ставила у мойки поднос с грязной посудой и мотнула  головой
в сторону буфета.
   - Письмо. Нашла за  унитазом.  Уронила  мыло,  и,  доставая,  увидела
конверт. Немного подмок, кажется,  бачок  протекает.  Наверняка  вы  там
читали письмо, тетя?
   Обернувшись,  Фелиция  хищно  схватила  письмо.  Точно,   то   самое,
потерявшееся, от Войцеховского. И ни тени  сомнения  не  зародилось,  не
могла свалить вину на других, потому что сразу вспомнила  о  неисправной
раковине, сама потом велела Мартинеку прикрепить ее к стене. Мартинек  к
работе пока не приступал, только  примеривался.  Ну  конечно  же,  пошла
посмотреть на раковину, письмо в руке держала,  не  дочитала,  подумала,
как они примут американку, и пошла в ванную...
   - Ты прочла письмо?
   - Не успела. И даже не сразу сообразила, что это то самое письмо,  но
увидела фамилию отправителя.
   Врать Доротка не  любила.  Искренняя  натура  девушки  заставляла  ее
всегда говорить правду, тем более, что в конечном итоге ложь обычно себя
не оправдывает,  но  в  данном  случае  она  руководствовалась  логикой.
Заранее обдумала, как следует поступить с письмом, трезво  оценила  свое
положение: открыто противостоять теткам она еще не в силах, ссориться  с
ними - себе дороже,  они  только  рады,  а  она  вся  испереживается,  а
поучений и насмешек с нее достаточно. Вот и пришлось солгать.
   - Вынь из буфета высокие бокалы, - распорядилась Фелиция, меняя тему.
- Надеюсь, они сообразили поставить бутылку в холодильник. Не станем  же
пить белое вино теплым, разве что специально  подогреть,  но  специально
подогревается красное, а она пожелала белого...
   - За такси кто  заплатил?  -  спросила  Доротка,  доставая  бокалы  и
протирая их.
   - Я. И хорошо заплатила. Вот не понимаю, с чего  тебе  втемяшилось  в
голову заводить жениха, да еще и  афишировать  его  перед  крестной.  Не
можешь парня увидеть, чтобы сразу не строить ему глазки.  Да  какие  там
глазки, сразу на шею вешаешься.
   - Да вовсе, я ему не строила глазок,  он  сам,  по  доброй  воле,  из
жалости помог мне в аэропорту, ну а крестная почему-то решила -  он  мой
жених. А возражать ей.., она же никому и рта не дает раскрыть!
   Фелиция оправданий не слушала. Зачем? Главное - сказала  гадость,  то
есть, нет, наставить племянницу на путь истинный. Она думала о том,  что
ее в данный момент больше всего беспокоило.
   - Куда-то задевалась ее колотушка. Искали, искали с  Меланьей.  А  ты
хороша, не могла вернуться  пораньше,  помогла  бы  зайти.  Забыла  тебя
предупредить, чтобы возвратилась пораньше. Интересно, где шляешься?  Так
что это остается на твоей совести, силой или хитростью, а молоток у  нее
отбери, как - это уж твоя забота. Слава богу, холодное. Штопор на столе,
не ищи. Не забудь прихватить орешки, когда понесешь чай.
   - А вы поняли, тетя, что у нее с.., заносами в желудке? Это опасно?
   - Понятия не имею, и не морочь мне  голову  глупостями,  и  без  того
хватает проблем.
   К тому времени,  когда  Доротка  появилась  в  столовой  с  подносом,
крестная уже успела поогорчаться из-за письма  Войцеховского.  Дискуссия
на тему посещения нотариуса шла полным ходом. Естественно, перво-наперво
решено было опять заказать Яцека. Уже привычный Вандзин монолог  тянулся
в бесконечность. Пытаясь перекричать гостью, Фелиция доказывала - у  нас
так не делается, у нас просто так  к  нотариусу  не  заявляются,  у  нас
необходимо предварительно позвонить и договориться, так что визит к нему
на завтра, как того желает глобокоуважаемая пани Ванда, ну просто  никак
невозможен... Два монолога столкнулись и переплелись, однако  американка
обладала тем преимуществом, что произнося речи, способна была  при  этом
воспринимать  речи  других,  правда,  с  некоторым  опозданием,  поэтому
неизвестно было, к чему относятся ее "да" и "нет". Фелиция  же  привыкла
слушать лишь себя. Вот и в данном случае  высказывания  американки  были
для нее лишь  музыкальным  сопровождением  к  ее  собственному  сольному
выступлению. И в результате так и не  поняла,  приняты  во  внимание  ее
доводы или нет.
   Это стало известно позже, после того  как  гостья  удалилась  наверх,
намереваясь отойти ко сну, и прихватила с собой Доротку. Сильвия  первой
покинула общество, в девять вечера у нее глаза сами  собой  закрывались.
За столом остались Фелиция с Меланьей.
   - Я не  слушала  ее  болтовню,  -  сказала  Фелиция.  -  Было  в  ней
что-нибудь важное?
   - Я бы удивилась, если бы ты слышала, - язвительно  прокомментировала
сестра. - Ты ведь одну себя слушаешь.
   - Глупости! Слушаю, когда говорят дело.
   - А как узнаешь, дело или нет, если вовсе не слушаешь?
   - Тебе лишь бы гадость сказать. Так идем ли мы завтра к нотариусу или
нет?
   Нет, Меланья не собиралась упустить случая позлить сестрицу.
   - Но зубы у нее сделаны феноменально! -  вздохнула  она  с  искренней
завистью. - Видела, как  она  щелкала  орешки  и  миндаль?  Как  пулемет
трещала!
   - Что с нотариусом, тебя спрашивают! - завопила Фелиция.
   - Самой надо было слушать!
   - Ну не слушала, не слушала, и хватит об этом.
   Говори!
   - А может, я тоже не слушала?
   - Врешь, ведь слушала!
   - Кто сказал? Может, делала только вид, что слушаю, тем более что обе
вы говорили одновременно, перекрикивая одну другую.
   - Вот и  не  правда!  Это  она  трещала,  не  давая  другим  словечка
вставить.
   - Ты тоже хороша.
   - Врешь, и молода еще меня учить.
   - Спасибо на добром слове, пошли тебе Господь за это, чего пожелаешь.
   - Меланья, мое терпение кончается!!!
   Фелиция наверняка не дождалась бы ответа, но  тут  сверху  спустилась
Доротка и сразу прояснила проблему.
   - Нет, крестная бабушка решила  завтра  лишь  позвонить  нотариусу  и
договориться с ним на послезавтра. Отыскала у себя в блокноте номер  его
телефона. Можно мне немного поработать? Очень надо.
   - А кто тебе не дает? - удивилась Фелиция.
   - Приготовь еще чай и работай себе, сколько пожелаешь.
   - А над чем ты работаешь? - заинтересовалась Меланья.
   -  Над  каким-то  переводом  с  норвежского,  а  какая  книга  и  кто
переводчик - не знаю, получила рукопись без  титульного  листа,  но  уже
ясно - он так же знает норвежский, как я китайский.
   - Что я слышу! - вскричала Фелиция. - Ты не знаешь китайского? Кто бы
мог подумать?
   И вмиг помирившиеся сестры дружно  захихикали,  объединенные  травлей
племянницы. Та даже не обиделась, просто не поняла, что тут смешного.
   То, что не знает китайского  или  то,  что  знает  много  иностранных
языков? И в том, и в другом случае  ничего  плохого  или  постыдного  не
было, так чего же они хихикают?
   Доротка слишком устала за день, чтобы теперь  заводиться  с  вредными
тетками, отстаивая свое право на знание языков. Она молча отправилась  в
кухню, приготовила чай, вернулась с тремя стаканами  горячего  чая,  два
поставила перед тетками, а третий на маленький столик в  углу  столовой.
На столике и на диване  разложила  редактируемые  тексты  и  со  вздохом
облегчения села.
   И в этот момент сверху послышались знакомые мощные удары в пол.
   - Господи! - подскочила Фелиция.
   - Нашла колотушку! - вскричала Меланья. - Доротка, скорее беги к ней,
не могу этого слышать!
   - И отбери у нее колотушку!
   Как никогда близкая к истерике, Доротка  помчалась  наверх.  Крестная
бабуля лежала в постели с книгой в руках. Крокетного  молотка  нигде  не
было видно.
   - Дитя мое, принеси из ванной спреивательный  флакончик,  голубенький
такой, а может, зелененький, я привыкла, чтобы был под рукой  на  всякий
случай.
   Единственное,  что  в  ванной  можно  было   назвать   спреивательным
флакончиком, то есть жидкостью Для распыления, уж английский-то  Доротка
знала, была пластиковая трубочка розового цвета. Вот она и принесла  ее.
Оказалось,   правильно   угадала.   Крестная    ласково    поблагодарила
"драгоценную внученьку", попросила подать другие очки, которые  остались
там, на столике у окна. Доротка подала.
   Она еще не сошла с последней ступеньки лестницы, когда  бабуля  опять
затарабанила.  Не  слушая  яростных  напоминаний  теток  о  том,   чтобы
немедленно отобрать  колотушку  у  вредной  старухи,  Доротка  бросилась
наверх.
   На сей раз крестная была не в столь благодушном настроении.
   - От окна тянет, - раздраженно заявила она. - Прикрой немного, но  не
закрывай совсем, я не могу оставаться без  воздуха,  сделай  так,  чтобы
тянуло в другую сторону, а не на меня, и вообще у вас какие-то неудобные
окна, открываются целиком, сквозняка не избежишь, надо чтобы открывалась
верхняя половина и не в  сторону,  а  сверху  вниз,  если  злоумышленник
явится...
   Стиснув  зубы,  не  говоря  ни  слова,  только  мысленно   представив
злоумышленника, который пролез бы в окно и радикально утихомирил бабулю,
Доротка выполнила требование. Открыла  и  вторую  створку  окна,  сделав
небольшую щель с помощью двух  больших  цветочных  горшков,  ибо  другой
возможности не было.
   - Где молоток? - дуэтом приветствовали ее тетки в гостиной.
   - Не знаю. Похоже, она на нем спит. В руках его не держала, в руках у
нее была книга.
   И бедняга, даже не присаживаясь  на  диван,  остановилась  посередине
комнаты, выжидательно глядя на потолок.
   - Если опять задубасит, мигом лети наверх! - приказала Фелиция,  тоже
уставясь в потолок. - Может, не успеет спрятать.
   - Тогда, может, мне вообще не спускаться, а сесть  под  ее  дверью  и
караулить? - спросила бедная Доротка,  тщетно  пытаясь  вложить  в  свои
слова иронию.
   Фелиции идея понравилась.
   - Прекрасно! Можешь со своими бумагами устроиться у  нее  под  дверью
или на верхней ступеньке лестницы. А если на полу  неудобно,  возьми  из
ванной табуретку...
   - ., а из моей комнату настольную  лампу.  Или  торшер,  что  в  углу
стоит.
   - А под задницу подложи  подушку,  чтобы  не  говорила  -  жестко  на
лестнице.
   Доротка растерянно  глядела  на  теток,  не  зная,  серьезно  ли  они
говорят.  Из  состояния  нерешительности  ее  вывела   крестная,   опять
заколотив в пол.
   - Я спячу! - убежденно заявила Меланья.
   В руках у крестной по-прежнему была лишь книга. Доротка поймала  себя
на том, что чуть ли не восхищается ловкостью этой  шустрой  старушки.  И
"как ей удается в мгновение ока спрятать свое орудие? Не  может  же  она
дубасить силой воли...
   Старушка ласково обратилась к девушке, хотя в голосе и звучала  нотка
претензии:
   - Дитя мое,  ты  не  достаточно  раскрыла  окно,  совсем  воздуха  не
чувствуется. И термофор переключи на единицу, слишком сильно греет.  Да,
вы, наверное, смотрели телевизор, какая погода ожидается завтра?
   Доротка с трудом разжала губы.
   - Не знаю. Кажется, телевизора не включали.
   - Как же так, прогноз всегда надо слушать, кто-то  должен  проследить
за этим, я привыкла знать, что меня ожидает, совсем неинтересная  книжка
попалась, ну да ладно, сегодня  почитаю  эту,  а  на  завтра  найди  мне
другую, хотя нет, совсем неинтересная, лучше уж почитать журналы, вон те
иллюстрированные, на столике...
   - Не найдется ли у нас в доме какого снотворного?  -  говорила  внизу
Меланья. - Она наверняка страдает бессонницей и нас заставит страдать.
   - Могла бы страдать немного тише, - скривилась Фелиция. - Нет  у  нас
снотворного, без надобности нам, но теперь придется купить. Как думаешь,
в ночной аптеке найдется? Сгоняем Доротку...
   - Если и найдется, ей не продадут без рецепта.
   А тебе все бы гонять...
   - Ничего страшного, пусть принцесса зарабатывает наследство.
   -  Придется  слушать  прогнозы  погоды   по   телевидению,   сообщила
вернувшаяся Доротка, присаживаясь на диван.  -  Могу  слушать,  когда  я
дома, а вот если меня нет...
   - ..так пусть сама слушает! - проворчала Меланья.
   - Поручим Сильвии, - решила Фелиция. - Она любит...
   Очередная барабанная дробь сотрясла дом через  шесть  минут.  За  это
время Доротка сумела отключиться от болтовни теток, прочитать три  фразы
и обнаружить две грубые грамматические ошибки.
   - Не пойду! - раздраженно крикнула она, и вдруг изменила решение:
   - Ладно, пойду, но уже там и останусь.
   Быстренько собрав свои бумаги,  она  помчалась  наверх.  На  сей  раз
крестная недовольно заявила, что журнал никуда не годится, и она  желает
почитать  другой,  тоже  там  на  столике,  нет,  этот  тоже   наверняка
неинтересный, не найдется ли других в доме?
   Доротка  принесла  снизу  кипу  всевозможных  журналов,  не   обращая
внимания на то, что некоторые из них еще прошлогодние, после чего заняла
пост на верхней ступеньке лестницы. От табуретки отказалась, но  забрала
из Меланьиной комнаты настольную лампу и подушку, подложив ее под себя.
   И с этой минуты из комнаты, занятой крестной, не донеслось ни  звука.
Когда спустя долгое время Меланья отправилась спать, она  наткнулась  на
племянницу, удобно устроившуюся на лестнице  и  явно  довольную  жизнью.
Доротка даже улыбалась.
   - Ты что так развеселилась? - подозрительно поинтересовалась тетка.
   Ее так и подмывало хоть немного испортить настроение племяннице.
   - Прелестная ошибка! - поделилась радостью племянница. -  "Он  накрыл
графа циновкой" вместо "он покрыл его матом". Правда, хорошо?
   Или вот еще: "Худое дерево меньше вьется", а  надо  "Сухая  древесина
меньше гнется", во всем предложении  правильно  переведено  только  одно
слово "меньше". Ну как тут не развеселиться? Ага, не кажется ли тетушке,
что я нашла способ общения с крестной. Нужно было с  самого  начала  тут
сидеть, ей тогда ничего  не  захочется.  И  с  вашего  разрешения,  если
оставите мне лампу и подушку, я уж тут покончу с циновкой, очень  хорошо
работается. Не жалко?
   Меланья явно собиралась отобрать у девчонки свои вещи, чтобы  слишком
не радовалась, но услышав "не жалко", решила  их  оставить.  Она  всегда
хотела казаться  щедрой  и  не  мелочной,  в  противоположность  старшей
сестре. Да и не нужны ей, на ночь глядя, ни лампа, ни подушка с рабочего
кресла,  работать  она  не  собиралась.   Пожав   плечами,   она   молча
проследовала к себе.

***

   При желании Фелиция умела произвести наилучшее впечатление.
   - С голоду я не умираю и семью прокормить в состоянии, - заявила  она
нотариусу,  точно  отмерив  дозу  благородной  озабоченности.  -  Однако
поскольку  на  мне  лежит  ответственность  за   благосостояние   семьи,
транжирить деньги просто не имею права, поэтому хозяйство обязана  вести
рационально, а для этого необходимо,  как  минимум,  располагать  полной
информацией. Не так давно вы, пан  нотариус,  сообщили  нам,  что  Ванда
Паркер собирается приобрести квартиру, что она располагает средствами  и
не будет нам в тягость ни в коей мере. Я соответственно настроилась...
   Тут Фелиция сделала хорошо рассчитанную паузу. Нотариус в нее угодил,
ибо клиентка вопросительно глянула на него.
   - И правильно, прошу пани, у вас были все основания для этого.
   - Вот  уже  не  уверена,  правильно  ли.  Скажите,  а  не  может  так
случиться, что состоятельность пани Паркер - мнимая,  что  вас  ввели  в
заблуждение?
   Нотариус даже не обиделся. Он веско заявил:
   - Конкретный банковский счет заблуждением быть не может! Уж поверьте,
я в этих делах немного понимаю.
   -  Не  сомневаюсь.  Я  не  понимаю,  потому   и   консультируюсь   со
специалистом. Видите ли, обратиться к вам за разъяснением меня заставили
тоже весьма конкретные обстоятельства. Ванда Паркер  поселилась  в  моем
доме, и я несу незапланированные расходы. Надеюсь, вы  понимаете,  я  бы
по-разному  отнеслась  к  бедной  старушке,  мечтавшей  на  склоне   лет
вернуться  на  родину,  и  к  состоятельной  особе  с  ее  капризами   и
требованиями. Нет, нет, разумеется, и состоятельную  я  не  вышвырну  из
дому и не стану морить голодом, но  вопрос  с  ненужными  и  чрезмерными
расходами надо как-то тактично решить. А для этого  мне  надо  знать,  в
состоянии ли она сама оплачивать свои  дорогостоящие  фанаберии.  Бедная
старушка вынуждена была бы вести тот же  образ  жизни,  что  и  мы  все.
Миллионерше  я,  конечно,  могу  покупать  излюбленные  вина   и   икру,
заказывать такси, но вопрос: кто за все это будет платить? Лично я не  в
состоянии. До сих пор пани  Ванда  ни  гроша  не  потратила  и  даже  не
интересуется, сколько все это стоит.. Что делать, я не знаю,  поэтому  и
обратилась к вам за советом.
   И Фелиция опять выжидающе замолчала, и опять  нотариус  непроизвольно
подчинился давлению.
   - О бедной старушке и речи быть не может.
   - Из этого следует, - оживилась Фелиция и спохватилась.  -  Тогда  не
знаю, что и думать. Пани Паркер ведет себя так, словно денежные проблемы
для нее не существуют.
   - Из того,  что  мне  известно,  для  пани  Паркер  и  в  самом  деле
финансовые проблемы никогда  в  жизни  не  существовали.  Всегда  кто-то
платил за нее, не она сама. Сначала муж...
   - Нет, сначала родители, - перебила клиентка. - Еще до войны.
   - " Вы ее помните еще с довоенных лет? - удивился нотариус.
   Он не притворялся из вежливости, Фелиции и в самом деле ее семидесяти
никто не давал.
   - Помню с крестин сестры, матери  моей  племянницы,  мне  было  тогда
восемь лет, ребенок в эти годы многое уже понимает и запоминает.  А  мои
родители знали ее прекрасно, и мне часто рассказывали о ней.
   -  Да,  вы  правы.  Значит,  сначала  родители,  а  потом  муж.   Пан
Войцеховский, ее доверенное лицо или управляющий ее делами  в  Нью-Йорке
вошел со мной в контакт, полагаю,  имею  право  вам  сообщить  об  этом,
поскольку пани Паркер приехала в вашу семью, так вот,  пан  Войцеховский
долгие годы оплачивал все расходы пани Паркер по  ее  доверенности.  Она
может и не знать, во что обходится ее содержание.
   - И квартиру может купить?
   - Да хоть дворец! - вырвалось у нотариуса.
   Фелиция  сделала  вид,  что  дворец  не  произвел  на  нее   никакого
впечатления, а вот  мудрость  и  эрудиция  нотариуса  -  очень  сильное.
Нотариус, хоть и неглупый человек, был все же польщен.
   - Что ж, тем лучше, - сказала клиентка. - Теперь, когда  вы  мне  все
так хорошо пояснили,  когда  я  из  беседы  с  вами  почерпнула  столько
полезного, я несколько успокоилась и даже обрела способность рассуждать.
Видите ли, Вандзя, то есть пани Паркер сразу же  сообщила  нам,  что  ее
наследницей будет наша племянница. Очень мило с ее стороны, но может  ли
стать наследницей Дорота? Ведь  она  не  приходится  родственницей  пани
Паркер, даже дальней, так что  наследство  могла  бы  получить  лишь  по
завещанию.
   - Гм... - сказал нотариус. - Гм...
   Фелиция вытянула шею.
   - Я вас слушаю, пан нотариус...
   - В конце концов, факт составления завещания  не  представляет  собой
тайны, охраняемой законом...
   Не очень-то он разговорчив, этот пан нотариус.
   У Фелиции кончилось терпение, она решила этого  мямлю  подтолкнуть  к
откровенности.
   - Я преисполнилась такого доверия к вам,  пан  нотариус,  что  так  и
быть, признаюсь уж во всем: беспокоюсь за судьбу племянницы,  ведь  несу
за нее ответственность...
   Нотариус сразу вспомнил Доротку и ее замечание о тетках, до  сих  пор
не признающих ее взрослой. Ох, похоже, девушка права.
   А Фелиция с озабоченным выражением на морщинистом лице продолжала:
   - Девушка работает, зарплата небольшая, на все прихоти пани Паркер ей
никак не хватит средств. А по доброте сердечной она уже много  потратила
на старушку.  Как  в  данном  случае  поступать  мне,  ее  опекунше?  Не
разрешать  платить  за  крестную  бабушку  или  разрешить?  Предположим,
девочка за все станет платить, влезет в долги... А потом, скажем,  через
несколько лет.., ведь  Вандзя  тоже..,  все  мы  смертны...  Получит  ли
девочка наследство? Вот в чем вопрос. Если не получит, как  рассчитается
с долгами? Пока не поздно, я могла бы принять  меры,  чтобы  девочка  не
влезала в долги, но, с другой стороны, не хотелось  бы  по  от