я  налила  себе  чаю  и
расположилась на диване, исполненная тоски и ненависти к себе, к  родной
своей редакции и ко всему свету.
   Не  иначе  какое-то  проклятие  висит  над  моими  домами   культуры,
подумалось мне. Не хватает только телефонного звонка.
   И тут же телефон зазвонил...
   Невинное треньканье прозвучало как  глас  судьбы.  Обстановка  вокруг
меня была такой, какой ей и следовало быть: сверху струился мягкий  свет
лампы, рядом кипы шпаргалок, в душе - злость и уныние, а над  всем  этим
незримо витали зловещие громады домов культуры. Прежде чем взять трубку,
я мгновение боролась с собой, пытаясь призвать к порядку  взыгравшую  во
мне бессмысленную, идиотскую надежду.
   - Алло, - отозвалась я после третьего сигнала.
   - Четыре сорок девять восемьдесят один?
   - Да, слушаю...
   - Шеф на месте?
   - Что?
   -  Шеф,  говорю,  на  месте?  Скорей!  От  неожиданности  вопроса   я
растерялась и в первую секунду не нашлась что ответить, да и  номер  был
назван правильно. Голос в трубке звучал резко, нахраписто, даже  сердито
и очень мне не понравился. Может,  поэтому  я  окончательно  озверела  и
вместо нормального ответа - дескать, ошиблись -  с  ехидной  любезностью
парировала:
   - Сожалею, но шеф в отлучке. Прихватило, понимаете ли, после  кислого
молока живот.
   - Что такое? Громче!
   - Вышел! - гаркнула я, лишь бы  отвязался,  уж  очень  меня  разозлил
командирский тон.
   - Доложить немедленно, как вернется: операция "Скорбут" началась. К-2
в районе сто четыре,  ежедневно  в  ноль  двадцать.  Установить  сигнал.
Запомните?
   - А как же, - огрызнулась я. - Запомним. По гроб жизни.
   - Синхронизация обязательна, - пояснил  мне  на  прощание  неприятный
голос. - Даю отбой, конец сообщения.
   - Покорнейше благодарю, - расшаркалась  я  и  швырнула  трубку.  Черт
знает что такое. С минуту поразмыслив, я пришла к выводу, что  это  либо
ошибка, либо дурацкая шутка, на том и выбросила звонок из  головы,  зато
моя злость и уныние достигли своего апогея. Чего тут финтить -  взявшись
по второму разу за статью о домах культуры, я в глубине души  надеялась,
что меня оторвет от нее совсем другой звонок и совсем не по ошибке...
   Я  сидела  с  занесенной  над  листом  ручкой  и  время  от   времени
нацарапывала бессмысленные фразы. Всеми своими фибрами  я  ощущала  себя
несчастной, а чувство манкируемого  долга  бесповоротно  меня  добивало.
Наконец я дошла до кульминационной  точки  своей  деградации,  слабеющей
рукой  накарябав:  "Домам  культуры  предписаны  по  штату  привидения".
Написала и долго вчитывалась, а вчитавшись,  настолько  поразилась,  что
даже головой посвежела. Какой абсурд! Почему непременно предписаны?  Что
в них хорошего, в этих привидениях? Нет, пора взяться за ум!
   Легко  сказать  -  как  будто  до   моего   ума   рукой   подать.   В
действительности  нас  разделял  не  один  световой  парсек,  оставалось
уповать лишь на чувство долга, благо оно у меня в  крови.  Проделав  над
собой титаническое усилие, я худо-бедно  сосредоточилась  на  взыскующих
моего внимания объектах культуры. В результате  во  вступительную  часть
сочинения была впрыснута капля здравого смысла, а сама я  поехала  утром
на работу, ни капли не выспавшись.
   Элементарные профессиональные обязанности казались  мне  в  тот  день
неподъемно сложными. Я с трудом разделалась  с  воротами  и  взялась  за
доработку проекта, которым когда-то занимался Януш и  в  котором  теперь
должны были найти свое отражение свежеиспеченные фанаберии инвестора.  Я
прилагала массу усилий, чтобы возможно меньше  переделывать  и  возможно
больше оставить как  есть,  поскольку  единственное,  на  что  меня  еще
хватало, так это на бездумное копирование оригинала.
   Вскоре после двенадцати я застряла на непосильной для меня  проблеме.
На продольном сечении обнаружились какие-то  странные  размеры  -  ни  к
одному узлу не подходят. Я долго ломала голову,  соображая,  что  именно
Януш имел в виду. Мои умственные  потуги  успехом  не  увенчались,  и  я
наконец решила спросить у самого автора.  Могла  бы  поинтересоваться  и
раньше, но такие  простые  решения  при  нынешнем  моем  состоянии  духа
почему-то меня не осеняли.
   Только  я  собралась  призвать  Януша  на  помощь,  как  слуха  моего
коснулись звуки из ожившего динамика. Дневной выпуск новостей. Некоторое
время я слушала, предаваясь тоске и унынию, потом сказала:
   - Ребята, обратите внимание, моя жертва вещает!
   Весе и Януш подняли  головы  и  с  любопытством  прислушались  -  мои
контакты с диктором не являлись для них тайной.  Красивый,  благозвучный
голос поставил  нас  в  известность,  что  "...в  Польшу  отгружено  сто
восемьдесят тонн болгарских помидоров...".
   - Интересно. - задумчиво протянул Весе. Я  наконец  опомнилась  и  со
вздохом вернулась к прозе жизни.
   - Януш, поди-ка сюда. Что ты тут замерял? Воздух?
   - Какой еще воздух?  -  неуверенно  спросил  Януш,  поднимаясь  из-за
стола. - Чего ты несешь?
   Я продемонстрировала ему загадочное место.
   - И правда. Погоди, что я тут мог начертить?
   Он склонился над столом,  навалившись  локтями  и  подперев  ладонями
подбородок, и мы с ним осоловело уставились в таинственные размеры.
   - Пристаешь со всякими  глупостями,  -  недовольно  буркнул  Януш.  -
Откуда мне знать, что я здесь замерял три месяца назад.
   - Но ты же что-то имел в виду?
   - Ну имел, только что?
   - Может, забыл дорисовать?
   - Постой-ка... Сейчас соображу, достань поперечник...
   Поглощенные  реконструкцией  авторской  задумки  и   творческого   ее
воплощения, мы не обращали внимания на Весе, который тем временем  встал
из-за стола, подошел к  телефону,  набрал  номер  и  попросил  дать  ему
какой-то внутренний. Я расстелила поперечник.
   - Есть! - обрадовался Януш. - Канализационный водосборник!
   - Точно, в поперечном он внесен, а в продольном  нет.  Забыл.  Обычно
бывает наоборот, чертеж сделан, а размеры не проставлены.
   - Такой уж я оригинал. Вот ты и доделай.
   Весе между тем вышел на  связь  и  попросил  кого-то  к  телефону.  С
недосыпу реакция у меня оказалась замедленной, и потому фамилию, которую
он назвал, я пропустила в первую минуту мимо ушей. А когда, позабыв  про
водосборник, взвилась со стула, было уже поздно.
   - Весе, побойся бога! Что ты задумал?
   - Хочу спросить, почем  будут  эти  болгарские  помидоры,  -  вежливо
разъяснил мне Весе, прикрывая трубку, и сразу же ладонь  убрал.  Видимо,
на другом конце провода уже отозвались. Я жутко растерялась и  не  могла
сообразить, как спасти положение. Вот беда,  взбрело  же  ему  в  голову
приставать к невинному человеку!..
   - Весе, это не тот! - наконец взмолилась я. - Оставь его в покое!  Он
на меня снова взъестся!
   - Прошу меня извинить, - сказал Весе в  трубку,  озадаченно  на  меня
косясь. - Вы не скажете, почем будут эти болгарские помидоры?
   Я рвала  на  себе  волосы  и  проделывала  перед  ним  разные  другие
пантомимические движения, имеющие целью показать, сколь  трагическую  он
совершает ошибку. Подать голос я боялась - меня могли услышать.  Телефон
у нас работал на редкость исправно. Весе отвел трубку от уха, и  мы  оба
услышали ответ:
   - По два злотых двадцать грошей...
   - За кило?
   - Нет, за дюжину.
   - О, так дешево!
   - Могло быть и дешевле, верно?
   - А когда поступят?
   - Недели через две-три.
   - А то я, понимаете ли, переживаю, как бы не сгнили...
   -  Не  переживайте.  Они  в  холодильниках.  Бог  весть  какими   еще
глупостями они бы обменялись, если бы Весе не  смутила  моя  реакция,  -
сбитый с толку, он сократил свой допрос до минимума.
   - Премного вам обязан, - вежливо и с большим чувством сказал он.
   - Всегда к вашим услугам.
   Весе  положил  трубку,  благодаря  чему  я  наконец  смогла   принять
нормальную стойку и слегка остыть.
   - Поразительно, - недоумевала я. - Он должен был закатить скандал.
   - С какой стати? Он ведь меня с тобой не связывает. А вообще как тебя
понимать? Что значит "не тот"?
   - Я  тебе  разве  не  говорила?  Мы  с  ним  столкнулись  случайно  в
"Бристоле". Оказалось, не тот. Я преследовала невинного агнца.
   - Но ведь это он оскорблял тебя по телефону?
   - Да, но меня интересует совсем другой... Я объяснила Весе в  деталях
прискорбное недоразумение. Он слушал и неодобрительно качал головой.
   - Я уже во всяких твоих субчиках запутался.  Лично  мне  не  нравится
скандалист. А которого из них зовут Януш?
   - Подозреваю, что обоих. Этого точно, а того наверное. Вообще  Янушей
развелось как собак нерезаных.
   - Вот именно, - с горечью подхватил Януш. - Я,  пожалуй,  сменю  себе
имя. Тот твой, из Лодзи, тоже Януш?
   - Ага. Преследует меня это имя, хоть плачь.
   - Я бы с удовольствием с ним повидался, - сказал Весе раздумчиво.
   - С которым?
   - Со скандалистом. Позвонить, что ли, и предложить встретиться?
   - Бить будешь? Когда хватился! Все уже быльем поросло. И вообще я  не
хочу с ним связываться. Его личность меня не вдохновляет.
   Уверенности в том, что Весе образумился,  у  меня  не  было,  как  бы
теперь еще и он не натворил глупостей, расхлебывать-то придется мне! Вот
уж не было печали, и так на меня все шишки валятся, белый свет  не  мил,
даже собственная персона ничего, кроме раздражения, не вызывает...
   Видно,  не  судил  мне  бог  дописать  треклятую  статью  в  тиши   и
спокойствии. Сразу же  по  возвращении  домой  я  создала  себе  рабочую
обстановку, вознамерившись  целиком  отдаться  творчеству.  Окно  стояло
распахнутым по причине внезапного и бурного наступления весны. И  вот  в
это самое окно врывался странный, раздражающий своей монотонностью звук.
Что-то где-то пыхтело:  "пффф..,  пффф..."  -  переходя  в  сочный  рык,
разносящийся далеко окрест. Сил моих больше не было, я встала и  подошла
к окну. Напротив на балконе какая-то баба набирала в рот воды и  могучим
фонтаном прыскала на свой цветник.
   Казалось бы, балкон являет собой физический  объект,  ограниченный  в
пространстве. Как бы не  так  -  балкон  этой  поливальщицы,  засаженный
цветочками, судя по продолжительности действа, тянулся в  бесконечность.
Все-таки запрет на владение огнестрельным оружием  имеет  свой  глубокий
смысл...
   Я  попыталась  воздействовать  на   свою   мучительницу   устрашающим
взглядом, но меня оторвал от гипнотического  сеанса  звонок.  Подходя  к
телефону, я была уже на точке кипения. Кто бы ни  звонил,  чума  на  его
голову! Значит, судьба к нему неблагосклонна, а я лишь слепое ее орудие.
   - Слушаю, - процедила я.
   - Четыре сорок девять восемьдесят один?
   - Да!
   - Операция "Скорбут"...
   Несмотря на дикое раздражение, я сразу усекла, что голос на этот  раз
совсем другой. При мысли о том,  что  полстолицы  решило  изводить  меня
припурочными  розыгрышами,  я  окончательно  вскипела  и  оттого   стала
олицетворением любезности.
   - Что означают эти шутки? -  спросила  я  строгим,  но  исключительно
вежливым тоном.
   - Какие шутки, это не их  вина!  -  обеспокоенно  вскричал  голос.  -
Подвела синхронизация, почему никто не принимал сигналов?
   Честно говоря, озадачил он меня до крайности.  Нерастраченная  злость
делала мои реакции не совсем нормальными, и вместо того чтобы  объяснить
ошибку, я снова ввязалась в диалог.
   - Ясно почему! Значит, не правильно  подобраны  позиции,  -  сварливо
сказала я. Слово "сигналы" ассоциировалось у меня с пусканием  зайчиков,
и в моем воображении возник некто с зеркальцем  в  руках  -  он  пускает
зайчиков на местности, заслоненной холмом, оттого их и не видно.
   - Может, и так, - с сомнением протянул голос. - Следующим будет район
сто два, К-2 и К-4. Завтра, в двадцать три ноль-ноль. Конец связи.
   Ошеломленная не меньше, чем в прошлый раз, я  хотела  было  спросить,
как это можно пускать зайчиков в  двадцать  три  ноль-ноль,  но  он  уже
отключился. Оставалось только тупо таращиться на безмолвствующую в  руке
трубку. О чем он, говорил? К-2 и К-4 - это дома из железобетона;  воруют
стройматериалы, что ли?
   Странный разговор немного меня развлек,  баба  на  балконе  перестала
наконец плеваться, и я снова уселась за статью. Дошла до половины, когда
телефон опять затренькал. Я подняла трубку не без  азарта,  у  меня  уже
сложилось суеверное представление, что усиленные мои размышления о домах
культуры  притягивают  ко  мне  некие   сверхъестественные   силы,   как
громоотвод притягивает молнии.
   - Это ты? - спросила моя  верная,  незаменимая  приятельница  Янка  и
сразу же таинственно доложила:
   - Видела твоего друга.
   - Какого друга?
   - Или врага, - уступчиво  поправилась  Янка.  -  Смертельного  твоего
врага.
   - Какого еще врага?!
   - Врага с собакой!
   - Мать честная!
   Вздумалось же сегодня всем как по заказу  морочить  мне  голову  этим
человеком. Сначала Весе, теперь Янка... Чтоб им пусто  было!  Однако  не
худо бы узнать подробности.
   - Ты хотела сказать - мою жертву? - с нажимом уточнила я.
   - Жертву так жертву, хотя я  что-то  не  слышала,  чтобы  жертвы  так
обращались со своими палачами. По мне, так он сущий враг!
   - Пусть будет враг. Где ты его видела?
   - На лестнице.
   - А нельзя ли поточней? На какой лестнице? Пожарной?
   - Нет, на его лестнице. Он ведь живет на Старом Мясте?  Верно?  Бьюсь
об заклад, это он!
   - Во-первых, с чего ты взяла? А во-вторых, как тебя  занесло  на  его
лестницу?
   - Я была у Маньки, ну знаешь  ее,  моя  товарка,  забежала  к  ней  в
рабочее время. Она там живет, на Старувке. Стою, понимаешь, под  дверью,
звоню-звоню. Мертвая тишина, звони хоть до конца света. Слышу  -  чьи-то
шаги на лестнице, вот было бы здорово, думаю, если б  это  оказался  он.
Оборачиваюсь, смотрю - точно он!
   - Почему ты так решила?
   - Узнала  по  твоим  описаниям.  Брюнет,  ростом  два  метра,  волосы
зализанные. Ведь зализанные?
   - Да, назад, без пробора.
   - Вот-вот! Возраст  тот  же,  а  главное  -  собака!  Большая  черная
зверюга! Господи, какая она громадная!
   - Еще подрастет. Порода такая, я же тебе говорила. И что дальше?
   - А ничего, он спускался себе по лестнице со своей псиной. Мне что  -
я повернулась и уставилась во все глаза.
   - А он тебя заметил?
   - Не слепой же. Конечно, заметил,  даже  внизу  оглянулся,  а  я  все
таращилась. Могу сразу сказать, он мне не понравился!
   - Ну и зря! - разозлилась я - враг или не враг, но если у меня с  ним
что-то было, значит, он того стоит. - Почему не понравился?
   - Потому что вид у него  был  как  раз  тот  самый,  -  со  значением
произнесла Янка.
   Я поняла ее с полуслова. Годы дружбы бесследно не проходят.  Пришлось
попридержать свое возмущение.
   - Ты так считаешь?
   - Типичное, понимаешь, выражение лица... И пес мне не понравился. Под
стать хозяину. Такой же вальяжный, надутый, словом, важная шишка. И тоже
без чувства юмора, уверяю тебя: у них у обоих с юмором плоховато.
   - Не может быть. Он неоднократно его проявлял.
   - Проявлял или имел?
   - Ну ладно, что дальше?
   - Я перестала звонить - потом оказалось, Маньки  дома  не  было  -  и
сошла за ним вниз. Не сразу - сразу не решилась. Видела их  уже  издали,
оба  шли  такие  представительные...  Вообще   по   виду   он   типичный
хладнокровный педант.
   - Вполне возможно. Скандалил довольно хладнокровно... Что еще?
   - Ничего. Мало тебе?
   - Как?! И ты его просто так отпустила? Надо было подойти и  попросить
пять злотых. С Коперником. Лишний раз подкрепила бы его мнение о  слабом
поле.
   - Не пришло, понимаешь, в голову, от неожиданности реакция подвела. А
вообще я рада, что поглядела на него. Ага, наконец сообразила, что мне в
нем не понравилось больше всего. Это его отношение к женщинам у него  на
лице прямо-таки написано.
   - Да пусть хоть каленым железом выжжено. Слышать о нем не  могу!  Вот
уж попала впросак, такого со мной еще не бывало!
   - Хотела бы я знать, почему он потом снова...
   - В отличие от тебя я ничего о нем знать не хочу. Думаю, мы с  ним  в
этом смысле квиты. Два сапога пара, оба дурака сваляли...
   - Тут я спорить не буду...
   Закончив наш разговор, я предприняла слабую  попытку  разделаться  со
статьей. Дома культуры внушали мне все большее отвращение..
   Телефон зазвонил, когда я подбиралась к концу.
   - Слушаю, - буркнула я недовольно.
   -  Алло,  на  связи  Скорбут.  Операция  сегодня,  в   двадцать   три
тридцать...
   Черт подери, опять сбили с толку. Ну  чего  этим  людям  неймется,  и
вообще, сколько их? Снова другой голос, такое  ощущение,  что  полгорода
дурью мается.
   - Ведь назначили на завтра, на двадцать три ноль-ноль,  -  с  досадой
сказала я.
   - Срок ускорен, завтра будет поздно. В остальном без изменений.
   - Где это видано, переносить в последнюю  минуту!  -  возмутилась  я.
Хотела еще добавить, что такие игры не по мне, да вовремя вспомнила, что
я тут сбоку припека, пусть себе меняют сроки, пусть хоть застрелятся  со
своей галиматьей.
   - Так надо. Лучше действовать внезапно, -  нетерпеливо  объяснил  мой
собеседник и отключился.
   Я не стала отвлекаться на загадку  телефонных  звонков,  а  сразу  же
вернулась к статье,  чтоб  не  утерять  нить  рассуждений.  В  час  ночи
поставила последнюю точку и тотчас улеглась спать.
   Телефон  вырвал  меня  из  объятий  Морфея  в  полтретьего.  Я  сонно
потянулась к трубке.
   - Слушаю...
   - Скорбут, Скорбут..
   Голос был очень нервный. Ну нет, хорошего понемногу.  Я  очень  люблю
шутки,  но  не  в  такое  же  время,  чувство  юмора  посреди  ночи  мне
отказывает.
   - Ничего не выйдет, - отрезала я, имея в виду, что не намерена играть
в их игры, да еще по ночам, и собралась швырнуть  трубку  на  рычаг,  но
поскольку со сна движения у меня были замедленными, то  успела  услышать
ответ, от которого оторопела:
   - Есть! Немедленно спускаемся! - с  готовностью  и  явным  облечением
объявил нервный голос и отключился раньше меня.
   Только сейчас я в полной мере осознала необычность  этих  звонков.  В
растерянности положила трубку  и  откинулась  на  подушку,  окончательно
проснувшись. Смотрела в темноту широко раскрытыми глазами и чувствовала,
как сердце начинает колотиться в сладкой тревоге.
   Тут-то у меня впервые возникло подозрение, что это не просто  ошибка.
Просто ошибиться можно раз, ну два, здесь же  звонят  регулярно,  еще  и
называя номер, который числится и числился моим с  незапамятных  времен.
Глупая шутка? Исключено. Сколько же это людей должно в ней  участвовать,
да и кого потянет на розыгрыш в три часа ночи?  А  голоса,  интонации?..
Профессиональных актеров, что ли, они там набрали? И кто набрал? Нет, на
злостные шутки явно не похоже.
   И вдруг я чуть не ахнула - со всей ясностью дошло наконец,  что  дело
нечисто. Спускаются... Немедленно спускаются... О ужас, целая шайка, что
ли? А  этот  Скорбут...  Стоп,  это  же  опознавательный  пароль  банды,
планирующей какой-то налет! Они общаются по телефону с помощью шифра!
   Ну ладно, банда бандой, но при чем тут я, какого беса я сюда встряла?
Чего они ко мне лезут? Никогда в жизни у  меня  не  было  никаких  точек
соприкосновения с преступным миром, да и мои  знакомые  не  имеют  чести
вращаться  в  таких  кругах.  С  какой  стати  они  почтили  меня  своим
вниманием?  Спускаются...  Откуда,  черт  подери,  они   спускаются?   С
лестницы? Судя по нервному голосу того бандита,  у  них  там  что-то  не
заладилось, случился какой-то прокол...
   Ну нет, все это чересчур  заманчиво,  чтобы  оказаться  всамделишным.
Сколько  себя  помню,  я  всегда   мечтала   влипнуть   в   какую-нибудь
необыкновенную, авантюрную историю, но чтобы так уж повезло?!  Ишь  чего
захотела - чуда, да еще в собственных четырех стенах! Тут тебе не костел
в Новолипках!
   Томясь надеждой и сомнениями, я стала лихорадочно прикидывать, как им
попал в руки мой телефон и почему они о