цикле  еще
двигателя не было, я это точно знал, а тут гляжу - едет, сукин сын! Я  в
воротах столбом застыл, он мимо меня просвистел, только  его  и  видели.
Оказалось, рано утром Войтек двигатель вмонтировал  сам,  не  стал  меня
дожидаться, так торопился поездить...
   Подпоручик сначала блаженно слушал показания  свидетеля,  который  не
только оказался дома, но и столь охотно стал давать показания, и до него
не  сразу  дошло,  что  показания  эти  даются  оглушительным   голосом,
способным разрушить  стены  Иерихона.  Вот  они,  последствия  работы  с
мотоциклетными моторами,  сочувственно  подумал  подпоручик  и  высказал
пожелания  записать  показания  свидетеля.  При  записывании  подпоручик
собирался как бы ненароком навести разговор на брата  свидетеля,  но  не
успел. Только он сел за стол и раскрыл блокнот, как в  соседней  комнате
раздался оглушительный грохот, будто обрушилась гора  железа,  затем  со
звоном и бряцаньем посыпались железные предметы. Усевшийся  на  соседний
стул парень вскочил на ноги и бросился было в  ту  комнату,  но  усилием
воли  заставил  себя  вернуться,  что-то  нечленораздельное  бормоча   о
проклятом коте, который...
   Подпоручик не стал дослушивать бредни о коте  и  молнией  метнулся  в
другую комнату. Представший его очам вид наполнил душу  офицера  полиции
неземной радостью. На полу валялся огромный кованый  торшер,  заваленный
кучей досок, без  сомнения  еще  недавно  бывших  полками,  заполненными
бесконечным множеством миниатюрных моделей автомобилей,  которые  теперь
разлетелись по всей комнате. И посередине этого разгрома стоял  столбом,
замерев от ужаса, высокий, худой мужчина с ногой в  гипсе,  опираясь  на
палку.
   - И какого черта шастаешь? - напустился на  несчастного  из-за  спины
полицейского хозяин квартиры. - Говорил тебе - сиди и не рыпайся,  а  то
зацепишь своим копытом! Говорил, что удлинитель в обрез! Говорил? Вот  и
отвечай теперь, раз шило в...
   Человек в гипсе и слова не мог вымолвить. Вымолвил подпоручик:
   - Адам Гродзяк, если не  ошибаюсь?  -  спросил  он  голосом  медовым,
бархатным, язвительным до невозможности...
   - Господи Боже мой, куда же ты подевалась? - воскликнула я, услышав в
телефоне голос своей невестки.
   - Долго рассказывать, - был мрачный ответ. - А ты сама? Вчера я  весь
вечер  тебе  названивала.  На  автоответчике  записываться  не  имею  ни
малейшего желания.
   - Правильно, - уже спокойнее сказала я. - Меня  не  было  в  доме,  я
ездила в Константин.
   - А Януш уже подключился?
   - Да, действует.
   - Знаешь, я, пожалуй, приеду к тебе. Тут  у  меня  кое-какие  вещи  и
сумка Миколая. Передай это им, пригодится, но передай ты, я пока не хочу
встревать. Или пусть передаст Януш.
   Я  согласилась.  У  моего  дома   вроде   бы   не   торчала   никакая
подозрительная фигура, думаю, Иоанне  не  угрожала  здесь  опасность,  а
вещественные доказательства, находящиеся в ее распоряжении, очень  могли
пригодиться властям. Ладно,  пусть  приезжает,  решила  я.  И  попросила
заодно привезти мне пиво.
   Прибыла она около шести вечера и вывалила  мне  на  стол  целую  кучу
бумаг, какие-то рулоны,  пленки,  фольгу.  И  все  это  прижала  тяжелая
большая сумка. Наверняка та самая злополучная торба Миколая. И  в  самом
деле, очень похожа на ту, что спрятана под сиденьем в автомашине Иоанны.
Очень, очень похожа, ничего удивительного, что их перепутали. От сумки с
пивом я освободила невестку еще в дверях моей квартиры.
   - Что касается поставленных передо мною задач,  я  их,  пожалуй,  все
выполнила, - сказала невестка без малейшего удовлетворения в голосе. - И
теперь я бы желала избавиться вот от этого балласта. Не  знаешь,  я  все
еще под подозрением?
   - Мы обе  под  подозрением,  -  попыталась  я  ее  утешить,  доставая
стаканы.  -  Правда,  ты  немного  больше.  Однако  теперь   уже   можно
предполагать, что это не ты убила Миколая и его соседку.
   - Почему ты так думаешь?
   - Я не думаю, это мне Януш успел сказать по телефону. И еще  то,  что
ты являешься для полиции бесценным источником информации. Был у них  еще
источник, да куда-то подевался. Я кивнула.
   - Знаю, фотограф Миколая. Хотя я его лично доставила  в  больницу,  и
мне казалось, исчезнуть ему будет затруднительно с такой ногой.
   Мы обменялись последними новостями,  что  заняло  порядочно  времени.
Меня очень огорчало отсутствие Януша. Свекровь разделяла мои чувства.
   - Не имею понятия, где он может  быть  сейчас,  а  следовало  бы  ему
рассказать все, что ты мне только что рассказала.  И  передать  вот  это
барахло. И  вообще,  насколько  я  понимаю,  ты  умудрилась  влипнуть  в
историю, где смешались целых три отдельные аферы, одна грязнее другой, и
с каждым шагом расследования становится все  очевиднее  -  возрастает  и
общая  материальная  ценность  преступных  средств,  и   опасность   для
причастных к ним нежелательных свидетелей  вроде  тебя.  Особенно  когда
полиция лишена возможности защитить их.
   - Это он тебе сказал?
   - Ты же знаешь, прямо он ничего сказать не может, но я уже  научилась
понимать Януша с полуслова, да и от тебя кое-что мне известно,  так  что
есть простор для дедукции. Самое же сложное, что  трудно  подобраться  к
большим шишкам,  возглавляющим  мафию.  А  на  вокзале  тебя  угораздило
впутаться в самую дурацкую историю, о  которой  только  мне  приходилось
слышать. Ну да ладно, может оказаться, нет худа без добра...
   Невестку мою в настоящее время больше всего  беспокоила  до  сих  пор
находящаяся в ее автомашине сумка с наркотиками.
   - Не желаю, чтобы эта пакость все еще стояла в моей машине! -  нервно
вскрикивала она. - Ладно, я по  дурости  добровольно  взялась  за  аферу
Миколая, но с наркотиками не хочу иметь ничего общего! Протестую!  Желаю
как можно быстрее сдать их полиции!
   Я пожалела, что не забрала товара с  собой.  Невестка  была  того  же
мнения.
   - Ясно, надо было забрать, привезти сюда, а отсюда Януш бы  уж  взял.
Вместе вот с этим мусором, - кивнула она на вещественные  доказательства
на столе.  -  Больше  вещдоков  нет,  этот  кретин  уничтожил  часть,  я
остальное, но мне бы не хотелось об этом вспоминать...  Слушай,  поехали
за ней!
   - Прямо сейчас?
   - Чем скорее, тем лучше!  Может,  успеем  обернуться  до  возвращения
Януша. Оставь ему записку.
   Я позволила себя уговорить. Да и в  самом  деле,  невестка  права,  а
главный вещдок следовало держать  в  безопасном  месте,  под  рукой.  Мы
быстренько съездим, записку же я сейчас напишу... Вот так, пусть лежит с
самого верху...
   Уже через пять минут мы мчались в Константин на "полонезе" Иоанны.  В
пол-одиннадцатого ночи на улицах было почти пусто, дорога до Константина
заняла не больше пятнадцати минут. Иоанна прекрасно знала, в отличие  от
меня, куда ехать, но ехала как-то странно, два раза снижала скорость  до
минимальной и вроде бы сомневалась, куда дальше ехать, и в конце  концов
остановила машину совсем не там, где, по моему мнению, следовало.  Я  не
успела спросить почему.
   - Слава Богу, попала куда надо, - произнесла она с облегчением. -  Мы
на задах участка. Оставим тачку здесь, а сами пойдем по  тропинке  между
сетчатым  ограждением  двух  участков,  я  знаю  дорогу,   и   незаметно
подкрадемся к воротам.  Сама  понимаешь,  надо  соблюдать  осторожность,
вдруг тут сшивается кто-нибудь из мафиози...
   И опять я  согласилась  с  невесткой.  Ночь  была  темная,  но  глаза
постепенно  освоились  с  темнотой,  и  я  стала   узнавать   местность.
Правильно, вот здесь я встретила бабу на велосипеде.  На  нашем  участке
было темно и тихо, в доме на соседнем горел свет, и  изнутри  доносилась
музыка. Должно быть, смотрят телевизор. Впрочем, мне  было  не  до  них,
пришлось внимательно смотреть под  ноги,  чтобы  не  угодить  в  яму  на
заросшей  тропинке,  Не  хватало  еще  переломать  себе  здесь  ноги!  Я
перестала отвлекаться, прибавила шагу и налетела на спину идущей впереди
Иоанны.
   - Куррр... - страшным шепотом произнесла она, обернувшись  ко  мне  и
схватив за руки. Жест в сторону гаража я скорее почувствовала в темноте,
чем увидела.
   На моих глазах черная плоскость гаражных ворот, выделяющаяся на более
светлом фоне гаража, медленно и бесшумно отъезжала в сторону. Я замерла.
   - Блокаду ты установила? - прямо мне в ухо прошипела Иоанна.
   - Еще бы!  -  ответила  я  триумфальным  шепотом.  -  Газ  и  тормоз,
сцепление могут себе выжимать!
   И тут произошло нечто невероятное. Из соседнего дома донесся короткий
вскрик, полный смертельного ужаса. Мы  с  Иоанной  вздрогнули  так,  что
зашелестели скрывавшие нас кусты.
   Дело не ограничилось одним криком. Женский  голос,  пронзительный,  с
чудовищно-истерическими нотками настырно добивался от кого-то:
   - Убирайся! Немедленно убирайся! Забери ее отсюда, выброси, о Боже!
   - Не трогай! Не трогай, идиотка! Не двигайся! Лежать! - орал в  ответ
раздраженный мужской голос.
   Начали лаять собаки,  кажется,  две  или  три,  причем  лаяли  как-то
неуверенно, то мощным  басом,  то  пронзительно-пискливым  тявканьем,  с
глухим подвыванием, и, создавалось впечатление,  что  на  разные  голоса
лаяла целая свора псов. В общую  какофонию  вмешался  тоненький  детский
голосок,  настойчиво  спрашивающий,  что  случилось.  Ко   всему   этому
примешался какой-то ужасающий хрип, от которого  кровь  стыла  в  жилах.
Женский  голос  бился  в  истерике,  требуя,  чтобы  к  ней   не   смели
прикасаться. Женские рыдания перемежались с  дикими  выкриками  мужчины.
Сквозь весь этот невообразимый шум, доносившийся с участка соседей, лишь
по временам прорывались  тоже  очень  интересные  звуки,  исходившие  из
гаража. Гараж был к нам ближе, гараж нас интересовал больше, мы  слышали
какое-то позвякивание, стук раскрывшихся  створок  ворот,  какие-то  еще
непонятные звуки...
   Мы с Иоанной, оказавшись на своей тропинке как бы в  зрительном  зале
между двумя одновременно разыгрывающимися спектаклями,  не  знали,  куда
смотреть и который слушать, шеи от постоянного вращения уже болели.  Вот
вроде бы у гаража началась  непонятная  возня,  но  опять  все  заглушил
мощный мужской голос, от которого, казалось, содрогались стены соседнего
дома:
   - Где лопата? Черт вас всех подери, где лопата?! В этом  доме  ничего
не найдешь! Лопату!!!
   - Ты же сам оставил ее в саду! - с трудом пробивался  сквозь  собачий
лай пронзительный детский голосок.
   А у ворот гаража явно происходила драка, метались неясные  тени,  вот
одна из них так врубилась в дверцу гаража,  что  та  загудела.  Мне  уже
казалось, что у гаража крутится не меньше четырех человек,  но  услышать
их было трудно, мешал разошедшийся мужской голос  с  соседнего  участка,
которому  теперь  понадобилась   сковорода.   С   оглушительным   звоном
посыпались, надо полагать, предметы кухонной утвари, горшки и  кастрюли.
Не замолкала дама, с рыданиями  требуя,  чтобы  кого-то  забрали  отсюда
немедленно. Не переставая звенел детский голосок, добиваясь  от  мужчины
каких-то немедленных оперативных действий по отношению к особе  женского
пола.
   -  Вместо  того  чтобы  давать  указания  отцу,  спустись  сюда  сам,
несносный мальчишка, да и сам  лови!  -  раздраженно  отбивался  мужской
голос.
   Женский раздирающе крикнул:
   - Под кресло! Под кресло забралась!
   Драка у гаража закончилась, неизвестно, с каким результатом, наверное
одна сторона победила, во всяком случае две тени исчезли,  а  оставшиеся
две на наших глазах проникли внутрь гаража. Ну вот, пожалуйста!  Недаром
боялась я воров-взломщиков! Езус-Мария, машину они, может, и не украдут,
а сумку с наркотиками как пить дать  свистнут,  и  опять  полиция  будет
думать на нас! Да что там соседи ищут под креслами?!
   Шум в соседнем доме несколько стих, вероятно, чего-то  там  добились.
Зато продолжали лаять собаки, лай упорядочился, теперь стало  ясно,  что
там действительно всего две собаки, и лаяли они  уже  не  растерянно,  а
целенаправленно, по-деловому  кого-то  облаивали.  Кто-то  там  пробежал
через садик, туда и обратно, от дороги до дома, хлопнула дверь. У гаража
оживились, появилось несколько теней, неожиданно грохнул выстрел. Уж  не
знаю, во что целился стрелявший, но пуля просвистела у  меня  мимо  уха,
Господи Боже мой!
   Вот опять прогремел выстрел, кто-то  приглушенно  вскрикнул.  Видимо,
шум услышали на притихшей соседней вилле, потому что там  опять  открыли
дверь и женский голос обеспокоенно спросил:
   - Что это там прогремело?
   - А жаба лопнула! - с торжеством пропищал детский голосок. - Она была
такая большая, что ей пришлось лопаться аж два раза!
   - Марш в постель, засранец!
   У гаража все было кончено. Горе побежденным! Два силуэта  победителей
появились в дверях гаража, один стал запирать  дверь,  второй  держал  в
руке огромную сумку.
   Прижавшаяся ко мне невестка  тихо  выразилась  сквозь  зубы.  Я  была
другого мнения.
   - Молчи, не двигайся! А тебе какое дело?  Они  получили  свою  сумку,
теперь отвяжутся от тебя. Лишь бы они сейчас тебя не заметили!
   - А если это кто-то другой?
   - Ну так что? Главное, не ты!
   Еще не стих мой шепот, как снова разгорелась битва. Откуда-то,  будто
из-под земли, появилось несколько новых силуэтов, и все они  набросились
на тех,  с  сумкой.  Со  всех  сторон  раздались  крики,  залаяло  сразу
несколько собак, две за нами, а  остальные  в  других  метрах.  И  опять
раздался  тот  же  самый  ужасающий  хрип.  На  дороге   взревел   мотор
автомашины, видно было, как машина промчалась вдоль ограждения,  за  ней
понеслась вторая, на крыше которой крутился мигающий фонарь. Полиция!
   Думаю, у тех, с сумкой, не осталось никаких шансов. А мне стало не по
себе. Господи, где же этот Януш?! Раз полиция здесь, знает, что сумка  с
наркотиками спрятана здесь. И мы с Иоанной тоже  здесь!  Поди  доказывай
потом, что мы ни при чем. Ну, со мной еще так-сяк, можно  выпутаться,  а
вот Иоанне придется туго.
   - Смывайся! - тихо приказала я. - Только осторожно.
   И, пропустив вперед Иоанну, я осторожно двинулась следом  за  ней  по
узкой тропинке. Проклятые каблуки! Зацепившись  за  какую-то  корягу,  я
свалилась в траву. Не успела подняться, как прямо над моей головой яркий
луч света разорвал ночную темноту. Я замерла, прижавшись к земле.
   - Что тут происходит? - громко  спросил  мужской  голос,  тот  самый,
который требовал сковороду. Краем глаза я заметила мужчину  на  соседнем
участке, который смотрел на ярко освещенное теперь владение  Подольских.
Что там происходит, мне не было видно, я боялась пошевелиться, чтобы  не
привлекать к себе внимания.
   - Ничего особенного, - ответил соседу официальный  мужской  голос.  -
Полиция. Пойманы взломщики. Слушайте, что это у вас так страшно хрипит?
   - Попугай. От волнения,
   - А чего он у вас разволновался?
   - В дом забралась жаба. Из тех, знаете, ядовитых. Пришлось удерживать
собак. А у вас кто-то стрелял?
   - Да, но не мы, они стреляли. Теперь все в порядке.
   Похоже, сосед был из любопытных и не собирался удовлетворяться  такой
скупой информацией. Но и полицейский оказался не промах.
   -  А  вы  что-то  видели?  Хотите  быть  свидетелем?  -  спросил   он
официальным тоном.
   Фонарик  в  руках  соседа  задергался  и  осветил   его   ноги,   уже
развернувшиеся в противоположном направлении.
   - Да нет, ничего я не видел. У меня свое представление было в доме. Я
пойду, пожалуй. До свидания.
   Застыла я в очень неудобной позе, все члены тела у меня  одеревенели,
но я боялась пошевелиться, чтобы движением не выдать  себя.  Что-то  мне
говорило, что сейчас не очень подходящий момент для общения с полицией.
   Сосед выключил фонарик и побрел к своему  дому,  но  вокруг,  на  мой
вкус, и без того было слишком много света.  Однако  оставаться  далее  в
этом месте  было  опасно,  и  я  осторожно,  на  четвереньках,  стараясь
скрыться в траве, двинулась на зады участка.
   Когда через тысячу лет я выбралась-таки на дорогу, не обнаружила  там
ни "полонеза", ни невестки.  Спрятавшись  в  тени  какого-то  дерева,  я
попыталась осмотреться. Их нигде не было видно.
   С  возвращением  в  Варшаву  проблем  не  было.  У  меня  по-прежнему
находились ключи от невесткиной  машины,  заблокированной  мною  тут,  в
гараже, так  что  не  это  меня  беспокоило.  Беспокоило  другое.  Не  в
характере Иоанны было вот так бросить меня одну ночью, в  месте,  полном
опасностей, а самой смыться. Нет, наверняка опять что-то еще случилось.
   Свекровь, безусловно, права - мне надо как можно незаметнее выбраться
из этого светопреставления. Посторонившись, она освободила мне  тропинку
и подтолкнула вперед. Спорить я не стала, не время.  Бодро  двинулась  в
темноте, слыша за собой все нарастающий  шум.  Вот  там  уже  выделялись
отдельные голоса, вспыхивали яркие блики света электрических  фонариков.
Я прибавила шаг.
   На дорогу я  выскочила  в  метре  от  моего  "полонеза".  Точнее,  не
выскочила, а собиралась выскочить. В последний  момент  меня  что-то  от
этого удержало, я сначала даже не поняла, что именно.
   В  домике  по  другую  сторону  дороги  горел   свет,   неяркий,   но
достаточный, чтобы с его помощью можно  было  разглядеть  просвечивающую
сквозь стекла моей машины неясную тень  человека  на  переднем  сиденье.
Естественно,  не  всего  человека,  а  его  головы,  размером,  как  мне
показалось со страху, с пивной котел. И этот  пивной  котел  покачивался
над рулем моей машины как-то зловеще, как-то потусторонне... Езус-Мария,
опять мне подсунули труп? Да еще какой-то уродский, к  тому  же  немного
живой? От ужаса перехватило дыхание.
   Тут на минуту в машине вспыхнул слабый свет электрического  фонарика,
и я пришла в себя. Вовсе не труп, а какой-то негодяй сидел за рулем моей
машины и, нагнувшись и подсвечивая  себе  фонариком,  что-то  делал  под
приборным щитком. Впрочем, ясно, что именно: ключей от зажигания у  него
нет, вот и пытается вырвать провода, чтобы замкнуть напрямую, замок же в
дверце машины просто сломал, мерзавец! А впрочем...
   И я ясно увидела себя, как несколько  часов  назад  приезжаю  к  дому
свекрови, нагружаюсь охапкой вещдоков и тяжеленной  сумкой  с  пивом,  с
трудом вылезаю из машины со своей ношей, еще забираю  рулоны  с  заднего
сиденья, руки у меня заняты,  пригодилась  бы  третья,  так  что  заднюю
дверцу машины захлопываю ногой. На блокирующий штырек я не нажала,  даже
не подумала о нем. Вижу  себя,  как,  тяжело  нагруженная,  иду  к  дому
свекрови, оставив машину незапертой...
   Выходит,  мерзавцу  даже  не  было  необходимости  взламывать  дверцу
"полонеза", я сама оставила ее незапертой. Выходит, он запросто проник в
машину. О Господи, что я все о том, как проник? Надо думать о  том,  что
сейчас делать!
   Первым побуждением было, разумеется, схватить мерзавца за  шиворот  и
выволочь из моей машины, но я задушила  в  зародыше  глупые  агрессивные
побуждения.  Правда,  в  свое  время  я  обучалась   некоторым   приемам
самообороны и нападения, но когда это было? Да и в  тесном  пространстве
машины вряд ли могу применить выученные приемы. Что же делать? Одно лишь
я твердо знала: не позволю украсть у себя из-под носа последнее средство
передвижения!
   Шум во владениях Подольских нарастал, к нему  прибавился  лай  собак,
лай  целенаправленный  и  солидный,  видимо,  лаяли  служебные   собаки.
Мерзавцу  наконец  удалось  разорить  систему  зажигания,  он   напрямую
подключил провода, мотор  заурчал.  Сейчас  умчится,  подонок,  на  моей
машине и поминай как звали! Одним прыжком  преодолела  я  оставшийся  до
машины метр, прыгнула, точно разъяренная тигрица, или лучше, разозленная
змея. Схватившись за ручку задней дверцы - не запер,  слава  Богу!  -  я
просочилась внутрь в тот момент, когда машина  потихоньку  сдвинулась  с
места. Меня он не увидел и не услышал. Съежившись на заднем сиде