ея конюшни?
   - Разумеется, прозвучал. Потому что Дерчик был очень трудолюбивым.
   - Господи Иисусе! А то, что он в седле сидел, как кот  на  заборе,  и
ездил, как паралитик, ему не мешало вовсе?
   - А на этот счет Глебовский придерживается другого мнения.  Нормально
он ездил, может быть, без  особого  таланта,  но  -  как  любой  другой.
Полпротокола забито причитаниями, что нет хороших лошадей, ну как-де мог
Дерчик выигрывать, если не на чем! Третий год Глебовский удачи не видит,
одни клячи ему достаются и по распределению, и по жребию...
   - И никто ему не показал программку? Никто не спросил,  с  каких  это
пор Джубар - кляча, Сессия, кобыла класса дерби,  Чертовка,  Пилигрим...
Остальные-то, конечно, третья группа, если даже не четвертая,  но  эти?!
Никто не спросил, обратил ли он внимание, что происходит, когда  на  его
лошади вместо Дерчика едет Куявский, Гоморек или даже какой-то  любитель
поспособнее...
   - Ну нет, так подробно его пока никто не расспрашивал.
   - Так  я  о  чем  и  говорю!  Меня  надо  было  привлечь!  Или  взять
допрашивающим  кого-нибудь  из  играющих  на  бегах,  только  не   самых
азартных!
   - Ну, это можно сделать, ничего еще не потеряно. Можно спросить его в
любой момент. А каких лошадей ты называла, ну те, что  получше?  Повтори
еще раз, я на всякий случай запишу.
   - Я тебе их покажу, - твердо сказала я и вытащила беговые материалы.
   В первой программке помещались все  сведения  о  конюшнях,  там  были
названы имена, класс и возраст лошадей, которых  тренировал  Глебовский.
Потом я обратилась к  своей  личной  статистике.  Показала  ему  карьеру
каждой из лошадей по очереди, нашла  программки,  рассказала,  с  какими
соперниками  эти  лошади  бегали.  Я  сама  удивилась,  насколько   ясно
вырисовывается  из  этого   вся   ситуация,   самый   последний   дувдук
сориентировался бы, что Глебовский врет как сивый мерин  и  не  качество
лошадей влияет на его результаты, а качество езды. Дерчик светился,  как
светофор, собственной бездарностью!
   - Я могла бы тебе  показать  его  заезды  еще  четырех  и  пятилетней
давности в других конюшнях, у меня  программки  целы.  Но  они  лежат  в
подвале, я их вынесла в прошлом году, потому как этой макулатуры слишком
уж много накопилось. Более старые  пропали,  поменяла  их  на  туалетную
бумагу в эпоху ошибок и искажений политического курса, но это дли нас  и
не имеет значения, потому что Дерчик тогда ездил во Вроцлаве.
   - Одолжишь?
   - Которые?
   - Да все. Они могут нам очень помочь...
   - Программы ладно, я и так вам часть отдала, а вот остальное - никак.
Я ими пользуюсь три дня, в неделю. Сделай ксерокопии.
   - Но ведь не силой воли ксерокопии делать-то?! Я переборола  сомнения
и согласилась одолжить на два часа материалы, но при  условии,  что  мне
рас-, скажут о следствии побольше. Пусть хоть  скажет,  что  они  сейчас
делают!
   - Сейчас главным образом проводим допросы разных людей. Врут так, что
скулы сводит. Ни один жокей никогда в жизни  не  придержал  лошадки,  ни
один ни от кого ни гроша не взял, ни один тренер ничего  подозрительного
не заметил, ни один игрок не получал намеков насчет финиша ни от кого из
сотрудников. Не знаю, отдаешь ли ты  себе  отчет,  что  доказать  ничего
никому  не  удастся.  Мы  не  нажимаем,  пока  не  соберем   достаточных
материалов.
   - Надо за ними следить, - энергично приказала я, потому что  по  ходу
рассказа я тоже кое о чем думала и выводы у меня появились.
   - За кем надо следить? - заинтересовался Януш. - За жокеями. То  есть
за теми, кто ездит. За некоторыми. Если уж они получают какие-то  деньги
за то, чтобы придерживали лошадку, это происходит в определенной  форме.
Никто же не приходит в конюшню и не тычет жокеям в паддоке пачку денег в
нос. Вообще на территории  ипподрома  с  этим  трудно.  Уговариваться  о
встрече они могут и по телефону, хотя я сомневаюсь, а  плату  пересылать
по почте.
   - А переводом на счет?
   - Всегда остается хоть какой-то след, банк скажет,  кто  переводил  и
кому. Только из рук в руки -  значит,  дома,  в  проверенном  кабаке,  в
машине или что-нибудь в этом роде. Разве что  есть  посредник,  работник
ипподрома, такой мог бы со всеми что угодно устроить в любом месте. Надо
тогда следить за посредником.
   - У тебя есть конкретные подозрения?
   - В каком смысле конкретные? Насчет самого явления - очень сильные, а
вот насчет действующих лиц - туманные...
   - Я имел в виду твои предложения - за кем следить.
   - Лучше сразу  за  всеми.  Хотя,  может,  необязательно:  я  попробую
напророчить, что там будет в среду...
   Я открыла программку на среду. В  нескольких  заездах  нетрудно  было
сориентироваться, какие лошади окажутся фаворитами. Я постучала  пальцем
по Вишняку на Сигнале.
   - Весь ипподром будет на него ставить, зуб даю. И если он  придет,  я
удивлюсь, как давно не удивлялась. В шестом едет Ровкович,  он  железный
фаворит, но ставка будет  разбита,  потому  как  участвует  Куявский  на
Палитре, на нее тоже  будут  ставить,  и  бабушка  надвое  сказала,  кто
придет.  Так  вот,  если  кого-то  подкупать,  то  этих  троих.   Убрать
Ровковича, особенно в шестом заезде - и  Палитра  гарантирована,  убрать
Палитру - тогда у Ровковича нет конкурента...
   - А если бы так обоих?..
   - Если обоих,  то  остальные  все  одинаковы,  скажем,  лезет  вперед
Замечек, а его конюшня до сих пор для плохих лошадок держала, они если и
приходили, то только фуксами... Знаешь, а ведь это  идея!  Я  на  всякий
случай на него поставлю! Смотри, как хорошо из нашего трепа  получается,
сама я бы не догадалась... Замечек... А если рискнуть и на  него  одного
поставить?.. Предположим, что эти не поедут... Слушайте, а вы  не  могли
бы мне в среду утром шепнуть: был у них кто или  нет,  приносили  деньги
или нет? Януш захохотал.
   - -  Такие  побочные  результаты  следствия  не  были  предусмотрены.
Погоди, дай-ка мне эти бумаги, я помчусь сразу копировать  и  устраивать
слежку. Не для того, чтобы ты на Замечека  ставила.  Но  идея  неплохая,
попробуй. За результаты до среды не ручаюсь,  потому  что  они  могли  и
раньше сговориться. Когда становится известно расписание бегов?
   Он показал на программку. Я задумалась.
   - С предыдушей среды можно получить черновые наброски. А на бегах все
знают за две недели. Может, ты и прав, может, я опоздала, но на Замечека
я и так поставлю. Могу взять черновик на следующую неделю... Господи,  а
почему я, ведь ваш человек  тоже  может,  как  его  там,  минутку..,  а,
старший комиссар Ярковский. Если он бывает  на  бегах,  то  и  без  меня
скажет, кого подкупили, чтобы придержать лошадку!  Зачем  ты  вообще  со
мной разговариваешь?!
   - Ради собственного удовольствия. В Ярковского я  не  влюблен.  Кроме
того, ладно уж, скажу,  Ярковский  лучше  разбирается  в  людях,  чем  в
лошадях, он главным  образом  специализируется  на  букмекерах  со  всей
кодлой вокруг. Другой объем работ, другой подход, причем его взгляды  на
жизнь не веселят. В отличие от твоих.
   - Понятно, дополнительная выгода. Я хотела бы еще знать,  что  сказал
мальчик. Тот, перепуганный.
   - Ничего по нашей теме. С ним сперва надо  подружиться.  Это  требует
времени.
   Меня дико разозлила необходимость ждать. Я этого никогда не любила.
   - Что-то мне кажется, что у меня больше шансов разузнать все от Мети,
причем немедленно, - сказала я раздраженно. - Если, конечно.  Метя  хотя
бы полсвиста надерется, потому как втрезве он  и  словечка  не  пискнет.
Бери эту макулатуру, завтра мне отдашь, только пораньше, а  то  я  начну
нервничать...
   Метя безнадежно зациклился  на  паштете.  Превозносил  до  небес  его
качество и приглашал откушать еще,  и  совершенно  не  зря,  паштет  был
сенсационный. Но меня терзал голод не только  физический,  посему  я  не
слезала с темы.  Половину  ужина  разговор  шел  по  двум  направлениям,
поскольку  Мария  меня  поддержала  лишь  после   того,   как   кончился
фаршированный перец. Наши совместные усилия сломили выдержку Мети.
   - Ну ладно, есть мафия, есть, - сказал он  сердито;  -  И  эта  мафия
действует. Но к ней не обязательно присоединяться, есть свобода  выбора,
и это радует, правда? Чего вам еще хочется?
   - Хочется, чтобы ее вовсе не было, - просветила его Мария.
   - Ну и требования у тебя!  В  таких  условиях?  Ты  радуйся,  что  не
принуждают.
   - Интересно, за  что  это  Куявский  так  лихо  схлопотал  по  ребрам
пятнадцать лет назад, - перебила я. - "Скорая" его отвозила, я  случайно
при этом была. Тогда он еще кандидатом в жокеи  был.  Я  знаю,  что  это
прямого отношения к делу не имеет, потому что та мафия  и  эта  мафия  -
совершенно   разные,   но   мне   просто   интересно.   Имею   я   право
поинтересоваться или нет? Ты об этом что-нибудь знаешь?
   - Куявский, как правило, получал по ребрам за то, что приходил,  хотя
и говорил, что не придет, - не задумываясь ответил Метя.  -  Никогда  не
было наоборот.
   - Болек начисто забывает, что должен не прийти, - поддакнула Мария. -
Он мне сам жаловался когда-то, что ему  приходилось  возвращать  деньги,
потому что его понесло. Если лошадь вдет вперед, у него душа  рвется  за
ней.
   - Да и без всяких взяток, по расчетам, он не  должен  был  прийти,  а
приходил первым. Он плохо оценивает или лошадей,  или  себя  самого,  по
доброте душевной кому-нибудь говорит, что на него рассчитывать нечего...
   - Например, Вальдемару...
   - А хоть бы и ему! Он своему родимому шурину тоже так  сказал.  Ну  и
получил пару раз по морде, потому что человек  поставил  на  другого,  а
пришел Болек.
   - И тебе кажется, что пятнадцать лет назад то же самое было?
   - Просто уверен. У других могло получаться наоборот, дали наводку  на
себя, а тут кранты, и им кто-нибудь нервный мог рыло  начистить,  но  уж
Болек постоянно портит условленную игру.
   - Кому? - разгневанно спросила я.
   -  Да  этим  игрокам  паршивым,  мамуся  их  такая-сякая,  нехорошего
поведения.
   - Тем, кто верит в идиотский треп, - вставила Мария.  -  Ты  сама  за
ними  ни  стыда,  ни  совести  не  признаешь.  Они  получают  с  конюшни
последовательность лошадей, Болека нет, мчатся ставить миллионы, а Болек
тут возьми и приди первым или вторым.
   - Да это я сама от века знаю и хочу вам заметить, что  некогда  такие
же финты  откалывал  Мельницкий.  Если  уж  как  следует  шла  к  финишу
установленная заранее последовательность, то Мельницкий безошибочно  лез
в самую середину. Я на этом множество денег выиграла. А  теперь  мне  бы
только поподробнее узнать, кто с кем эти гешефты устраивает.
   - Да все со всеми...
   - Есть такой один, с кривым носом, Владя, - вдруг вспомнила Мария.  -
Сколько он денег проиграл  на  подсказках  из  конюшни  -  ни  в  сказке
сказать, ни пером описать. Он получает лошадок от Бродавского...
   - Да ведь Бродавский - дурак!
   - Вовсе не дурак, - энергично запротестовал Метя. - Может, в  езде  и
дурак, но вообще-то у него котелок очень неплохо варит!
   - Не знаю уж, что у него в котелке, потому что Владя  вечно  ходит  в
проигрыше...
   - А то же самое у него в котелке, что и у всех. Будто вы  не  знаете,
чего все эти их сведения стоят! Они уговариваются, как приедут, а  Болек
им всю обедню портит!
   - А вообще хоть кто-нибудь бывает в выигрыше?  -  влезла  в  разговор
Гонората, которая до сей поры с интересом нас слушала.
   - Я лично таких не знаю, - ответил Метя.
   - Ну, может, кто-то один,  -  одновременно  сказала  Мария.  -  Такой
средний, лысый,  и  вокруг  лысины  у  него  кудряшки.  Я  уж  пару  раз
подглядела, когда он ставит мало, когда По-крупному,  но  если  поставит
побольше, то всегда попадает в точку. Не знаю, с кем у него шайка-лейка.
   Лысина с кудряшками у меня ассоциировалась лишь  с  Блахеем  Фигатом,
единственным типом, фамилию которого мне удалось узнать.  Мария  фамилии
не знала, мы с ней еще уточнили подробности,  получилось,  что  это  тот
самый.
   - Мне почему-то кажется, он из МВД, - объявила я. - Когда-то,  я  это
наверняка знаю, МВД велело сделать  специально  под  них  заезд,  и  это
единственный случай, когда я точно знаю, что  ехал  заранее  условленный
заезд. Им нужны были деньги на какие-то побочные цели, ставка  была  еще
по двадцать злотых, а заплатили чуть больше восьмидесяти. Пришел фукс, и
все удивлялись, что такой маленький выигрыш, а они взяли половину  денег
с ипподрома. Кроме того, я знаю двоих, которые всегда в выигрыше.
   - Кого?!
   - Один такой маленький, лысоватый  блондин,  тихий  и  спокойный,  не
знаю, как его фамилия, но знаю, что он выиграл, потому что смотрела  ему
под руку, а он не прятал, что пишет. Он играл только на верных  лошадок,
и случалось, что за целый день ставил только один раз.  Но  по-крупному.
За двенадцать лет вынес с ипподрома кооперативную  квартиру,  дачку  лад
Бугом, скутер, машину и мебель. Я была при этом  и  видела  собственными
глазами, а вдобавок ему везло. Один раз он ошибся, в пяти  конях  забыл,
что у нас ставка только в  одну  сторону,  и  поставил  один-два.  Потом
сообразил и поставил еще раз, два-один, потому что  очередности  уже  не
сменить. Двойка была железным фаворитом. А пришла к финишу как  раз  его
ошибка, один-два, за ставку двадцать злотых  платили  двести  пятьдесят,
поэтому он унес с ипподрома сразу двадцать пять тысяч. И уже не успел их
проиграть, потому что перестал приходить. А второй - это Юрек.
   - Который это Юрек? - подозрительно поинтересовался Метя.
   - Тот, что сидит  передо  мной.  Он  только  один  раз  за  два  года
проиграл. Какой-то бес в него вселился, и он поставил по тем  сведениям,
которые у него были. Я ему, как дураку, говорила, чтобы не делал  этого,
и он наконец послушался. Снова ставит только на собственные идеи и после
каждого сезона более или менее в выигрыше. Иногда даже по-крупному.
   Тут я  смолкла,  потому  что  вспомнила,  что  пришла  сюда  получать
сведения, а не делиться ими. Мария заметила, что мой сын тоже  из  этого
дела  всегда  почти  выходил  в  выигрыше,  и  я  поддакнула.   Гонорату
заинтересовало, откуда же берут люди деньги на проигрыши,  и  объяснение
вырвалось у меня само.
   - Вот насчет  одного  человека  могу  тебе  сказать  точно.  Это  был
прокурор, я его лично  знала.  Он  страшно  выигрывал  в  покер,  причем
специально для того, чтобы проигрывать на бегах. На бегах он  проигрывал
еще страшнее. Метя, не уходи от темы, как насчет этой мафии?
   - Которой мафии? - ядовито спросил Метя. - Там их штуки три.
   -  Можно  про  каждую  по  очереди.  Ты   кого,   в   конце   концов,
предпочитаешь, меня или ментов?
   - Да уж лучше ментов, ты непредсказуема.
   - Ох, смотри, прокачу тебя! - вдруг пригрозила ему Мария.
   - Что?..
   - На машине прокачу! С ветерком! Метя смертельно испугался.
   - Нет! Это уголовно наказуемые угрозы! Изыди, сатана! Гонорка, сделай
что-нибудь, они же пытки третьей степени применяют!
   - Связанным прокатим! - подсказала я, прежде чем Гонората успела хоть
словечко сказать. - Впихнем тебя в машину, силой или хитростью, и побьем
рекорд на шоссе до Блоня.
   - А почему именно до Блоня? - удивилась Гонората.
   - Просто в ту сторону самое оживленное движение. Метя получит  полные
штаны счастья.
   От возмущения и страха Метя забулькал. Он никак не мог простить Марии
ее водительского мастерства, каким  она  его  угостила,  когда  они  оба
куда-то спешили и она на крошечном  "фиате"  обгоняла  "фольксвагены"  и
"мерседесы", выделывая на шоссе дьявольские штучки.  Она  всегда  ездила
быстро, а на сей раз даже  превзошла  самое  себя,  и  Метя  громогласно
молился, чтобы им попался патруль ГАИ  или  иная  Господня  милость.  Он
поклялся, что никогда этого не забудет,  и  пока  что,  кажется,  клятву
держал крепко.
   - По мне, пусть уж лучше скажет все,  -  решила  Гонората,  -  а  то,
помню, после той поездки он три дня трясся со страху. Метя,  рассказывай
про мафию. Я тоже хочу услышать.
   Метя перестал булькать. Он предложил тост за свое чудесное спасение и
немного остыл.
   - Про одну мафию весь мир знает, - сказал он.
   - Кроме меня, - напомнила я. - Я  составляю  исключение.  Присоедини,
пожалуйста, меня ко всему миру.
   -  Потому  что  ты  в  своем  санатории  занята  и  ни   с   кем   не
разговариваешь. Кроме тебя, все знают, что есть такие трое из Ломжи, они
живут в Италии. Ломжинская мафия...
   - Про ломжинскую мафию я слышала, - перебила я. -  Она  вроде  как  в
Нью-Йорке.
   - В Нью-Йорке, видимо, какая-то  другая  ветка.  Может,  филиал.  Туг
работают эти трое, и, ради Бога, я тебе могу даже сказать, как работают.
Это не тайна. Во-первых, именно они платят  за  то,  чтобы  придерживали
коней, и, например, Ровкович у них просто на  ставке.  Некоторые  другие
тоже у них на ставке, а некоторые работают  по  договору.  Ты  логически
подумай! Вот прибежит к Гомореку или там к Сарновскому  тип  и  сунет  в
лапу пять миллионов, чтобы тот не пришел, так любой ведь  из  них  умеет
считать: если придет, получит сто восемьдесят тысяч, а если проиграет  -
получит пять миллионов. Так какой вариант окупится?
   - А уж если он едет на  лошади  без  особых  шансов...  -  подпустила
шпильку Мария.
   - А за таких, без шансов, тоже платят? - удивилась я.
   - Преимущественно да, - подтвердил Метя. - Они  понятия  о  бегах  не
имеют, примитивы со дна общества,  я  даже  не  уверен,  что  они  умеют
читать. Они не сами прибегают, только присылают посредника  с  деньгами.
Они уберут с  заезда  одного  или  двух,  а  на  оставшихся  ставят  так
по-идиотски, что в голове не умещается.
   - У меня не умещается в голове то, что  ты  сейчас  говоришь.  Почему
по-идиотски?
   - Потому что они ставят на то, что им  подскажут.  А  жокеи  вкупе  с
букмекерами очень старательно следят, чтобы  выбрать  что-нибудь  такое,
что  наверняка  первым  не  придет.  Точнее  говоря,  одного  коня   они
подсказывают  еще  так-сяк,  а  второго  -  просто  от  фонаря,  и   два
воскресенья тому назад дали им Даниэлу. И эти лохи поставили на Даниэлу.
   Мне определенно показалось, что Метя не иначе как врет.
   - Не может быть. Не могли они  поставить  на  Даниэлу.  Самая  худшая
двухлетка на бегах, она уже это доказала,  я  специально  проверяла.  Ну
может, есть еще один или два еще хуже,  но  она  уж  точно  в  последней
тройке. Кто ставил на Даниэлу?!
   - Как раз эти пни. Я тебе слово даю.
   - А!.. - вдруг вспомнила я. - Ну да, как раз  пришла  Элиана,  лошадь
высшего класса, за последовательность дали около двадцати тысяч! Я  даже
не спрашивала себя, на что. Боже милосердный, эти люди ставили...
   - Как раз на Даниэлу. Они играют и в  кассах,  и  еще  у  букмекеров.
Букмекеры обожают их больше собственной жизни, потому что у  них  ставка
сто миллионов. Они ставят в последний момент, лошади к виражу  подходят,
а они еще пихают букмекеру деньги. На такой идиотизм...  Это  же  чистая
прибыль!
   В доли секунды я поняла как минимум половину  комбинации.  Букмекеры,
которые принимают деньги, обычно стараются застраховаться и сами  ставят
деньги в кассе, особенно если в игре  участвуют  фавориты.  То,  что  на
лошадей ставят заранее,  позволяет  им  сориентироваться  в  ситуации  и
протолкаться к кассе, потом они  выплачивают  выигрыши,  но  и  сами  их
получают. С закрытием  последней  кассы  они  предоставлены  собственной
судьбе, страховки уже не получат, поэтому должны рисковать. Значит, если
кто-то надеется на бессмысленные фуксы, они зарабатывают,  забирая  себе
ставки, и получают чистую прибыль. Кретины,  которые  делают  ставки  на
безнадежных лошадей, должны им  безгранично  импонировать.  Кого-нибудь,
кто  способен  разумно  ставить,  они,  может  быть,  возненавидели   бы
смертельно и отказывались бы принимать у него  деньги  или  пытались  бы
избавиться от него любым другим способом...
   - А этот Дерчик, часом