замыслах Витовтовых,  поспе-
шил отправиться в Киев, чтоб там помириться с литовским князем, если  же
это не удастся, ехать в Царьград и там препятствовать исполнению намере-
ния Витовтова; но на границах литовских владений митрополит был схвачен,
ограблен и принужден возвратиться в Москву.
   Чтоб оправдать свой поступок, южнорусские епископы отправили к  Фотию
послание, в котором вообще упрекают его в каких-то неправильных  поступ-
ках, замеченных ими в самом начале его управления, потом упоминают о ка-
кой-то важной вине, признать которую предоставляют  собственной  совести
Фотия, сами же объявить ее не хотят, не желая опозорить его. В  соборной
грамоте об избрании и посвящении Григория, написанной от имени 8 еписко-
пов, говорится, что епископы, видя церковь киевскую в  пренебрежении  от
митрополита, который, собирая доходы с нее, относит их в  другое  место,
где живет, по совету великого князя, всех других князей, бояр,  вельмож,
архимандритов, игуменов, иноков и священников  поставили  в  митрополиты
Григория, руководствуясь уставом апостольским, прежним примером  русских
епископов, которые при великом князе Изяславе сами поставили митрополита
Клима; потом примером единоплеменных болгар и сербов. "Этим  поступком,-
говорят епископы,- мы не отделяемся от восточной церкви, продолжаем  по-
читать патриархов восточных, митрополитов и епископов отцами и братиями,
согласно с ними держим исповедание веры, хотим избежать только насилий и
вмешательства мирского человека, симонии  и  всех  беспорядков,  которые
происходили недавно, когда Киприан, Пимен и Дионисий спорили о  митропо-
лии". Епископы хотят избежать симонии, в которой  упрекают  константино-
польский двор; но в 1398 году луцкий епископ Иоанн обязался дать  королю
Ягайлу двести гривен и тридцать коней, если тот поможет ему получить Га-
лицкую митрополию. Витовт с своей стороны выдал окружную грамоту о  пос-
тавлении Григория, в которой выставляет те же самые причины  события  и,
описавши подробно ход дела, заключает: "Пишем вам, чтоб вы знали и веда-
ли, как дело было. Кто хочет по старине держаться под властию митрополи-
та киевского - хорошо, а кто не хочет, то как хочет, знайте одно: мы  не
вашей веры, и если б мы хотели, чтоб в наших владениях вера ваша истреб-
лялась и церкви ваши стояли без устройства, то мы бы ни о ком и не  хло-
потали; но когда митрополита нет или епископ который умрет, то мы бы на-
местника своего держали, а доход церковный, митрополичий  и  епископский
себе бы брали. Но мы, желая, чтоб ваша вера не  истреблялась  и  церквам
вашим было бы строение, поставили собором митрополита на киевскую митро-
полию, чтоб русская честь вся стояла на своей земле". Фотий с своей сто-
роны издал также окружное послание к православному южнорусскому  народо-
населению. Не упоминая о Витовте, митрополит в очень сильных  выражениях
порицает поступок Григория Цамблака и  епископов,  его  поставивших.  Из
послания узнаем, что Григорий ездил сперва в Константинополь на  постав-
ление, но был там лишен священнического сана патриархом Евфимием и  едва
спасся бегством от казни. Этот случай Фотий  приводит  в  доказательство
бескорыстия константинопольского двора, ибо  как  сам  Григорий,  так  и
прежде его Феодосий полоцкий обещали много золота и серебра за свое пос-
тавление, но не получили желаемого. Фотий требует от православных,  чтоб
они не сообщались с епископами, замыслившими разделение митрополии.
   Цамблак, славившийся между современниками красноречием, остался верен
правилу, выраженному в послании поставивших его епископов, т. е. остался
верен православию. В наших летописях сохранилось известие, будто  бы  он
задал вопрос Витовту: зачем тот не в православии? И будто бы Витовт  от-
вечал, что если Григорий поедет в Рим и оспорит там папу и всех мудрецов
его, то он со всеми своими подданными обратится в православие.  Это  из-
вестие может указывать только на побуждения, которые заставили  Григория
отправиться вместе с посольством Витовтовым на Констанцский  собор.  Ли-
товское посольство прибыло в Констанц уже к концу заседания  собора,  на
который оно явилось 18 февраля 1418 года вместе с послами греческого им-
ператора Мануила, имевшими поручение начать переговоры с папою о  соеди-
нении церквей. Посольство греческое и литовское были приняты торжествен-
но, получили право отправлять богослужение по своему обряду,  но  уехали
ни с чем, потому что собор разошелся, не начавши совещания о  соединении
церквей. Григорий жил недолго по возвращении из  Констанца;  он  умер  в
1419 году. В это время вражда к Москве остыла в Витовте, и все  внимание
его было поглощено отношениями польскими; вот почему по смерти  Цамблака
он не старался об избрании особого митрополита для Киева, и Фотий  снова
получил в управление церковь южнорусскую. Извещая об этом  событии  пра-
вославных, он пишет: "Христос, устрояющий всю вселенную,  снова  древним
благолепием и миром свою церковь украсил и смирение мое в  церковь  свою
ввел, советованием благородного,  славного,  великого  князя  Александра
(Витовта)". В 1421 году мы видим Фотия на юго-западе: во Львове,  Влади-
мире, Вильне; а в 1430 году он был в Троках и в Вильне у Витовта  вместе
с московским великим  князем  Василием  Васильевичем,  причем  литовский
князь оказал большую честь митрополиту; такую же честь оказал ему и пре-
емник Витовта, Свидригайло.
   Мы видели, каким важным  шагом  ознаменовал  свою  политическую  дея-
тельность Фотий на севере, в Москве, объявивши себя торжественно на сто-
роне племянника против дяди; при жизни Фотия открытой вражды не  было  и
Юрий признавал старшинство племянника, но тотчас по  смерти  митрополита
князья снова заспорили и стали собираться в Орду. Усобицы между Василием
и Юрием происходили, когда митрополита не было в Москве, и мы с  уверен-
ностию можем сказать, что присутствие митрополита дало бы иной  характер
событиям, ибо мы видели, как митрополит Иона сильно действовал в  пользу
Василия Темного; мы видели, как побежденные князья требуют у победителя,
чтоб он не призывал их в Москву в то время, когда там не будет  митропо-
лита, который один мог дать им ручательство в безопасности.
   Московские смуты долго мешали назначению нового митрополита;  наконец
был избран рязанский епископ Иона, первый митрополит не только  русский,
но рождением и происхождением из Северной Руси, именно  из  Солигалицкой
области. Но, когда медлили в Москве, спешили в Литве, и, прежде чем Иона
успел собраться ехать в Константинополь, оттуда уже явился  митрополитом
смоленский епископ Герасим, который остановился в  Смоленске,  пережидая
здесь, пока в Москве прекратятся усобицы. Усобицы прекратились, но Моск-
ва не видала Герасима: поссорившись  с  литовским  князем  Свидригайлом,
митрополит был схвачен им и сожжен. На этот раз Иона отправился в  Конс-
тантинополь, но опять был предупрежден:  здесь  уже  поставили  Исидора,
последнего русского митрополита из греков и поставленного в Греции,  по-
тому что Флорентийский собор, смуты и падение Византии должны  были  по-
вести необходимо к  независимости  русской  митрополии  от  константино-
польского патриарха.
   Исидор, приехавши в Москву, стал собираться  на  собор,  созванный  в
Италии для соединения церквей. Самое уже место собора в стране неправос-
лавной должно было возбуждать подозрение в Москве. Великому князю не хо-
телось, чтобы Исидор ехал в Италию; когда же он не смог отклонить митро-
полита от этого путешествия, то сказал ему: "Смотри же,  приноси  к  нам
древнее благочестие, какое мы приняли от прародителя нашего Владимира, а
нового, чужого, не приноси, если же принесешь что-нибудь новое и  чужое,
то мы не примем". Исидор обещался крепко стоять в православии, но уже на
дороге православные спутники стали замечать  в  нем  наклонность  к  ла-
тинству: так, в Юрьеве Ливонском (Дерпте), когда русское народонаселение
города вышло к нему навстречу с священниками и крестами и в то же  время
вышли навстречу немцы с своими крестами, то он подошел сначала к послед-
ним. На соборе Исидор принял соединение: между другими побуждениями Иси-
дор мог иметь в виду и большие средства к поддержанию единства  митропо-
лии, большие удобства в положении русского митрополита, когда  князья  -
московский и литовский - не будут разниться в вере. Но в Москве не хоте-
ли иметь в виду ничего, кроме поддержания древнего благочестия  и  когда
Исидор, возвратясь в Москву, принес новое и  чужое,  когда  начал  назы-
ваться легатом папиным и велел носить пред собою крыж  латинский  и  три
палицы серебряные, когда на литургии велел поминать папу вместо патриар-
хов вселенских, а после литургии велел на амвоне читать грамоту о соеди-
нении церквей, когда услыхали, что дух св. исходит от отца и  сына,  что
хлеб бесквасный и квасной может одинаково претворяться в тело Христово и
прочие новизны, то великий князь назвал Исидора латинским  ересным  пре-
лестником, волком, велел свести его с митрополичьего двора и посадить  в
Чудове монастыре под стражу, а сам созвал епископов, архимандритов, игу-
менов, монахов и велел им рассмотреть дело. Те нашли, что все это папино
дело, несогласное с божественными правилами и преданиями;  а  между  тем
Исидор успел бежать из заключения. Великий князь не велел догонять его.
   Флорентийский собор заставил наконец решиться на то, что  хотел  сде-
лать Митяй на севере, что сделали потом  на  юге  епископы,  поставившие
Цамблака. Великий князь отправил в Константинополь грамоту к  патриарху.
"Прошло уже с лишком 450 лет, - пишет Василий, - как Россия держит древ-
нее благочестие, принятое от Византии при св. Владимире. По смерти  мит-
рополита Фотия мы понудили идти к вам епископа рязанского Иону, мужа ду-
ховного, от младенчества живущего в добродетельном житии; но  не  знаем,
почему вы нашего прошения не приняли, грамотам и послу нашему не вняли и
вместо Ионы прислали Исидора, за которым мы  не  посылали,  которого  не
просили и не требовали; мольба императорского посла, благословение  пат-
риарха, сокрушение, покорение, челобитье самого Исидора едва-едва  могли
заставить нас принять его. Нам тогда и в мысль не приходило, что со вре-
менем от него станется! Он принес нам папские новизны, приехал  легатом,
с латински изваянным распятием и злочестиво двоеженствовал, называя себя
учителем и настоятелем двух церквей, православной и латинской. Мы собра-
ли наше православное духовенство, и всем Исидорово поведение  показалось
чуждым, странным и противозаконным. Вследствие всего этого  просим  твое
святейшее владычество, пошли к нам честнейшую твою  грамоту,  чтоб  наши
епископы могли избирать и поставлять митрополита в Русь,  потому  что  и
прежде по нужде так бывало; а теперь у нас нашествие безбожных агарян, в
окрестных странах неустройство и мятежи; притом же нам надобно сноситься
с митрополитом о важных делах, и когда митрополит  грек,  то  мы  должны
разговаривать с ним через переводчиков,  людей  незначительных,  которые
таким образом прежде других будут знать важные тайны".
   Эта грамота не достигла Константинополя: в Москву пришла весть, будто
император греческий принял латинство и переселился в Рим; тогда  великий
князь велел возвратить послов с дороги. Скоро после того в Москве  нача-
лись новые бедствия и смуты: плен великого князя Василия, сперва  у  та-
тар, потом у Шемяки, не дал возможности думать о поставлении  митрополи-
та, и здесь мы должны также  заметить,  что  это  обстоятельство  -  от-
сутствие митрополита - имело важное влияние на ход событий: едва ли  Ше-
мяка и Можайский могли бы привести в исполнение свой замысел при  митро-
полите. Когда Василий утвердился опять на столе великокняжеском, то пос-
пешили поставлением митрополита: поставлен был своими  епископами  давно
нареченный на митрополию Иона рязанский, уже успевший оказать важные ус-
луги великому князю и его семейству.
   Услуги, оказанные Ионою московскому правительству  после  поставления
его в митрополиты, мы видели прежде, в своем месте, здесь же должны  об-
ратить внимание на отношения к Византии и Литовской Руси.  После  Ионина
поставления великий князь отправил к  императору  Константину  Палеологу
грамоту, в которой писал: "После кончины Фотия митрополита мы, посовето-
вавшись с своею матерью, великою княгинею, и с нашею  братьею,  русскими
князьями, великими и поместными, также и с государем Литовской земли,  с
святителями и со всем духовенством, с боярами и со всею землею  Русскою,
со всем православным христианством, избрали и отправили с  нашим  послом
рязанского епископа Иону к вам в  Константинополь  для  поставления;  но
прежде его прихода туда император и патриарх поставили на Киев,  на  всю
Русь, митрополитом Исидора, Ионе же сказали: "Ступай на свой стол -  Ря-
занскую епископию; если же Исидор умрет или что-нибудь другое с ним слу-
чится, то ты будь готов благословен на митрополичий престол всея  Руси".
Так как в ваших благословенных державах произошло разногласие  в  церкви
божией, путешественники в Константинополь претерпевают на дороге всякого
рода затруднения, в наших странах неустройство всякое, нашествие безбож-
ных агарян, междоусобные войны, мы сами не от чужих, но от братьев твоих
претерпели страшное бедствие, то при такой великой нужде, собравши своих
русских святителей согласно с правилами,  поставили  мы  вышеупомянутого
Иону на митрополию русскую, на Киев и на всю Русь. Мы поступили  так  по
великой нужде, а не по гордости или дерзости; до скончания века пребудем
мы в преданном нам православии; наша церковь всегда будет искать благос-
ловения церкви цареградской и во всем по древнему благочестию ей повино-
ваться; и отец наш, Иона митрополит, также просит благословения и соеди-
нения, кроме нынешних новых разногласий, и молим  твое  святое  царство,
будь благосклонен к отцу нашему Ионе митрополиту.  Мы  хотели  обо  всех
этих делах церковных писать и к святейшему патриарху православному, тре-
бовать его благословения и  молитвы;  но  не  знаем,  есть  ли  в  вашем
царствующем граде патриарх или нет? Если же, бог даст, будет у вас  пат-
риарх по древнему благочестию, то мы будем извещать его о всех наших по-
ложениях и просить благословения". В 1453 году Константинополь был  взят
турками; в Москве узнали об этом событии от бежавшего из плена грека Ди-
митрия; митрополит Иона окружным посланием уведомил православных о паде-
нии Константинограда, о страшных бедствиях греческого  народа  и  просил
помочь означенному Димитрию выкупить семейство  из  турецкого  плена.  К
патриарху Геннадию Иона писал, что просит его благословения  и  посылает
дары, какие нашлись у него. "Не погневайся, - пишет Иона, - за наши  ма-
лые поминки (подарки), потому что и наша земля от поганства и междоусоб-
ных войн очень истощилась. Да покажи к нам, господин,  духовную  любовь,
пришли к моему сыну, великому князю, честную  свою  грамоту  к  душевной
пользе великому нашему православию; сколько у  нас  ни  было  грамот  от
прежних патриархов, мы все их держали за земскую честь, к своей душевной
пользе; но все эти грамоты погибли от пожаров во время земских  нестрое-
ний". Быть может, грамота от патриарха нужна была в Москве  как  доказа-
тельство, что поставление русского митрополита независимо от  Константи-
нополя не уничтожило единения с последним, что там не  сердятся  за  эту
перемену отношений.
   Если московский князь и митрополит обязывались оставаться в  единении
с Византиею только под условием, чтоб там сохранялось древнее  благочес-
тие, если новизны Флорентийского собора, принесенные Исидором, нашли се-
бе такой сильный отпор в Москве, и прежде всего со стороны самого прави-
тельства, то понятно, что иначе встречена была эта новизна от католичес-
ких правителей Руси Литовской: в 1443  году  польский  король  Владислав
Ягеллович дал жалованную грамоту русскому духовенству, в которой  объяв-
лял, что церковь восточная - греческая и русская  -  приведена  в  давно
жданное соединение с римскою, вследствие чего русское духовенство,  тер-
певшее до сих пор некоторое утеснение, как выражается  король,  жалуется
всеми томи правами и вольностями, которыми пользуется духовенство  като-
лическое. Но Исидор, принужденный бежать из Москвы, не остался нигде  на
Руси; король Владислав в следующем же 1444 году пал под Варною, преемник
его Казимир находился в  затруднительном  положении  между  требованиями
Польши и Литвы, что заставляло его прекратить неприязнь с Москвою, а мир
мог быть всего скорее заключен под влиянием митрополита Ионы:  литовский
князь, желая мира с Москвою, должен был для этого приобресть  расположе-
ние Ионы подчинением ему церкви литовско-русской; Иона с  своей  стороны
должен был всеми силами стараться о мире между Казимиром и Василием, по-
тому что только под условием этого мира могло сохраниться единство  цер-
ковное. Так, мы видим, что когда по заключении  мира  встретились  вновь
какие-то недоразумения, то Казимир, отправляя  своего  посла  в  Москву,
приказал ему попросить митрополита постараться, чтоб мир не был нарушен.
Иона, называя себя общим богомольцем, отвечал Казимиру, что  он  говорил
великому князю Василию о мире с благословением и мольбою и  что  Василий
хочет с королем братства и любви. "Благодарю твое  господство,  -  пишет
Иона, - за доброе расположение и благословляю тебя на  любовь  с  братом
твоим великим князем Василием Васильевичем, который желает того же; я же
ваш общий богомолец, по своему святительскому долгу рад  бога  молить  и
стараться о мире между вами; за великое ваше жалованье и поминки  благо-
дарю и благословляю". Мы знаем, в чем состояло это великое жалованье, за
которое Иона благодарит Казимира: последний обещал восстановить единство
русской церкви по старине и прислать Ионе решительный ответ по возвраще-
нии своем из Польши в Литву. Король сдержал слово и подчинил  юго-запад-
ную русскую церковь Ионе, которого видим в Литве в 1451 году.
   Но опасные следствия Флорентийского собора не могли ограничиться  для
Юго-Западной Руси одною попыткою Исидора: папы не любили отказываться от
того, что раз каким бы то ни было образом попадало в их руки, а  литовс-
кий князь, католик, не мог препятствовать намерениям главы  католицизма.
В 1458 году отъехавший в Рим константинопольский патриарх Григорий Мамма
поставил Григория, ученика Исидорова, в митрополиты на  Русь.  В  Москву
дали знать об этом немедленно, и еще до прихода Григория в Литву великий
князь Василий послал сказать королю Казимиру, чтоб тот не принимал  мит-
рополита из Рима, на общего отца. Иону, но вводил  новизны,  не  нарушал
старины. "Старина же наша,- писал Василий,- которая  ведется  со  времен
прародителя нашего Владимира, крестившего Русскую землю, состоит в  том,
что выбор митрополита принадлежал  всегда  нашим  прародителям,  великим
князьям русским, и теперь принадлежит нам, а не великим князьям  литовс-
ким; кто будет нам люб, тот и будет у нас на всей Руси, а от Рима митро-
политу у нас не бывать, такой мне по надобен; и ты, брат, ни  под  каким
видом не принимай его, если же примешь, то ты церковь божию разделишь, а
не мы". Иона, не могший сам отправиться в Литву по  причине  старости  и
болезней, отправил туда двух архимандритов с  посланием  к  православным
епископам, князьям, панам и боярам, чтоб  стояли  за  православную  веру
твердо, помня древнее законоположение, установленное на седми соборах. В
Москве созван был собор из владык Северной Руси, рукоположенных митропо-
литом Ионою: владыки дали здесь обещание -  от  святой  церкви  соборной
Московской и от господина и отца своего Ионы митрополита всея Руси  быть
неотступными и повиноваться во всем ему и преемнику его, кто будет  пос-
тавлен по избранию св. духа, по правилам апостолов и св. отцов, по пове-
лению господина великого князя Василия Васильевича, русского самодержца,
в соборной церкви св. Богороди