ыстротой  молнии  стегнула  воздух,  со  свистом
рассекая его. И не только его...
   К несчастному я не бросилась. Не только потому, что он уже ни в какой
помощи не нуждался, но просто  не  могла  двинуться  с  места.  Ноги  не
повиновались и казалось, вот-вот потеряю сознание. А рядом  с  тем,  что
осталось от пострадавшего, оказались двое мужчин, одним из них был  тот,
что шел со стороны  Песков.  Увидев  случившееся,  причаливавшие  рыбаки
поторопились и кто-то из них прыгнул в воду, не  дожидаясь,  пока  катер
подойдет к берегу. По  склону  дюны  скатился  какой-то  голый  мужчина,
завернувшись в купальное полотенце,  примчалась  замеченная  мною  вдали
пара. Сверху спустился Болек.
   При виде его я сумела взять себя в руки  и  тоже  бросилась  к  месту
катастрофы. Там, стараясь не глядеть на останки несчастного, я прошипела
Болеку в ухо:
   - Смывайся, идиот! Именно это они задумали! Теперь пришьют тебе, ведь
это ты пустил в ход  лебедку!  Смывайся,  но  сначала  надень  цветастые
плавки! Марш отсюда!
   Невозможно было несколькими словами передать все, что хотела,  отсюда
и логические пропуски, но  Болек  понял  меня.  Бледный,  с  трясущимися
губами,  он  с  трудом  удержался,   чтобы   не   кинуться   на   помощь
пострадавшему, хотя это и не имело никакого смысла. Прошептав  в  ответ:
"Это не я!" - как будто я и без  него  не  знала!  -  он  развернулся  и
собрался подняться наверх, откуда только что сбежал.
   - Да не туда! - дернула я его за рубаху. - Там тебя перехватят. Через
дюны!
   Невзирая на испытанное  потрясение,  Болек  не  растерял  кондиции  и
моментально исчез с глаз долой, а я так  и  не  могла  понять,  как  ему
удалось взлететь по отвесному склону дюны, не оставив следов.
   Но взлетел!
   Тут к нам подбежали рыбаки с причалившей наконец лайбы. Одного из них
я предложила подбросить в  полицию,  чтобы  сообщил  о  случившемся.  Он
попросил меня сделать это, быстро объяснил, как добраться до  ближайшего
полицейского отделения. И пусть они вызовут  "скорую",  напомнил  он.  Я
кинулась к машине, только тут вспомнила, что у  меня  есть  радиотелефон
Яцека. Вытащив его из бар-дачка, я набрала  нужный  номер.  Возвращаясь,
увидела джип, мчавшийся к рыбачьей пристани. Наверное, тот,  на  котором
уехали рыбаки с первого катера. Только почему-то их теперь было двое.
   О том, что произошло, я узнала уже вечером  того  же  дня.  Комендант
полиции прекрасно понимал, для какой цели одолжил нам сержанта  Гжеляка,
и не гнал меня из комендатуры. Произошло же следующее.
   На ловлю камбалы рыбаки отправились вдвоем, никакого третьего с  ними
не было, и все тут! Всегда они ловят вдвоем, они здешние, их все  знают,
всегда справляются вдвоем, зачем им третий?  Вернулись  они,  значит,  с
уловом, один выскочил на берег,  прицепил  их  канат  к  тросу  лебедки,
поднялся к мотору, включил,  потянул.  Тут  выскочил  на  берег  второй,
увидел, что петля у  крюка  перетерта,  три  канатные  волокна  лопнули,
остальные еле держатся, того и гляди тоже лопнут. Непонятно с чего,  еще
вчера все было в порядке. Он крикнул напарнику, тот  остановил  лебедку,
вдвоем они помчались за другим канатом и инструментами, катер  оставили,
как стоял, боялись тронуть, а отцепить  -  в  море  унесет.  Ну,  они  и
смотались в момент, а когда вернулись, застали от человека  одно  мокрое
место. И понятия не имеют, кому в башку пришло включить  лебедку.  Когда
уезжали,  пляж  был  пустой,  только  у  бывшего   пограничного   пункта
околачивался какой-то посторонний тип, ну да они  на  него  внимания  не
обратили, незнакомый, зачем он им? Они торопились.
   Голый в простыне ничего не видел, ничего не знает,  загорал  себе  на
склоне дюны, услышал страшный крик, слетел вниз и увидел весь этот ужас.
Думал, может,  какая  помощь  понадобится.  На  вопрос,  сколько  народу
столпилось у катера и пострадавшего, ответил,  что  не  считал,  думает,
человек пять. Потом еще набежали. Одна женщина была, он,  голый,  видел,
как бегом бежала вверх по склону, наверное, чтобы позвонить в полицию. А
больше он ничего не знает.
   Рыбаки со второго  катера  сразу  поняли  -  беда  случилась,  они-то
сообразили - трос лопнул. Издалека видели, как по песку какой-то мужчина
шел к этому месту, но потом его скрыл из глаз первый катер, и сам момент
несчастного случая они не видели, заслонял  катер,  они  еще  надеялись,
может, обошлось. Да, подплывая к берегу, они видели трех  мужчин,  кроме
пострадавшего.  Один  перед  этим  на  пляже  торчал,  второй   выскочил
откуда-то из-за дюн, полотенцем обернулся, а третий сверху сбежал. И вот
этот третий наверняка должен  знать,  кто  же  запустил  мотор  лебедки,
скорее всего, он сам это сделал.
   Показания того, который шел по пляжу со стороны Песков,  получить  не
удалось, ибо он исчез еще до появления полиции. Это неудивительно,  мало
приятного оказаться свидетелем несчастного случая.
   Исчез и тот, что  сверху  сбежал.  Как  метеор  блеснул  и  исчез.  А
прибежавшей издали молодой паре показалось,  что  с  горушки  спустились
двое, один сразу, а второй попозже. Первый даже  помог  вытащить  второй
катер, вытягивали его руками,  в  создавшейся  ситуации  ни  у  кого  не
хватило духа включить лебедку. А второй куда-то подевался. Ни одного  из
них молодые люди  не  знали,  но  готовы  поклясться,  что  оба  были  с
бородами.
   Ознакомившись со всеми протоколами опроса свидетелей, я заявила:
   - Чистую правду сказали только рыбаки, что приплыли на втором катере.
Те,  что  приплыли  на  первом,  врут  как  сивые  мерины,  а  остальные
перепутали все, что можно. Бородатый сверху вовсе не сразу  прибежал,  а
перед Болеком, а Болек вообще явился последним.
   - Зато пани была единственным свидетелем, который все видел с  начала
и до конца, - отрешенно заметил комендант. - И я не знаю, что мне с пани
делать.
   - Придушить! - посоветовала я.
   - Да нет, я думаю - обнародовать ваше присутствие или  нет.  Третьего
рыбаки  наверняка  взяли  на  борт  без  ведома  боцмана  и  теперь   не
признаются, потому что это запрещается. Очень пригодился  бы  свидетель,
который выведет их на чистую  воду,  но,  может,  лучше  не  говорить  о
наличии такого свидетеля.
   Я взяла в руки один из протоколов.
   - Минутку, а что показывают рыбаки со второго катера?
   - Они были еще далеко от берега, когда причалили  первые,  и  не  все
видели, занятые своими делами. Очень  интересует  меня  тот,  третий.  И
вообще сбежало в общей сложности три свидетеля. Одного из них вы знаете.
   Пришлось признать:
   - Знаю, сшивался наверху, и теперь на него станут валить.  Попытаются
обвинить его в случившемся, правда, пока не представляю, каким  образом.
Я уже и раньше  догадывалась,  что  из  него  собираются  сделать  козла
отпущения, и пожалуйста, не спрашивайте, почему и зачем, сама  не  знаю.
Но могу поклясться - в роковой момент его у лебедки не было, это я точно
знаю, на часы смотрела, а у них  все  точно  по  часам  было  расписано.
Немного сумбурно я объясняю, пан комендант, но уж поверьте,  так  оно  и
было.
   Комендант неплохо соображал и, невзирая на сумбур,  все  понял,  ведь
история с Болеком хорошо ему была известна с моих слов.
   - Ясное дело, его там не было, - согласился он. - Им  понадобилось  в
данный момент вашего подопечного в другое место отвлечь,  иначе  тот  бы
увидел настоящего преступника. Ведь как ловко все было задумано! Я бы  и
сам запутался, если бы не узнал от вас кое-какие детали. Итак, насколько
я понял, мы столкнулись с умышленным, заранее запланированным  убийством
и фрагментом какого-то крупного дела. И  надо  признаться,  организовано
все у них прекрасно. Как им такая точность удается?
   - Мне и самой интересно, но хоть понятно теперь, зачем велели  Болеку
бегать туда-сюда с часами в руках. А убитый кто? Удалось установить  его
личность?
   Комендант вытащил из картонной папки лист бумаги и прочел:
   - Некий Хенрик Шмагер из Варшавы. Пани эта фамилия о чем-то говорит?
   Да, фамилия мне многое говорила, а вот я зато ни слова произнести  не
могла. Горло перехватило.
 
*** 
 
   Сержант наконец пришел к  каким-то  выводам  и  перестал  размешивать
кофе.
   - Мне кажется, этому Роевскому надо бы сюда приехать, - сказал он.  -
Шмагеру удалось от него ускользнуть, а вот почему он оказался на пляже в
Лесничувке - пока не знаю. И вообще,  все  концы  начинают  сходиться  в
одно, сдается мне, что из этого образуется одна грандиозная афера.
   - Уже образовалась, - поправила я  полицейского.  -  И  вы,  надеюсь,
обратили внимание на скорость? Четыре часа!  Понадобилось  всего  четыре
часа, чтобы дело закрыли, всего-навсего обыкновенный несчастный случай!
   - Комендант предвидел это, - согласился со мной сержант, - поэтому он
так и торопил нас поскорее снять свидетельские показания.
   - Вот именно.  Предполагается,  что  тех  рыбаков  было  двое,  канат
выстрелил сам по себе,  потому  что  оба  рыбака  отправились  за  новым
канатом и инструментами, а кто-то включил мотор лебедки, не  ведая,  что
творит.  Увидел  лодку,  наполовину  вытащенный  катер,  захотелось  ему
вытащить, а когда произошло несчастье - испугался и сбежал.  Сделал  это
не профессионал, не рыбак,  а  какой-то  случайный  кретин.  потому  как
включил резко, не переждал, пока человек  пройдет  по  пляжу.  Нет,  все
говорит за то, что этим кретином был Болек. Он уже давно здесь сшивался,
брался помогать рыбакам, услужливый молодой  человек,  псякрев!  Однако,
учитывая, что дело прекращено  производством,  не  он  был  тут  главной
фигурой, а погибший Шмагер. Для мерзавцев важнее было отправить  Шмагера
на тот свет, чем подставить Болека. Болека они пока еще подержат...
   - Целиком и полностью согласен с вами, - сказал сержант.
   А я продолжала:
   - В  таком  случае  положите  перед  собой  какую-нибудь  официальную
бумагу, держите наготове ручку, а если при вас имеются наручники,  то  и
их положите на видное место, потому что того и гляди примчится  Зигмусь,
а мне одной не по силам избавиться от него.
   Сержант не сразу понял, о ком я говорю.
   - Зигмусь, Зигмусь... А, это тот тип, что тогда был с вами? Понял, не
беспокойтесь, вдвоем справимся. А что касается тех двух рыбаков, которых
в самом деле было трое, то я не успел еще вам сообщить. Они  признались.
Можно сказать, последнее известие. Сразу же как вы ушли,  комендант  уже
на свой страх и риск поприжал их, а я при этом присутствовал.
   - И что же они сказали?
   - Вроде бы ничего особенного.  Прибился  к  ним  какой-то  незнакомый
мужчина, не то турист, не то рыбак. Наговорил с  три  короба,  вроде  бы
живет и рыбачит на Мазурских озерах и очень ему хочется посмотреть,  как
ловят камбалу в море. Напросился, в общем. И в самом деле, не новичок  в
рыбацком деле, даже пригодился им в море, только вот из-за него пришлось
сделать крюк и приблизиться к русской границе,  очень  просил,  хотелось
ему, видите ли, на русский берег взглянуть. Это именно  он  выскочил  на
берег вторым, прицепился канатом к тросу, и он  же  заметил,  что  петля
перетерта. Вместе с рыбаками поехал за новым канатом, но в городе исчез,
а рыбаки не стали его разыскивать, времени  у  них  не  было.  И  больше
ничего о нем не знают. Как его зовут, не  помнят,  хотя  тот  и  называл
фамилию, не то Недойда, не то Чамайда.
   -  Ясно,  сообщник  преступников,  проследил,  чтобы  все  прошло  по
графику, минута в минуту. Надо бы его разыскать.
   - И чем скорее, тем лучше, - согласился со мной сержант, - иначе и  с
ним могут так же расправиться, как со Шмагером. А он многое может знать.
   И тут раздался стук в дверь. Нет, это был не Зигмусь, а Яцек.
   - Сорвался с моего крючка, - без предисловий начал он. - И  примчался
сюда. Поехал добровольно, это мне известно, и я не понимаю...
   Может, и несправедливо  с  моей  стороны,  но  я  вдруг  испытала  по
отношению к Яцеку нечто вроде претензии: почему он не смог хотя бы вчера
этого Шмагера перехватить и избавить меня от душевного  потрясения?  Вот
почему грубо и безжалостно, тоже без предисловий, выложила:
   -  А  чего  тут  не  понимать?  Прикончили  его,  пока  он  не  успел
проболтаться.
   - Что?!
   - То, что слышишь. Прикончили и все тут, так что  нет  у  нас  больше
свидетеля. Садись и слушай, а потом станем думать.
   Оторвавшись от дверного косяка - а Яцек, как вошел в комнату,  так  и
остановился в дверях, - он пошарил в карманах,  извлек  сигареты,  потом
передумал, спрягал  сигареты  и  вытащил  плоскую  бутылочку  с  бренди.
Подойдя к столу, плеснул немного в  стакан,  спокойно  произнес  "Холера
ясна" и проглотил напиток. Жестом пригласив нас с сержантом  последовать
его примеру, он опять же почти спокойно сказал:
   - Единственная ниточка, которая была у нас в руках. Что произошло?
   Дальнейшие события развивались словно по заранее  намеченному  плану.
Не успели мы просветить Яцека, как в окно влез Болек. Ну прямо настоящий
пленум, что идет точно по графику.
   - Сказать по правде, я теперь тоже  не  один  действую,  -  признался
Яцек. - Один майор из Главного управления...
   - И я даже догадываюсь, какой именно, - пробормотала я неразборчиво.
   - ..посоветовал мне обратиться к одному  из  ихней  братии.  Вы  были
правы, проше  пани,  нашим  ментам  тоже  не  всем  по  душе  теперешний
беспредел. А  поскольку  я  располагал  информацией,  мы  с  моим  новым
помощником поделили алфавит, я взял себе всех на буквы начиная с  "А"  и
кончая "М", а он остальных. Не скажу, что было  легко,  одна  баба  даже
собаку на меня натравила, но так уж получилось, что эту  собаку  я  знал
лично и она меня признала, а  баба  нет.  И  везде  я  снимал  отпечатки
пальцев - то под видом огородника, то сантехника, как получится.  Шмагер
оказался четырнадцатым сряду. Я  их  нумеровал,  проше  пани,  чтобы  не
перепутать, а отпечатки по мере получения тут же сравнивал с полученными
от вас, чтобы времени даром  не  терять,  и  как  я  на  Шмагера  вышел,
прекратил поиски. Он из Варшавы уехал, пришлось ждать, наконец его  жена
проговорилась - к морю муженек укатил, я тут же сообразил - к какому,  и
прилетел. И опоздал, псякрев!
   - Когда же ты успел столько дел провернуть? Небось не спал?
   - Когда уж тут спать...
   - И еще время на дорогу потратил...
   - Да, часа полтора в общей сложности.
   - Всего?
   - У меня же вертолет, а в Новом Дворе, под  Гданьском,  я  на  всякий
случай вторую машину держу. Сюда я не рискнул на  вертолете  лететь,  не
хотелось привлекать внимание. Устроил развлечение для  пацанов  в  Новом
Дворе.
   Я взглянула на Болека. Тот восхищенно слушал отчет Яцека. Как  видно,
сердцу парня были близки такие проявления разбушевавшейся энергии.
   - А ты что видел?
   - Г...! - не задумываясь ответил  парень--  Если  бы  я  хоть  что-то
видел!
   - Но ты же находился наверху, рядом с механизмом лебедки.
   - Правильно, и слышал - там кто-то крутился, но ведь мне это было  до
лампочки. То есть трех рыбаков, что поднялись с берега,  я  видел,  сели
они в свой джип и уехали. Перед этим ящик с механизмом на ключ заперли.
   - Ты это точно видел? - живо заинтересовался сержант.
   - Так я ж стоял, почитай, рядом с ним.
   - Значит, поступили по инструкции. А как выглядел третий?
   - Откуда мне знать, который из них третий.
   - Тот, который не вернулся. Уехали трое, а вернулось  двое,  так  нас
интересует тот, которого не было.
   - А меня самого уже в тот момент не было. Я дал деру через дюны,  как
пани Иоанна велела, и ихний джип видел издали.
   - Куда же ты направился?
   - Через лесок вышел к морю и по берегу до самой Крыницы шел, как пани
Иоанна велела, босиком и в одних плавках.
   Сержант огорчился.
   - Выходит, и манипуляций с лебедкой не видел?
   - Издалека. Не до них мне было, я не спускал  глаз  с  часов.  Видел,
правда, на пляже какого-то типа, но сзади, ни в жизнь не  опознаю.  Зато
успел разглядеть того, который шел по пляжу от Песков...
   - ..и тоже с часами в руках дожидался катастрофы, - вставила я.
   - А потом исчез, - закончил сержант.
   - Так вот, тут я уверен - это один  из  моих  патронов,  -  продолжал
Болек. - Тот, который бритый. Пан сержант выявил его личность.
   - Анджей Дембик, - подтвердил сержант. А Болек  закончил  неожиданным
заявлением:
   - Но официально я ничего не видел и не знаю. Мне уже успели  передать
- я слепой, глухой и немой и чтобы не смел рта раскрыть!
   - Что ж, все логично, - мрачно подвела я итоги. - Одна шайка. Шмагера
пришили, а то, не дай Бог, в минуту слабости  выдаст  работодателя.  Так
что ты, Яцек, можешь считать - за тебя расправились с убийцей отца.
   - Еще что! Он только орудие, а где рука, что его направляла?
   Как ответ на этот риторический вопрос в дверях возник Зигмусь. Может,
он и стучал, да мы за разговором не услышали. В глазах у меня потемнело,
и я издала слабый стон.
   - Привет-привет! - с обычной  радостной  энергией  приветствовал  нас
кузен. - Кого я вижу! Пан Яцек!
   Оба парня вздрогнули и уставились на него. Яцек от  неожиданности,  а
Болек с опаской. Разумеется, восклицание Зигмуся относилось к Болеку.
   - Рад-рад вас видеть! - разливался соловьем Зигмусь. - Вы  разрешите,
господа? Присяду-присяду, такое приятное общество. А мы так и не  успели
все обсудить, вот теперь-теперь...
   Мне наконец удалось  под  столом  пнуть  Яцека.  Вообще-то  я  хотела
привлечь внимание сержанта, но  промахнулась.  Яцек  опять  вздрогнул  и
вопросительно взглянул на меня. В ответ  я  ему  послала  полный  немого
отчаяния взгляд. Если сейчас вдруг  выяснится,  что  Болек  -  не  Яцек,
претензии обманутого в своих надеждах кузена примут  размеры  стихийного
бедствия, на меня обрушится смерч упреков  и  циклон  поучений,  которых
хватит, чтобы отравить мне всю оставшуюся жизнь.  От  такой  перспективы
кровь заледенела в жилах.
   Сержант, как загипнотизированный, не отрывал  взгляда  от  щебечущего
Зигмуся и даже не  мигал.  Положение  спас  Болек.  Парень  встряхнулся,
сделал над собой сверхъестественное усилие и почти спокойным, но твердым
голосом произнес:
   -  В  другой  раз.  В  настоящий  момент  я,  как  бы  это   поточнее
выразиться.., недееспособен.
   Молодец парень! Я бы сама лучше не придумала!
   - Как это, как это? - встревожился Зигмусь. - Что с вами?
   - Видите же, даю показания!
   Тут я снова пнула Яцека, знала уже, какую ногу надавить под столом, и
глазами показала ему на загипнотизированного представителя власти.  Яцек
незаметно толкнул в бок сидящего рядом с ним сержанта,  тот  стряхнул  с
себя чары, солидно крякнул и  по  возможности  внушительно  поднялся  со
стула, видимо, для пущей официальности.
   - Прошу извинить, - заявил он  не  терпящим  возражения  тоном,  и  в
голосе его прозвучал  металл,  а  в  устремленном  на  Зигмуся  взгляде,
клянусь, сверкнула молния. - Пан нарушил процедуру. В  данный  момент  я
провожу допрос, посторонним присутствовать не положено. Личные дела  пан
обсудит позже, а сейчас прошу покинуть помещение!
   Не на того напал, Зигмуся голыми руками не возьмешь!
   - Как это, как это? - возмутился он. - Допрос в квартире моей кузины?
По какому праву? Но и сержант уже полностью оправился.
   - Да, снимаю свидетельские  показания  по  важному  уголовному  делу.
Полиция предпочла это сделать здесь, а не в комендатуре, где ваша кузина
может столкнуться с упомянутым уголовным элементом.  Пан  желает,  чтобы
его кузина столкнулась носом к носу с бандитами?
   - Нет, не желаю, - пошел на попятную Зигмусь.  -  А  какое  отношение
имеет  к  бандитам  моя  кузина?  По   какому   праву...   Тогда   нужен
адвокат-адвокат, я сейчас...
   - Никакого адвоката не надо! - загремел сержант. - Ваша кузина  ни  в
чем  не  обвиняется,  даже  ни  в  чем  не  подозревается,  она   только
допрашивается в качестве свидетеля, а таковые показания может дать и без
адво