дновременно и за входной дверью дома, и  за  окнами  на  первом  этаже.
Логично, ведь, обретя сокровище, Болек свободно мог попытаться смыться с
ним в неизвестном направлении, однако не стал бы прыгать с  медведем  из
окна своей комнаты на третьем этаже.
   Парня выследил сержант и предусмотрительно перекинулся  с  ним  двумя
словами, то есть дал тому понять, что видел его в определенном  месте  в
указанное время, так что в случае чего тому уже не отпереться - был он в
указанном месте. И все-таки  этот  сторонний  наблюдатель  нарушил  наши
планы, ведь мы  намеревались  незаметным  образом  как-то  проникнуть  к
Болеку. Теперь это  оказалось  невозможным.  Пришлось  вносить  в  планы
коррективы.
   Поскольку было еще не очень поздно, хотя уже начинало  смеркаться,  я
решила открыто нанести визит хозяйке дома, моей  давнишней  знакомой,  у
которой я снимала комнату лет восемнадцать  назад.  Визит  я  нанесла  в
обществе майора, которому якобы требовалась комната. Вот  я  и  спросила
свою знакомую,  не  найдется  ли  у  нее  свободной  комнаты  для  моего
знакомого, хорошего человека. Разумеется, комнаты не нашлось,  о  чем  я
прекрасно знала. А выйдя от хозяйки на  общую  лестницу,  мы  с  майором
незаметно юркнули в комнату Болека, который уже ждал нас. Вскоре  к  нам
присоединился сержант. Этот не скрывался,  явился  открыто,  действуя  в
рамках  своих  служебных  обязанностей.  Громко,  может  быть  несколько
излишне громко, он  выпытывал  местное  население  о  скандале,  который
учинили  здесь  неизвестные   прошлой   ночью,   и   просил   свидетелей
записываться, а потом принялся обходить квартиры в доме.
   Медведь оказался тем самым, уже некогда  распоротым  нами  и  искусно
зашитым  Болеком.  Столь  искусно,  что  следы  операции  нам   пришлось
выискивать с помощью лупы. На всякий случай медведя мы снова распороли и
снова обнаружили в нем только невинную фабричную набивку в виде  кубиков
губки.
   Затем мы обсудили детали операции "костяная нога". Подворачивался  на
редкость благоприятный для  нее  случай,  ну  точь-в-точь  как  у  моего
курьера на крылечке. Сами судите: сокровище Болек получил, сам был чист,
есть  свидетели,  трения  должны   возникнуть   между   отправителем   и
получателем,  пусть  до  посинения   выясняют   между   собой   проблему
исчезновения ценного груза.
   Почти вся ночь прошла для майора с сержантом в тяжких трудах...
 
*** 
 
   Тем  временем  Болек  на  пляже  совсем  разошелся.  Не   ограничился
гимнастикой на песке, сбежал к воде, по дороге кувыркаясь и подпрыгивая,
и забрался на какую-то железяку, торчавшую из воды у самого  берега.  Уж
не знаю, что это такое было, возможно, деталь затонувшей у берега баржи.
Сколько раз я пыталась посидеть на ней в час отлива, когда  она  целиком
была окружена песком, да только у меня ничего не получалось, для сидения
она не годилась.
   Оказывается, Болек и не намеревался на ней сидеть. Влез на упомянутую
конструкцию  и  принялся  на  ней  подпрыгивать,  продолжая  размахивать
руками, как последний кретин. И разумеется, свалился в воду, но  тут  же
выскочил со страшным криком, на руках подтянувшись на песок.
   Он еще летел в воду, а я уже сорвалась с места, чтобы выполнить  свою
задачу. И успела краем глаза  заметить,  как  воломинский  мафиозо,  уже
намылившийся скрыться с пляжа, на ходу обернулся, услышав Болеков  крик,
и поспешил к нему.
   Я была первой, ведь мне было ближе всех. Впрочем, нет, меня  опередил
майор. В плавках и тюрбане на голове он был настолько на себя не  похож,
что я его не сразу признала. Сверху скатились два рыбака  и  сержант,  и
вокруг Болека сразу образовалась толпа, к которой  присоединился  ничего
не подозревавший пан Януш. Он просто  из  вежливости  бросился  за  мной
следом,  но  несчастье   с   посторонним   человеком   его   взволновало
чрезвычайно. Он загорелся искренним желанием помочь пострадавшему и чуть
было не провалил так хорошо задуманную нами операцию.
   - Пани Иоанна, на пляже я видел врача! Вы его тоже знаете! -  крикнул
он мне и, не  дожидаясь  ответа,  громкими  воплями  принялся  призывать
упомянутого врача:
   - Эй, пан Гжегож! Пан Гжегож, сюда, сюда, человек ногу сломал!
   Врач, пусть даже и знакомый, нужен нам был  как  собаке  пятая  нога.
Болеку не удалось позеленеть от  боли,  но  он  честно  издавал  громкие
пронзительные крики при каждом прикосновении к нему, независимо от того,
к чему прикасались. Кто-то из доброжелателей  притащил  большую  широкую
доску, сержант помчался звонить в "скорую". Болек,  по-прежнему  издавая
крики, позволил все-таки  уложить  себя  на  доску  и  для  разнообразия
принялся душераздирающе стонать. Поскольку видимых травм на нем не  было
заметно, какая-то пани из  толпы  высказала  соображение,  что  у  парня
наверняка лопнула печенка. Внутренняя травма, самое  страшное!  Майор  с
рыбаками понес пострадавшего вверх по склону,  почему-то  головой  вниз,
несчастный Болек вцепился в доску изо всех сил, как-то нетипично икая  и
подвывая  с  небольшими  перерывами.  За  ним  двинулась  вся  толпа.  В
процессии участвовал и воломинский мафиозо.
   Почему-то  никто  не  удивился,  что  "скорая"  примчалась  в   таком
невероятном темпе. "Скорая" как "скорая", санитары с  носилками,  Болека
осторожно переложили на эти носилки, сержант сел  к  нему  в  машину,  и
"скорая", опять включив сирену, умчалась.  А  я  принялась  среди  толпы
распространять слух, что несчастный сломал ногу. Уж кому и знать, как не
мне?  Кто  первым  примчался  к  пострадавшему?  Кто  видел  лучше  всех
пострадавшего? Кто слышал, что сказал врач из "скорой"  о  пострадавшем?
Перелом, как пить дать, никаких сомнений! А поскольку я уже освоилась  с
курьером  моей  мечты,  всевозможные  убедительные  детали  просто  сами
просились на язык, и я не скупилась на них. До того  убедительно  врала,
что сама готова была поверить в нашу выдумку.
   Судя по выражению лица, блондинистый мафиозо в нее поверил...
 
*** 
 
   Вечером у майора очень довольный собой Болек рассказывал нам:
   - Я уже тому радовался, что мне не  велели  плыть  до  самой  Швеции.
Выслал медведя в нужном направлении, пошел, как по нитке! Получаю сигнал
- прибыл, порядок, могу возвращаться. Теперь этот медведь у шведов,  так
им и надо!
   Ногу в гипсе Болек вытянул на  середину  комнаты,  костыли  заботливо
поставил  рядом.  Всю  дорогу  забываю  об  этих   проклятых   костылях,
пожаловался нам Болек, так и тянет наступать на эту  гипсовую  подпорку,
вот и стараюсь держать костыли на виду, чтобы не забывать  о  них.  Гипс
ему со знанием дела наложил посвященный в тайну полицейский врач и  даже
выдал чей-то рентгеновский снимок с изумительным переломом голени  сразу
под коленом. Он, Болек, прекрасно понимал, что, занимаясь гимнастикой на
песке и прыгая на железяке у воды, делает из себя посмешище всего пляжа,
но ведь никто бы не поверил, сломай он ногу  прямо  на  песке  пляжа.  А
железяку он приметил еще утром, отправляясь в рейс.
   -  Они  заявились  ко  мне  уже  в  помещении  "скорой   помощи",   -
удовлетворенно сообщил Болек. - Оба, проверили и поверили.  А  потом  на
мою койку положили сделанную из одеял "куклу", спит  вместо  меня.  Нет,
никто не заметил, уверен.
   - И впредь не должен заметить, - твердо заявила я, потому что  версию
с   курьером   не   только   успела   продумать   до   конца,    но    и
проконсультироваться с майором. - Ты по-прежнему находишься в  больнице,
не можешь двигаться, нога на вытяжке.
   А  Болек  продолжал  радоваться  тому,  как  он  гениально  провернул
операцию с переломом ноги. Вышло в точности, как мы и рассчитывали.
   - Кажется, в перелом поверили, здорово я  его  изобразил,  правда?  И
похоже, все их планы поломал.
   - Так оно и есть. Но не  очень  радуйся,  минет  первый  шок,  и  они
попытаются проверить, не спрятал ли ты медведя  в  комнате  или  даже  в
больнице. А сумку они тебе успели передать?
   - Нет, как забрали, так и не отдали. Собирались, наверное, меня сразу
сегодня и прикончить. Но я их провел!
   - Пока можно ручаться только за то, что тебе  удалось  избавиться  от
запланированной на сегодня поездки  с  сумкой.  И  медведь  отправлен  и
получен, значит, ты его не свистнул. Очень хотелось бы знать, что теперь
будет.
   - Всем хочется это знать, - буркнул сержант.
   Мы с майором так представляли дальнейшее развитие событий: получатель
немедленно  вскроет  медведя  и  обнаружит  отсутствие  товара.  Что  он
сделает?  Разумеется,  огорчится  и  тут  же  свяжется  с  отправителем.
Отправитель был готов к такой реакции и намерен был  бросить  подозрения
на Болека. Что он станет делать теперь?  И  потом,  когда  об  инциденте
узнают остальные члены банды?
   Рассуждая логично, эти люди должны проявить  интерес  к  Болеку.  Ну,
допустим,  не  к  Болеку,  допустим,  они  его  лично  не  знают,  но  к
посреднику, который так  неудачно  сломал  ногу.  Должны  проверить  все
обстоятельства, выдавить из  свидетелей  малейшие  детали  случившегося,
обыскать его комнату, обыскать  лодку.  Найдут  его  одежду  -  рубашку,
шорты, обувь, прыгал он босиком... Что еще  найдут?  Наверное,  книжечку
прав на вождение парусной лодки или  как  там  у  них  называются  такие
права? Вот и все. Здесь и одного карата не спрячешь, что уж  говорить  о
килограмме!  Хотя,  возможно,  килограмм  я  сама  выдумала,   возможно,
предполагалось передать брильянтов поменьше, но ведь это сути не меняет,
посредник просто не мог прикарманить сокровище!
   Итак, курьер не мог, но  нельзя  исключить  сообщника.  Вот  здесь  и
пригодится парень, наблюдавший за Болеком всю ночь. Он  поклянется,  что
Болек не выходил из дому до утра. А утром наверняка за  ним  проследили,
как дошел до лайбы, как вышел в море. Сразу  же  по  возвращении  сломал
ногу, вокруг него были незнакомые люди, сбежались  со  всего  пляжа,  на
"скорой" с ним поехал полицейский сержант, гипс  накладывал  полицейский
врач. Люди посторонние, им он не мог передать мешочек с камушками. Да  и
не было у него никакого мешочка, когда  занимался  гимнастикой  в  одних
трусах, размахивал пустыми руками, весь пляж видел, видели  и  те,  кому
следовало... Нет, этот парень не мог прикарманить контрабанду.
   Значит, следует подождать, пока  не  сделают  обстоятельный  обыск  в
комнате Болека, это была единственная возможность припрятать  брильянты.
Мог ведь ночью раскурочить медведя и вынуть камушки, а отправить в  путь
уже пустого. Вот и надо подождать, пусть как следует все  перетряхнут  у
Болека, уж они знают, как искать, проверят, не вывесил  ли  за  окно,  в
общем, должны убедиться, что у Болека драгоценностей нет. Нам ни в  коем
случае нельзя показываться у Болека в квартире, во всяком случае до  тех
пор, пока не произведут обыск, навещать его мы можем в больнице только с
соблюдением всех мер предосторожности, ведь мафиози  и  тут  постараются
все как следует проверить.
   Меня очень интересовал парень, поставленный следить за Болеком,  и  я
спросила сержанта, удалось ли ему выявить личность последнего.
   Сержант кивнул головой.
   - Нашел я его, ничего сложного. Парень из  местных,  отоспался  после
ночного дежурства, ну я с ним и побеседовал. Думаю, сказал  мне  правду.
Накануне с ним переговорил незнакомец, спросил, хочет ли он  заработать,
парень хотел, незнакомец отправился с ним на пляж  и  показал  ему  пана
Болека, который как раз причалил к берегу.  И  велел  постеречь  его  до
утра, если выйдет из дому - проследить, куда пойдет и с кем  встретится.
И  больше  ничего.  Предупредил,  что  если  парень  пренебрежет  своими
обязанностями -  пусть  пеняет  на  себя,  зубов  недосчитается.  Парень
оказался  ответственный,  к  порученному   заданию   подошел   настолько
серьезно, что даже принялся записывать, в каком  окне  дома  во  сколько
погасили свет. И так внимательно следил за выходящими, чтобы не упустить
объект, что на  входящих  не  обращал  никакого  внимания,  они  его  не
интересовали.
   - А со светом что выяснилось?
   - Дольше всех горел не в  комнате  объекта,  а  на  первом  этаже,  у
хозяев. Они до полуночи смотрели кино по видику.
   - Кем же оказался этот незнакомец?
   - Не удалось установить. Темные очки в поллица,  без  бороды,  сильно
загорелый,  на  голове  белая  кепка,  но  вроде  брюнет.  Мог  быть   и
Вежховицкий, но без очков и кепки парень его не опознает. Правда, в порт
отвез его на машине, но парень,  дурак,  номера  не  запомнил.  Во  всем
сознался, ведь никакого преступления не совершил,  незнакомец  намекнул,
что замешана тут женщина, вот и хочет выяснить, не отправится ли  объект
ночью к бабе.  За  такую  работу  никакой  статьи  не  предусмотрено,  а
подработать каждому хочется, сами знаете,  как  трудно  сейчас  молодежи
получить работу. Вот парень и рассказал мне все откровенно, чтобы я чего
не подумал. Кодекса он не нарушал.
   - Вежховицкий, - задумчиво произнес майор, - Вежховицкий, так, так...
   - Неизвестно, Вежховицкий ли это, - повторил сержант.
   Майор, не удержавшись, слегка пожал плечами, а я опять подумала -  он
знает больше всех нас, Не исключая и сержанта. Разве что  Яцек  может  с
ним конкурировать в этом отношении, но в данный момент Яцека с  нами  не
было.
   - Значит, так, - распорядился майор,  -  сейчас  вы  возвращаетесь  к
своей "кукле". Сержант, убедитесь предварительно, что  вокруг  спокойно,
этот гипс очень бросается в глаза... Прочешите местность.
   - А долго мне еще придется в нем ходить? - недовольно поинтересовался
Болек.
   - Пока не зарастет перелом. Пан - молодой, здоровый  человек,  думаю,
шести недель хватит, - ответил майор, не то на  полном  серьезе,  не  то
шутил, мы не поняли.
   - О, Езус-Мария!
   - А вы как считали? И не вздумайте показаться  без  гипса,  тогда  не
только конец нашим планам, но и вам.  Неужели  не  понятно?  Да  и  меня
подведете,  и  нашего  доктора.  Привлекут  к  ответственности,  и   еще
неизвестно, чем это для нас обернется. Очень прошу не забывать об этом.
   Болек покраснел, потом побледнел, потом опять покраснел и  неуверенно
взялся за костыли.
   Я сочла нужным вмешаться:
   - Подождите минуточку. Я что думаю... Когда Болек добирался  сюда,  к
вам, пан майор, он был в сравнительной безопасности. Опекуны убедились -
у него перелом, и помчались докладывать боссу, так что у  нас  есть  все
основания полагать - парня никто не видел. Иное дело теперь. Первый  шок
миновал, у бандитов появилось время, могут  организовать  наблюдение.  А
гипс и в самом деле  чрезвычайно  бросается  в  глаза,  думаю,  во  всей
Крынице сейчас нет второго такого, с гипсом. Парня сразу засекут.  Да  и
как он с такой ногой в мою машину влезет? Нет, надо сделать так: пусть у
парня гипс будет съемный. Разрежем аккуратненько, снимем это  громоздкое
хозяйство, Болек незаметно проберется к себе  в  больницу,  думаю,  даже
если наблюдатель и поставлен, не обратит  на  него  внимания,  ведь  его
нацелили на гипс, на инвалида. А в палате Болек опять  натянет  на  себя
гипс, пластырем прилепит, чтобы держался как надо. Должны же в  больнице
быть пластыри, даже если в палате не окажется,  незаметно,  выкрадет  из
аптечки, мы потом подбросим. Я сама куплю, если Яцек  не  купит,  теперь
это не проблема, из-за пары пластырей не  разорюсь.  И  ляжет  на  койку
вместо "куклы".
   Подумав, майор согласился с моим предложением.  И  в  самом  деле,  с
помощью двух нормальных ног Болек за две минуты доберется до своей койки
в больнице,  а  вот  доставка  его  в  гипсе  превращается  в  серьезную
проблему.
   Предложение приняли, и тут сразу  возникла  очередная  проблема:  чем
гипс разрезать. В распоряжении майора из режущих предметов имелись  лишь
обычный нож, ножик перочинный, чрезвычайно тупой, и  консервный  нож  со
штопором, тоже неподходящее орудие. Не было у него маникюрных  приборов,
вещи, незаменимой для таких случаев. О,  мои  маникюрные  ножнички  были
уникальным орудием, сколько раз выручали меня в самых сложных ситуациях,
недаром я так их любила и верила в них. Купленные  в  Дании  за  большие
деньги, они уже давно окупили затраченные на них средства,  и  я  всегда
возила их с собой. Значит, надо слетать за ними к себе, благо машина под
рукой.
   Когда я, прихватив вместе с маникюрным  набором  еще  другие  режущие
инструменты, подошла к машине, меня  сзади  кто-то  схватил  в  железные
объятия. Кто же, кроме Зигмуся, чтоб ему... И как я о нем забыла?
   - Сейчас-сейчас! - возбужденно зашептал кузен мне в ухо. - Все-все! В
сборе, в сборе!
   Кузен был так возбужден, что сразу же  выпустил  меня  из  объятий  и
нетерпеливо  переминался  с  ноги  на  ногу,  ожидая,  видимо,  что   мы
немедленно с ним куда-то помчимся. Только его  мне  сейчас  не  хватало!
Нет, как я могла потерять осторожность!
   С трудом  преодолев  желание  пырнуть  его  одним  из  своих  режущих
инструментов, я прошипела:
   - В чем дело? Говори толком, но быстренько!
   - Да-да,  конечно-конечно,  я  понимаю!  Чернявый  и  муж  красавицы!
Чернявый и муж! Встреча на пляже! Разговор-разговор, красавица в морских
волнах...
   Большое усилие  воли  понадобилось  на  то,  чтобы  переключиться  со
сломанной ноги на чернявого с мужем. Переключилась  все-таки  и,  оценив
полученную информацию, была потрясена. Ведь мне  и  в  голову  не  могло
прийти, что Северин поддерживает связь с мужем кретинки,  проследить  за
ними я попросила Зигмуся лишь для того, чтобы  отвязаться.  И  надо  же,
такой результат!
   А Зигмусь долдонил свое:
   - Разговор-разговор, важный-важный, ты была права! Минутку-минутку!
   Докладывать  на  улице  было  очень  неудобно,  но   Зигмусь   привык
преодолевать трудности. Положив свой чемодан на  багажник  моей  машины,
кузен раскрыл его. К счастью, заветная тетрадь лежала  на  самом  верху.
Сумерки еще не совсем сгустились, да  и  Зигмусь  здорово  поднаторел  в
зачитывании своих произведений, потому и сейчас орлиным  оком  прекрасно
разбирал свои каракули, так что принялся шпарить без запинки.
   - Муж, грубо: "Когда вернете?" Чернявый, холодно:  "Отказываетесь  от
своей доли?" Муж: "Это две большие разницы". Чернявый: "Больше прибыли -
больше расходов". Муж: "Я и так платил за  троих,  холера  вас  побери!"
Извини-извини, такие выражения... Чернявый: "Им, а  не  мне".  -  "А  вы
прижмите их". Чернявый, неохотно: "Не по душе мне, но  ладно,  напомню".
Муж: "Неприятности?" Чернявый: "Нет, пока все путем". Муж:  "Ладно,  еще
подожду,  но..."  Вернулась-вернулась  красавица  жена,  конец   беседы.
Чернявый ушел, я за ним, за ним...
   Меня раздирали противоречивые чувства. Потрясенная, я  подумала,  что
вряд ли  кто  другой  смог  бы  подслушать  такой  разговор.  Врожденная
настырность Зигмуся очень пригодилась в данном случае, он  запросто  мог
влезть  между  собеседниками,  не  соблюдая  осторожности,   те   только
отмахивались от явного дурачка.
   - И что дальше?
   - Все-все видел, - затараторил Зигмусь. - Чернявый шел к  "Пеликану",
по дороге встреча-встреча, номера первый  и  третий,  а  вдали  появился
номер четвертый...
   Черт бы побрал Зигмуся с его номерами,  я  уже  запуталась  в  них...
Адвокат Кочарко? Муж Выдры? А где же пан Януш?
   Как бы подслушав мои мысли, Зигмусь продолжал:
   - Тут и номер второй подошел, все номера  стали  беседовать,  ко  мне
нехорошее-нехорошее отношение, не желали  свидетеля,  после  чего  номер
первый, третий и четвертый вместе-вместе направились в "Альбатрос"...
   Ну, все ясно, договорились сыграть партию в покер.
   - У номера второго дитя-дитя, отправился к себе. Чернявый на ужине  в
"Пеликане-Пеликане",  но  я  успел-успел!  Чернявый   ждет   на   улице,
дама-скелет, тоже красавица-красавица. Выбегает и что-то, что-то  несет.
Чернявый протестует-протестует, она упряма, ногой топнула-топнула...
   Интересно, чем еще она могла топнуть