поборы. Но, кроме званых гостей или таких, которые по должности своей  имели
право приезжать на братчины, туда являлось много незваных гостей и таких,  с
которыми  трудно  было  пиво  сварить.  Поэтому  разные   волости   и   села
выхлопатывали себе жалованные грамоты, по которым запрещалось ездить  к  ним
на братчины незваным. Но понятно, что за пивом и между самими участниками  в
братчине и гостями зваными всего легче можно было  начаться  ссорам  и  даже
дракам; легко было поссориться и подраться,  легко  было  и  помириться  при
посредничестве других участников; нельзя было на ссоры и драки,  происшедшие
за  пивом,  смотреть  как  на  беспорядки,  произведенные.людьми,  в  полном
сознании находящимися, и нельзя было взыскивать  обычных  штрафных  денег  с
человека, который поссорился за пивом, а протрезвившись, спешит  помириться,
и потому в некоторых уставных  грамотах  говорится:  "В  пиру  или  братчине
поссорятся или побьются, и не  вышедши  из  пиру  помирятся,  то  не  платят
ничего; если даже и вышедши с пиру помирятся  за  приставом,  то  не  платят
ничего  кроме  хоженого".  В  некоторых  же  областях  братчины  постарались
освободиться совершенно от вмешательства правительственных лиц и  приобресть
право суда над своими членами, произведшими беспорядок во время пира.  Легко
догадаться  что  эту  большую  степень  самостоятельности   братчины   могли
приобресть преимущественно в  Новгороде  и  его  владениях,  во  Пскове,  по
известным формам тамошнего быта; так, в псковской судной грамоте  говорится:
"Братчины судят как судьи". То же самое право имеют братчины или братства  и
в Западной или Литовской России, где быт городов, как мы видели, представлял
сходные черты с бытом Новгорода и Пскова и  где  видим  сильнейшее  развитие
цехового устройства. К этим-то братствам Западной России мы и должны  теперь
обратиться, потому что об.устройстве их в описываемое  время  дошли  до  нас
подробные известия.
   Из актов описываемого времени и  из  позднейших  видно,  что  братства  в
некоторых местах,  например  в  Вильне,  получили  свое  устройство  гораздо
прежде, именно в половине XV века. В 1579 году трое  мещан  Мстиславских  от
лица всех своих собратий жаловались  Стефану  Баторию,  что  у  них  издавна
бывают складчины три раза в год-на  Троицын  день  и  на  Николин-осенний  и
вешний: на каждый из этих праздников  рассычают  они  по  10  пудов  меду  и
продают его, воск отдают на свечи в церковь, деньги,  что  выручат  за  мед,
отдают также на церковное строение. Но старосты мстиславские не позволяют им
продавать этих складчинных медов долее трех дней и, что у них останется меду
непроданного в этот срок, забирают за замок: от этого они терпят  убыток;  а
церкви божии пустеют и приходят в упадок. Король предписал  старостам,  чтоб
они не забирали медовых складов, а позволяли мещанам распродавать их  все  и
по прошествии трех дней. В 1582 году виленские  мещане  (горожане)  братства
купеческого в челобитной королю объявляли, что у них в  Вильне  есть  особый
братский дом, на собственный  счет  их  построенный;  в  этот  братский  дом
собираются купцы виленские греческого закона для рассуждения о  потребностях
церковных и госпитальных и, по древнему обычаю, покупают мед  восемь  раз  в
год:  на  Велик  день,  на  Седьмую  субботу,  на  Петров  день,  к  Успению
богородицы,  на  Покров,  на  Николин  день,  на  Рождество  Христово  и  на
Благовещенье, сытят этот мед и пьют его, сходясь по три дня в братский  дом,
воск отдают на свечи в церковь, а деньги, вырученные  за  мед,  обращают  на
церковное строение, на слуг церковных, на госпиталь,  на  милостыню  убогим.
Чтоб дела братские отправлялись  с  большим  порядком,  они  просили  короля
утвердить следующий устав: "Братья старшие и  младшие  братства  купеческого
выбирают ежегодно между собою старост, которым поручают все деньги братские,
все имущество и все дела; по прошествии года старосты отдают  отчет  братьям
старшим и младшим. Во время братских бесед эти годовые старосты сами и  чрез
ключников своих прилежно смотрят, чтоб братья вписанные и  гости  приходящие
сидели в дому братском прилично, дурных слов между  собою  не  говорили,  на
стол не ложились, меду братского не разливали, пили  бы  в  меру  и  никаких
убытков не делали;  если  же  кто,  напившись  пьян,  причинит  какой-нибудь
убыток, станет говорить неприличные слова, на стол ляжет и  питье  разольет,
такого старосты должны сперва удержать словами, а, в случае упорства  с  его
стороны, берут с него пеню, чем братья обложат. Если бы кто в братском  доме
завел ссору, то обиженный сейчас  же  объявляет  о  своей  обиде  старостам;
старосты, выслушав жалобу, отлагают  дело  до  завтрашнего  дня,  в  который
братия, собравшись в братский дом, судят и решают, кто прав и кто виноват, и
последний платит пеню братству; никто, получивши обиду в братском  доме,  не
жалуется  никакому  другому  начальству,  ни  духовному,  ни  светскому,  ни
земскому, ни городскому, ни римской вере, ни греческой, но  должен  судиться
перед старостами и братиею в том доме, где произошла ссора. Кто  в  братском
доме выбранит старосту,  выбранит  или  ударит  ключника,  тот  наказывается
братскою пенею; ключник, непослушный старосте, сперва удерживается  словами,
а потом наказывается братскою пенею; если староста провинится пред  братьею,
то братья старшие и младшие сперва останавливают его словами, а в другой раз
наказывают братскою пенею. Если духовные люди, веры римской и греческой, или
вписанные в братство, или приглашенные кем-нибудь из братий, или вписавшиеся
на один только день, завели с кем-нибудь ссору, то не  должны  жаловаться  -
римской веры князю епископу, а  греческой  митрополиту,  должны  судиться  в
братстве и довольствоваться братским решением.  Шляхтич  или  дворянин,  или
какой-нибудь чужой человек, приглашенный на братский пир, или вписавшийся на
один день в братство, не должен брезговать местом, но обязан  садиться,  где
придется; старосты, зная звание каждого, указывают  места.  Никто  не  смеет
входить в светлицу братскую с оружием или приводить с собою слугу.  Если  бы
кто-нибудь из вписанных братьев захотел перейти в другое братство, то обязан
объявить об этом старостам и братье и взять выпись из их  реестра;  если  же
имя его будет стоять в  братском  списке,  а  он  будет  исполнять  братские
обязанности в другом месте, то он не считается братом, и братство не обязано
хоронить его. Если вписанный брат умрет, то братья обязаны  дать  аксамит  и
свечи на погребение и сами провожать  тело.  Бурмистры  и  радцы  виленские,
римской и греческой стороны, не должны брать людей,  в  купеческое  братство
вписанных, служить к себе в братства: потому что каждое  братство  особенных
слуг себе выбирает и для себя бережет". Король утвердил устав.
   Замечательное   по   выражению   новых    потребностей    государственных
царствование Иоанна IV ознаменовалось и составлением более  полного  судного
устава. В 1550 году царь и великий князь Иван Васильевич с своими братьями и
боярами  уложил  Судебник:  как  судить   боярам,   окольничим,   дворецким,
казначеям, дьякам и всяким  приказным  людям,  по  городам  наместникам,  по
волостям волостелям, их тиунам и всяким судьям. Так как в описываемое время,
в XVI веке, явилась сильная потребность в мерах против  злоупотреблений  лиц
правительственных и судей, то эта потребность не могла не  высказаться  и  в
Судебнике Иоанна IV, что и составляет одно из отличий царского Судебника  от
прежнего великокняжеского, от Судебника Иоанна III. Подобно Судебнику Иоанна
III, новый Судебник запрещает судьям дружить и мстить, и брать посулы, но не
ограничивается одним общим запрещением, а грозит определенным  наказанием  в
случае  ослушания.  Мы  видели,  что  Судебник  Иоанна  III  о  случаях   не
правильного решения дела судьями выражается так: "Кого обвинит боярин не  по
суду и грамоту правую на него с дьяком даст, то  эта  грамота  в  неграмоту,
взятое отдать назад, а боярину и дьяку  в  том  пени  нет".  Новый  Судебник
постановляет: если судья просудится, обвинит  кого-нибудь  не  по  суду  без
хитрости и обыщется то вправду, то судье  пени  нет;  но  если  судья  посул
возьмет и обвинит кого не по суду и обыщется то вправду, то на  судье  взять
истцов иск, царские пошлины втрое, а в пене, что государь укажет. Если дьяк,
взявши посул, список нарядит или дело запишет не по суду, то  взять  с  него
перед боярином вполовину, да кинуть в тюрьму; если же подьячий запишет  дело
не по суду за посул, то бить его кнутом. Если виноватый солжет на судью,  то
бить его кнутом и посадить в тюрьму.  По  Судебнику  Иоанна  III,  судья  не
должен был отсылать от себя жалобников, не удовлетворивши их жалобам;  новый
Судебник  говорит  и  об  этом  подробнее:  если  судья  жалобника  отошлет,
жалобницы у него не возьмет и управы  ему  или  отказа  не  учинит,  и  если
жалобник будет бить челом государю, то  государь  отошлет  его  жалобницу  к
тому, чей суд, и велит ему управу учинить; если же судья и  после  этого  не
учинит управы, то быть ему в опале; если жалобник бьет  челом  не  по  делу,
судьи ему откажут, а он станет бить челом, докучать государю, то кинуть  его
в тюрьму. При определении судных пошлин (от рублевого дела судье одиннадцать
денег,  дьяку  семь,  а  подьячему  две)  против  старого  Судебника   также
прибавлена статья о наказании за взятие лишнего: взявший платит втрое;  если
в одном городе будут два наместника или в одной волости два волостеля, а суд
у них не  в  разделе,  то  им  брать  пошлины  по  списку  обоим  за  одного
наместника, а тиунам их-за одного тиуна, и делят они себе  по  половинам;  а
которые города или волости поделены, а случится у них суд общий, то им обоим
пошлины брать одне и делить  между  собою  по  половинам  же;  если  же  два
наместника или два волостеля, или  два  тиуна  возьмут  с  одного  дела  две
пошлины и уличат их в том, то заплативший пошлины берет на них  втрое;  если
же кто станет бить челом, что с него взяли на суде лишнее, и  окажется,  что
жалобник солгал,  то  казнить  его  торговою  казнию  и  вкинуть  в  тюрьму.
Постановлены предосторожности против злоупотреблений  дьяков  и  подьячих  и
наказания в случае их обнаружения: дела нерешенные дьяк  держит  у  себя  за
своею печатью, пока дело кончится. Дьяки, отдавая подьячим дела переписывать
счерна начисто, должны к жалобницам и делам прикладывать руки по склейкам, и
когда подьячий перепишет, то дьяк сверяет сам  переписанное  с  подлинником,
прикладывает руку и держит дела у себя, за своею печатью. Подьячие не должны
держать у себя никаких дел; если же вынут у подьячего дело  или  список  без
печати и рукоприкладства дьяка, то иск, пошлины и  езд  взять  на  дьяке,  а
подьячего бить кнутом; если же вынут у подьячего список или дело за  городом
или на подворье, то иск взять на дьяке  же,  а  подьячего  казнить  торговою
казнию и выкинуть из подьячих. Недельщик не должен просить посула на судей и
сам не брать, в противном случае  казнить  его  торговою  казнию,  доправить
посулы втрое и выкинуть из недель (отставить от должности). Кроме этого,  по
неделыцике давались еще поручные записки, в  которых  поручившиеся,  человек
10, обязывались: "Ему, за нашею порукою, недели делать вправду; насильства и
продажи никому не чинить, разбойников и воров оговаривать людей по  недружбе
не научать, колодников и воров не  отпускать;  безсудные  и  правые  грамоты
давать, а истцов  и  ответчиков  не  волочить;  с  записями  людей  своих  и
племянников не посылать и с приставными неписьменных ездоков не посылать же;
корчмы, зернщиков, подпищиков, б... и всяких лихих людей у себя не держать и
лихих дел никаких не делать; с конченных дел истцовы иски и царские  пошлины
править безволокитно, истцовы иски отдавать истцам, а с судных дел пошлин не
красть; доправя пошлины, у себя не держать,  отдавать  в  царскую  казну.  А
станет он делать не так, как в этой записи писано, то на нас  на  поручниках
царская пеня, что государь укажет, истцовы иски,  царские  пошлины,  и  наши
головы в его голову, и наше имение в его имение".
   Грозя наказанием корыстолюбивым судьям, новый Судебник заключает  в  себе
меры и против ябедничества: по городам наместникам посадских  людей  судить,
обыскивая по их имуществам, промыслам и по размету: кто сколько рублей  дает
царской подати, по тому  их  судить  и  управу  чинить.  Старосты,  сотские,
десятские и все горожане должны ежегодно присылать разметные книги в  Москву
к тем боярам, дворецким, казначеям и  дьякам,  у  кого  будут  их  города  в
приказе, а другие разметные книги должны отдавать старостам и целовальникам,
которые у наместников в суде сидят. И если посадские люди станут искать друг
на друге много, не по  своему  имуществу,  то  сыскивать  про  таких  истцов
разметными книгами, сколько рублей подати дает он с своего  имения:  и  если
окажется, что у него имения настолько есть, насколько ищет, то суд ему дать;
если же нет, то обвинить его, взять с него  пошлины,  а  самого  прислать  в
Москву, к государю. Городским посадским людям искать на наместниках и на  их
людях также по своим имуществам, промыслам и по размету;  а  в  который  год
староста и целовальники разметных книг в Москву не пришлют, в том году им на
наместника суда не давать. По волостям волостелям судить черных людей по  их
жалобницам и управу им чинить  безволокитно;  а  кто  взыщет  много,  не  по
имуществу своему, а ответчик станет бить челом, что истец ищет много, имения
у него столько нет, на  сколько  ищет,  то  волостели  выбирают  из  тех  же
волостей лучших людей да целовальника одного или двоих, посмотря по делу,  и
посылают их обыскивать накрепко, было ли  у  истца  на  столько  имения,  на
сколько ищет, и после обыску поступать, как в  предыдущем  случае.  Если  же
истец скажет, что у него было чужое имение, то обыскивать, правда ли  это  и
много ли было у него чужого имения и каким образом оно попалось  к  нему?  В
1582 году государю было доложено, что многие холопи боярские ходят в доводах
за своих господ и нанимаются в судах у других  людей,  ябедами  и  крамолами
людей проторят, в жалобницах пишут иски большие, в суде лгут и говорят не по
делу, оттягивая суд, или составляют крамолу, поминая другие прежние  дела  и
брань; а те, которые нанимаются у ищеи или ответчика стоять за него в  суде,
стакнувшись с противником, продают своего наемщика, говорят  в  суде  лишнее
или  не  договаривают,  чего  надобно,  и  тем  его  обвиняют;  иные,  ходя,
составляют жалобницы и суды за деньги,  вмещают  крамолы  в  людей  и  тяжбы
негодные умножают-и таким злым людям, детям боярским и холопям и иных  чинов
людям  казни  нет.  Государь  приговорил  со   всеми   боярами:   ябедников,
крамольников и составщиков по прежним уложениям не щадить. Кто будет  стоять
в суде за себя или за своего господина,  или  за  кого-нибудь  другого  и  в
жалобнице напишет иск большой и доведет ответчик, что иск подписан ложно, то
жалобника обвинить  и,  что  искал  лишнего,  то,  на  нет  доправя,  отдать
ответчику, да пошлина и продажа на нем же. Если в суде он будет говорить  не
по делу, того не слушать и не писать, а его, бив кнутом, от суда отослать  и
вперед к суду не пускать. А если бесчестил кого прежним делом, того также не
писать, и если не докажет того, чем бесчестил, то, бив его кнутом, доправить
бесчестье без суда. Если кто назовет другого вором  и  убийства,  крамолы  и
рокоша на царя государя не доведет, того самого казнить  смертью  за  то:  в
жалобнице и суде не бесчесть; а кто в  жалобнице  и  суде  лжет  и  составит
ябеду, того казнить торговою казнью  да  написать  в  козаки,  в  украинские
города Севск и  Курск.  Если  какой-нибудь  лихой  человек,  взявши  деньги,
продаст того, за кого стоял, тот суд не в суд,  наемного  доводчика  казнить
смертью, а кто подкупил, с того доправить все,  что  в  жалобнице  написано,
также пошлины и протори  все,  да  казнить  его  торговою  казнию;  если  же
доводчик с пытки не скажет, что подкуплен, то суд  с  головы.  Которые  дети
боярские, бегая от службы, ходят в суды за других или бьют  челом  ябедою  в
больших исках, а мирятся на малом, потому что в жалобницах пишут иск  не  по
делу, таких истцов винить во всем иску и вперед  их  в  суд  не  пускать,  и
жалобниц от них не принимать ни в  каком  приказе.  А  кто  уличен  будет  в
составе и в крамоле, то такого лихого человека казнить  торговою  казнью  да
сослать в козаки в украинские города, а поместье и отчины,  взявши,  раздать
роду его, а не будет у него  рода,  то  беспоместным  служилым  людям,  кого
государь пожалует. Если судья будет помогать  какому-нибудь  составнику  или
ябеднику или таить крамольника,  ябеду  не  станет  обличать  или  жалобницу
примет не по делу, или в суде даст говорить, что не к делу, на  таком  судье
взять истцов иск, пошлины и протори, а в пене, что государь укажет.
   Мы видели, что целовальники явились в Новгород в правление великого князя
Василия; в Судебнике сына его читаем: на суде у бояр и детей  боярских  и  у
тиунов  их  быть,  где  дворский-дворокому,  да  старосте  и  лучшим   людям
целовальникам; а в которых волостях прежде старост и целовальников не  было,
в этих местах всюду теперь быть старостам и целовальникам. Случится кому  из
тех волостей перед наместником или перед волостелем, или  перед  их  тиунами
искать или отвечать, то в суде быть старостам и целовальникам  той  волости,
из которой кто ищет или отвечает. Пришлет наместник или волостель, или  тиун
их список судный к докладу, а ищея или ответчик у доклада список  оболживит,
то послать на правду по дворского, старосту и целовальников, которые у  того
дела в суде сидели. Если эти судные мужи скажут, что суд был именно такой, у
списка руки их и если противень писан наместничьим дьяком, сойдется слово  в
слово с судным списком, который писан земским дьяком, то  виноват  тот,  кто
список лживил, в противном же случае, если судные мужи скажут, что  суд  был
не таков, список писан не  земского  дьяка  рукою,  руки  у  списка  не  их,
противень не сходен со списком, то истцов иск  взять  на  судье,  да,  кроме
того, на нем пеня, что государь укажет. Если скажет  дворский  и  те  судные
мужи, старосты и целовальники, которые грамоте умеют,  что  суд  был  именно
такой и руки у списка их, а те судные мужи, которые грамоте не умеют, с ними
порознятся, скажут, что суд был, да не таков, и противень с  судным  списком
будет не слово в слово, то виноват судья и судные мужи,  которые  по  списку
такали, взять на  них  истцов  иск,  да  пеню,  что  государь  укажет.  Если
наместничьи или волостелины люди станут давать кого  на  поруку  до  суда  и
после суда и по ком поруки не будет, то должны  объявить  об  этих  людях  в
городе прикащикам городовым, да дворскому, старостам и  целовальникам;  а  в
волости объявлять старостам и целовальникам, которые в суде сидят;  если  же
наместничьи или волостелины люди, не явя прикащику,  дворскому,  старосте  и
целовальникам, сведут к себе человека, по ком поруки не будет, да его у себя
скуют, и род  его  и  племя  придут  к  прикащикам,  дворскому,  старосте  и
целовальникам бить челом; то прикащик,  дворский,  староста  и  целовальники
этого человека у наместничьих или волостелиных людей должны вынуть  и  взять
на них его бесчестье и, чего он на них взыщет, взять иск вдвое.
   Относительно уголовных преступлений в новом Судебнике  видим  больше  мер
предосторожности  против  их  возобновления,  еще  большее,  чем  в  старом,
обращение внимания на интересы целого  общества.  Так,  в  старом  Судебнике
определено, что пойманного на воровстве впервые бить кнутом, потом доправить
на нем вознаграждение истцу и судье продажу и отпустить; если же не будет  у
него имения, то, бивши кнутом, выдать истцу  головою  на  продажу.  В  н