовольствия двора, но
шли также в торговлю; на последнее указывает условие в договоре с ря-
занским князем, чтоб с торговых людей великокняжеских не брали мыта. В
описываемое время встречаются известия об оброке, который должны были
платить поселенные на землях люди два раза в год, весною и осенью на ве-
сенний и осенний Юрьев день. Одною из важнейших статей дохода было пче-
ловодство и варка меду; об этой статье князья постоянно упоминают в сво-
их договорах и завещаниях. Потом упоминаются княжеские соляные варницы:
в области Галицкой, так называемая Соль, в Нерехте, подле Юрьева упоми-
нается Великая Соль, в Ростове - Ростовская Соль; на Городце Волжском
князья имели также соляные варницы. О важности рыбной ловли для князей
свидетельствует завещание серпуховского князя Владимира Андреевича о
рыбной ловле под Городцом; он приказывает двоим сыновьям, чтоб они уст-
роили себе общий ез и делили добычу поровну. Одною из важнейших отраслей
звероловства была ловля бобров, для которой у князей был особый разряд
служителей (бобровники); что бобры водились тогда поблизости Москвы да-
же, свидетельствует завещание князя Владимира Андреевича, который отка-
зывает старшему сыну бобровников в станах Московских. Выгоды от зверо-
ловства и страсть к охоте придавали в глазах князей большую важность
ловчему и сокольничему пути, т. е. праву промышлять над зверем и птицею;
Симеон Гордый потребовал от братьев, чтоб они уступили ему на старей-
шинство оба этих пути в станах Московских, которые должны были нахо-
диться в общем владении; по завещанию Владимира Андреевича ни один из
его сыновей не смел охотиться в уделе другого без позволения последнего.
Что охота была псовая, свидетельствует название ловчих псарями; для лов-
ли птиц употреблялись также и перевесы. Князья посылали толпы своих про-
мышленников, ватаги, к Белому морю и Северному океану, в страну Терскую
и Печерскую за рыбою, зверем и птицею: из грамоты великого князя Андрея
Александровича узнаем, что уже тогда три ватаги великокняжеские ходили
на море со своим ватамманом (ватагаманом, атаманом); Калита дает жало-
ванную грамоту печерским сокольникам. В завещаниях и договорах княжеских
упоминается о конюшем пути, о праве ставить и кормить своих коней; Иоанн
Калита завещал одно свое стадце сыну Семену, другое - Ивану, а остальны-
ми приказал поделиться сыновьям и жене поровну. Симеон Гордый завещал
своей жене 50 коней ездовых и два стада. Иоанн II отказал своим сыновьям
пополам стада свои коневые, жеребцов и кобылиц; Донской разделил стада
между сыновьями и женою. Владимир Андреевич серпуховской отказал свое
стадо седельное - коней, лошаков и жеребцов, также кобылье стадо жене
своей. Наконец, доходной статьею для князей являются сады, к которым
причислено было известное число садовников.
Мы видели, что князья пользовались остатками своих доходов для приоб-
ретения имуществ недвижимых; о движимости их можно иметь довольно полное
понятие из духовных завещаний. Иоанн Калита оставил после себя двенад-
цать цепей золотых, три пояса золотых, пояс большой с жемчугом и с ка-
меньем, пояс золотой с капторгами, пояс сердоничный окован золотом, пояс
золотой фряжский с жемчугом и каменьем, пояс золотой с крюком на червча-
том шелку, пояс золотой царевский; две чаши золотые с жемчугом, два ов-
кача золотых, две чашки круглые золотые, две чары золотые; блюдце золо-
тое с жемчугом и каменьем, десять блюд серебряных, два чума золотых
больших, два чумка золотых поменьше, коробочку золотую; после первой же-
ны его, княгини Елены, остались вещи: четырнадцать обручей, ожерелье,
монисто кованое, чело, гривна. Кроме того, Калита упоминает еще о золо-
те, которое он придобыл, и о серебряных сосудах. Из дорогого платья Ка-
лита оставил детям: кожух червленый жемчужный, кожух желтый объяринный с
жемчугом, два кожуха с аламами и с жемчугом, коц великую с бармами, бу-
гай соболий с наплечками, с жемчугом и каменьем, скорлатное портище, са-
женое с бармами, шапку золотую.
Все это движимое имущество разделено было между тремя сыновьями и же-
ною; вещи первой жены пошли ее дочери. Доля князя Андрея Ивановича сер-
пуховского досталась сыну его Владимиру; Симеон Гордый завещал все жене
своей, от которой только некоторые вещи перешли к великому князю Иоанну
II; последний оставил после себя три иконы, пять цепей золотых, из кото-
рых три с крестами, одну шапку золотую, одни бармы, четыре пояса,