ь  бы  на  такую
глупость не сорвался! Не очень-то понимаю,  откуда  у  них  там  капитал
размножился, а уж моего не получили, будь спокойна! Хи-хи-и-и!
   Теперь я обалдела окончательно. Усилием воли постаралась  отключиться
от финансовой темы: все равно сейчас ничего не выяснить.  Чудеса,  да  и
только. О Франеке, может, что узнаю.
   Гавел дискуссию о Франеке не поддержал и решительно объявил:
   - Ни о каких ограблениях знать  не  знаю,  ведать  не  ведаю.  Хи-хи!
Франек у меня работал с авто, и только. Ничего больше.  Приснились  тебе
какие-то налеты, видела хоть одного ограбленного?! Что ты?! Совсем  баба
спятила, хи-и-и, хи-и-и!
   - Но Дуткевича-то убили?! - потеряла  я  всякое  терпение.  -  Убили!
Почему убили?!
   - Кто его знает. Может, кому лицом не нравился?
   - А твой "пежо"? Кто его взял? Ты сидел дома  пень  пнем,  ничего  не
видел, не слышал?! Оглох, что ли?!
   - Знаешь,  сам  голову  ломаю.  Слышать  не  слышал  -  у  меня  орал
телевизор, а в машине хороший глушитель. Мотор работал бесшумно,  вот  и
не слышал. Выезд из гаража с другой  стороны.  Видел  какую-то  каналью,
когда выходил  на  кухню,  только  пораньше,  около  пяти,  вроде  того.
Болтался около гаража пьяный в стельку, я было хотел завести  "мерседес"
в гараж, да лень взяла.
   - А где стоял "мерседес"?
   - На улице, под окнами. Неохота мне открывать да закрывать эту дверь,
черт ее дери.
   - А пьяный как выглядел?
   - Ты чего меня тут допрашиваешь, легавые и  так  уже  интересовались,
десять раз повторять?
   - Я же тебе повторила в десятый раз насчет наезда на Баську!
   - Ладно, черт с тобой. Пьянь пьянью.  Я  и  вспомнил-то,  потому  как
допрашивали. Блондинчик, морда с куриную гузку, голодающий, хи-хи!  Зато
элегант - портки обтрепанные и красный платочек на шейке...
   И все сложилось в логическую цепь. Майор, надо полагать, теперь  знал
все. Трудновато ему, никуда не денешься,  с  меня  хватит  того,  о  чем
догадалась, а ему собирать неопровержимые улики.

***

   Спустя три дня Польский национальный банк передал  в  государственную
казну более четырех миллионов датских крон, переведенных из  Копенгагена
Станиславом Вишневским, обитающим в апартаментах  королевы  Маргариты  -
видимо, в  качестве  квартиранта.  В  пересчете  на  доллары  -  семьсот
шестнадцать тысяч.
   Майор вызвал меня незамедлительно, принял сухо.
   - Если вы ничего не знаете об этом, с  позволения  сказать,  подарке,
тогда  я  китайский  император.  Послезавтра  истекает  срок   недельной
проволочки, не начнете ли говорить сегодня?
   Мое облегчение тут же сменилось полным недоумением.
   - Сколько, простите, вы сказали? Семьсот шестнадцать тысяч?
   - Точнее, семьсот шестнадцать тысяч двести восемьдесят шесть долларов
и двадцать четыре цента.
   - Какова прибыль! Народное государство заработало на этом деле  почти
сто сорок тысяч долларов! Можно сказать, чистоганом. Согласитесь, отнюдь
неплохо?
   - Народное государство заработало... О  чем  вы  говорите?  И  вообще
объясните наконец, что все это значит?
   Я начала вдохновенную речь:
   - Это все  -  неопровержимые  доказательства  деятельности  в  пользу
государства. Доллары были  отправлены  контрабандой  на  Запад  с  целью
приумножить национальное достояние - вы же знаете, у  этих  капиталистов
деньги всегда пускаются в оборот и дают прибыль. Вот теперь и  вернулись
с прибылью к нам. Контрабандой выслано пятьсот семьдесят девять тысяч, а
вернулось семьсот шестнадцать, то есть прибыль в сто  чем-то  там...  Вы
сами посчитайте...
   Майор онемел. Хотел что-то сказать, но голос не повиновался ему. Сама
абсолютно сбитая с толку (каким это  чудом  счет  вырос  на  сто  лишним
тысяч?), я тем не менее, не смущаясь, агитировала дальше.
   - Вы можете их посадить, - контрабанда, конечно, преступление,  никто
не  спорит,  но  где  здесь  вы  усмотрите  нанесенный  обществу   вред?
Совершайся лишь такие преступления, то-то оперилась бы Народная  Польша!
Обратите, пожалуйста, внимание,  контрабанда  велась  исключительно  для
приумножения  материального  благосостояния  отчизны,  пострадавших   не
имеется, а виновники не сознались только из скромности. Если  вам  очень
необходимо, они сознаются. Экономическая выгода предприятия не  вызывает
сомнений, и на вашем месте я бы ничего капиталистам обратно не отсылала,
валюта нам нужна...
   К майору наконец вернулся голос.
   - Помолчите, ради бога! С вами с ума  можно  сойти!  И  вы  еще  меня
убеждаете, что они...
   Я послушно замолкла. Майор явно пришел в себя.
   - Итак, вас нужно понимать  следующим  разом:  контрабанда  валюты  в
количестве  свыше  полумиллиона  долларов  произведена  для   увеличения
капитала путем финансовых операций и пересылки всего капитала с прибылью
обратно?
   - Ну конечно же! Что-то в таком роде.
   - И мне следует всему этому верить?
   - Можете не верить, ваше право. Но доказательства черным  по  белому:
семьсот шестнадцать миллионов... прошу прощения, тысяч. Кроме  того,  вы
осведомлены, что частями  в  государственную  казну  пересылались  более
мелкие суммы, дабы не возникло недоразумений и сразу было понятно:  речь
идет о благе отечества.
   - Вишневский... - глухо произнес майор.
   - Именно, Вишневский. Обращаю ваше внимание  также  на  одну  мелочь.
Перевели в Национальный банк всю сумму. Могли переслать меньше, ведь  ни
вы и никто иной не знаете, сколько пошло контрабандой.  И  доказательств
никаких.
   - А каковы же доказательства, что выслано все?..
   - Если сомневаетесь,  можете  проверить.  Вам  охотно  сообщат  номер
счета... пардон, не  номер,  а  пароль.  Пошлите  кого-нибудь  в  Швецию
узнать, не осталось ли чего...
   Майор глубоко  вздохнул,  помолчал,  оттолкнулся  от  стола  и  начал
качаться на стуле. Видимо, потрясение миновало, он окончательно пришел в
себя,
   - Порядок. Признаюсь -  вторая  половина  преступления  действительно
несколько необычна.  Хотелось  бы,  правда,  знать,  откуда  извлекались
доллары для контрабанды. Быть может, соблаговолите объяснить?
   - Не могу.
   - Почему?
   - Не знаю. Мне казалось,  знаю,  а  выяснилось,  нет.  Они  сами  все
объяснят.
   - Они - это кто?
   - Пани Маковецкая, к примеру.
   - А не пан Тарчинский?
   - И пан Тарчинский тоже. Мне все равно кто.
   - И пан Ракевич?
   - Нет, пан Ракевич не занимался контрабандой...
   - Ага, пан Ракевич не занимался... А что делал пан Ракевич?
   - Не знаю. Возможно, помогал ценными советами? Пан Ракевич -  человек
деловой...
   - А вы и в самом деле задались целью всячески  затруднять  следствие?
Нормально поговорить уже не в состоянии?
   Я поколебалась, подумала и решила говорить правду.
   - Не в состоянии. То есть охотно поговорю с вами, а показания  давать
отказываюсь. Я невиновна прямо-таки до омерзения, мне  не  вменить  даже
пустяка,  могу  вообще  не  отвечать.  Свидетелем  ни  разу   не   была,
собственными глазами ничего не  видела  и  до  конца  всей  аферы  знала
меньше, чем вы. Придумывала всякие глупости, одно время подозревала, что
пан Ракевич убийца. И каюсь -  не  раз  своими  домыслами  ввела  вас  в
заблуждение. Скрывать  было  нечего,  доказательств  никаких  не  имела.
Короче говоря, от показаний отказываюсь. Но с глазу  на  глаз  могу  вас
заверить: источник контрабандного дохода ни за что в мире не сознается в
том, что пострадал, следовательно, контрабандисты тоже не признаются.  И
что дальше? Предположим, я скажу, что валюта украдена у пана  Дромадера,
проживающего на улице Рощинского. Пан Дромадер категорически  откажется,
грабители тоже, меня там не было, дошли слухи, слухи, как всегда, вилами
по воде пишутся. И что вам даст мое пылкое воображение?
   - Ничего, - признал майор. - Насчет контрабанды...  Меня  вообще  эта
дурацкая контрабанда абсолютно не касается - не по моему ведомству. Меня
интересуют все, причастные к преступлению. Непосредственно  и  косвенно,
все равно. Вам разъяснить или сами понимаете?
   - Хорошо бы... - заколебалась я, - у меня предложение...
   Майор перестал качаться и посмотрел вопросительно.
   - Во всех детективных романах под развязку  ведущий  следствие  герой
собирает  всех  подозреваемых,  порой  и   преступника   приглашает,   и
рассказывает всю  историю.  Преступник  бледнеет,  падает  замертво  или
выпрыгивает в окно и тому подобное. Я предлагаю сделать наоборот.
   - То есть? Падать замертво или выпрыгивать в окно придется мне?
   - Нет, я изложу, как,  на  мой  взгляд,  все  произошло.  А  вы  меня
поправите. Тут и разные люди выявятся...
   Майор посмотрел на меня с большим интересом.
   - Согласен. Попробуем.
   - Только одна мелочь... - Я снова заколебалась. - Убийцу вы поймали?
   - Это, значит, кого?
   - Ну, Пежачека...
   Майор помолчал.
   - Вы догадались?
   - Догадалась...
   Он о чем-то  поразмышлял.  Глаза  у  него  заблестели,  майор  поднял
телефонную трубку.
   - Сделаем уж совсем все наоборот. Вместо  подозреваемых  соберем  всю
группу,  которая  вела   расследование.   Сейчас   справлюсь,   все   ли
заинтересованные на месте, они охотно послушают...
   Капитана Ружевича и поручика Петшака  я  знала  хорошо,  с  поручиком
Вильчевским познакомилась в связи с рольмопсами, поручика Гумовского мне
галантно представили.
   - Боюсь, мое выступление не представит большого интереса, -  сожалела
я. - Вы знаете все лучше меня...
   - Не все, - отозвался поручик Вильчевский.
   - Мы очень любим, - съехидничал Ружевич, - слушать всякие истории  по
несколько раз.
   - Не станем терять времени, - распорядился майор.
   Я смешалась и вместо запланированного пролога неуверенно забормотала:
   -  По-моему,  все  пошло  с  Франека  и  Весека.   Пежачек   когда-то
использовал их, еще несовершеннолетних парнишек. Позже они  остепенились
и отказались сотрудничать - ремесло бандитов не очень-то привлекало  их.
Пежачек оставил их в покое, нанимал изредка и то для целей скромных -  в
солидных  операциях,  видимо,  не  соглашались  участвовать.   Наверняка
шантажировал их хулиганским прошлым, о котором они хотели бы  забыть.  В
милиции на заметке не состояли. Стоит ли говорить дальше?
   - Стоит. Едем дальше.
   - Нравом веселые парни любили поразвлечься и малость скучали в  своей
законопослушной  жизни.  Поэтому  охотно   согласились   на   безопасное
предложение...
   - Уточните,  пожалуйста,  что  за  предложение,  -  вежливо  попросил
поручик Гумовский.
   - Как бы сказать... Вы, разумеется, понимаете, все  это  -  лишь  мои
домыслы?
   - Конечно, понимаем! Исключительно ваши домыслы...
   - Так вот,  они  приняли  предложение  поразвлечься  за  счет  разных
мошенников.  А  почему  бы  нет?  Попугать  немного  того  или   другого
валютчика, вора, еще какую-нибудь особь такого же рода,  забрать  у  них
бабки. Тихо-спокойно, жулье в милицию не  побежит,  большого  убытку  не
понесет, чистая прибыль и развлечение. Издавна зная всех наймитов  и  их
методы - ведь работали же у Пежачека, -  отлично  справлялись  со  своей
ролью. Быстренько сориентировались, что существует наводчик, потому  как
в жертвах почти всегда ходит один  индивид.  Предполагаю  -  из  чистого
любопытства захотели узнать,  кто  таков...  Ну,  вот  так  и  поживали,
приятно и весело, вплоть до того момента, когда Пежачек получил по морде
около газетного киоска...
   - Нет, не до того момента, - живо вмешался поручик Гумовский.  -  Это
когда валютчики пригрозили Пежачеку расправой.
   - Перестань! - прервал его майор. - Не мешай  свидетелю,  выскажешься
позже.
   - И в самом деле, около киоска я оказалась свидетелем, -  согласилась
я. - Так вы говорите, расправой... Да, Пежачека  тогда,  наверное,  чуть
удар не хватил. Ну так вот,  в  конце  концов  он  распознал  Франека  с
Весеком и испытал великое облегчение. Мог их прищучить и вернуть доверие
работодателей. А Дуткевича он, видно, смертельно возненавидел за то, что
так долго не мог напасть на его след: Дугкевич с его наивной физиономией
никак не вязался с жульнической средой. Не знаю подробностей, во  всяком
случае, Дуткевич стал для Пежачека врагом номер один. А этих двух парней
он припугнул, благо материала поднакопил, мог и милицией  пригрозить,  и
разгневанными  валютчиками.  Парни,  верно,  перепугались,   согласились
избить Дуткевича. Убийство исключено, а намылить шею - всегда  можно.  А
вот почему искали у Дуткевича  деньги,  по  собственной  инициативе  или
Пежачек велел...
   - Велел... - пробурчал поручик Петшак.
   - Велел? Полный  идиот.  Ведь  убивать  пошел,  должен  был  наказать
Франеку с Весеком тут же убираться!
   - Перестаньте вмешиваться!  -  приказал  майор  коллегам.  -  Пежачек
жадюга...
   - А, понимаю! Денег хотел,  только  чужими  руками,  сам  задержаться
боялся... Они, видно, явились  с  отмычкой,  не  иначе.  Дуткевич  через
глазок в двери узнал их, перепугался, в панике  кинулся  звонить  Баське
Маковецкой. Ее не застал, соседка сказала, что та пошла ко мне.
   - Ну, наконец-то... - вздохнул с облегчением майор.
   - А те вломились, оглушили его, долго  искали  деньги.  Пежачек  ждал
где-то выше - скорей всего, на чердаке;  как  только  Франек  с  Весеком
ушли, спустился  и  прикончил  ненавистного  Дуткевича,  рассчитав,  что
подозрение падет на парней. Едва ли успел уйти, я  приехала  тотчас  же,
он, конечно, слышал, как поднималась по лестнице  -  была  в  туфлях  на
высоких каблуках. Удивляюсь одному, почему меня тоже не прикончил...
   Майор вежливо заметил:
   - Весьма сожалею.
   - Ясно, имея дело со мной, каждый бы сожалел... Франека и  Весека  он
перепугал насмерть известием насчет убийства Дуткевича  -  оба  исчезли.
Возможно, сам же и помог им смыться. Во  всяком  случае,  дознался,  где
они. У Франека выпросил ключи  от  гаража  пана  Ракевича.  Что  ведется
следствие, сообразить нетрудно, сведения получал,  следил,  чтоб  о  нем
нигде ни гугу. И тут-то Баську дернуло учинить  доверительную  беседу  в
"Славянском". Пежачеков подлипала, тот, в  красном  шарфе,  подслушал  и
сломя голову помчался  звонить  шефу,  возможно,  не  представляя  себе,
насколько это известие для него важно. Шеф всполошился: Баська знакома с
Дуткевичем  и  с  Гавелом,  Франек  у   Гавела   работал,   Баська   все
сопоставит... словом,  нависла  серьезная  угроза.  Пежачек  не  медлил,
выследил Баську, прилип к ней как банный лист на  весь  следующий  день.
Тип в красном платке, симулируя пьяного, увел машину у  Гавела,  оставил
ее где-то в окрестностях Виланова, в курсе ли был красавчик  в  красном,
зачем нужна машина, мне неизвестно...
   -  Мы  полагаем,  не  был   в   курсе.   -   Майор   становился   все
доброжелательнее.
   - Пежачек  сбил  Баську,  уверенный  в  полной  безопасности:  машина
приведет к Гавелу, а его в темноте никто не узнает. Рассчитал точно - на
месте  происшествия,  кроме  меня,  никого  не  было...  На  мотивы  ему
наплевать - пусть милиция ломает голову насчет причин,  по  которым  пан
Ракевич устранил из сей юдоли пани  Маковецкую.  Удивляюсь,  как  вы  не
попались на удочку.
   - Порой случается поразмышлять и нам...
   - Допускаю, что Франек и Весек доставили вам немало  хлопот.  На  них
трудно выйти - никогда не сидели, в милиции не числились. Не так ли?
   - Все правильно,  -  похвалил  майор.  -  вообще  ваши  предположения
довольно   точны   и   заслуживают   большого   внимания.    Пожалуйста,
предполагайте дальше.
   Это замечание несколько умерило мой пыл.
   - Больше  предполагать  нечего.  Ума  не  приложу,  как  вы  докажете
виновность Пежачека. Он и в самом деле сидел на чердаке у Дуткевича?
   - Да, сидел.
   - И, конечно, ни одна живая душа его не видела.  Боюсь,  мои  смутные
ощущения насчет зловещей атмосферы на лестнице  еще  не  доказательство.
Пан майор, что вы собираетесь делать?
   Видно, на моем лице  выразилась  столь  глубокая  озабоченность,  что
майор сжалился.
   - Представьте, Пежачек не сдал  брюки  в  чистку,  -  конфиденциально
сообщил он.
   Поручик Гумовский хихикнул. Капитан Ружевич гневно фыркнул. А у  меня
забрезжила надежда.
   - И что же? На брюках остались улики?
   -  Следствие  почти  закончено,  преступники  арестованы,   протоколы
вскорости  отправим  в  прокуратуру.  Официально  ставлю  вас  об   этом
известность, ну а если говорить в частном порядке, то не думаю, чтобы вы
прямиком отсюда бежали к Пежачековой конкубине. Подбросим вам  пищу  для
новых предположений. У нас, сами понимаете, есть лаборатория...
   - Все ясно! На брюках что-то оказалось? Чердачная пыль?
   - Не только, едва различимые частицы краски с двери и кошачья шерсть.
   - И на Дуткевиче шерсть оставил?.. А следы? Я их не затоптала?
   - К счастью, нет. За походку на месте преступления  моя  вам  горячая
признательность. Вы пролетели туда и обратно, как балерина на  конкурсе.
Специально старались?
   -  Не  помню.  Просто  пол  горел  у  меня  под  ногами.  Ладно,  это
доказательство того, что он там побывал, а как насчет  убийства?  Только
дедукция?
   - Какая там дедукция. Прямая улика. Дело в том, что Пежачек Дуткевича
задушил,  такие  следы  не  сотрешь,  лаборатория   выдала   однозначное
заключение. Второго мнения быть не может.
   Я вздохнула с огромным облегчением: Пежачек со своей свирепой рожей с
самой первой встречи вызывал у меня глубочайшее отвращение.
   Майор восстановил кое-какие  недостающие  звенья.  Франека  и  Весека
задержали  гораздо  позже  и  совершенно   случайно.   Когда   проверяли
подозрительных лиц, внезапно  сменивших  место  работы  или  жительства,
получили сведения, что из  авторемонтной  мастерской  на  днях  уволился
порядочный парень, прекрасный работник. Весек на заметке не был, но ушел
неожиданно. Обнаружили его быстро, а добраться до его дружка  Франека  и
вовсе не составило труда. Спервоначалу оба отрицали все  и  вся,  потом,
однако, резко сменили тактику и разоткровенничались - полные  рвения,  в
один голос во всем обвиняли Пежачека. Развернули свои показания  на  сто
восемьдесят градусов,  узнав  об  аресте  Пежачека.  Псевдоалкоголика  в
красном платке тоже задержали быстро, он повел себя  аналогично,  с  той
лишь разницей,  что  разговорчивым  сделался,  когда  услышал  о  гибели
человека под колесами украденной им у Гавела машины.
   - Иначе говоря, Пежачек сам себя перехитрил, - суммировала я. -  Туда
ему и дорога. Интересно, зачем  ему  понадобился  Дуткевич,  неужели  из
ненависти?
   - Ничего подобного,  -  оживился  майор.  -  На  Дуткевича  ему  было
наплевать. Всю операцию он задумал совсем из других  соображений:  хотел
раз и навсегда подчинить себе этих парней, Франека с Весеком. Ни  в  чем
не были замешаны - настоящий клад для Пежачека. А  связанные  убийством,
они попадали к нему в полную зависимость.
   - Зачем?!
   - Чтобы и дальше использовать их для расправ с неугодными людьми.  До
сих пор ничем  не  мог  запугать,  а  добровольно  на  бандитизм  те  не
соглашались. Пежачек пошел ва-банк: парни позарез ему понадобились, да и
амбиция  взыграла.  Таков  обычный  метод  преступников   всех   мастей,
набирающих себе послушных клевретов.
   - Кошмар. Откуда вам известно? Он признался?
   - Нет, не признался, но это не важно, подтвердил этот, как  его...  С
красным шарфом. Прихлебатель Пежачека. Пежачек от него не скрывал  своих
замыслов, похвалился, дескать, охомутает парней - не отвертятся.
   - Надеюсь, найдутся для них  смягчающие  обстоятельства...  Несколько
лет честного труда...
   - Мне бы хотелось, чтобы вы еще попредполагали,  -  попросил  поручик
Вильчевский. - Например, о контрабанде.  Может,  разовьете  немного  эту
тему?..
   - А ваши предположения насчет Рокоша? - съехидничал капитан  Ружевич.
- Что это за странная кража  и  почему,  черт  возьми,  он  все  получил
обратно?
   -  Предполагаю,  что,  осуществляя  операцию  по  обогащению   нашего
отечества, компания включила  его  в  числ