ованный полихлорвинил?
   - А в ванной у тебя наверняка глазурь?
   - Что ты имеешь в виду? Кафель на стенах?
   - Ага.
   Как можно не знать, что такое глазурь?
   - Нет, не глазурь. Ванная окрашена, но очень красиво.
   - В жизни не видела красиво окрашенной ванной. А потолки высокие?
   - Высокие. Метра четыре.
   - Четыре?! Исключено. До войны - да, были такие потолки. Сейчас таких
домов не строят.
   - Ну, чуть пониже. Но не меньше трех с половиной. Умоляю тебя, только
не заставляй меня измерять.
   Будь моя воля, я бы заставила, очень уж этот факт меня  заинтриговал.
Три с половиной метра? Нестандартная высота,  странный  дом,  откуда  он
взялся? Пристройка к старому зданию?
   - А что у тебя за окном? Как насчет пейзажа?
   - Трудно назвать это пейзажем. С одной стороны кусочек чего-то  вроде
сквера, а с другой - стоит  здание.  Очень  удобно  стоит,  сразу  после
полудня затеняет солнце. Меня это устраивает, не люблю, когда жарко.
   Итак, расположение известно. Теперь уточним местонахождение.
   - А на каком этаже?
   - На третьем.
   - Дурацкий этаж. Не знаешь, то ли пешком подниматься, то  ли  лифтом.
Когда карабкаешься  вверх,  кажется  высоко,  а  когда  донимает  шум  -
чересчур низко.
   - У меня нет  шума.  Идеальная  тишина.  Никакого  движения,  никакой
толчеи. Потому-то я сюда и переехал, прежняя квартира тоже была недурна,
мне она нравилась, но там в пять утра будили автобусы. А после  развода,
когда я остался один, она для меня оказалась слишком просторной.  Как-то
неприлично одному занимать хоромы из трех комнат, да еще с кухней.
   - Прежняя у тебя тоже была в центре?
   - Ну да. На углу Мокотовской и Котиковой. Как раз  по  Мокотовской  и
ездят автобусы.
   - А ты случайно не собираешься заняться ремонтом? Меня  эта  проблема
ужасно угнетает, давно пора сделать ремонт.
   - У меня такой проблемы нет. Я здесь живу.., погоди, сколько я  здесь
живу? Два года. Да, скоро уже два года. Квартира еще как новенькая.
   - А ты ее получил или обменялся?
   - Получил, абсолютно новую. Еще и поджидала меня  несколько  месяцев,
остальные жильцы давно заселились, а мне все не хотелось расставаться  с
прежней.
   - Ох, как я тебе завидую, - подзуживала я. - Чего  доброго,  скажешь,
что у тебя и лестничная клетка какая-то особенная...
   - Да, лестничная клетка неплохая.
   - ..я тогда точно заболею от зависти. По поручням можно съезжать?
   - Не понял?
   - Можно, спрашиваю, съезжать по поручням? Я это очень люблю,  сколько
лет каждый день каталась.
   - Знаешь.., не пробовал. По-моему, нельзя, чересчур крутая.
   - В каком смысле крутая? В два пролета?
   - Нет. Идет как-то так: сначала три ступеньки,  потом  четыре,  потом
еще по несколько ступенек, потом одна...
   Я аж онемела. Что он такое говорит? Одна ступенька? Ничего  такого  в
современном домостроении нет, разве что... Черт подери!
   В голове у меня мелькнул зыбкий просвет. Опять  что-то  припомнилось,
вроде бы знакомое. Но мне ведь казалось, что он должен жить на  Лятавце,
с чего мне втемяшился этот  Лятавец?  Где-то  тут  концы  с  концами  не
сходятся, ладно, потом разберусь.
   - Ты прав, - неуверенно сказала я. - По таким перилам не  наездишься.
А балкон у тебя есть?
   -  Балконов  в  этом  доме  вообще  не  имеется,   единственный   его
недостаток. Что поделаешь, нет в мире совершенства. Ты извини,  придется
с тобой попрощаться, опять  отбываю  в  командировку.  Кажется,  подошла
машина.
   - И надолго? Когда мне ждать звонка?
   - Точно не знаю, но к среде вернусь наверняка.
   - Среда невезучий день, ну да ладно. Счастливо тебе.
   - Спокойной ночи.
   Неплохой улов! Я буду не я, если и теперь ничего не  добьюсь.  Здание
нестандартное,    это    ясно.    Сверхнормативная    жилая     площадь,
сверхнормативная высота потолков, дом развернут на юг - север, глядит на
север с двусторонне застроенной улицы. С тыльной  стороны  кустарниковая
зелень, улица закрыта для транспорта, либо движение  там  ограничено.  И
эта странная лестница с одной ступенькой! Не  может  быть,  приврал  или
напутал, лестница не укладывается ни в какие строительные  нормативы.  А
до того жил на углу Кошиковой и Мокотовской... Выехал  два  года  назад,
квартира была за  ним  забронирована...  Не  забыть  бы  -  дом  сдан  в
эксплуатацию в четвертом квартале шестидесятого года!
   А раньше жил... Стоп, привратник! Этот народ  о  жильцах  знает  все!
Немедленно к привратнику!
   Дай бог здоровья всем авторам детективных  книг,  как  здравствующим,
так и покойным, всем вкупе! С  сердцем,  исполненным  признательности  к
вышеупомянутой братии, я отправилась на покорение тайны.
   К  цели  можно  было  проторить  два   пути:   через   нынешнее   его
местожительство, ибо целыми пачками дома в эксплуатацию не  сдаются,  да
еще такие нестандартные, и через прежнюю квартиру, ибо  из  нового  дома
люди, опять же пачками, не переселяются.
   У меня оставалось еще два отпускных дня,  и  я  решила  посвятить  их
столь оригинальному времяпрепровождению. Первый раз в жизни  выпала  мне
такая увлекательная забава, и я, чего скрывать, чувствовала чуть  ли  не
благодарность к этому человеку за то, что он привнес неожиданную остроту
в  мое  пресное,  вялотекущее  существование.  Наверняка  он   даже   не
догадывается, какое удовольствие мне доставляет.
   Начала я  с  районного  отдела  архитектуры  при  нарсовете  и  через
проектировщиков - как-никак собратья по профессии - вышла на  инвесторов
жилых зданий. Проектировщики клялись и божились, что ни одному из них  в
голову не пришел бы такой несуразный проект лестничного пролета,  посему
пришлось оставить их  в  покое  и  взяться  за  Горстройуправление.  Сия
институция  инвестирует  все  жилищное  строительство,  за   исключением
немногих ведомственных зданий, проходящих по особой  статье,  -  в  моем
случае это наверняка то самое исключение, но надо удостовериться  точно.
В первый день я не  успела,  рабочее  время  уже  закончилось,  так  что
пришлось переключиться на привратников.  Дотошный  народ,  к  ним  лучше
подкатить с  каким-нибудь  сочиненным  про  запас  объяснением.  Проявив
недюжинный литературный талант, я придумала  душещипательную  историю  о
том, как три года назад  у  меня  пропал  "Неистовый  Роланд"  Ариос-то,
большой раритет, издан в XVIII веке, - один мой приятель оставил его  по
ошибке у своих знакомых. Приятеля  мне  требовалось  как-то  вывести  из
игры, чтоб не советовали с него и спрашивать, поэтому я отослала  его  в
Ирак, где очень  кстати  -  то  бишь  некстати  -  случилась  революция,
помешавшая мне с ним связаться. А сама я этих его знакомых не знаю,  как
зовут - тоже, знаю только, где они жили три года назад.  Слышала  о  них
краем уха всякие светские  пересуды,  а  воспитанные  люди  судачат,  не
упоминая фамилий. Дело известное, nomina sunt odiosa . Ариосто же  нужен
мне позарез, он ведь не мой,  вдобавок  владелец  на  днях  возвращается
из-за границы. Пропажу надо во что бы то ни стало вернуть, иначе  как  я
буду выглядеть в его глазах - посеять такую ценную вещь!
   Бог знает, существует ли где-нибудь  в  Польше  хоть  один  экземпляр
"Неистового Роланда" издания XVIII  века,  но  вряд  ли  я  напорюсь  на
библиофила, а простые смертные в таких тонкостях ничего  не  смыслят.  Я
выкладывала сочиненную историю незнамо сколько раз,  направо  и  налево,
расцвечивая все новыми  подробностями,  так  что  в  конце  концов  сама
поверила и уже вполне чистосердечно изображала вселенскую  скорбь.  Даже
слезы на глаза навертывались. Выкладывала  заодно  и  сплетни,  дескать,
жили они в трехкомнатной квартире, потом развелись, выезжали поочередно,
сначала она, потом он, сообщала примерное время,  когда  это  произошло.
Моя озабоченность выглядела вполне натуральной, хотя правдивым  во  всем
рассказе было лишь то, что я не знала фамилии интересующей меня четы.
   Привратники верили и горячо сочувствовали, да  толку-то  -  столь  же
горячо они меня убеждали,  что  в  их  доме  трехкомнатные  квартиры  не
водятся. Инстинкт подсказывал мне не доверять привратникам на слово, и я
положила наведаться еще и в паспортный стол. Кровь из носу,  а  доберусь
до правды.
   На  следующий  день  я  первым   делом   направила   свои   стопы   в
Горстройуправление. Здесь трогательный рассказ о "Неистовом Роланде" был
не к месту, пришлось сочинить другой. Я его приготовила  заранее,  а  по
дороге лишь конкретизировала социально-жилищные проблемы, которыми якобы
интересуется некое исключительно  почтенное  ведомство.  Будто  один  из
сотрудников заинтересованного ведомства однажды имел в поезде разговор с
попутчиком  и  этот  попутчик  упомянул  о  доме,  которым   жильцы   не
нахвалятся.  Ведомство  поручило  мне  собрать  информацию  об  отрадном
курьезе,  ибо  налицо   уникальный   случай   в   истории   современного
градостроительства - не бывало еще, чтобы новоселы не  кляли  почем  зря
строителей. Сотрудник ведомства оказался изрядным олухом -  не  узнал  у
своего  информатора  никаких  координат,   и   теперь   мне   приходится
отдуваться. Я снова пустила в ход добытые  сведения,  особо  напирая  на
срок сдачи дома в эксплуатацию. К счастью, мое  удостоверение  сослужило
мне службу - как-никак прошу помощи у коллег. Легкое недоумение  вызвал,
правда, способ сбора информации  -  очень  уж  дилетантский  для  такого
солидного ведомства.
   Моя зацикленность на положительных отзывах жильцов встречена  была  с
некоторой долей удивления и скепсиса,  а  уж  на  рассказ  о  лестничном
пролете с одной ступенькой каждый считал своим долгом постучать  пальцем
по лбу. И все же я получила то, что  хотела:  адреса  домов,  сданных  в
эксплуатацию в интересующий меня  период,  причем  не  кооперативных,  а
государственных, поскольку я твердо придерживалась принятого  решения  -
условно считать за правду все,  что  мне  понарассказал  мой  телефонный
друг.
   Из Горстройуправления я понеслась в паспортный стол, на ходу стараясь
снова  перестроиться  на  потерянного  Ариосто.  Всю  дорогу   бормотала
"Неистовый Роланд", "Неистовый  Роланд",  потому  как  чувствовала  себя
слегка одуревшей и боялась запутаться в литературных вариантах.
   В паспортном  столе  сидело  несколько  служащих.  Заламывая  руки  и
причитая, я с хватающими за душу  отступлениями  живописала  перед  ними
свое несчастье. Для пущей убедительности дополнила рассказ  координатами
владельца книги, поместив  его  в  Швейцарию,  и  датой  приезда.  Якобы
возвращается послезавтра. Бог знает, почему именно послезавтра,  что  же
касается Швейцарии, то я как раз получила оттуда письмо от коллеги - он,
правда, в ближайшие годы из этой благословенной страны  возвращаться  не
собирался и "Неистового Роланда" в жизни в руках не держал. Иначе дал бы
почитать и мне.
   Служители паспортного стола слушали  меня  раскрыв  рты,  исполненные
трепетного сочувствия и страстного желания  помочь.  Дамы,  увы,  честно
признались, что ничем помочь  не  могут.  зато  единственный  среди  них
мужчина задумчиво наморщил чело.
   - Говорите, три года назад? А перед тем развелись? Кажется, я знаю, о
ком речь...
   Я сначала оцепенела, а потом набросилась на него как шакал:
   - Благодетель вы мой, говорите же скорей! Выручайте!
   Служитель воззрился  на  меня  с  удвоенным  интересом  и  усмехнулся
улыбкой Моны Лизы:
   - Высокий такой, симпатичный брюнет, да? Точно, она съехала первой, а
он еще оставался. У них было две дочери.
   Какие еще дочери? Он же бездетный. Может, соврал, хотя зачем?
   - О дочках ничего не слышала, - осторожно сказала я.  -  А  остальное
все сходится.
   - Кажется, дочки были ее, от первого брака. Одна совсем взрослая.  Ну
да, я знаю, кто это.
   К черту дочек, пусть их будет хоть целый выводок!  Фамилию!  Если  он
мне сейчас не назовет фамилию, придушу.
   Видимо, служитель  догадался  о  моем  намерении  или  я  слишком  уж
кровожадно на него вызверилась - торопливо отвернувшись,  он  призвал  в
свидетели одну из дам:
   - Не помнишь? Они жили на третьем этаже. Актриса с мужем, как бишь их
звали? Ну?
   Когда прозвучала фамилия, я оцепенела во второй раз.  Ушам  своим  не
поверила. Невероятно!
   - Но... - захлебнулась я, - не может быть...
   - Больше никто в то время не выезжал... Служители  разглядывали  меня
со все большим интересом. Пришлось елико возможно  взять  себя  в  руки,
чтобы не заподозрили чего неладного.
   - ..Если вы не ошиблись домом, то это только они.
   Я постаралась изобразить на лице подходящую  гамму  чувств.  Пришлось
для этого вернуться мыслями к Ариосто - как же,  теперь  я  пропажу  как
пить дать разыщу.
   - Мой приятель был знаком с мужем, жену он почти не знал,  -  сказала
я, умерив свое потрясение до приличествующей обстоятельствам радости.  -
Где они теперь обитают?
   - Она живет в центре, а он - не знаю. Вот те раз! Какое мне дело, где
живет она...
   - Не беда, попробую как-нибудь разыскать. А  кем  он  работает,  этот
человек?
   - Был диктором на радио, а сейчас не знаю. Голос! Силы небесные,  вот
откуда голос! Какая же я тупица!
   - А имени его вы не помните?
   - Понятия не имею.
   - Ну ничего, главное - фамилия. Очень вам признательна, вы мне спасли
жизнь и честь.
   Я вышла на улицу, не чуя себя от потрясения.  Невероятно!  Неужели  я
его в конце концов расконспирировала? Диктор на радио! На Польском Радио
нет ничего тайного, что не стало бы для меня явным, осведомителями  меня
там бог не обидел.
   Вечером,  вернувшись  домой,  я  повисла  на  телефоне.   Молниеносно
добралась до знакомой мне дамы, работающей на радио в нужном отделе.  Не
тратя времени на объяснения, я сразу же приступила к делу.
   - Вы случайно не слышали о человеке с  такой-то  фамилией?  Несколько
лет назад он работал диктором, - спросила  я,  стараясь  придать  голосу
умеренное любопытство.
   - Он и сейчас диктор, - с готовностью сообщила знакомая дама.
   - Что вы говорите? Вы его знаете? Разговаривали с ним когда-нибудь?
   - Сотни раз. Очень приятный человек.
   - Верю. А как его зовут?
   - Януш. С чего это он вас заинтересовал? Януш! Разрази меня гром! А я
уже готова была окрестить его Изидором.
   - Да понимаете, я тут столкнулась с одним субъектом,  который  выдает
себя за него. Во всяком случае, у меня  такое  впечатление.  Вот  решила
проверить, тот или не тот, врет или так оно и есть.
   - Внешность у него, надо сказать, очень своеобразная. Другого  такого
трудно найти.
   - А как он выглядит?
   - Ростом под  два  метра,  брюнет,  очень  симпатичный,  с  красивыми
зубами. Лет сорока или чуть помоложе.
   Сходится! Все сходится!
   - Какая стрижка, короткая, нормальная?
   - Короткая? Нет, скорее нормальная. Гладко зачесан.
   Я молчала, ошеломленная услышанным. Невероятно, но  я  его  нашла.  А
вдруг все-таки не он?
   - А какие глаза, темные?
   - Не уверена, не присматривалась. Кажется, темно-серые.
   Нет уж, только не серые. У него карие. Он или не он?
   - Кто его знает, - с сомнением протянула я. -  Может,  он,  а  может,
нет. Вот если бы услышать его по телефону или увидеть, тогда  все  стало
бы ясно.
   - Чего уж проще, позвоните ему. Могу дать студийный телефон.
   - А домашний? Домашнего у вас нет?
   - К сожалению, нет.
   - Ладно, сойдет и служебный.
   Я  записала  несколько  номеров,  до  боли  мне  знакомых  по   летам
молодости. Где то время, когда все они были у меня под рукой, в записной
книжке...
   - А если хотите его увидеть, - предложила знакомая дама, -  завтра  я
скажу вам, где он послезавтра дежурит, там и посмотрите на него.
   - Прекрасно, я вам  позвоню.  А  вы  случайно  не  в  курсе,  где  он
обитает?
   - Где-то на Старувке, точно не знаю.
   Рассыпаясь в благодарностях, я простилась с ней и  под  горячую  руку
позвонила по одному из полученных номеров. В ответ услышала, что он  уже
ушел и будет завтра в десять. Я положила трубку и стала наводить порядок
в мыслях. Значит, на Старувке...
   Винтовая  лестница,  нестандартные  потолки...  Какой  же  надо  быть
безмозглой тупицей, чтоб не догадаться.  И  этот  аппарат,  таинственный
аппарат, по которому он переговаривался, он мне знаком  не  меньше,  чем
телефоны... Не иначе у меня уже размягчение мозгов.
   Я открыла телефонный справочник. Ну конечно, такой фамилии здесь нет.
Справочная служба!
   - ..Простите, номер не для оглашения, сообщить не могу.
   Черт подери! Бывшая жена! Я же знаю человека, который с  нею  знаком!
Попрошу ее телефон!
   Бог  знает  зачем  мне  понадобился  ее  телефон.  Скорее  всего,   я
действовала уже в силу инерции и натворила бы глупостей, если бы не  моя
верная, бессменная подруга Янка, которой я  позвонила  уже  за  полночь,
чтобы посоветоваться. Подруга сказала:
   - Чует моя душа, что ты  дошла  до  точки,  с  которой  все,  что  ни
предпримешь,  вылезет  тебе  боком.  Иди-ка  лучше  спать,  утро  вечера
мудренее.
   Я приняла на веру, что чутье у ее души безошибочное, и подчинилась.
   На следующий день, поскольку отпуск у меня закончился, пришлось  идти
на работу. Оказалось даже кстати, не долго думая я взяла в оборот одного
сослуживца, из тех, кто  притерпелся  к  моим  странностям,  и  морально
подготовила его к тому,  что  скоро  ему  предстоит  не  совсем  обычный
телефонный разговор. Изнывая от нетерпения, я  дождалась  десяти  часов.
Сослуживец тоже томился, обеспокоенный моим предупреждением.
   - Весе, - предупредила я, - тебе надо будет позвонить одному  типу  и
что-нибудь у него спросить. Что на язык подвернется, то и спросишь, лишь
бы ответил.
   - Скажем, как ему нравится варшавская весна?
   - Нет, не пойдет, он ответит, что никак, и  бросит  трубку.  Придумай
такое, чтобы ему пришлось отвечать подольше.
   Ровно в десять я  вручила  сослуживцу  телефонную  трубку  и  набрала
номер. Весе, заикаясь от неловкости, попросил  к  телефону  такого-то  и
сказал:
   - Прошу прощения, мне посоветовал к вам обратиться  пан..,  пан  Петр
Кемпинский. Хотелось бы узнать,  когда  состоится  передача  о  живописи
импрессионистов.
   Я вырвала у Весе трубку и стала слушать:
   - Понятия не имею и  не  понимаю,  с  какой  стати  вам  посоветовали
обратиться именно ко мне.
   Я заехала Весе трубкой в ухо и прошипела:
   - Он ничего не знает!.. Весе сказал:
   - Я слышал, что намечен цикл передач на эту тему, и меня  интересует,
когда состоится первая...
   Я снова вырвала трубку и услышала ответ:
   - ..ничем не могу помочь, по-моему, тут какое-то недоразумение...
   Я быстро сунула Весе трубку и прошептала ответ:
   - Говорит, ошибка...
   Весе это знал и без моей подсказки, но твердо гнул свое:
   - Мы с паном Кемпинским встретились на днях  в  кафе,  разговорились,
вот он и сказал, что вы принимаете в  передаче  участие,  и  посоветовал
обратиться к вам...
   Я перехватила трубку. В ответе звучало уже неприкрытое раздражение:
   - Но почему ко мне? Спросите в отделе планирования программ.
   На этот раз мы с Весе затеяли бестолковую возню с трубкой, вырывая ее
друг у друга, - Весе старался поднести ее к уху, я же  норовила  заехать
ему трубкой в глаз, нервно бормоча:
   - ..в отделе планирования...
   Весе никак не мог понять, что эти мудреные слова  означают,  а  кроме
того, от моих колотушек по черепу успел  основательно  отупеть,  поэтому
игнорировал мою подсказку и заталдычил по новой:
   - Раз вы принимаете в передаче участие, то должны знать...
   Наш собеседник потерял всяческое терпение и  ответил  Весе,  то  бишь
мне, не скрывая недовольства:
   - Простите, но я ровным счетом ничего не знаю, запишите номер  отдела
программ и обратитесь туда.
   И он продиктовал номер, который лежал перед нами на столе. Я передала
трубку Весе, тот снова стал долдонить свое как заведенный, хотя что  ему
оставалось, ведь он не слышал ни одного  ответа,  а  от  моих  подсказок
толку было мало. Я не уде